Литературная Газета, 6595 (№ 16/2017)

Неформат для „Золотой маски“,

Неформат для „Золотой маски“,которая всё больше превращается в коммерческий фестиваль

Искусство / Искусство / ТЕАТРАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ

Лебедина Любовь

Лауреат «Золотой маски» Евгения Симонова

Фото: РИА "Новости"

Теги: искусство , театр , фестиваль , «Золотая маска»

В этом году театральный фестиваль «Золотая маска» при поддержке Министерства культуры РФ, Союза театральных деятелей России и правительства Москвы, длился около трёх месяцев, (февраль, март, апрель), где помимо основной программы были и «Маска плюс», и внеконкурсный смотр, и трансляция спектаклей в столичных кинотеатрах.

Такой небывалый размах при сложном экономическом положении в стране вызывает восхищение, но одновременно и возникает вопрос: «А где деньги Зин?..» Фи, какая проза, – скажет представитель прекрасного, – ведь речь идёт об искусстве, о нашем национальном достоянии, причём здесь субсидии, дотации и так далее.

Я не собираюсь уточнять, кто кому сколько выделял средств для фестиваля, но уже тот факт, что к давнишним спонсорам: Сбербанку, Аэрофлоту, Фонду Михаила Прохорова добавились Северсталь и ОАО «РЖД» говорит не только о нарастающих аппетитах «Золотой маски» и о меценатах, обративших внимание на бедную культуру, но и о колоссальных затратах этого форума, которые надо когда-то отдавать. Поэтому «Золотая маска» под брендом лучших спектаклей национальной премии устраивает чёс по всей стране и ближнем зарубежье, создавая тем самым себе широкую популярность и собирая кассу. Проект сам по себе выгодный, а в каких- то случаях и художественный, но так не бывает, чтобы при диком капитализме всё продавалось, а искусство не значилось в реестре товаров, которые тоже надо продавать.

Наблюдая за популяризацией «Золотой маски» со дня её основания, начинаешь замечать, как из бескорыстного соревнования профессионалов она превращается в коммерческий фестиваль, где крутятся большие деньги и каждый блюдёт свои интересы, ну, а каким образом сходятся дебет с кредитом, это уж не нам судить.

Тем не менее на торжественном закрытии театрального, так называемого, национального фестиваля в помещении Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко генеральный директор «Золотой маски» Мария Ревякина с гордостью говорила о невероятных успехах этого форума, благодарила инвесторов и отчитывалась за проделанную работу экспертного совета, отсмотревшего 936 постановок от Москвы до Дальнего Востока, предложив музыкальному и драматическому жюри увидеть 74 спектакля и выбрать из 213 номинантов лауреатов. Что и говорить – задача не из легких…

Но вот, что интересно: среди экспертов при отборе спектаклей бытует выражение: «Не наш формат!» Спрашивается, что подразумевается под этой загадочной формулировкой? Только не падайте в обморок, «наш формат», это продвинутые новации нового европейского театра, исключающие русский психологический театр, Как говорится: «Приехали!» Вот почему так тщательно фильтруется экспертный совет, выбирают тех, кто идёт в ногу с западниками и под видом ротации избавляются от независимых экспертов в комиссии по критике СТД. Тем не менее после прошлогоднего скандала, связанного с кандидатами от Министерства культуры, неугодными дирекции «Золотой маски», её руководство избрало тактику натиска, то есть поиска нетрадиционной режиссуры в малых и больших городах, параллельно засылая туда своих «эмиссаров», обещающих театрам попасть в число номинантов «Маски». Вот вам и негласная коррупция, если так можно сказать...

Думаю, по этой схеме на нынешний фестиваль номинировались Тимофей Кулябин, (режиссёр скандального «Тангейзера») с немыми «Тремя сёстрами» театра «Красный факел» из Новосибирска, где чеховский текст можно было прочитать на отдельном экране, а также Петр Шерешевский с «Дядей Ваней» из Норильска, определивший новаторский жанр спектакля, как «Концерт одиннадцати пианино и одного рояля». Эти инструменты составляли основу декорации, а исполнители бродили среди валяющихся на полу пластиковых пакетов и деревьев, похожих на больничные капельницы, представляя таким образом среду обитания чеховских героев. У этой категории драматических «первопроходцев» была одна задача: как можно сильнее эпатировать зрителей, чтобы мозги «закипали». Ведь музыкальные театры не могут позволить себе такую «роскошь», как переписывать музыкальную партитуру или вместо правильной ноты брать какую вздумается, тогда бы мы не узнали произведений великих композиторов. Поэтому классическая опера по-прежнему следует своим традициям, значит, у музыкальных экспертов было меньше «соблазнов» выдавать белое за чёрное и наоборот. Лучшим оперным спектаклем «Золотой маски» 2017 года была признана «Роделинда» Большого театра с лучшим режиссёром Ричардом Джонсоном, а Теодор Курентзис с пермской «Травиатой» – лучшим дирижёром, где автором светового оформления стал канадец Роберт Уилсон. Лучшим балетным сочинением был объявлен спектакль «Ромео и Джульетта» из Екатеринбурга. Не забыли и о Мариинке с лучшим балетмейстером Антоном Пименовым, блистательно представившем на исторической сцене «Скрипичный концерт № 2» с примой-балериной Викторией Терешкиной.

