Лимитерия

Эпизод 23: Поднимите мне веки

Свою работу Хог закончил и сейчас сидел в главном корпусе, откуда мог следить за ситуацией снаружи. Вне недр горы происходила битва между остатками бандитов и полуночниц, но Эса и Юли там уже не было. Они, покончив со стратимами, заспешили внутрь. Им больше незачем было держать оборону, покуда без крылатых демонов боевики уже не представляют угрозы. Даже если кто-то и прорвётся через полуночниц, он будет обречён. С Орфеем тоже всё хорошо: мальчуган сообщил, что открыл гробницу и вошёл в неё.

Хог устал. Не столько физически, сколько морально. Слишком много ерунды всякой произошло за сегодняшний день. Свинцовые веки то и дело свинцом наливались, и Лимиту приходилось каждый раз протирать глаза, чтобы не уснуть, сидя на стуле. Хотелось ужасно спать. В этот раз не из-за солнцепёка.

Кузня погиб. Всё, что осталось от некогда грозного мага воздуха — только израненное тело да бандана. Теперь она принадлежит Хогу и только он вправе решать, как дальше с ней поступать: выкинуть, отдать кому-то или носить самому. Эта вещь — сакральна. Совсем как «Веретено», коим постоянно орудовал в битвах Лимит. Он имел немаловажное значение для бродяги без прошлого, покуда стал его первым и единственным оружием.

«Веретено» для Хога имеет не просто немаловажное, а ключевое значение. Однажды, получив этот артефакт в двенадцать лет, парень нацепил его на свою руку и с тех самых пор с ним не расстаётся. Эта копия, сотворённая по образу и происхождению судьбоносной нити Макоши, символизировала путь одиночества, который волонтёр прошёл однажды, прежде чем встретил Пряника, а уже после и команду «Серп». По этой причине Хог и не продавал, и не обменивал «Веретено» на какое-нибудь другое оружие, хоть и знал, что этот кнут в боевой мощи проигрывает любому другому совершенному оружию.

И потому Хог понимал, каково это — иметь аксессуар, не просто вида ради к образу добавленный, а являющийся истово сокровенным. Он дорожил «Веретеном» так же, как берёг подарок своей дочери Кузня, и бандана приобрела для него вес даже больший, нежели какой-то артефакт. Теперь она — часть Лимита. Его первый боевой трофей как охотника-волонтёра.

Может ли злодей быть понят героем? Да. Антагонистами не рождаются. Ими становятся. Причины могут быть разными, но они в любом случае присутствуют в резюме как исток, с которого всё начинается. Нет истинно плохого, исключительно чёрного, только отрицательного. Нет правильного и неправильного. Доблестный рыцарь может быть лицемером ужасным, а свирепый дракон — благородным спасителем. Ярлыки — просто пшик. Они не конкретизируют определённого человека, лишь разделяет противоположные подвиды на классы.

Хог очень тяжело вздохнул.

Он никогда не сможет забыть свой первый серьёзный рейд как охотника-волонтёра. Эта вылазка навеки вечные отпечатается в его памяти.

Послышались шаги со знакомой болтовнёй, и Хог повернул голову в сторону, откуда они исходили. Из коридора, пошатываясь от усталости, вынырнули Юля и Эс. Внешне они казались невредимыми (благодаря мёртвой воде), однако каждый пресытился эликсирами. Об этом свидетельствовали осунувшиеся лица с сонными глазами, вот-вот готовыми веками захлопнуться.

— Сварга Небесная! — Юля не без шока вскричала, рот свой ладонями прикрывая. Её взгляд округлённых очей приковался к области живота Хога, где одежда порвалась частично и багряной жидкостью пропиталась. Лимит покачал головой.

— Всё нормально, я цел, — сказал он.

— Уверен? — скептически уточнил Эс. — Я не психолог, конечно, братан, но по твоим глазам не скажешь, что ты в порядке.

— Я… просто устал. Хе-х. Забейте.

С этими словами Лимит рывком вскочил со стула, тем самым продемонстрировав свою полную боевую готовность и целость физического тела, дабы Сахарова окончательно успокоилась: она полагала, будто юноша тяжёлое ранение под одеждами прячет. После этого Хог подошёл к товарищам и стукнулся с ними кулаками.

— Пусть только Эл попробует нам сказать, что мы опять обосрались. Ха-х! Да я прежде так никогда не махался, как сейчас! — весело воскликнул Корт.

