Литературная Газета 6248 ( № 44 2009)

Дело далеко не частное

Литература

Дело далеко не частное

ДО 180-ЛЕТИЯ «ЛГ» — 64 ДНЯ

Михаил ЛОБАНОВ

Иногда нужна чья-то добрая заинтересованность в твоих воспоминаниях. Таковую я почувствовал на вечере «ЛГ» в Доме национальностей, когда главный редактор Юрий Поляков со сцены в ответ на мои слова об односторонности, преобладании праздничных реляций в освещении газетой своей деятельности в советский период предложил мне написать воспоминания, за что я благодарю его и предлагаю для заметки об истории своих взаимоотношений с нею, ибо это дело далеко не частное.

До середины 60-х годов я был вроде бы желанным автором «ЛГ». В конце 50-х — начале 60-х годов здесь были напечатаны несколько моих статей, в том числе «О «весёлых эскападах» на «критической арене» — об авторе эпатажной книги «Товарищ искусство», «Комментарий» В. Турбина с его интеллектуальной клоунадой. Ещё до этого в конце мая 1959 года рядом с материалом о 60-летии Л. Леонова «Литгазета» дала положительную рецензию Д. Старикова на мою книгу «Роман Л. Леонова «Русский лес»» под названием «Любовь критика». В своей книге

«Судьба России» Вадим Кожинов пишет, что «новое направление журнала «Молодая гвардия» начало складываться прежде всего в статьях Михаила Лобанова «Чтобы победило живое» (1965, № 12), «Внутренний и внешний человек» (1966, № 5), «Творческое и мёртвое» (1967, № 4) — но стало явным для всех позднее». Мои «молодогвардейские» статьи, вошедшие в книгу «Мужество человечности» (1969), и стали причиной «охлаждения» ко мне газеты. Моя статья «Интеллектуализм» и «надобность в понятиях» («ЛГ», 27 ноября 1968) — по своему почвенническому духу решительно не соответствовала тому, что печаталось в газете. Но, как я догадывался, шла речь о каких-то непонятных мне тактических соображениях главного редактора. А.Б. Чаковский в своём кабинете сидел за столом, вооружённый огромной шариковой ручкой, и что-то подчёркивал на газетной полосе; стоявшие у стола трое сотрудников следили почтительно за каждым движением шефа. «Здравствуйте, у меня к вашей статье есть некоторые замечания, — заговорил Чаковский и стал водить ручкой. — У вас здесь есть слово «тае», что за «тае»? — «Это не моё слово, я цитирую героя пьесы Толстого «Власть тьмы». — «Почему «тае-не-тае»?» Чаковский, как бы не слыша моего ответа, опять повторил шепеляво и с каким-то искривлением в губах: «Тае, Тае…» Я ждал, что будет дальше, но он перешёл к другим замечаниям, довольно мягким, которые не затрагивали существа статьи и были быстро улажены. Но и в этих замечаниях мне слышалось, что он не забыл «тае», хотя и не мог своей огромной шариковой ручкой вычеркнуть это нелепое и отвратительное для него слово, в котором сам Толстой усматривал нечто порядком выше, важнее голого интеллектуализма, а именно прямоту моральных оценок. В статье моей сказано: «Если за Акимом из толстовской драмы «Власть тьмы» и не признавать цивилизаторских заслуг, то всё равно не минешь его, когда речь идёт о русской культуре. И сам Аким с его крестьянским «не тае», смутно намекающим на существенное в жизни, и его творец Л. Толстой, высшее напряжение национальных творческих сил в искусстве, — всё это разные ступени нравственно-однородного сознания, всё это исходит из органической целостности национально-народного бытия».

Конечно же, не только Александра Борисовича Чаковского, но и его собратьев по «интеллектуализму» неслучайно раздражали эти дикости вроде «тае-не-тае», и не только в толстовском Акиме, но и в самом писателе, в почвенническом типе мышления тех же славянофилов Хомякова, Киреевского, К. Аксакова и т. д. Неслучайно в статье А. Дементьева «О традициях и народности» («Новый мир», 1969, № 4), которая послужила, по признанию А. Яковлева, сценарием для его статьи «Против антиисторизма» (их сходство и в общих выпадах против меня), славянофилы именуются мыслителями в кавычках. Сознание своего превосходства вдохновляло безъязычных умников на своеобразное «словотворчество». Так, Б. Полевой, главный редактор молодёжного журнала «Юность», именовал так называемых деревенских писателей гужеедами.