В номинации «Лучший мюзикл» Андрею Кончаловскому не повезло. Его «Преступление и наказание» в Московском театре мюзикла прокатили, зато Эдуард Артемьев оказался впереди всех модных композиторов, участвующих в конкурсе. Любимый режиссёр «Золотой маски» Роман Фиодори сочинил для красноярского ТЮЗа по мотивам произведений Исаака Бабеля и на музыку Александра Журбина «Биндюжник и Король» и таким образом дал фору прославленному мэтру кинематографии, заняв первое место на опереточном пьедестале. Интересная история произошла и с новой интерпретацией «Истории лошади» по мотивам повести Льва Толстого «Холстомер» в Самарском театре драмы имени Горького. Хореограф Сергей Грицай неожиданно переквалифицировался в режиссёра, надеясь с помощью известного художника Александра Орлова поразить воображение зрителей после товстоноговского спектакля, но жюри отметило только Князя Серпуховского в исполнении Владимира Гальченко, за лучшую мужскую роль второго плана.

Неожиданные сюрпризы подстерегали публику, пришедшую на церемонию вручения национальной премии, в течение трёх часов. Главный режиссёр Александринки Николай Рощин почему-то проходил в номинации: «Лучший художник», хотя не кто иной, как он поставил сказку Карло Гоцци «Ворон», которую детям до 16 лет я бы не рекомендовала смотреть. Ну, посудите сами: жуткий перформанс, да ещё с элементами мифологического триллера, повествует о двух братьях, обречённых на гибель в окружении чёрных птиц, несущих на своих крыльях смерть, напугает кого угодно. Особенно монументальное сооружение в виде неприступной башни, предназначенное для пыток, «выплевывающее» из себя отрубленные части человеческих тел. Что это – злая аллегория? Или устрашающий символ некого Дракона, пожирающего будущие поколения?

Приходилось напрягаться и разгадывать шарады и на двух других спектаклях, представленных на «Маску» из Санкт-Петербурга. Мнения критиков по поводу спектакля «Гроза» Андрея Могучего, второй раз ставшего лауреатом премии лучшего драматического режиссёра, разделились. Одни усматривали в мрачном ярмарочном представлении с изображением палеховских миниатюр на занавесах и статичными лубочными персонажами, распевающими арии и частушки, преднамеренное искажение пьесы Александра Островского. Другие – восторгались новыми формами экспериментирующего с классикой Могучего в креативном видении тёмного царства Калинов-города, где света нет и не может быть, поскольку Катерина дебютантки Виктории Артюховой изначально обречена на гибель, а её избранник Борис в исполнении оперного певца Александра Кузнецова – труслив и не способен услышать крик возлюбленной о помощи. Можно как угодно относится к режиссёрским метаморфозам Могучего, изначально озабоченного созданием атмосферного пространства, где артисты превращены в художественные фигуры игровых метафор, но, согласитесь, с таким прочтением «певца Замоскворечья» трудно согласиться. И уж тем более никто не ожидал, что ярый защитник психологического театра Лев Додин, руководитель Малого драматического театра в Санкт-Петербурге, единственного в России Театра Европы, вдруг поскользнётся на шекспировском «Гамлете», решив изобразить на территории Дании-тюрьме??? перестройку с инаугурацией нового короля Клавдия. В свою очередь, Гамлет Данилы Козловского появляется в Эльсиноре, чтобы создать оппозицию против дяди и матери, не износившей башмаков после смерти отца, вместе с подругой детства Офелией в исполнении Елизаветы Боярской. Столь необычное и спорное видение мирового хита ставит всё с ног на голову. Гамлет превращается в провокатора, а убийца Клавдий выглядит просвещённым монархом. Причём возникающая в королевских апартаментах тройка бродячих акёеров предостерегает каждого, отстаивающего свою точку зрения по поводу демократии, что всех их подстерегает «Мышеловка», рано или поздно они попадут в неё и погибнут. Вопреки вольному сочинению Льва Додина, весьма круто осовременившего шекспировскую пьесу, принцу Датскому – Данилу Козловскому всё-таки вручили премию за лучшую мужскую роль в драме, и любимцу публики пришлось объясняться в любви к режиссёру Додину и своим партнёршам: Елизавете Боярской и Ксении Раппопорт – Гертруде, которая больше всех актрис, на мой взгляд, заслужила первое место в номинации «Лучшая женская роль в драме».

Тем не менее жюри отдало предпочтение исполнительнице роли Софьи Павловны Толстой Евгении Симоновой в спектакле «Русский роман» театра имени Владимира Маяковского впервые за многие годы существования «Золотой маски» завоевавшего Гран-при фестиваля. Что в принципе примирило и традиционалистов, и авангардистов, поскольку Миндаугас Карбаускис никогда не поёт с чужого голоса. Он строит свой мир, опираясь на традиции театра Охлопкова и Гончарова с мощными характерами и жизнью человеческого духа на сцене. Одновременно привлекая к работе близких его мировоззрению драматургов, способных, как Марюс Ивашкявичюс, взглянуть на биографию великого писателя, как философа и пророка русского мира. Хочется верить, что благодаря таким спектаклям «Золотая маска» будет отвечать статусу национальной премии.