Ликвидатор

========== Глава 15 ==========

Приближение неизбежного будоражило. Новое убийство… совсем скоро… Он мог делать это хоть каждый день, но Арон просил придерживаться плана. Что ж, это он тоже умел.

Будучи ребёнком, мальчик открыл в себе дар: понимать животных. Неприметный сын лесника часами просиживал с кошками и собаками, общаясь, учась, иногда угадывая. Но со временем домашние животные надоели: послушные, безынициативные игрушки, которым чужда свобода в диком её представлении. Другое дело — волки, лисицы, медведи, рыси. Потрясающие представители мира природы, готовые биться до смерти за себя и своих детенышей, животные, движимые инстинктами… чистое зло естественного отбора, не испорченное человеком.

Он понимал их, чувствовал их голод, искал единения душ. Он просил… просил посмотреть, как они убивают… и они позволяли.

У растущего монстра была одна интересная особенность: на него не действовала магия в любом её проявлении. Именно это и привлекло Арона. Будучи отличным психологом, маг не стал приказывать, повелитель архаи попросил. Далее дело за малым: спрятать мальчишку от посторонних глаз и ждать. Проходили годы, юное создание росло и крепло в лесах Сибири под присмотром глухо-немого лесника, учась убивать силой и ловкостью диких животных, становясь с ними единым целым. Периодически Арон навещал ученика, тщательно занимаясь его образованием. Жизнь среди людей дело трудное, особенно, для подобного экземпляра, но на пути к цели требуются терпение, воля и адский труд. Зато результаты превзошли все ожидания. Убийство в метро выбило подразделение ликвидатора из колеи, рядом со случившимся самоубийцы Москвы выглядели само собой разумеющимся явлением.

Но время шло, пора переходить ко второму удару. Арон просил не повторяться, но ещё одно убийство в метро можно допустить. Последняя станция одной из веток, поздний вечер или раннее утро… Монстр часто приходил на «Тёплый стан», садился на дальнюю скамейку и погружался в мир крови. Как бы люди не отмыли чарующую субстанцию, он чувствовал её… тёплую, вязкую, переливающуюся всеми оттенками красного… Он смотрел на граждан, бегающих туда-сюда по платформе, а видел карона, терзающего свою жертву: вот кишки с силой ударились о потолок, да так там и повисли, а вот сердце, намертво припечатанное к стене, почки на рельсах, печень на скамейке, да, именно, на той, на которой сидит монстр, предаваясь воспоминаниям. Художник, рисующий картину кровью.

Он представлял, как на лицах многих от подобных описаний возникнет гримаса отвращения, но никому не дано в один миг узнать человека, идущего рядом в метро. Утром он помог старушке донести сумку, а вечером убил невинного человека… ни за что, просто так, желая удовлетворить свою потребность. Если мы не видим зла, это не значит, что зла нет. Оно среди нас, оно так похоже на нас. Как жаль, что нельзя разглядеть бездну порока, искалеченную душу, извращённый мозг, стремящиеся вырваться наружу и несущие боль и тьму в этот несовершенный мир.

Он — живой и реальный, среди других, таких же живых и реальных… он сидит на скамейке, ест мороженое, отвечает на вопросы о времени и планирует убийство.

За несколько километров отсюда карон улавливал мысли друга, показывая свою версию убийства, свои запомнившиеся моменты, они обменивались воспоминаниями, делились, наслаждались. Карон впервые был другом человека и наоборот. Это возбуждало и будоражило обоих, заставляя раскрывать друг в друге грани безумного. Страшный тандем, какого не знал мир. Что объединяло человека и зверя? Любовь к красной жидкости, как основе всего живого на земле.

Настойчивый звонок застал девушку в душе. Накинув халат, Джули открыла дверь:

— София, прохо… — слова застряли в горле.

На пороге стоял Берк Моран собственной персоной.

— Лучше впусти меня, и мы поговорим, иначе я буду звонить, не переставая, и вести себя неадекватным образом, привлекая внимание соседей. А ты этого терпеть не можешь, ведь так, правильная Джули Фарион, — лёгкая улыбка коснулась губ, но глаза оставались холодными.

Ликвидатор отлично подготовился, направляясь к девушке. Джули чувствовала себя прижатой к стенке без возможности сопротивления. Конечно, выбор есть всегда, но почему-то брюнетка не сомневалась в способности монстра устроить показательное выступление на лестничной клетке.

Что ж, вечно от него не побегаешь, придётся поговорить, так лучше на своей территории. Отойдя в сторону, девушка молча впустила незваного гостя в квартиру.

