Ложе из роз

Глава 17

Черная Гора Воскресенье, одиннадцатое ноября

Мэлори Мейсон приехала в дом на горе ровно в три часа.

– А тут мило, – сказала она Чейзу, когда тот ввел ее в гостиную. – Привет, Хоуп.

– Привет. – Хоуп обернулась к Мэлори и улыбнулась.

– Слава Богу, ни одного репортера в поле зрения. Кассандра, я Мэлори. Мы встречались в больнице.

– Я помню.

– Вот и прекрасно. Ну а как насчет воспоминаний об интересующем нас дне?

– Пока все так же.

– Ладно, – решила Мэлори, – тогда я сама расскажу вам все, что знаю.

Их встреча походила на званый вечер. Ароматизированные свечи горели в хрустальных подсвечниках, отбрасывая трепетные блики на каминную полку. На столе красовался чайный прибор из чистого серебра, на тарелках были разложены печенье и другие деликатесы, испеченные Элинор.

Три женщины расположились на мягких стульях с подушками, будто собрались просто поболтать о своих делах. Но когда одна из них взяла атташе-кейс и извлекла из него канареечного цвета блокнот, именно такой, какими пользуются в судах и юридических конторах, другая с надеждой и беспокойством посмотрела на подругу, словно ища в ней поддержки.

– Вот то, что нам известно, – начала Мэлори. – Вас нашли без сознания в семь часов вечера тридцать первого октября. В доме были обнаружены признаки взлома, и ваши драгоценности оказались украденными.

– Мои драгоценности?

– Все, что хранилось в вашей шкатулке в спальне, и колье.

– Да, «Неожиданная фантазия». – Кэсс едва слышно прошептала это название. Она вспомнила, что однажды надевала колье на бал в праздник Хэллоуин. Это было целое событие в ее жизни, ее идея, ее выдумка. Даже название бала – «Над радугой» – принадлежало ей. Она никогда прежде не брала драгоценностей напрокат, но радуга и Натали были таинственным образом связаны в ее сознании… Ах да, Натали… Как странно, что от нее нет никаких известий, и как хорошо, что потеря памяти – этот кокон забвения, окутавший ее сознание, – оградила ее от ненужных волнений.

Но Кассандре не удалось укрыться от сумятицы, внесенной в ее жизнь Мэлори Мейсон.

– Надо позвонить ювелиру и сказать, что я возмещу стоимость колье.

– Дело не в этом, – перебила ее Мэлори. – «Неожиданная фантазия» была застрахована на случай кражи.

– О, понимаю. Вы хотите спросить у меня, кто знал об этом ожерелье?

– Это было бы нелишне узнать. Но больше всего, Кассандра, меня интересуют ваши отношения с Робертом Форестом.

– С Робертом? – Кэсс, нахмурившись, пожала плечами. – Ну, это просто увлечение.

– Однако достаточно прочное и серьезное.

– Да, пожалуй.

– Сейчас мы в одной упряжке, Кассандра, и вам надо представить, как вы будете говорить на суде во время перекрестного допроса, когда вас будет опрашивать адвокат защиты.

– Защиты?

– Это лучший адвокат, которого можно достать за деньги, – Люциан, а лучше бы сказать, Люцифер.

– Так Роберт нанял адвоката? Я не понимаю…

– Роберт изнасиловал вас, Кассандра?

– Почему вы спрашиваете меня об этом?

– Ответьте на мой вопрос. Да или нет? Пожалуйста! Роберт изнасиловал вас?

– Ну право же… Он был иногда… настойчив. Это называется насилием?

– У вас было ощущение, что он вас изнасиловал?

Да уж, конечно, Роберт не был Чейзом.

Чейз.

Окутывающий мозг Кассандры кокон беспамятства как будто стал чуть прозрачнее, давая ей возможность увереннее отвечать на вопросы Мэлори.

В это время Чейз стоял у окна, глядя туда, где мерцали туманы и сверкали радуги, где рождались мечты. Сейчас не было ни радуг, ни снов – все это умерло давным-давно, а туманы казались теперь черным дымом. Челюсти его были плотно сжаты, глаза приобрели цвет стали. Он был весь напряжен, но все же способен контролировать свои действия. Вопросы Мэлори, столь удивившие Кассандру, для Чейза не были неожиданными. Он уже знал, что скрывалось во мраке, окутывавшем ее сознание.