— Не знай я, что нам влетит по самое не могу, когда Элли всё узнает — точно бы обрадовалась, эхехе, — в «капле» усмехнулась Сахарова.

— Да ладно, мне в любом случае больше вашего достанется, — хмыкнул, закатывая глаза, Лимит. — С меня ведь всё началось.

— Мы вместе этот пуд соли съедим.

— Агась. Вместе начали — вместе и закончим.

Лимитер расхохотался. Засмеялась росскийка, а кортиец и вовсе заржал, как конь, чтоб громче всех быть. Ведь действительно — они сделали практически невозможное, втроём из проигравших болотной ведьме превратившись в сокрушителей бандитского отрепья. Проделали столь сложный и тернистый путь, никого из союзников не потеряв. Были сплочёнными донельзя, поддерживали друг друга на протяжении всего приключения и ни разу не сдали позиции, хотя обстоятельства вынуждали поступать иначе.

Вот она, командная работа! Вот она, сплочённость, сыгравшая не просто ключевую, а главную роль в истории главного раздела. Это задание было сложным, но оно же и объединило троицу. Оно примирило Юлю с Эсом, научило Хога полагаться на товарищей и предоставило оным натуральную практику.

Волонтёры по-настоящему друг с другом породнились — как семья.

— Кстати, братан, а у меня для тебя офигенная новость, — хмыкнул Эс, закуривая. — Как только мы вернёмся на кордон, Юлька забухает с нами.

— Серьёзно? — Хог удивлённо посмотрел на девушку.

— А почему бы и нет? — пожала неловко плечиками Юля. — Мне восемнадцать, мне можно.

— …Прозвучало отчасти двусмысленно…

— Так, кхм! Никаких двусмысленностей! Я буду вести себя очень культурно и прилежно! Не хватало ещё, чтобы папа однажды за голову схватился в изумлении. Это же писец будет. Дикий.

— Значит, на мои плечи ты хочешь возложить ответственность за себя, не так ли?

— Ну-у… я буду тебе невероятно благодарна, эхехе, — глупо рассмеялась Сахарова и руки за спину увела. — Побудь моим братиком на время, пока я с вами гуляю. Не то, боюсь, воспользуется рыжий балбес…

— Ничем рыжий балб… Ой! — оговорился пирокинетик, чем рассмешил друзей. — Короче, не сделаю я ничего с тобой. Уж если бы хотел тебя жахнуть — не стал бы спаивать. Ибо так поступают только неуверенные в себе дрыщи, неспособные закадрить тёлку без алкашки.

— Тем не менее я подстрахую себя. На всякий случай.

— Смотри, чтобы «всякий случай» сам тебя не «подстраховал», а то он такой, что может. Да, братан?

Неясно, что под сказанным подразумевал Эс, — однако Хогу не понравился уж очень шаловливый взгляд серых очей, переходящий с него на девушку и обратно. А когда Юля резко покраснела, Лимит и вовсе нахмурился. Ибо понял, наконец, что меж строк оставил огненный силач.

— Не буду я никого, как ты сказал, «страховать», — возмутился он. — Уж точно не так, как думаешь ты.

— Братан, а я ни о чём и не думаю. Всё предельно просто и ясно: я пью с вами ровно столько, сколько надо, а потом ухожу гулять, вас с Юлькой наедине оставляя, — сладко изрёк Корт, чем ещё сильнее вогнал дочку профессора в краску, а потомка Лимитеры омрачил окончательно. — Вам, хе-х, наверняка есть, что обсудить друг с другом, не так ли? Или, думаете, забыл я о том, как шикарно вы в клуб заходили и как в лесу потом зажимались?

— Слушай, ты, сваха…!

— Моя кровать в вашем распоряжении.

Хог разозлился. Хотя он сам не понял, что конкретно его раздраконило — то, что Эс в очередной раз начал лельские сказки сказывать, или то, что покрасневшая до кончиков ушек Юля не пыталась спорить, — на желании как можно посильнее треснуть «сваху» это никак не сказалось.

Нарастающие чьи-то шаги прервали разговор троицы, и та синхронно головы повернула в сторону, откуда они исходили. Они были быстрыми, спешными, словно создающий их человек от чего-то убегал. Волноваться, правда, незачем было: Корт моментально сообщил, кем является музыкант избитой чечётки. Переживать смысла не было.