Приглашения не прозвучало, частицы «К» дали возможность ликвидатору пройти, но такого напряжения мужчина не ощущал довольно давно. Обычно перемещение по дому хозяина, не жаждущего общения с Мораном, напоминало движение в воде: приходилось преодолевать лишь небольшое сопротивление. Но здесь… Ликвидатору казалось, что он насекомое в банке с мёдом, только годы тренировок и сила позволяли делать шаг за шагом. Зато очевиден вывод: до какой степени Фарион не хочет его видеть. Внутри что-то болезненно кольнуло… когда-то эта квартира была его родным домом…

Джули замерла посреди комнаты, не предлагая гостю присесть:

— Мне нужно переодеться.

Берк скользнул взглядом по халату, облегающему стройную фигуру, мокрым волосам, лицу без косметики. Девушка вдруг почувствовала себя беззащитной и поспешила скрыться в спальне.

«Она боится, но не меня… возможно, того монстра, что живёт во мне, монстра, которого она почувствовала… Да, разговор обещает быть интересным… Только нельзя неприязни позволить всё испортить, не хотелось бы скручивать эту девку и силой тащить на встречу с членами Коалиции» — размышляя таким образом, Берк рассматривал комнату, отмечая детали.

Почти ничего не изменилось. Похоже, после смерти отца, брюнетка не стремилась что-либо переделать… Слишком много вещей, напоминающих о нём: журналы, которые он любил читать, мини-бар, сконструированный его руками… телефон… где-то внутри его голос… и фотографии… на столике у дивана их было слишком много. Всматриваясь в родное лицо, Моран ощутил всю горечь предательства матери, горечь своей ошибки, отдалившей их друг от друга… а эта женщина на фото — она мило улыбается, смотря на Ричарда, и после этого кто-то посмеет сказать, что они не были любовниками. Берк вздрогнул, сзади раздались шаги той, которая украла пять лет его жизни.

Чёрные брюки, водолазка, строгий короткий жакет, волосы аккуратно уложены, макияж, словно маска, защищающая от внешнего мира, в данном случае, от него. Из спальни вышла женщина, готовая к нападению, но она по-прежнему боялась, и ликвидатор чувствовал это.

Берк облокотился спиной о подоконник, скрестив руки на груди. Джули застыла в дверном проёме.

— Ты не пришла.

— И?

«Да, будет сложно», — подумал Берк, а вслух произнёс:

— Почему?

Девушка чувствовала себя, как в клетке с тигром. Хотя зверь вёл себя спокойно, сути это не меняло.

— Назови одну причину, по которой я должна была прийти.

Холодный взгляд проницательных глаз прожёг Фарион:

— Мой отец… Разве этого недостаточно.

У Джули возникло ощущение, будто её начинают засасывать зыбучие пески, потребовалось собрать волю в кулак, чтобы ответить:

— Я не позволю шантажировать себя чувствами к кому бы то ни было.

Берк усмехнулся:

— Ты, только ты и никто другой. Неужели отец не заслужил быть выше этого. Неужели ты не смогла поставить его смерть выше своих амбиций. Ты твердишь о том, как он был дорог тебе. Но на самом деле тебе всё равно.

Фарион терзали противоречия: она не хотела связываться с сыном Ричарда, не могла позволить такого обращения с собой, но он вёл игру по своим правилам, ударяя в самые слабые места и не давая противнику прийти в себя. И самое плохое: в его словах была часть правды, от этого становилось скверно на душе. Но позволить ему вести и дальше девушка не могла:

— Тебе не дано понять то, что я испытывала, находясь рядом с твоим отцом. Ты ничего не знаешь.

«Почему все женщины несут один и тот же бред?» — думал Моран, но сказал другое:

— Хорошо, я не знаю. Пусть будет так, но что это меняет. Сейчас ты не хочешь помочь. Ты не удосужилась прийти и просто поинтересоваться, о чём речь. Неужели щедрый жест отца — эта квартира не вызвал в твоём сердце обычного чувства благодарности, ради которого следовало согласиться на встречу. О самом отце я уже не говорю.

— Не смей…

Берк озверел:

— Что не сметь. Говорить, что ты эгоистка, которой безразлична смерть Ричарда, безразлична поимка его убийцы.

— Нет… — предательские слёзы заблестели в глазах.

Он профессионально терзал открытые раны, не давая противнику опомниться:

— Ты думаешь, я хочу общаться с тобой, — Моран усмехнулся собственным мыслям, затем продолжал, — я готов на всё лишь бы никогда, слышишь, никогда больше не видеть тебя. Но ради отца я пришёл сюда и трачу время на уговоры девчонки, которой плевать на всех, кроме себя.

— Плевать на всех? Ты не имеешь права говорить мне такие слова после того, как не общался с отцом пять лет. Сколько праздничных вечеров он прождал тебя, скрывая боль. А чего стоило ожидание телефонных звонков. На это было невыносимо смотреть.