Характерна история моих статей, попавших в своё время под удар «Литературной газеты». Всё связанное с этим подробно изложено в моей книге «В сражении и любви» (2003), здесь же коснусь бегло главного — идеологических обвинений. От автора статьи «Против антиисторизма» А. Яковлева («ЛГ», 15 ноября 1972) мне досталось за «антипартийность», за слова о «самобытности России», за неприятие «буржуазной безликости», даже почему-то за непочтительность перед Великой французской революцией, за «мужика» и т. д. Обличал меня тот самый А. Яковлев, матёрый партократ, цековский идеолог, будущий «архитектор перестройки», который окажется при Андропове—Горбачёве на высотах власти, начнёт оголтело разрушать всё то, что восхвалял до этого, а уже при «демократах» обратится к «российской и мировой общественности» с призывом «возбудить преследование фашистско-большевистской идеологии и её носителей»!

Говорят сами за себя и названия других в мой адрес статей в «ЛГ». В одной из них «А было ли «тёмное царство»?» В. Кулешова (19 марта 1980 года) попало мне за «идеализацию» прошлого, за то, что не свёл художественный мир А. Островского исключительно к «тёмному царству», к «самодурству», а показал этот мир в полноте его, со сторонами не только тёмными, но и светлыми, в богатстве народных характеров, поэтичности образов («Снегурочка»), эпичности картин, героев в исторических пьесах и т. д. На посланную мною в редакцию в качестве ответа статью с просьбой опубликовать её я получил от А. Чаковского письмо (от 16 мая 1980 года) с отказом («дискуссия стала бы «топтаться на месте», не развиваясь») и заключительным укором, что в течение двенадцати лет я «не обращался с каким-нибудь предложением в редакцию… Одним словом, давайте смотреть вперёд».

Газета, не давшая мне ни слова для ответа, подала зато должный пример другим изданиям, в частности журналу «Вопросы литературы» (1980, № 9), где на круглом столе полудюжина удальцов с академическими и докторскими этикетками устроила мне головомойку с приговорами-прибаутками (заголовки выступлений): «Оспаривая Островского», «А как быть с исторической правдой?», «Когда надо защищать хрестоматийные истины» — и т. д.

Весьма примечательно, что статья В. Кулешова «А было ли «тёмное царство»?» была приурочена к состоявшемуся в тот же день в Доме литераторов отчётно-выборному собранию «творческого объединения критиков и литературоведов». В своём докладе на нём П. Николаев, ссылаясь на только что вышедшую статью В. Кулешова в «ЛГ», повторил всё сказанное в ней, добавив и собственную демагогию.

После всех выступлений (чаще в поддержку докладчика) приступили к обсуждению кандидатур в члены бюро объединения, в числе которых был и я, выдвинутый руководством Московской писательской организации. Несмотря на требования театрального критика А. Анастасьева отвести мою кандидатуру, всё же моя фамилия осталась в списке для голосования. Уже поздно, чуть ли не к полуночи, объявили результат. Против меня — подавляющее большинство голосов. Здесь, конечно, сыграла свою роль и «Литературная газета», запустившая специально к этому собранию увесистый булыжник — статью В. Кулешова.

В декабре 1982 года по команде генсека Ю. Андропова состоялось решение ЦК КПСС о моей статье «Освобождение» (журнал «Волга», 1982, № 10). С криком «Бей лежачего!» набросился на неё тот же П. Николаев в опусе, набранном вызывающе крупным шрифтом: «Освобождение»… от чего?» («ЛГ», 5 января, 1983). По поводу названия этой статьи автор романа «Драчуны» М. Алексеев (об этом романе идёт речь в моей статье) пишет в послесловии к своему трёхтомнику (1998), что «Лобанов первый указал, что может добиться писатель, освободившись от внутренней цензуры, раскрепостив и душу и перо своё, — это и только это продиктовало умному и честному критику и заголовок, и всё, что сказано под этим заголовком». И у меня в статье сказано: «Не решившийся до сих пор говорить об этом, только дававший иногда выход сдавленному в памяти тридцать третьему году упоминанием о нём, автор набрался наконец решимости освободиться от того, что десятилетиями точило душу, и выложить всё так, как это было». Вроде бы ясно, о каком освобождении идёт речь, но моему обличителю требуется политическая улика, и вот он «расшифровывает» заголовок как освобождение от всех социалистических основ, как неприятие коллективизации, индустриализации, марксистско-ленинской идеологии, классовой борьбы, «завоеваний советской литературы» и т. п.

