Ложе из роз

Глава 7

Уэствудская мемориальная больница Суббота, третье ноября

– Пожалуйста, чуть-чуть посторонитесь, мистер Тесье…

Иллюзорная попытка доктора успокоить Чейза была обречена на неудачу, потому что отчаянное гудение сердечного монитора над постелью Кассандры внушало не больше спокойствия, чем орава докторов и сестер, собравшихся в палате. Чейзу и Хоуп пришлось выйти. Правда, ушли они недалеко, за стеклянную стену палаты.

За последние два дня Чейз обогатился знанием многочисленных медицинских терминов, которыми поделился с Хоуп.

Но теперь, улавливая обрывки разговоров медицинского персонала между собой, долетавшие до них из-за стеклянной стены, они замечали, что среди уже понятных им терминов появились другие, незнакомые и потому внушавшие особую тревогу. Выяснять значение этих слов у врачей не было ни времени, ни возможности.

– У нее брадикардия – пульс упал до двадцати.

– До двадцати?

– Может быть, попробовать атропин?

– Уже попробовали. Не действует.

– Ладно. Тогда попробуем изупрел.

Новые пугающие слова произносились столь угрожающе, что не понять их общий смысл было невозможно, и это составляло чудовищный контраст с неизведанными словами и чувствами, пробудившимися во время столь памятного разговора в поздний час ночи…

С того вечера они виделись только урывками, мимоходом.

Чейз казался очень занятым – ему было явно не до нее. Надвигался сбор урожая, и только Чейзу было дано решать, когда его начать. Но все же всякий раз, стоило их пути пересечься, Кассандра замечала, как стремительная походка Чейза замедлялась, а серые глаза останавливались на ней. Взгляд их был пытливым и проникновенным, будто единственным, что его волновало в эту минуту, была она.

– Кэсс, – приветствовал он ее.

– Чейз, – отвечала она ему в тон.

– Что там делают эти типы из Голливуда?

– Пока что они не потоптали виноградники и не покалечили ни одной бочки.

– Так вы за ними присматриваете?

– Конечно, присматриваю, только моя роль незначительна; зато Хоуп их, несомненно, зачаровала.

– Хоуп?

– Николь Хэвиленд не сводит глаз с ее волос. Эта алчная мисс хотела бы завладеть ими. Ее восхищает все – их длина, волнистость, цвет, блеск. Она добивается от Хоуп, чтобы та назвала ей имя своей парикмахерши, призналась, откуда получает такую удивительную краску цвета корицы. Естественно, я посоветовала не говорить правды, поводить ее за нос и заставить помучиться, но вы ведь знаете Хоуп. Она так неисправимо честна…

– В отличие от тебя?

Чейз сказал ей «ты», а не «вы». «Ты» предназначалось для близких друзей, для страстных любовников, и в течение десяти дней Кэсс купалась в этом сознании. К тому же чувства ее подогревались невероятной жарой, поднимавшейся от земли, от дороги, от дозревавших на солнце кистей винограда, от ветра, приносящего их аромат, от реки, от роз, даже от лунного света, обычно прохладного, но теперь, как ей казалось, распространявшего жар.

Чейз был в отъезде в тот августовский день, когда Кассандра отправилась в его офис, куда он иногда приглашал ее читать книги по виноградарству и смотреть видеофильмы.

Она как раз закончила просмотр основательно сделанного фильма о методах изготовления шампанских вин, когда появился он – небритый, усталый, с тенями вокруг глаз.

– Кассандра!

– Чейз!

– Я только что вернулся.

– И как себя чувствуют виноградные «стада» на севере?

В его усталых серых глазах вспыхнули искры.

– Им потребуется еще некоторое время, чтобы нагулять жирок на отличных пастбищах. А как кассеты? Помогли?

– Да, благодарю вас. Очень помогли.

Трудно было не заметить, что свою ответственность за виноградники он принимал близко к сердцу, но беспокойство его, как она тотчас же догадалась, не имело никакого отношения к усталости, как и к способности определить, насколько совершенного вкуса и сладости достигли плоды виноградников Тесье.

– Как филлоксера?

– Дела обстоят неважно. После сбора урожая этой осенью небеса над долиной Напа почернеют от дыма – столько придется сжечь больных лоз.