Пульс!

Коловрат в глазу Хога проявился резко и внезапно, что сильно парня насторожило. Эс не ошибся: из тёмного коридора вынырнул Орфей, вспотевший и взбудораженный, держа в руках Щит Даждьбога. Смутило Лимита не это. Так-то за Якером никого не было. Он, видно, просто так бежал, дабы как можно скорее воссоединиться со своими боевыми товарищами…

Хога напрягло видимое только чёрным глазом чёрное полупрозрачное искажение, исходящее от Орфея. Что-то похожее волонтёр уже видел ранее, однако не мог в сей час вспомнить, что именно. Однако Якер держал божественный артефакт в руках спокойно и потому Лимит не решился тревогу поднимать. Пока только присматривался к появившемуся, пытаясь понять, что с ним сейчас не так.

— Сэр Хог, Юля, Эс! Фух…! — Орфей остановился перед друзьями и тяжело задышал. Бежал парнишка явно долго.

— Что случилось, Орфи? — встревожилась дочка Максима.

— Нет, ничего. Просто… страшно вдруг стало. Там… ну…

Наконец, отдышавшись, Якер выпрямился, после чего вернул Солярный Тарх Лимиту. Тот продолжал на него смотреть не без подозрительности.

— Что — там? — допытывался Корт. — Ты был в гробнице?

— Да. Это ужасное место. Но вы не подумайте — я оттуда сбежал только тогда, когда нашёл в ней предмет, по всей видимости, интересующий Арскольма.

— Какой предмет? — спросил потомок Лимитеры.

Что угодно волонтёры ожидали увидеть в руках акварийца: оружие, броню, амулеты непонятного происхождения, ещё что-то. Однако, когда Орфей из-за пазухи достал позолоченное (именно позолоченное, не золотое) яйцо, троица удивлённо захлопала глазами. Хотя перевёрнутые резы частично намекали на неземное происхождение предмета — символы, имеющие прямое отношение к Нави, писались вверх ногами, — выглядел он отнюдь не как что-то страшное.

Другое дело — невидимая обычному глазу чернота, которую Хог мог заметить благодаря Коловрату. Исходила она именно от яйца, а судя по тому, что Якер держал его, частично и на него перекинулась. Потомок Лимитеры снова скользнул взглядом по блондину. С ним всё в порядке. Во всяком случае, он ведёт себя так же, как и раньше.

— Уверен, что эта хрень нужна Пингвину? — Эс скептически отнёсся к находке. Он сделал глубокий вдох, чтобы попробовать определить природу данного артефакта по запаху, но ничего у него не получилось.

— Нет, но гипотеза указывает на это яйцо. Позвольте мне рассказать, — и Орфей вдался в объяснения. — Древние назвали этот артефакт Началом Конца. Я не совсем понимаю смысл этих слов, но его рисунок был жирно подчёркнут.

— Началом Конца, говоришь? Хм-м… — Юля задумалась. И резко вдруг округлила глаза, своим предположением враз всех удивляя: — Н… Неужто это — Кощеева Погибель?

Итак, время энциклопедии начало. Я уверен, вы хорошо знаете сказки, повествующие об яйце, в котором якобы спрятана смерть Кощея. Чаще всего в нём находится игла. Ежели сломать её, бессмертный демон умрёт. Таким образом Иван-Царевич побеждал своего каноничного антагониста и на Василисе Премудрой женится.

Но какую роль позолоченное яйцо играет в мифологии? Есть одна легенда, повествующая о Даждьбоге как о герое, однажды влюбившемся в Морену. Богиня смерти, однако, не любила его, лишь очаровала — с целью воцариться в Прави, пошатнуть заложенный Родом миропорядок, устроить революцию. Для этого своенравная дочь Сварога воспользовалась помощью злобного Кощея, и тот во всём ей помогать стал. Понимали боги прекрасно: Морена зло задумала, да не слушался их упрямый Даждьбог. Не внял словам даже Живы, которую до встречи с черновласой богиней безмерно любил. Он был ведом Снежной Королевой, и та под эгидой великих чувств вила из него верёвочки.

Морене всего-то и нужно было — стравить Тарха с Кощеем. Реализовать данную задумку оказалось не так уж сложно: богиня инсценировала своё похищение якобы кощным злодеем, а когда солярный бог отправился её спасать, сладостными речами заставила воина Нави биться с главным героем. Даждьбог проиграл. Живе и другим ирийским богам пришлось спасать своего товарища, однако тот раз за разом возвращался в тёмный мир, чтобы одолеть Кощея.