Нож в сердце и повернуть, причинить боль, и не суметь остановиться:

— Ты не представляешь: сколько всего я знаю о тебе. В первые три года холодными, зимними вечерами Ричард рассказывал о своём Берке, — девушка на секунду запнулась, — я думала, что когда-нибудь он познакомит меня с тобой, я увижу достойного сына своего отца. Но позже истории прекратились, он молча ждал, молча надеялся, молча верил… а затем его убили.

Комнату заполнила пустота. Кто сказал, что хуже быть не может… в его случае может.

То, что осталось от сердца разорвали на куски… на молекулы, медленно и мучительно, заставляя расплачиваться за чужие ошибки. Осталась лишь пустая, никому не нужная оболочка. Попытки понять ни к чему не привели…

Джули тихо плакала, Берк ненавидел… её… себя. В эту минуту он безумно хотел, чтобы у него тоже по щекам потекли слёзы… обычные человеческие слёзы, способные облегчить боль. Но слёз не было… только кровь, застывшая в жилах от тоски и отчаяния, только мёртвое сердце, механически отмеряющее удары, только душа, растерзанная в клочья словами этой женщины.

— Ты всё сказала? — спокойный голос, обычный вопрос.

«Неужели тебя совсем ничего не трогает? — Джули смотрела на мужчину широко раскрытыми глазами. — Сын Ричарда — холодный, расчетливый монстр». Ей вдруг стало невыносимо обидно и больно за старшего Морана, за все его мучения и тревоги, за ожидание, за надежду.

— Нет, я не…

Настойчивый звонок прервал тираду. Ликвидатор нахмурился.

— А сейчас ты молча уберёшься отсюда, позже я приеду, куда скажешь.

Берк твёрдо произнёс:

— Не пойдёт. Я сам доставлю тебя в «Соблазн», причём немедленно.

В дверь продолжали трезвонить, не переставая. Моран ухмыльнулся:

— Я уйду, но только с тобой, иначе придётся познакомиться с твоей подругой. Думаю, это она… И что-то мне подсказывает, девушка не будет против, — наслаждаясь растерянностью Джули, мужчина добавил, — в отличии от тебя.

— Хорошо, — рявкнула брюнетка и скрылась в прихожей. Ликвидатор последовал за ней.

Джули впустила Софию, накинула куртку со словами:

— Я скоро буду, подожди здесь, — и собралась выйти из квартиры.

Но глухой голос, раздавшийся из-за спины, нарушил планы:

— Похоже, нас не хотят знакомить. Придётся действовать самому. Берк Моран.

Ликвидатор нежно взял руку Гаремовой и коснулся её губами, во взгляде мужчины отразилось восхищение.

— Тот самый… — пролепетала девушка, продолжая рассматривать одного из ярких представителей рода самцов, — я — София.

— Очень приятно, — глухой, соблазняющий голос.

— Мне тоже, — многообещающая улыбка Гаремовой.

Фарион стояла с открытым ртом, переводя взгляд с одного на другую. Его наглость и полное отсутствие женской солидарности с её стороны бесили брюнетку, боль отступала, уступая место гневу.

Моран подарил одну из своих самых очаровательных улыбок Софии, бросил Джули:

— Жду внизу, — и скрылся за дверью.

Гаремова смотрела вслед мужчине, периодически моргая.

Морально раздавленная и злая Фарион схватила сумочку и прошипев подруге:

— Милая, челюсть с пола подними, — отправилась вслед за ликвидатором.

Пятый час Макс метался по квартире, периодически прикладываясь к бутылке с водкой. Сначала всё шло отлично: почувствовав себя специальным агентом сверхсекретной правительственной службы, молодой человек следил за рыжим, стараясь оставаться в тени. Уровень адреналина в крови повысился после осознания факта, что объект тоже за кем-то следит. Ух, всё как в кино! Наконец-то, настоящее мужское дело. Макс переоценивал свою жизнь и строил планы по смене места работы, рисовал перспективы, одним словом, стал мужчиной-ребёнком. Но ненадолго…

Объект замер… вспышки света, брюнетка, пронёсшаяся мимо со скоростью света… борьба, выстрелы, крики… Страх самым подлым образом овладел Максом, заставляя замереть и стараться не дышать… Обрывки разговоров, как раскалённые угли врезались в память, ставя в тупик.

Иной мир… архаи… маги… способность к восстановлению… мышь… Раз за разом Макс прокручивал в голове слова. Похоже на какой-то код, наверное, секретный, военный, специальный, только для избранных.

Кто они такие? Что делают? И как с этим связана Фарион?

Вопросы, вопросы, вопросы и… водка.