Смех излишним не бывает
Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Проза Башкирии
Теги: Леонид Соколов , проза
Леонид Соколов
Родился в 1953 году в Уфе, писатель-юморист, член Союза писателей РФ и РБ, заслуженный работник культуры РБ. Автор восьми юмористических сборников. Печатался во многих центральных изданиях и за рубежом – в Болгарии, Германии, Канаде и в других странах.
В деревне
Знойным летним днём, когда асфальт буквально плавился под ногами, а мозги – в голове, жена сказала: «Хватит мучиться в этом пекле! Хочу в деревню!» И хотя родственники у меня там дальние-предальние, мы уже мчим навстречу природе! А точнее, тарахтим в безразмерном, штопаном-перештопаном, как чулок, старичке-автобусе с тормозами, которых, похоже, нет вообще, жутким гулом двигателя, оставляющего за собой самолётный шлейф дыма, отсутствием хотя бы малейшей амортизации... И всё-таки, отбив на многочисленных колдобинах и рытвинах все свои внутренности, вдоволь искупавшись в дорожной пыли, достигаем вожделенной цели… Но вместо идиллической картинки с просторной избой и столом, заставленным деревенскими деликатесами, включая парное молоко, ароматный хлеб, жгучую горилку, перед нами предстала некая избушка на курьих ножках, где и проживали наши сверхдальние родственники дед Арсений и баба Нюра. Как оказалось, их «теремок» отличался не только миниатюрностью, но и избыточной плотностью населения.
Незадолго до нас по данному адресу прибыли ещё какие-то не менее дальние родственники, заполонившие все кровати, скамейки, лавки и даже значительную часть пола. Наше пришествие не вызвало радости, поскольку про нас никто слыхом не слыхивал. И только фотка предалёкого предка, предъявленная нами, внесла некоторую ясность. А ещё большую – внесли бутылка водки и прихваченные сувениры. После второй рюмки памяти у стариков заметно прибавилось, и дед Арсений даже признал, что такие родственники действительно должны в природе существовать... С каждой новой рюмкой наше родство росло и крепло... Глубоко за полночь, когда выпито было всё до последней капли, обитатели избушки отползли от стола и, утрамбовавшись, как кильки в жестяной банке, наконец отошли ко сну... Но ненадолго. Вызывающе нудно зазвенели комары и кусали хуже любой собаки. Густо, будто штурмовики, загудели мухи и вели свои атаки весьма успешно. После этой прелюдии неожиданно сразу во всех углах грянули виртуозы храпа. Причём этот стереозвук пошёл столь объёмный, заудалый и разносвистный, что вырвался даже за пределы избы, отчего с перепугу залаяли собаки, и пошло-поехало...
Во многих окнах уже вспыхивал свет, а кое-кто выскочил во двор, прихватив на всякий случай топор или вилы. Разбудили даже петуха, и он, поддавшись общей панике, три раза прокукарекал, чем сбил деревенских с толку, ибо именно по нему, а не московскому радио большинство сверяло время. Замычали коровы, заблеяли овцы. В считаные минуты на улицу высыпала едва ли не вся деревня, включая тех самых храпаков, которые более других недоумевали: «Что же такое происходит?!» Но не видно было сполохов огня, никто не звал на помощь, и даже Луна несла вахту на своём обычном месте... И толпа столь же неожиданно исчезла, а петух, вторично обдав всех очумелым кукареканьем, взобрался на насест...
Утро нарождалось с трудом. Солнце уже влезло в самую форточку, но на улице было подозрительно тихо. Виновником оказался тот же петух, то ли с обиды, то ли по другим причинам замолчав и став вести себя хуже курицы... И всё-таки народ помаленьку просыпался, долго протирая красные глаза и с ужасом обнаруживая то не доенную корову с похожим на морскую мину выменем, то презлющего рогоносца-козла, требующего немедленного выхода на свободу... Тяжёлые головы трещали и гудели с жуткого похмелья и нуждались в дополнительных вливаниях, чем дед Арсений уже и занимался. Его примеру последовали остальные. А в это время подле двора остановилась навьюченная всяким барахлом автомашина, смахивающая не то на осла, не то на верблюда. Сперва открылись задние дверцы, и оттуда высыпалась звонкая, как мелкая монета, ватага малышей. Затем торжественно распахнулись передние, и взору предстали крепыши-родители, достойные кисти великого Рубенса. Вся эта толпа с молчаливой грациозностью ломанула в ворота столь уверенно, как вваливается под самый вечер выгулявшее за долгий день стадо бурёнок... «Только этого ещё не хватало», – подумал я. И, как видно, не один.
Родственниками пришельцы оказались ещё более дальними, чем мы. Но закон гостеприимства требовал от стариков экстренного решения. И оно вымучилось, простое, как репа, – вывести некоторую часть сородичей за пределы избы. Дабы никого не обидеть, устроили нечто вроде лотереи. Нам с женой, как всегда, крупно подфартило: мы выиграли место где-то под самой крышей в курятнике. Самим старикам достался сарай, баня – приехавшим до нас, а изба – тем самым, достойным кисти Рубенса... Оказавшись в одной компании с птицами счастья – курами, мы, в отличие от них, счастливыми себя так и не почувствовали. Бестолковые представители пернатых, хотя и не храпели, и не пели, но всю ночь добивали нас ни на секунду не прекращающимся кудахтаньем. Более того, духота под железной раскочегаренной за день крышей стояла такая, будто на голову нацепили противогаз. Открыть окошко не было возможности по причине его отсутствия. Наглухо затворена была и дверь, причём снаружи... Кого так заботливо оберегали старики, – то ли нас, то ли кур, так и осталось загадкой... Вызволенные поутру на свободу, мы, не говоря ни слова, поспешили к первому, пришедшему из города автобусу, коим оказался уже знакомый «вездеход». Оттуда выскочила какая-то издёрганная, замученная семейка. Подойдя к нам, спросили, как добраться до такого то дома?!