Но вот в литературной среде, как и в идеологии, наступили «новые веяния». Ст. Лесневский писал в «ЛГ» (27 января, 1988): «У нас не прозвучало полного признания того, что мы совершили большую ошибку, учинив разгром памятной статьи М. Лобанова в «Волге». Между тем сейчас, перечитывая статью, мы находим в ней немало справедливого, точного. Не должна возникать такая ситуация, когда одно направление пытается доказать власти, что противоположное направление является врагом нашего строя. Эта ситуация находится и вне морали, и вне культуры». Но вне морали находится и перевёртничество тех, кто, как тот же «доктор филологических наук» В. Кулешов, громил меня в своей статье «А было ли «тёмное царство»?» за «идеализацию прошлого», «тёмного царства» с его «дикостью», религиозностью, а при «демократах» в предисловии к вышедшей под его редакцией книге «Русская литература и христианство» (изд. МГУ, 1997) как ни в чём не бывало объявляет строгий выговор своему вчерашнему кумиру — «вульгарно-социологическому схематизму и всякого рода идеологическому диктату», направляет «современное литературоведение» в «религиозную область», воркует о «гуманистической благодати (?) в русской литературе». Уж не та ли это «ничего общего не имеющая с русской литературой «благодать» того самого связанного с Просвещением гуманизма, заслуги которого в истории отмечены враждебностью, уничтожением всего, что не вписывается в рамки этого рационалистического, антихристианского представления о человеке, начиная с истребления индейцев, работорговли неграми до нынешнего навязывания народам мира американского жизнеустройства?

Перестроился в своём роде и другой «доктор филологических наук» — П. Николаев. Известный писатель Сергей Есин в своей «мистической повести» о Литинституте (ректором которого он был), описавший историю моих злоключений в этом институте в связи со статьями обо мне в «ЛГ», рассказал мне о Николаеве, которого хорошо знал. Тот уже в новое время признал ошибкой свою статью «Освобождение»… от чего?». И, кстати, и печатно поведал, что его сближает со мною любовь к деревне, ведь он в детстве был деревенским пастухом. Когда на нашем учёном совете Литинститута, где я работаю, зачитали эту исповедь, то все дружно захохотали, зная, с кем имеют дело.

Неожиданным было для меня то, что в декабре 1990 года на VII съезде писателей РСФСР С. Михалков принёс мне извинение за своё выступление на секретариате Союза писателей РСФСР в феврале 1983 года, когда подверглась разносу моя статья «Освобождение». Позднее международник, работник МИД Владимир Зимянин, автор книги о своём отце, бывшем секретаре ЦК КПСС М.В. Зимянине, передал мне его извинение. Под председательством Михаила Васильевича в ЦК было проведено в январе 1983 года экстренное совещание главных редакторов всех столичных изданий, где и было произведено судилище над моей статьёй «Освобождение». И вот уже во время перестройки, находясь на пенсии, бывший секретарь ЦК просит сына передать мне, чтобы я не обижался на него за то судилище, потому что «всё шло от Юры», как назвал он по старой комсомольской привычке Юрия Андропова, давшего ему добро на проработку (с соответствующим решением ЦК по этому же вопросу). Как-то странно мне было узнать об этом «покаянии»: «Как всё непросто в душе человека и вместе с тем неужели так непрочны были убеждения тех, кого мы знали в роли идеологических столпов великого государства».