Воин Нави, однако, не дурак был. В какой-то момент прознал, что Морена за его счёт пытается выехать в княжны, и наложил на неё обязательства, принуждающие своенравную богиню к исполнения желаний кощного царя. Это закономерно обозлило дочь Сварога, враз лишившуюся и любви Прави, и поддержки Нави. Лишь Даждьбог по-прежнему любил её, чем Морена воспользовалась в последний раз. Поведала богу солярному о том она, что в Море-окияне, на волшебном острове Буяне, древо одно есть. В нём яйцо позолоченное лежит. Внутри — Кощеева Погибель.

Да, миф ничем фактически не отличается от сказки: всё тот же мотив, всё та же сюжетная последовательность, всё так же герой превозмогает в борьбе с главным антагонистом. Вот только героиня сказки — другая. И яйцо ничего общего со своим сказочным аналогом не имеет.

«Когда разобьется яйцо, наступитъ Начало Конца. Грань, отдѣляющая Бѣлое отъ Чернаго, исчезнетъ, и схватятся въ послѣдней битвѣ силы Свѣта и Тьмы. Явь задрожитъ. Море заволнуется и земли топить начнётъ. Это — кара Рода. Породившій миръ его же уничтожитъ въ одночасьѣ».

Этого Морена и добивалась — чтобы погибли все, и только она, бессмертная богиня, осталась одна всем править. Неясно, добилась сего дочь Сварога али нет, но Мироздание познало аналог скандинавского рагнарёка. Не выжил никто. Жизнь вернулась спустя четыре столетия, когда явился из долгих странствий Род и запустил процесс восстановления своих трудов.

В реальности же Кощеева Погибель — не единичный экземпляр. Это — осколок Нави, порождающий очаг Фонтана Тьмы. Иметь его в наличии — преступить закон и быть приговорённым к смертной казни или пожизненному заключению. Всяк нашедший Кощееву Погибель обязан сообщить об этом руководству союза «Медведь».

Но… это всё, что о Кощеевой Погибели знали волонтёры. Даже Юля, несмотря на эрудированность, не обладала точной информацией. В книгах про данный артефакт не писали подробно, упоминая о нём вскользь и то ненавязчиво.

— Пингвину нужна Кощеева Погибель, значит, — Хог задумчиво переглянулся с товарищами. Все без исключения были изумлены. — Вопрос только один: нахрена?

— Может, яичницу из неё приготовить хочет? — предположил Эс. — Ага. Шоб бегать потом да тьмой рыгать. — Дебилы, братан — они везде. Особенно в нашем мире.

— Учитывая, что этот жирный дурак превратил озеро в болото с целью заманить волонтёров… Стоп! — Юля нахмурилась и нервно губу нижнюю прикусила. — У меня тут возникло кое-какое предположение, но я не особо уверена в его истовости.

— Любая версия будет кстати, — подбодрил её Орфей.

— Тогда… гм… как вам такая теория: Кощеева Погибель нужна не Пингвинки, а тому, кто за ним стоит?

Ребята задумались.

— О сером кардинале, действующем из-за ширмы, я задумалась с тех пор, как на нас напали стратимы, — начала рассказывать Сахарова. Парни внимательно её слушали. — Уж очень это жирно для какого-то бизнесмена — иметь на вооружении столь серьёзную боевую единицу, которая большим спросом пользуется у военных охотников.

— Хочешь сказать, Арскольм имеет опосредованное отношение к союзу «Медведь»?

— Возможно. Но это пока мысли вслух и ничего более.

— «Поступил видео-вызов»!

Волонтёры тотчас огляделись по сторонам (несколько бешено), однако женский голос был компьютерным и исходил из динамиков встроенного в стену терминала. Старенький экран, что до сего момента был выключен, неожиданно ожил, тогда как остальные разом отключились.

Охотники переглянулись друг с другом. Звонил точно Пингвинки, в этом ребята были уверены. Только кому: павшему Кузне или непосредственно им? А впрочем, какая разница? Этим ребята — поговорить с зачинщиком всех бед — собирались заняться в скором времени, посему избегать разговора с негодяем смысла не было.

— Ну привет, уродливый козёл, — ухмыльнулся Хог, когда связь установилась, и на экране возник ожидаемый злодей. — Как дела? Небось, в шоке сидишь?

