Лога

28

Редко где сбавляя скорость, лишь на поворотах визжа тормозами, далеко высвечивая, вышаривая все фарами, машина неслась по пустынной ночной дороге.

Шофер молчал, не смотрел на Ларьку. Только иногда брезгливо косился, покачивая головой.

Ларька был жалок, страшен лицом. Оно продолжало распухать, глаза заплывали, кожа трескалась, сочилась сукровицей. Оттаявшие и отекшие волосы свалялись в длинные грязные космы. Парень нудно подвывал вою машины, по-прежнему не находил место ноющим рукам — отрубить бы их к черту...

Ехали лощиной, оставили позади отворот на Кондратьевку. Что-то там мать сейчас? Не спит, наверно, ума лишилась — сына до сих пор с работы нет. Ларька, бывало, погуливал, совсем не ночевал дома или же возвращался под самое утро, но чтобы задержаться на работе...

Ночь клонилась к концу. Светлее, однако, пока не стало. Больше потемнело даже. Луна вовсе зарылась, пропала в сгустившейся, снизившейся облачности. В боковые стекла кабины ничего нельзя было разобрать, кроме темных и частых промельков от ближних деревьев.

— Много еще? — спросил шофер.

Ларька с трудом разлепил спекшиеся губы:

— Установка в пяти километрах.

И тут только, ответив про установку, он вдруг вспомнил, что не сделал вчера вторую откачку. По времени булит уже давно переполнен, часа уже четыре, не меньше, как переполнен, как нефть мимо хлещет. Но подумал об этом Ларька отупело и отрешенно, будто о каком-то пустячке, не идущем ни в какое сравнение с тем, что он натворил.

Быстро, одним как бы швырком миновали колхозный лес, неслись теперь вдоль Плутаихинского лога. Там, на другой стороне его, напрямую — так совсем почти рядом, лежит Игнатий. Может, он и правда только ранен? Что, если ему и впрямь была необходима помощь? Вовсе, может быть, простенькая, вовсе маломальская помощь, но от которой полностью зависела жизнь человека...

— Из-за чего с охотником-то?.. — вновь подал голос дядька, надоело, видно, слушать Ларькины стоны.

Ларька лишь сильнее застонал, давая понять, что ему не до разговоров.

— Понятно, — хмыкнул шофер. — Добычу не поделили?.. Откуда он, охотник-то?

— Кондратьевский.

— А ты?

— Тоже.

— Ах какой удалец! В своего же, деревенского...

Шофер достал спички и папиросы, ловко, выпустив на мгновение руль, прикурил, длинно и глубоко затянувшись.

— Ну а если бы я не припозднился?.. Околел бы ведь к лешему... Я еще вечером выехал в леспромхоз из Октябрьского. Но поломался дорогой, пришлось завернуть на буровую, подремонтироваться... Точно бы околел.

— И лучше бы.

— Как лучше, это уже не нам с тобой решать... Ты вот в милицию рвешься, хочешь скорее прощенье получить. Так?

— Какое прощенье? Мне тюряга корячится, а он...

— Вот я и говорю... Тюряга — и есть прощенье. Наказание люди сами себе устраивают.

— Я уж устроил.

— Нет, парень, не-ет... Ты сначала исказнись, душу выверни наизнанку, тогда, может, и будет толк.