Теперь в материалах «ЛГ» история её 60–80-х-годов выглядит как подспудное приуготовление эпохи перестройки, «демократии», либеральной власти в России. (Об этом прямо говорится в статье о главном редакторе «ЛГ» А. Чаковском, написанной его внучкой.) Видно, так и было, тогда чего стоила эта игра в партийность, коммунизм, советскую государственность? И эта фотография в юбилейном номере — стоящий в торжественной позе А. Чаковский со знаменем в руках, на которое некое высокое должностное лицо прикрепляет орден «Литгазете» «за выдающиеся заслуги в деле коммунистического воспитания трудящихся».

То, что было определяющим в литературе 60-х — начала 80-х годов минувшего столетия, живёт и сегодня. Остаётся всё то же самое противостояние сил национально-традиционных, почвеннических и, с другой стороны, либеральных, космополитических. И сама «ЛГ» напоминает об этом — хотя бы в статье А. Ципко (28 февраля 2007 г.). Именуя меня «основоположником красного патриотизма», он цитирует отрывки из моей статьи сорокалетней давности «Просвещённое мещанство» (1968) и делает довольно странные выводы. Вот цитата из моей статьи: «Нет более лютого врага для народа, чем искус буржуазного благополучия. Это равносильно параличу творческого гения народа». И по поводу этих моих слов А. Ципко пишет: «Красные патриоты защищали социализм не во имя Маркса и Ленина, а прежде всего как надёжный заслон от искуса буржуазного благополучия, защищающий, как они считали, Россию от морального и духовного разложения». Это правильно. Время показало, что с сокрушением социализма, с внедрением культа наживы, криминального беспредела в её средствах, «воровского разбоя» (этими словами определял жажду, власть денег Игнатий Брянчанинов) Россия в результате и оказалась жертвой морального и духовного разложения. Казалось бы, этой реальностью и объясняется главная причина нынешнего катастрофического состояния России. Однако виновниками этого автор объявляет тех же «красных патриотов», «красных славянофилов», которые, по его словам, «связали в своём мировоззрении духовность с аморализмом, с преступлением» (следует ссылка на пресловутый антисталинский фильм «Покаяние», а точнее сказать — огульное охаивание советской эпохи). Далее автор пишет: «Красный патриотизм… всеми своими ценностями, своими устремлениями находился в вопиющем противоречии с настроениями советских людей, и главное — с настроениями советской интеллигенции, которую перестройка вывела на политическую сцену». Что представляла собой «советская интеллигенция» в перестройку и кто был заводилами в ней, какие фигуры орудовали на политической сцене — слишком хорошо известно.

А. Ципко не увидел в «Просвещённом мещанстве» главного, того, о чём, например, «со своим интересом» писал диссидент-эмигрант А. Янов в своей вышедшей в Нью-Йорке, затем изданной в России книге «Русская идея и 2000 год»: «Лобанов неожиданно обнаружил червоточину в самом сердце первого в мире социалистического государства, причём в разгаре его триумфального перехода к коммунизму… Язва эта состояла, оказывается, в «духовном вырождении образованного человека». И моя статья — это разбор всего того, что составляет сущность этого духовного вырождения «образованного человека», так называемой интеллигенции.

Нынешние «демократы-интеллигенты» любят повторять ставшее расхожим словцо Солженицына «образованщина», хотя сам же он в своих мемуарах «Бодался телёнок с дубом», цитируя мою статью «Просвещённое мещанство», выводит именно из этого термина свою образованщину.

В современной ему России Солженицын не видел ничего, кроме ГУЛАГа, а тот же А. Янов считал, что автор «Просвещённого мещанства» «верил в потенциал советского режима». Заключая, хочу сказать, что эта статья, если хотите, была предчувствием того, что произошло в России. Речь шла о страшном тогда, в 60-годы, психологическом симптоме — назревании в обществе, стране духовного, социального кризиса, подспудного скопления разрушительных сил в лице той «советской интеллигенции», той самой, которая впоследствии с «перестройкой-революцией» уже в наше время, объявив себя «демократией», направила всю свою бесовскую энергию на уничтожение России, русского народа.

Суть происходящего ныне в России можно лучше понять из бессмертных слов Достоевского — о борьбе дьявола с Богом, где поле битвы — сердца людей. Так и в нашем сознании некуда деться от выбора: либерально-космополитическая антиРоссия или национально-самобытная, историческая Россия?