— Мы тут твоих петушков покромсали чутка, ты же в курсе, да? — осклабившийся Эс тоже в диалог включился, покуда на бизнесмена зол был не меньше Лимита.

Пингвинки закономерно осерчал. Мало того, что команда «Серп» пустила все его планы под откос, так ещё и разговаривала с ним, с владельцем всего Златогора, как с куском говна. Он побагровел, посинел и даже позеленел (настолько злой был). Сидел в своём кресле, нервно стуча по его ручкам кулаком.

— Сколько людей… сколько денег я потерял… Из-за вас, мать вашу! — рявкнул Пингвинки, чем лишь рассмешил двух Абсолютов. Удовольствие им доставляло лицезреть злодея в таком состоянии. — Да вы хоть понимаете… хоть представление, гр-р, имеете… Как дорого мне обошлись?

— Сам виноват, вонючий петух! Ибо нефиг! — удивительно, но даже Юля, обычно не позволяющая себе подобных выражений — и та в игру включилась. Драчуны одобрительно ей кивнули, дескать, красава.

— Стойте, стойте, ребят, не надо! — а вот Орфей принялся останавливать разъярённую троицу, покуда в оскорблениях не было смысла. Однако Лимит, Корт и Сахарова разошлись не на шутку. Из-за пингвинообразного антагониста они пережили столько бед, что окажись оный прямо сейчас здесь — точно бы на вилы его посадили. Поэтому Орфей вздохнул и решил говорить с Пингвинки сам. Он, в отличие от своих боевых друзей, был спокоен.

— Господин Арскольм, — Якер сделал глубокий вдох, после чего продолжил: — Вы ведь с самого начала догадывались о природе сокровища, сокрытого в гробнице Вия, не так ли?

— Не имею ни малейшего…

— Да всё Вы понимаете прекрасно, господин Арскольм. Вам нужна была Кощеева Погибель. Не знаю, для чего. Точно не для благих дел. Вас кто-то надоумил.

— Естественно, надоумили. Сам бы я долго голову ломал, сокрушаясь над вопросом, не одно десятилетие мучившим мой остров.

— Зачем Вам это всё? Ради чего Вы решились пойти на столь отчаянные расходы? Это же самый настоящий терроризм!

— Какой наивный мальчик. Скоро семнадцатый год разменяет — а так и не понял, как устроен этот грёбаный мир. Ну что ж, я тебя просвещу немного. В качестве награды за твои труды, так сказать, — Пингвинки гнусно улыбнулся, отчего ещё более мерзким и уродливым стал. — Я уверен, вы и сами всё поняли прекрасно — что Кощеева Погибель нужна не мне. Я даже не знаю, что это и как оно работает. Но меня подобное не должно волновать. Моя цель — обменять найденную тобой ерунду на свою свободу. Потом… ох… плевать, что будет потом. Хоть весь мир пусть говном измажется, главное — избавить свои владения от вечных «учений» долбанного урода!

— О ком Вы? — удивился Орфей. Пингвинки разнервничался дико, одновременно и злясь на вспоминаемого им «долбанного урода», и боясь его.

— О человеке — если эту гниду вообще человеком можно назвать, — превратившем моё прекрасное озеро в болото! Опыты, видите ли, он проводил, твою мать! Такой бизнес мне испоганил… Ублюдок!!!

Хог, Юля и Эс переглянулись друг с другом многозначно. Как же они в этот раз оказались правы, предположив наличие «серого кардинала» в сём сюжете.

— В любом случае эта проблема сегодня для меня закончится. Вместе с вами, — успокоившись, наконец, продолжил хрюкающий Пингвинки. — Итак, охотники кордона «Луч», ставлю вам ультиматум: вы добровольно сдаётесь в плен и отдаёте мне Кощееву Погибель. Обещаю, что не стану убивать вас, а, быть может, даже работу вам предоставлю. Как бы я ни злился на вас, но вы объективно хороши: одурачили и положили моих людей, прикончили стратимов и разгадали секрет Золотой Горы.

— Стели изящнее, чёрт. Слишком дёшево брешешь, аж в ушах чухается, — фыркнул Хог.

— Это каким же идиотом нужно быть, чтобы сохранить жизнь тем, кто знает истового тебя? — согласилась с лимитером Юля.