Потенциальное вино будет превращено в пепел.

– Но виноградники на территории Тесье не пострадают.

– Да, нам посчастливилось.

– Дело не в одном везении, верно? Разве вы не разработали специальный отвар из смеси разных трав, чтобы защитить корни от этих докучливых тварей?

– Не я изобрел это средство. Речь идет о давно существующем в природе соединении.

– Но вы проверили его действие, убедились, что оно помогает.

– Открыл его гран-пер; он-то и узнал, что оно срабатывает.

Эту историю Кэсс уже знала.

– Что же у остальных?

– Ужасно, особенно если говорить о мелких хозяйствах.

– Но можно было бы помочь им, если бы Тесье взялись за дело… – Кассандра знала ответ заранее, она просто хотела услышать, что скажет Чейз.

– Конечно.

– Как?

– Очень просто – дать им немного наших здоровых лоз и снадобья для обработки корней, разумеется, если только они захотят им воспользоваться.

– Неужели они откажутся?

– Почти наверняка.

* * *

Прошло восемь дней, прежде чем она увидела Чейза снова. Кассандра столкнулась с ним… и только потом осознала, кто это.

Она как раз огибала угол дома и не смотрела по сторонам. Взгляд ее был прикован к земле, губы что-то беззвучно шептали, будто она вела воображаемый разговор.

– Ах!

Он не произнес вслух ничего – только эхом откликнулся на ее испуганное восклицание, когда их тела соприкоснулись.

– Кэсс, – пробормотал он.

– Чейз, – едва выдохнула она.

Последовавшее за этим молчание было жарким, будто напитанным летним зноем, излучавшим опасное сияние. Они оба были изумлены и все не решались отпустить друг друга, пока наконец охватившее Кассандру мучительное томление не стало невыносимым и она не рванулась из его объятий.

Высвободившись, Кассандра слегка передернула плечами.

– Какие-нибудь трудности? – спросил Чейз, вспомнив, в какую яростную беседу с самой собой была погружена Кассандра, когда они столкнулись.

– О нет, ничего серьезного. Но вы, конечно, помните эту стерву?

– Вы говорите о Сибил?

– О ней. Теперь я знаю, почему друзья называют ее «Мой праздник». «Мой» значит «ее», будто сама она богиня виноградарства и виноделия. Я хочу сказать, разве это ее зовут Тесье? И разве этот праздник посвящен столетию существования ее компании? Разве хоть одна капелька благородного вина течет в ее сосудах?

Чейз ответил не сразу, загипнотизированный страстностью Кассандры и тем, с какой яростью она защищала интересы компании Тесье.

– По правде говоря, право-то она имеет. Дело в том, что ее девичье имя – Куртленд.

– Погреба Куртленда, Медицинский центр Куртленда, Куртленд-лейн – все это имеет отношение к ней?

– Ее кузен занимается виноградарством и виноделием, а все жители Напа ездят по Куртленд-лейн, и, хотя ее отец много лет назад продал свои права на Медицинский центр, который сам создал, Сибил – бессменный член совета директоров.

– О! Нет! И ресторан тоже?

– Думаю, его уже продали, но название оставили прежним, и, полагаю, за право оставить название прежним было недурно заплачено. Все же я опасаюсь, что в жилах Сибил Куртленд Рейли течет больше вина, чем крови. Кстати, уже обсуждалось, какие из наших выдержанных вин будут подавать гостям на празднике?

– Я полагаю, это вам решать.

– Ладно.

Теперь лицо его казалось спокойным, слегка насмешливым.

– Итак, Кассандра, в чем же затруднение?

– Затруднение состоит в бокалах Джейн для шампанского. Сибил говорит, что мы ни в коем случае не должны их использовать и уж тем более дарить гостям на память как сувениры.

– И каковы же ее аргументы на этот счет?

– Она утверждает, что это было бы крайне неприятно Виктору, что это его расстроит, так как с Джейн связано нечто… ну, она что-то упомянула о давней любовной истории между Виктором и Джейн…

– Джейн есть в списке гостей, который я собственными руками передал Сибил.

– Увы, уже нет. Сибил вычеркнула ее имя до того, как приглашения были разосланы.