29.10.2009 15:44:38 — Николай Логинов пишет:

тае-тае

неужели так непрочны были убеждения тех, кого мы знали в роли идеологических столпов великого государства». Если бы прочны были, то не случалось бы то, что с ВАМИ случалось! Сдать такую идеологию — я не могу их назвать ни либералами, ни демократами, — этим перевёртышам, оборотням? Я думаю, что это предательство даст такие страшные плоды! Да и, пожалуй, даёт уже, если проанализировать события у нас и в мире. Тае-тае! Как ВЫ нашли это? От души «посмеяли» меня!

28.10.2009 20:50:17 — Татьяна Яковлева пишет:

Продолжение: Хорошо бы напомнить устами Яковлева, что [i][b]"для Советского государства характерна огромная забота о сохранении и приумножении духовного наследия. Государство отпускает огромные средства на реставрацию памятников архитектуры, произведений изобразительного искусства. Будем откровенны: ведь не на деньги новоявленных богоносцев реставрирован Тракайский замок под Вильнюсом, кремль в Ростове Великом, памятники архитектуры в Самарканде". [/b][/i] Актуальнейше прозвучали бы эти слова на фоне новодельных муляжей на Красной площади и спекуляций вокруг т. н. Храма Христа Спасителя, снесенного, что бы там ни говорили, по настоянию академиков архитектуры за его антихудожественные свойства. Обывателя ослепляет само наименование — Храм Христа Спасителя — но не о подобных ли явлениях сказал сам Христос: "Многие придут под именем моим"? (Впрочем, это тема для другого исследования). И вот за такую статью и отправили его в ссылку — послом в Канаду, страну суровую — Оттава и Монреаль на широте всего лишь Ялты. "Только отъявленные сталинисты полагают, что это не то же самое, что Туруханский край" (с) Жестокие были времена — не то, что теперь, когда должность посла дается в качестве платы за услуги — как Рябову, Костикову и прочим. Заключительные слова той забытой статьи должен повторять каждый — повторять, как противоядие: [i][b]"Воспитание патриотизма мы рассматриваем, прежде всего, как воспитание патриотизма советского, воспитание великой гордости за ту социальную реальность, которая создана трудом и борьбой поколений революционеров. Именно в марксизме-ленинизме, как революционном учении пролетариата, воплощены высочайшие человеческие ценности". [/b][/i] Сейчас за такие убеждения не ссылают. Сейчас за такие убеждения расстреливают. Из танков.

28.10.2009 20:48:49 — Татьяна Яковлева пишет:

Статья Михаила Лбанова напомнила круглое лицо вечного агитпропщика Яковлева, почтительно величаемого в прессе "Александром Николаевичем". Это уже не журналюга, платно обслуживающий власть, это голос самой тойвласти. Его-то что заставляло уже в 1987 г. провозглашать: [i][b]"Октябрь и революция — вечные святыни. А преданность революции и ленинизму, партийная совесть и честь — часовые у этих святынь" (доклад в ЦЭМИ АН СССР 17.04.87). [/b][/i] Нельзя забывать и его статью "Против антиисторизма" (ЛГ, 15.11.72), хотя вряд ли найдется страстотерпец, способный одолеть полный газетный разворот винегрета из упоминаний Зомбарта, Фрейда, Маркузе и прочая и прочая — и все это ради резюме: "В конечном счете, буржуазные теории активно спекулируют на новых явлениях в технико-экономической жизни капиталистических стран. Эти спекуляции направлены на дезориентацию революционного движения". Этой ценной информацией заканчивается первая часть статьи. Во второй части критикуется [b]М. Лобанов[/b], В. Кожинов, В. Овечкин, А. Ланщиков. Но эта критика, содержащая всего 5 цитат из В.И.Ленина, кажется теперь столь вялой, что, право, не стоит внимания. Ну, напомнил Яковлев Кожинову, [i][b]"с каким гневом писала русская литература о барском обжорстве, и с какой болью говорила она о русских деревнях, называвшихся Горелово, Неелово" [/b][/i]- так правильно напомнил! Сейчас бы такое напоминание!

28.10.2009 19:15:31 — кондратьев олег пишет:

Рад встрече с М.Лобановым. Хотелось бы чаще видить его на страницах ЛГ