— А теперь сюда слушай, быдло! Вот тебе наш ультиматум, — закурил Эс. — Ты возвращаешь Орфу его сестру и идёшь в жопу. А будешь петушиться — так мы тебе весь остров разнесём к чертям собачьим.

— Господин Арскольм, мы готовы пойти с Вами на сделку, — Орфей, разумеется, врал. Ему, как самому спокойному в команде, нужно было разговорить врага капитально, чтобы вызнать у него всё самое необходимое. — В этот раз, правда, условия буду ставить я, покуда нет Вашему слову доверия. Вы обманули меня в прошлый раз — обманете и сейчас.

— Вы, я смотрю, дико подоборзели все четверо, — злобно оскалился Пингвинки. — Думаете, мат поставили мне? Ха-х! Да вы даже половины того, что у меня есть, не видели! Вы чё, паскуды, дополнительную жизнь в кармане носите?

— Или мы обсуждаем условия обмена, или наш разговор завершится прямо сейчас. Выбирайте, Арскольм. Мне больше Вам нечего сказать.

— О-о-о, наш разговор только начинается, Орфей Якер. Или я могу называть тебя Орфей… Аквар?

Блондин тотчас вздрогнул. Опешила и боевая троица. Интонация в голосе Пингвинки поменялась. Он стал гораздо увереннее, словно именно этого момента и ждал — когда можно будет обратиться к мальчишке по его настоящей фамилии. Хотя чему, спрашивается, удивляться, если враг держал в заложниках Блейз, которая, в отличие от брата, свои паспортные данные не меняла? Тому, что Орфей не упоминал своё родство с Блейз. Да, сестра — но троюродная, не родная. Он по документам — житель Росскеи. Об истинном происхождении Якера знает лишь команда «Серп». Злодей попал пальцем в небо, опираясь на внешнее сходство Орфея с Блейз? Возможно.

Тогда почему Пингвинки улыбается так, словно вышеперечисленные доводы никакого отношения к правде не имеют?

— Я оказался прав, мальчишка: ты ни черта не смыслишь в этом грёбаном мире. Даже банально не подумал, а каким образом я прознал про тебя, про твои знания, про твою слабость? Да, с местонахождением твоим была проблема, но она решилась благодаря одному очень хорошему человеку, чью внешность носит сейчас один из вас. Хе-хе-хе! — осклабился хищно Арскольм. — Но раз уж мы пришли к такой вот кульминации, то пора нам расставить все точки над «i», ибо нет дальнейшего смысла дурака валять. Да и ты, наконец, осознаешь, каким дебилом родился — тупым, наивным, глупым. Такого идиота, готового в омут с головой броситься и совсем не подумать об имеющихся шероховатостях, ещё поискать стоит. Вот уж умора!

— Я же правильно тебя понял, мыло ты просроченное, что в заложниках у тебя никого нет? — хмуро уточнил Хог. — Частично ты уловил мою мысль, но я не об этом веду речь. Мне просто хочется посмотреть на маленького мальчика, который, видимо, даже не знает, ради кого он отправил на заклание себя и своих друзей.

— О… чём ты? — насторожилась Юля. Пингвинки триумфально засиял.

— Скажи, маленький уродец — не эту ли девушку ты горел желанием спасти?

Пульс!

Орфей округлил глаза. В одночасье вещи, которым он не мог ранее объяснения найти, получили ответы. Всё в мгновение ока на свои места встало. Якер, наконец, понял, с какой работы вечно уставшей возвращалась Блейз. Большие деньги, подозрительная скрытность, внезапное исчезновение — эти моменты больше не вызывали раздумий. Они претворились в ужас… и разочарование.

На экране появилась фотография златовласой стройной девушки с красными, как кровь, глазами. Это Блейз Аквария, двадцатилетняя сестра Орфея Якера. Её нынешний (настоящий) образ дико отличался от той блондинки, которую помнил мальчишка: короткое красное платье было открытым и облегало сексуальную фигуру, не скрывая, а подчёркивая пышность форм, меж которых находился нательный крест; на ногах — чёрные полупрозрачные колготки, на губах — ярко-красная помада, и руки от предплечий до запястий облачены в чёрные нарукавники…

На одном из них — эмблема рычащего тигра.

Пульс!