Лицо Чейза утратило приветливость и помрачнело.

– А что сказала Джейн?

– Элинор не обсуждала с ней этот вопрос. Это будет следующим этапом, и я не сомневаюсь, что к этому времени Сибил придумает еще какую-нибудь гадость, например, доведет до сведения всех присутствующих, что мать Джейн была чистокровной индианкой из племени лакота…

– Я не знал о ее происхождении.

– Ну уж Сибил-то все известно. И все же я надеюсь, что Джейн сама устроит праздник, и будет на нем хозяйкой она, а не Сибил. Откровенно говоря, я думаю, что Сибил просто пользуется именем Виктора, чтобы придать своим интригам вес. А вы… вам известно что-нибудь о романе между Виктором и Джейн?

– Нет, но я ведь знаком с Джейн совсем недавно, с марта, когда Элинор пришло в голову распродавать ее изделия в «Синем ирисе». Я даже не знал, как давно Джейн живет в Напа.

– Не больше года, но Джейн уроженка здешних краев. Она здесь выросла, как и Сибил. И хотя Джейн на пару лет моложе, я думаю, эта неприязнь Сибил к Джейн тянется долгие годы, со школы. Как бы то ни было, вы правы – следует прежде всего спросить саму Джейн.

– А почему не спросить Виктора?

По форме это было вопросом, по сути – распоряжением. Вероятно, решение было давно принято.

– Я думаю, у вас есть дела посерьезнее, чем улаживать взаимоотношения двух разъяренных кошек.

– Не совсем так, – ответил Чейз.

У меня нет более серьезного дела, чем поцеловать тебя.

– Ровно в полночь два дня назад начался сбор урожая сорта «шардоннэ».

– Знаю, – прошептала Кассандра едва слышно, потому что невысказанное томление Чейза сверкало в его темно-серых глазах, – это было желание, потребность в ней… или ее фантазия, иллюзия, мираж, порожденный необузданными мечтами.

– Я видела из своего окна, это так красиво. Фонари среди виноградников выглядят ночью как тысячи крошечных лун.

Но Чейз не видел крошечных лун. Вместо них он видел целую стайку порхающих, излучающих свет птичек-малиновок.

– Если хотите полюбоваться этим зрелищем с близкого расстояния, давайте встретимся в полночь у фонтана.

– В полночь?

Когда карета превращается в тыкву, а Золушка остается в лохмотьях?

– А что, если я захвачу с собой Хоуп?

– Отличная мысль.

Чейз продолжал улыбаться. Неужели Кассандра боится оставаться с ним наедине в свете тысяч крошечных фонариков, похожих на луны? Но она была такой чувствительной, что, конечно, не могла не почувствовать его страстного желания.

Ты в безопасности, Малиновка, до тех пор, пока я не соберусь предложить чего-то определенного… но и тогда я буду очень осторожен.

Однако Хоуп была связующим звеном, предметом их общего волнения и беспокойства, и, когда Кассандра Винтер говорила о своей подруге, все было вполне серьезно – никаких игр. Не было и намека на актерство в том, что Кэсс с такой страстью бросилась на защиту интересов его сестры.

– Как она? – спросил Чейз.

– Мне кажется, с ней все благополучно. Она даже немного похудела.

– Я заметил.

– Ей хотелось еще этой весной вернуться в Напа тонкой и изящной. Но тогда это не удалось.

– Да, не удалось.

Зато летом она все-таки добилась своего, и это может значить только одно – она не ощущает больше прежней опустошенности.

– Хоуп ведь никогда не чувствовала себя здесь по-настоящему в безопасности?

Он знал так много, видел так много, он столько угадывал… Но теперь он смотрел на нее серьезно и внимательно, будто старался понять, что она скрывает.

– Нет, – ответила она тихо, – Хоуп никогда не было здесь хорошо.

Твоя сестра никогда не чувствовала себя спокойно и уверенно в этом раю, который ты считаешь своим домом.

Тремя часами позже Чейз проходил мимо дверей гостиной, где собиралась вся семья. На долгие годы эта традиция была забыта, но теперь она словно возродилась: там, в комнате, были девочки, его девочки – Элинор, Кассандра, Хоуп, Джейн. Они сидели кто на полу, кто на диване перед экраном телевизора.