– Кассандра, – настаивала Мэлори, – нам надо кое-что прояснить до того, как…

– …Я отключусь, – подсказала Кэсс. – Понимаю. – Она пристально посмотрела на Мэлори: – Так на какой вопрос я должна ответить?

– У вас было ощущение, что Роберт Форест изнасиловал вас?

Кассандра все еще медлила. Пристально глядя на тарелку с печеньем Элинор, она впервые заметила, что этот веселый подарок сделан в форме цветов пуансеттии – конусов, снежных хлопьев, веночков, покрытых сахарной глазурью больше, чем обычно, потому что славная миссис Санта-Клаус хотела дать присутствующим почувствовать приближение Рождества.

– Роберт заявил, что вы любили грубый секс.

Кассандра оторвала взгляд от причудливых изделий Элинор.

– Он так сказал?

– Да. Это правда?

– Конечно, нет.

– Итак, Роберт солгал. Возможно, он сказал так из-за предположения, что вы были грубо и жестоко изнасилованы тридцать первого октября.

– Погодите. Я не была с Робертом тридцать первого. Не могла быть.

– Почему?

– Потому что мы перестали встречаться.

– Когда же?

– С начала октября.

– И от кого исходила инициатива разрыва?

– От меня.

– Вот как? А в чем была причина?

– Я… просто порвала с ним. Неужели Роберт утверждает, что был со мной тридцать первого и что мы…

– Что у вас было сношение. Да. Есть свидетельство врача о том, что это правда. Роберт сказал также, что он хотел сам порвать с вами, а вы к нему приставали, не давали ему покоя. Это тоже ложь?

– Да.

Мэлори сделала пометку в блокноте и подчеркнула строчку.

– Кто знал, что ваши отношения прервались?

– Никто.

– Никто? Вы были близки с одним из самых известных актеров Голливуда в течение года…

– Только семь месяцев…

– Но нигде ни единым словом не упомянули, что расстались с ним? Неужели у вас нет ни одного близкого друга?

Друга? Можно подумать, когда-нибудь они у меня были с тех пор, как я перестала видеться с Хоуп.

– Я никому не говорила.

– Что ж, понятно, почему вы не удивились отсутствию Роберта после того, как пришли в себя.

– Я не ожидала, что он навестит меня, и не хотела этого.

После того, как пришла в себя.

– А раньше он меня навещал?

– В самом начале, до того как Чейз выкинул его вон.

Взгляд Кассандры обратился к Чейзу.

– Спасибо, – прошептала она.

Выражение его лица смягчилось, когда он посмотрел на Кассандру, и будто в ответ за его спиной сквозь туман пробился луч солнца, отважный лучик, обещавший радугу. На мгновение туман приобрел оттенок шампанского, и на одно только мгновение Кассандра и Чейз почувствовали, будто они одни на всем свете: исследователи новых пространств, фермеры, пионеры… и любовники.

– Роберт ударил вас? – Вопрос Мэлори пробился сквозь нарождающуюся радугу воспоминаний, и от нее остались только серые осколки, клочья тумана, похожие на слезы.

– Это необходимо знать? – спросил Чейз, хотя заранее знал ответ. Ложь Роберта не вызывала сомнений, и никто больше Чейза не хотел, чтобы это чудовище попало за решетку.

– Даже обязательно.

Как жаль.

Он посмотрел на свою искалеченную Малиновку и мысленно дал себе клятву любить, лелеять и защищать эту раненую душу.

– Кассандра? – Чейз повторил вопрос очень тихо. – Роберт бил тебя?

Она все еще смотрела на него и на угольно-серое небо за его спиной. Внезапно руки Кассандры прикоснулись к израненной голове, где на почти прозрачной коже были заметны рубцы такого же малинового цвета, как ее пушистый халат, и бессильно упали.

– Бил? – Взгляд ее оторвался от Чейза, и она посмотрела на свои бледные, лежащие теперь на коленях руки. – Нет.

– Но ведь что-то же было, Кэсс? – вмешалась Хоуп. – Какое-то насилие?