— Представляю вашему драгоценному вниманию наёмницу, известную в союзе «Тигр» под псевдонимом «Золотая Лиса». Ух и досталось моему бизнесу от неё в своё время! Слишком проворная, хитрая и скользкая сука, — Пингвинки щёлкнул мышкой, и фотография Блейз пропала с экрана. — Работает исключительно по самому сложному профилю и за свои услуги берёт бешеные деньги. Но она стоит того, чтобы раскошелиться, хе-хе — ибо её таланты, способности и знания могут обескуражить кого угодно. И не поругайся мы с ней в своё время, я бы нанял её, а не этого лоха Кузню. Уж кто-кто — а она работает красиво. Я бы даже сказал, со вкусом.

Пульс!

— Значит, я не ошибся.

Хог и Юля опешили. Синхронно посмотрели они на Эса, а тот не то недобрым, не то разочарованным взглядом смотрел на экран, в голове своей до сих пор держа образ Блейз. И если Орфею было всё равно (он давно сие предполагал), то вот остальные дико удивились.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно поинтересовалась Юля. — Ты… знаешь эту девушку?

Эс хмуро закатил глаза.

— Это из-за неё мне пришлось бежать из Эйрии.

— Погоди-ка! Твоё прошлое…? — Хог округлил глаза.

— Да, братан. Полгода назад я встретил её. А потом… гр-р! — Корт стиснул зубы. Он был в ярости.

Пульс!

— Ну, что скажете, охотники? Каково это — обосраться? Вам, наверное, неприятно стало от осознания, что всё ваше приключение было бессмысленным с самого начала? — Пингвинки говорил ласково, с издёвкой, ядовито. Теперь он получал удовольствие от просмотра, через экран глядя на растерявшихся волонтёров. Хог, оскалившись, посмотрел на него, но этим ещё больше рассмешил владельца Златогора.

— Вы просто лохи. Кучка говна, возомнившая себя героями. Не учли только главного: герои кончают первыми. В этом мире альтруистом быть — маму родную не любить. Ахахаха! Думали переиграть меня — а в итоге переиграл вас я. С самого грёбаного начала. Всего-то и нужно было — подождать, пока четыре выродка измотают себя, неосознанно выполняя то, чего хочу я, а потом прийти и забрать моё по праву. Как приятно, чёрт подери!

— Ну попробуй забрать то, что «твоё» по праву, — мрачно прорычал Хог. — Приди сюда и забери, если не ссыкло.

— Не переживай, хе-хе. Я это сделаю прямо сейчас!

Бабах!

Волонтёры не на шутку переполошились. Гору затрясло так, будто сам Святогор с размаху кулачищем по ней огромным съездил. Осыпался потолок, пол под ногами зашатался, и экран, в котором гнусно улыбался Пингвинки, погас. Выключившиеся ранее мониторы резко вспыхнули многочисленными картинками, и боевая троица ахнула в изумлении, глаза до мелкой точки округляя. Один, десять, сто — насчитать бандитов, количеством продавливающих оборону из полуночниц, не представлялось возможным. Их было много. Невероятно много. Слетелись стратимы, коих было десять. Взмахами крыльев они создавали могучие порывы ветра, и те волнами обрушивались на гору. Подъехали бронированные машины с установленными на их крышах большими пушками. Из них вылетели пылающие огнём взрывные шары устрашающих булав, которые при столкновении с препятствием взрывались.

Команде «Серп» не сбежать. Не отбиться от наступающих врагов даже внутри горы. Не поможет на сей раз и Щит Даждьбога. Ребят тупо задавят массой и покрошат на фарш. Убьют каждого, в том числе и Орфея. Мальчишка больше не нужен Пингвинки. Свою задачу Якер выполнил и теперь мог разделить аналогичную своих товарищей судьбу. Волонтёры могут оттянуть момент своей смерти, завалив проходы камнями, забаррикадировавшись в недрах горы, но это временное спасение. Рано или поздно бандиты доберутся до четверых охотников команды «Серп» и реализуют сценарий, озвученный убитым Печенегом: парней убьют, Юлю изнасилуют.

— Это я виноват! Из-за меня… всё из-за меня…! Я вас в это всё втянул!

Орфей рыдал, стоя на коленях перед погасшим экраном. Ему стало вдруг настолько больно, что он просто захотел умереть. Прямо здесь. Прямо сейчас. Жизнь смысл для него иметь перестала. Больше ничего не хотелось — ни есть, ни пить, ни спать, ни чувствовать. Слишком много эмоций и слёз породил Якер за сегодняшний день.