Чейз без предупреждения нарушил их уединение, когда они обсуждали какой-то важный план, и все ему обрадовались, кроме Кассандры.

– Привет, – воскликнула Хоуп, – ты как раз вовремя! Сегодня вечером в новом боевике, увенчанном пятью звездами, дебютирует наша Кэсс Винтер.

Его взгляд переместился на новую кинозвезду, которая, казалось, должна была пригласить его присоединиться к их дружескому кругу, но не сделала этого. Не сделала намеренно, ибо Кассандра не могла признать правды, не могла рассказать ему всего теперь – рассказ получился бы сбивчивым и бессвязным.

– Давайте не будем сегодня смотреть пленку. Давайте вообще не будем этого делать. Хоуп, ты будущий адвокат. Должен же существовать какой-нибудь закон, запрещающий просмотр отснятого видеоматериала без согласия снявшегося в нем актера. Если это так, у меня есть шанс стать главным держателем акций кинокомпании.

– Кто соблаговолит мне сказать, о чем речь? – поинтересовался Чейз.

Первой отозвалась Элинор:

– Это видеоклип, в котором сняли Кассандру в роли экскурсовода по виноградникам.

– Кэсс водит экскурсии по виноградникам?

И тут Кассандра, не выдержав, обратила к нему взгляд своих небесно-синих глаз и призналась, что она уже давно этим занимается.

– Я думал, вы все еще работаете «У Куртленда»…

– Она совмещает оба эти вида деятельности, – пояснила Хоуп.

– Но водить экскурсии – это не работа, – взволнованно произнесла Кэсс.

– Только по той причине, что ты не принимаешь за нее плату.

– Я не хочу брать денег!

– Зато было бы справедливо договориться, – снова подала голос Элинор, – если бы вы выплатили ей процент за работу в лавке сувениров. Вы можете судить по регистрационным книгам, насколько увеличилось количество посетителей и как подскочили цены.

– Да, я уже это заметил.

Явный успех он приписал разгару туристического сезона, известности и популярности «Синего ириса», а фильм Адриана Эллиса, посвященный деятельности винодельческого хозяйства, как-то прошел мимо его сознания.

– Адриан отправился на экскурсию, нашел Кэсс восхитительной и решил сделать клип. При этом киношники делали вид, что просто проводят пробную съемку с разных точек.

– Теперь, если Кэсс захочет получить роль в фильме Адриана, она просто должна представить в качестве пробы кадры из этого клипа.

Вывалив эту информацию, подруги замолчали.

И тут раздался голос Кассандры:

– Мне никогда не потребуется роль ни в одном фильме.

– И, – заметила Джейн Периш, впервые вмешавшись в разговор, – нам не стоит смотреть отснятые куски пленки. По крайней мере сегодня вечером, а возможно, и вообще никогда, потому что Кэсс этого не хочет.

– Кэсс? – Хоуп поспешно повернулась. – Это правда? Но Чейзу понравится, как ты ведешь экскурсию. Я уверена, что понравится.

– У Чейза есть другие планы на вечер, – пробормотала Кассандра. – Возможно, он хочет провести его с…

– Насколько мне помнится, у нас ведь встреча в полночь, а сейчас только восемь.

Чейз направился к столу, заваленному пленками.

– Одна из них для меня?

Вопрос был обращен к ней, и Кассандра поняла, что выбора у нее нет.

– Да.

– Отлично.

Осторожно взяв пленку, Чейз Тесье, выходя, тихо пробормотал:

– Итак, наступило время демонстрации.

Теперь уже Кассандра не могла и подругам отказать в удовольствии просмотреть видеофильм.

С первых же кадров им стало ясно, что клип снят профессионально. Камера захватила небо, не забыла ветви олив, потом позволила зрителям полюбоваться домом, виноградниками и наконец остановилась на Кэсс.

Девушка стояла посреди двора перед сверкающим алмазными каплями фонтаном, окруженная завороженными слушателями. Она приковала их внимание, не успев еще заговорить, – ее одежда, ансамбль нежно-кремовых тонов, ярко-розовая лента в волосах, лиловатые серьги в ушах, изготовленные Джейн, восхищали гостей.