Элинор мне советовала рассказать Чейзу все. Ну что ж.

Бесстрастно, будто она делала это признание не Хоуп и не Чейзу, а своим бескровным, бледным рукам, Кассандра сказала:

– Было… три инцидента.

– О’кей, – мгновенно отреагировала Мэлори, – мне нужно знать каждый в деталях.

Когда-то, давным-давно, в сказочные времена, очаровательная Шехерезада пленяла туристов, приезжавших в имение Тесье, своими рассказами. Но увы, теперь эта медноволосая волшебница исчезла, как пленительный, но зыбкий мираж.

История Кассандры была кратка и лишена подробностей – по-видимому, эти ее воспоминания не были окутаны коконом забвения.

– Первый раз такое произошло в июне. – Она подняла глаза на Мэлори.

– Минутку, давайте проясним некоторые вещи. Когда у вас с Робертом завязались отношения?

– В феврале. Мы тогда вместе снимались.

– Вы жили вместе?

– Нет, конечно, нет.

– Это были особые, исключительные отношения?

– Я больше ни с кем не встречалась.

– Но он-то встречался.

– Думаю, да.

– Ладно. И что же произошло в июне?

– Я получила роль, о которой мечтали все актрисы в Голливуде, – Роберт настоял на том, чтобы я сделала для нее пробы, несмотря на то что шансов было немного. И как раз когда это произошло, буквально в тот же день, Роберт лишился роли, на которую рассчитывал.

– Он выместил свою ярость на вас?

– Да.

– Как это было?

– Он обвинил меня в том, что я сплю с режиссером, тем самым, от которого зависело, получит ли он эту роль. Потом он схватил меня. Вот здесь. – Бледные пальцы Кассандры указали на предплечье под пушистой малиновой материей. – Он хотел, чтобы у меня остались синяки.

– Ему было приятно это видеть?

– Мне кажется, да, – тихо ответила Кассандра. – Потом он извинялся, казался подавленным…

– И просил у вас прощения?

– Да.

– И вы простили его.

– Простила.

Как же ловко он тогда притворился влюбленным, стал участником спектакля, в котором и она тоже приняла участие, сделавшись невольной его сообщницей и причиной собственного несчастья.

– Да, так все и было.

– Конечно, потом он вел себя как паинька. И до каких же пор?

– До середины июля, когда фильм уже монтировали. Роберт не только сыграл в нем главную роль, он был сопродюсером. И он решил ввести в фильм эротическую сцену. Он сказал, что она выйдет убедительно, потому что мы были вместе и в жизни.

– Но ведь вы никогда не снимались в откровенных сценах. – Это заявление Мэлори основывалось на тех фактах, которые ей удалось по крупицам собрать из разных статей о Кассандре.

– Нет. Никогда.

– Но Роберт хотел, чтобы вы сделали для него исключение.

– Да.

– А когда вы отказались…

– Он просто взбесился. Мы были в постели. В его постели. Он хотел выкинуть меня. Столкнул на пол.

– Он бил вас ногами?

– Да.

– И продолжал бить, когда вы уже не были в постели?

– Да. Я была на полу.

– Куда он бил вас ногами?

– В грудь. И…

Она не могла выговорить этих слов, но Мэлори Мейсон настаивала:

– И…

– В нижнюю часть живота.

– Но вы так и не стали сниматься в эротической сцене.

– Нет. Я была вся в синяках.

Кассандра попыталась вздохнуть, и ей показалось, что воздух не попадает в ее легкие.

– Прошу меня простить, но я не могу продолжать.

Внезапно она ощутила ужасную усталость.

– Ну еще чуть-чуть. Расскажите мне о третьем случае.

Кассандра наконец глубоко вздохнула; все же ей не хватало воздуха. Она чувствовала себя истощенной до предела, но заставила себя продолжить:

– Это было в последних числах сентября. Он обвинил меня в том, что я ему изменяю, что у меня появился другой мужчина. Это было неправдой. Я осмелилась возразить, и он толкнул меня. Я ударилась о каменный камин…

– И?

– Он ушел.

– Оставив вас с синяками?

– Да.

– Как долго его не было?

– Несколько дней.

– А насколько сильно вы пострадали?