– Туда, туда! – указали мы одновременно в одну и ту же сторону. – Вам очень повезло, там только что освободилось замечательное место в «бельэтаже»! Желаем вам хорошего отдыха!
И мы наконец-то заскочили в автобус, плюхнулись в не очень мягкие сиденья и поехали в город отдыхать...
Арбуз для тёщи
Моя тёща Анна Степановна очень любит арбузы и, была б возможность, наверное, круглый год питалась бы только ими. Естественно, что ни один день рождения не обходится без данного полосатого деликатеса. Каждый гость старается преподнести ей кавун покрупнее да послаще. А уж она выбирает, чей арбуз самый вкусный… Поэтому и я отправляюсь на поиски арбуза, получив от супруги напутствие, насколько круглым должен быть сей фрукт, – обязательно зелёным снаружи и красным внутри, а не наоборот и, самое главное, издавать звонкий, чистый звук…
– Всё понятно? – переспрашивает жена и косит на меня взглядом учителя. – Ну-ка, повтори…
– Арбуз должен быть арбузом, а не тыквой, рамбутаном и даже не гранадиллой…
– Вот, вот, у тебя ещё ума хватит купить какую-нибудь черемойю…
– Ума хватит, денег нет.
– Лучше бы наоборот. Ладно, иди и не забудь, чтоб был позвонче, как твоя голова…
Выйдя из дома в поисках арбузного счастья, квартала через три я обнаружил искомую изумрудную гору. Среди разнокалиберных «полосатиков» не сразу приметил одетого во всё зеленое продавца, которого выдали разве что красные щеки и светлые усы.
– Гранадиллы есть? – очень серьёзно спрашиваю его.
– Чего, чего? – выпяливает на меня зелёные, как арбуз, глаза продавец.
– Почти то же, что рамбутаны.
– А что такое рамбутаны?!
– Это такие штуковины, на черемойю похожие…
– А что такое черемойя?
– Думаете, я знаю?! Ладно, тогда давайте арбуз!
– Так бы сразу и сказали, а то гранадилла, да на что она вам сдалась, ещё отравитесь всякой… А арбуз он и есть арбуз, и всегда таковым останется! Выбирай любой, не ошибёшься. Слаще может быть только поцелуй любимой… Каждый – краснее светофора…
– А если мне нужен самый зелёный арбуз?!…
– Вы имеете в виду снаружи?
– Нет, я имею в виду – внутри…
– ...???
– Более того, я готов заплатить за такой арбуз двойную цену.
– Но зачем вам нужен зелёный арбуз?!
– Затем, что хочу подарить его тёще. Тёща очень любит арбузы, а я её не очень. Вы меня поняли?…
– Теперь понял. Но эта задачка посложнее будет, тут придётся покопаться поглубже…
С этими словами продавец влез на самую вершину арбузной пирамиды и стал подносить полосатых красавцев к самому уху, то сжимая их ладонями, то, как доктор, постукивая по ним. Наконец из всей кучи был выбран самый невзрачный, покрытый пылью и грязью, почти жёлтый и, главное, не издающий ни единого звука шар.
– Это то, что вам нужно, – глухонемой арбуз. Молчит, как партизан. Можете быть уверены, что теперь вас будут посылать разве что за гранадиллами или даже ещё подальше…
– Спасибо, вы настоящий друг! – я протянул пятьсот рублей.
– Вы меня обижаете, такому арбузу грош цена. Я ничего с вас не возьму…
Домой я шагал, как никогда, в приподнятом настроении. Своя ноша была совершенно не тяжела! Дверь открыла тёща, и глаза её, защищённые толстыми стёклами очков, как-то совсем по-детски, искренне улыбнулись мне. И мне стало стыдно. Собственно говоря, а что плохого сделала мне Анна Степановна?!
– Ну чего ты, Петенька, стоишь, как чужой, давай-ка скорее к столу!
Я протянул тёще сей дар природы, произнёс набор стандартных слов про здоровье и долголетие и на ватных ногах проследовал в зал. За столом я сидел, не шелохнувшись и не притронувшись ни к одному блюду, с тревогой ожидая приговора и проклиная тот час, когда я согласился идти за арбузом. Наконец, из кухни показалась тёща с кавуном в руках. Отмытый от грязи, он выглядел очень даже неплохо.
– Сейчас посмотрим, как меня любит зять, сейчас посмотрим…
Сердце моё колотилось в груди так, что, казалось, все слышат этот стук… Чтобы не созерцать позора, закрыл глаза и так и сидел, покуда вдруг кто-то не поцеловал меня в самый лоб. Я удивлённо взглянул на окружающий мир и увидел… сияющее лицо тёщи с большим ломтиком арбуза…
– Вы только посмотрите на это чудо! Никогда в жизни не ела ничего подобного! Просто изумительный вкус! Сам хоть попробуй!
На следующий день меня опять послали… за арбузом.