Ложе из роз

Глава 18

Черная Гора Суббота, десятое ноября

Была уже почти полночь. Все это время она спала; все это время он ждал поблизости ее пробуждения.

Когда, поднявшись, Кассандра подошла к алькову у окна и села там, Чейз заговорил с ней:

– Кассандра!

– Да, Чейз.

– Могу я войти?

Нет. Нет!

– Конечно.

Ни звезд, ни луны не было видно в ноябрьском ночном небе. Вершина горы, окутанная туманом, казалась очень далекой, а темнота слишком густой, чтобы пропустить хоть один лучик божественного небесного света.

Кассандра походила на тень в своем алькове, и он тоже походил на тень, элегантную и изящную. В руке он держал кружку.

– Горячий шоколад, – пояснил Чейз, предлагая нежное тепло тени, едва различимой в темноте.

Кассандра ухитрилась принять кружку, не коснувшись его.

– Благодарю.

Чейз сел напротив. Он не мог видеть ее лица, только смутно светящееся пятно – ее обритую голову, да тонкие белые пальцы, державшие кружку. Возможно, она так и не прикоснулась к горячему шоколаду. Но по крайней мере кружка согревала ей руки.

– Нам надо поговорить.

Ее пальцы сжали кружку с такой яростью, что Кассандра испугалась и поставила ее на середину стола. Прощай, спасительное тепло.

Когда она заговорила, Чейз уловил в ее голосе страх.

– О чем нам надо поговорить?

О нас. О том, почему ты ушла от меня. Я хочу услышать правду, а не ложь.

– О том, – сказал он тихо, – куда Мэлори Мейсон предстоит отправиться отсюда.

По изящному движению рук он понял, что Кассандра ждала совсем не этого. Обсуждение покушения на убийство было пустяком по сравнению с теми вопросами, которые она предчувствовала и которых опасалась.

– Послушай. – Чейз с трудом набрал воздух в легкие, стараясь дышать глубоко и размеренно. – Мэлори хочет получить ордер на арест сейчас же и при условии, что Роберта признают невиновным после задержания, убедить Большое жюри предъявить ему обвинение. Большое жюри заседает тайно, это не открытый процесс, из которого обычно делают шоу. Там не будут присутствовать ни обвинитель, ни обвиняемый. Тебе придется рассказать жюри то же, что ты рассказала Мэлори сегодня. Мы поедем в Лос-Анджелес и остановимся в лучшем отеле. Но вне зависимости от того, насколько хорошо будет организован процесс и насколько гладко он пройдет, для тебя это будет мучительно.

Мы, Чейз? Мы?

Но она знала, что он сделает все именно так, как говорит. Ее руки вцепились в ткань халата на коленях.

– Понимаю.

В этот момент Чейз подметил в поведении Кассандры нечто странное: она боялась его. Его! Но он постарался скрыть испытанное им разочарование.

– Есть еще кое-что, Кассандра. Убедить Большое жюри – ничто по сравнению со слушанием дела в уголовном суде. Если к тебе не вернется память, то заключение судебных медиков будет иметь решающее значение. Оно должно быть безупречным, таким, чтобы к нему нельзя было придраться. Я таки надеюсь, что все пройдет благополучно.

– Судебных медиков? – Кассандра насторожилась, опасаясь неведомых ей чудовищных разоблачений, возможно, уже ставших известными Чейзу. – А нельзя обойтись без этого?

– Нельзя.

– Хоуп тоже так думает?

– Хоуп пока советует воздержаться от предъявления обвинения и дождаться результатов анализов и медэкспертизы.

– Она боится, что я не выдержу?

– Да, мы оба так решили, – признался Чейз. – Есть весьма серьезные причины не спешить; одна из них – твое здоровье. Тебе не обязательно принимать решение немедленно. Мы дадим Мэлори знать, когда ты будешь готова. Согласна?

– Да, согласна. – Ее головка задумчиво склонилась к плечу. – Ты хочешь еще чего-то?

– Чего я хочу, Кассандра, так это убить его.

Кассандра вздрогнула, и Чейз понял, что она приняла его слова всерьез.

– Чейз?

– Ты спросила.

Прошло несколько мучительных для обоих мгновений. Потом Чейз заговорил снова, и в голосе его звучали ненависть и ярость.

– Должно быть, ты очень сильно его любила.

– Нет, это не так.

– Ты оставалась с ним даже после того, как он ударил тебя…

– Это уже не имело значения.

Ничто уже не имело значения.

– Что ты имеешь в виду?

Ее изящные тонкие пальцы взметнулись – это было похоже на трепет хрупких крылышек бабочки – и скрылись в карманах пушистого халата.

– Право, я и сама не знаю.

– Послушай, Кассандра, – очень тихо произнес Чейз. – Может быть, я кое-что знаю. Знаю о маленькой девочке по имени Сандра Джонс.

– Ты не должен… – В ее голосе звучали одновременно призыв и мольба.

Ты не должен ничего знать о нелепой маленькой ведьме, которую все презирали… о девочке, которой строили рожи, передразнивали ее лицо с приопущенной щекой. Она в ответ улыбалась, только не как девочка, а как мудрая маленькая старушка.

– Но я знаю. Когда я разыскивал тебя после того, как ты ушла, я узнал так много… Я знаю о девочке, родившейся в ночь Хэллоуина в южной Калифорнии, но не в маленьком городке Вермонте. Беременность и роды были очень тяжелыми, и в первый же год после ее рождения родители развелись. Эта маленькая невинная девочка почему-то считала, что в этом была ее вина.

Почему-то?

Конечно, это была ее вина. Брак ее родителей был счастливым – восемь лет близости, любви и страсти, пока наконец они не решили обзавестись ребенком. Именно она, искалеченное маленькое чудовище, стала причиной их разрыва и распада семьи. К тому времени, когда развод стал фактом, все воспоминания о былой любви изгладились.

Однажды Кассандра случайно подслушала, как ее мать откровенничала со знакомой.

«Это было величайшей ошибкой моей жизни», – сказала тогда мать.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что крошке пришлось находиться то с матерью, то с отцом. Ее жизнь разделилась на две части, а асимметричное лицо стало символом этого разделения, будто в момент рождения какая-то злая сила знала, что ожидает малютку.

Для матери маленькая Сандра была искаженным подобием мужа. Отцу же маленькая девочка напоминала худшее, что он видел в некогда любимой жене. Для всех остальных она была просто маленьким уродцем.

Неужели и для Чейза, для человека, который любил ее?

– Она вовсе не была неудачницей и ошибкой природы. Всего лишь маленькая девочка с чуть обвисшей щекой. Но, должно быть, она чувствовала себя лишней, никому не нужной, так как вечно подвергалась насмешкам и унижениям из-за своего асимметричного личика.

Голос его был сама нежность, но теперь это не имело значения. Слишком поздно, слишком поздно.

Он никогда не узнает последней и окончательной правды, которой простить не мог бы никто, включая ее саму.

Воспоминания вернулись к Кассандре с беспощадной ясностью, и мучительная боль пронзила кокон, окутавший ее память, ее бедный истерзанный мозг, как когда-то золотые лучи солнца пронзали туманы, окутывавшие Черную Гору.

Но боль не сулила никаких радуг – только еще большую боль, еще большее страдание, разрывавшее ей сердце тем больнее, чем дольше она находилась на этой горе грез.

– Чейз?

– Да?

– Я хочу, чтобы Мэлори выдвинула обвинения сейчас же. Я готова встретиться с Большим жюри при первой возможности.

К тому времени я поправлюсь и буду достаточно сильной, чтобы уехать.