– Некоторое время у меня была кровь в моче. Я ушибла почку. Но я не пошла к врачу. Потом все прошло. Когда Роберт снова появился, я велела ему убираться.

– Он был огорчен этим?

– Вовсе нет. Сказал, что жалеет и понимает.

– Он звонил вам потом? Сделал что-нибудь, чтобы попытаться переубедить вас?

– Нет.

– Большое спасибо, Кассандра. Этого достаточно.

Голос, прозвучавший за ее спиной, был властным и одновременно нежным. Сероглазый принц со свойственной ему скрытой грацией вернулся оттуда, где рождаются и разбиваются радуги и где умирают мечты.

– Пойдем, Кэсси. Я провожу тебя в твою комнату.

Когда-то Чейз Тесье так же стоял за ее спиной на веранде «Синего ириса», в то время как лиловый закат заливал небо. Тогда этот неотразимый борец за качество шампанского предложил ей проехаться по его владениям, по виноградникам, туда, где виноград имел вкус ветра, а изумруды взлетали над морем зелеными брызгами.

Теперь Чейз предлагал ей совсем другое путешествие – всего лишь в ее спальню на первом этаже, а его глаза, светившиеся весельем в ту розовую летнюю ночь, теперь выражали лишь гнев и обеспокоенность.

Пожалуй, это уже немного слишком для меня.

– Благодарю, Чейз. Со мной все в порядке.

– Тогда, может быть, еще два вопроса? – умоляющим тоном произнесла Мэлори.

Она была в восторге оттого, что Кассандре удалось рассказать так много. Сценарий получался классический. Кассандра поставила себя под серьезную угрозу, когда распрощалась со своим мучителем. Мэлори считала, что у нее достаточно материала для успешного исхода дела даже в том случае, если Кассандре не удастся больше ничего вспомнить. Но, может быть…

– Я попробую.

– Как Роберт относился к вашим поездкам в Сиэтл?

– К поездкам?

– Мы нашли квитанции…

– Он ничего не знал об этом.

– О’кей. Вот теперь мы почти закончили. Мне только надо, чтобы вы взглянули вот на это. – Мэлори положила на стеклянный стол большую глянцевую фотографию.

Это был увеличенный снимок изящных роз с длинными золотистыми стеблями в серебряном кольце. Они вполне подошли бы по стилю к крошечным кулинарным изделиям Элинор, если бы карточка не была покрыта засохшей кровью.

– На вас было это кольцо в день, когда на вас напали.

Такого не могло быть. Я никогда бы не позволила себе носить его. Никогда.

– Кто-то хотел сорвать его с вас, – продолжала Мэлори, – и при этом покалечил вам палец. Вы сопротивлялись. Ваш палец так сильно распух, что врачи были вынуждены срезать с него кольцо.

Следы операции на ее кольце были заметны даже на фотографии – крошечный распил, сделанный, по-видимому, электрическим инструментом.

Так и должно было быть. Кольцу пришел конец, как и самому браку.

– Это кольцо имело какое-нибудь значение для Роберта?

– Нет. Он никогда его не видел.

– Так это не было его подарком?

– Нет, – прозвучал неожиданно спокойный ответ; но исходил он не от Кассандры. – Это был подарок от меня. Обручальное кольцо Кассандры, скрепившее союз двух любящих сердец.

– Прошу прощения, – внезапно ослабевшим голосом произнесла Кассандра, – я и в самом деле должна прилечь…

Она слишком устала, чтобы продолжать разговор.

Сразу несколько рук протянулись к ней, чтобы помочь…

Я должна это сделать сама. Пожалуйста.

И она таки сделала это сама. Встав, она пошла в свою комнату. Идти было трудно, и она едва волочила ноги. Добравшись наконец до конца гостиной, она остановилась и, качнувшись, обернулась.

С минуту Кассандра смотрела на тех троих в противоположном конце комнаты. Они все стояли, будто стоя могли помочь ей, облегчить ее путешествие, снять непомерную тяжесть, давившую на плечи…

Но, ослабленная непосильным бременем, Кассандра смогла лишь выдавить из себя:

– Вы все считаете, что это сделал он. Вы думаете, что Роберт избил меня и… оставил умирать.