— Орфи, ты ни в чём не виноват! Успокойся, пожа… — Юля резко остановилась. Поднимающийся на ноги Орфей наставил на неё серебряную палочку.

— Я круг рисую, домик мой родной. В нём благо и уют прибудут. Мне велено судьбой творить покой. Пускай невзгоды тёмные уйдут. Отныне нам по разные пути придётся разойтись — чтобы уйти. Я свет и тьма, и мир, и крест, и плато — за всё и всем сейчас воздам я плату. Мне больше незачем молчать, быть ликом серым. Не вижу этот мир — он, видно, блеклый. Виновник будет найден и наказан. Он станет частью страшного рассказа! Порву на часть, в клочья, душу вырву! Возьму тебя и превращу я в стрыгу! И кто грешил — тому отмерю мерой! Перед судом предстанешь Н-Е-П-Р-Е-М-Е-Н-Н-О!!!

— Орф? — Хог дико насторожился. Не видывал он прежде такого Якера, как, впрочем, и остальные.

Вспышка «Вереса» ослепила всех. Волонтёры прикрыли глаза руками, чтобы не ослепнуть, однако, когда та исчезла, обнаружили себя ребята в кругу мерцающих на полу символов. Они создавали прозрачный, еле уловимый глазом обычным барьер.

— Пацан, ты что делаешь? — оторопел Эс. Орфей ответил не сразу. Он тяжело дышал. Тень на глаза его упала, скрывая все в них чувства. И только слёзы никуда не делись. По-прежнему стекали они по щекам и падали на пол. Орфей хрипло выдохнул.

— Сэр Хог, Юля, Эс — огромное вам спасибо! Ради меня, никчёмного, отвратительного и бесполезного во всех смыслах человека, вы жизнями своими рискнули — а я в итоге на гибель вас обрёк. Всё из-за моей одержимости! Простите меня! Пожалуйста, простите, если сможете.

— Орфи…

— Я ничем не мог вам помочь с самого начала. Был слабым и полностью полагался на вас. Но! Больше нет в этом смысла. Незачем отныне беречь себя и прятаться. Теперь я… гр-р… я… Я вас защищу! Не дам этому алчному нелюдю зло вам причинить! Вы больше не пострадаете из-за меня! Никто не пострадает — кроме этих негодяев!

— Орф…

— …Возвращайтесь домой. Берегите себя. Создайте собственные семьи, найдите истовый смысл жизни и будьте навеки счастливы. Не жертвуйте своим благом ради человека, из-за которого всё началось… и начнётся ещё больше.

— Ты… что хочешь… сделать…? — в ужасе вымолвила троица, когда блондин поднял вверх руку, держащей Кощееву Погибель.

— То, что позволит вам беспрепятственно покинуть Златогор, — тихо сказал Орфей. — То, что покарает этот остров — за его грехи.

Зло ответит за содеянное!

Прямо здесь!

Прямо сейчас!!!

И ударом о пол разбил дьявольское яйцо подле ног своих — с яростным криком.

Вспышка… нет, даже не вспышка — слепящая волна света отнюдь не тёплого озарила комнату. Стало до безумия холодно. Из недр непроглядного белоснежного лимба доносились лопающиеся звуки ломающихся, видно, мониторов и техники. Неистовый ветер, взявшийся из ниоткуда, закружил подле барьера, неспособный внутрь прорваться, к трём опешившим волонтёрам. Они не видели ничего. Понять не могли, что сейчас происходит за пределами барьера, через который не мог выйти даже Эс: его священная грань воздействовала на демоническую часть, что жила внутри рыжика.

«Вспомнил! Я это уже видел! Видел!», — мысленно закричал Хог, Коловратом улавливая во вспышке искажённый чёрный образ, уверенно на ноги поднимающийся и руки в разные стороны разводящий. Полное отсутствие пыльцы Небесной Сварги, зато преобладание Тьмы как во внешнем облике, так и в духовном. То же самое Лимит чувствовал в храме Чернобога, когда коснулся души Чёрного Хорса. Ощущение соприкосновения с чем-то страшным и жутким забылось ввиду попадания в Росскею с дальнейшим в ней обитанием, но сейчас оно проявилось снова, только волонтёру теперь было не до этого.

Хог ничего не понимал.

Только услышал слова, с которых и начнётся скорый кошмар:

Поднимите.

Мне.

Веки.