«– Меня зовут Кассандра, – начала она, – и я ваш гид в течение ближайших сорока пяти минут. Прежде всего позвольте приветствовать вас на землях имения Тесье. Мы счастливы, что вы выбрали для осмотра именно наш виноградник; и если у вас возникнут вопросы, не стесняйтесь задавать их мне.

Первый вопрос у вас, наверное, уже готов: почему на мне этот плотный свитер в такой душный августовский день? Ответ заключается в том, что там, внизу, в винных погребах, всегда холодно, и мне там слегка не по себе. Но не волнуйтесь. Я не сомневаюсь, что вам экскурсия очень понравится, как понравятся и наши вина. Это будет приятным разнообразием и отдохновением после летней жары. А теперь я хочу, чтобы вы увидели наши гроздья и оценили их, ощутили их неповторимость. Итак, следуйте за мной».

Проводя свое «стадо» по виноградникам, Кассандра на ходу давала пояснения:

«– Этот прекрасный пурпурный виноград – «пино нуар». Я уверена, что вы удивитесь, узнав, что под этой лиловой кожицей в ягоде винограда «пино» скрыт абсолютно прозрачный сок. Вижу, что вы не ожидали этого. Меня в свое время это тоже удивило. Почему же вы не задаете вопросов, как в свое время задавала вопросы я? Взгляните и попробуйте сами – да-да, именно здесь и сейчас.

Камера показала крупным планом роскошную кисть «пино нуар», потом спустилась к довольным лицам туристов, пробующих виноград с виноградников Тесье.

– Пока мы еще здесь, снаружи, прошу вас обратить внимание на розы. Розы – мои любимые цветы, и вы можете себе представить мой восторг, когда я впервые появилась в этом раю и увидела розовые кусты, обрамляющие ряды виноградных лоз. «Как великолепно! – подумала я, – как романтично и как необычайно красиво!» Поглядите, как оплетают розы гроздья винограда. И все же когда вы узнаете больше, то поймете, что тема нашей экскурсии – это удивительное и великолепное соединение искусства и науки – науки изготовления вина. Должна признаться, что это аристократическое слияние виноградных лоз и розовых кустов служит определенным научным целям, а не только красоте. Есть ли в вашей группе садовники, занимающиеся разведением роз?

Кэсс подождала, пока не поднялось несколько рук, потом одобрительно улыбнулась и продолжила:

– Дело в том, что розы и виноград восприимчивы к одним и тем же болезням. Но розы более беззащитны, а это означает, что, если поблизости появляется грибок или еще какая-нибудь нечисть, розы страдают от этих болезней в первую очередь. Так что розы не только романтическое украшение виноградников, – они благородные часовые, посаженные здесь, чтобы заметить болезнь и подать знак опасности, пока хворь не поразила главные растения. Обратите внимание: все розы в виноградниках Тесье здоровы и восхитительно благоухают.

Камера, следуя за движением изящной руки Кэсс, указавшей на ближайший розовый куст, запечатлела символическое прикосновение пальцев к цветку, их едва заметную ласку. Затем рука Кассандры, помедлив, приостановилась в воздухе над розовым кустом, как бы колеблясь и размышляя, пока сама волшебница стояла, охваченная невольным волнением.

Внезапно, будто испытав невидимый толчок, Кассандра заговорила снова:

– Ну что же, пора войти в винодельню. Пока мы будем идти, взгляните поверх крыш вон туда, налево. Видите вершину той горы с обсидиановыми пиками?

Когда все глаза и видеокамеры подчинились ее команде, Кассандра пояснила:

– Это Черная Гора – Монтань-Нуар. У нее есть и более поэтическое название – вы его узнаете в конце нашей экскурсии. Итак, настройтесь на то, чтобы смотреть и слушать. Съемки начнутся в одиннадцать.

Как зачарованные пилигримы последовали за янтарноволосой предводительницей по виноградникам, напоенным ароматным, прогретым на солнце воздухом…»

Едва увидев себя на семейном экране Тесье, Кассандра Винтер ощутила, как всю ее обдало жаром, и ей показалось, что теперь она никогда больше не будет страдать от холода.

Сейчас Чейз у себя тоже смотрел эти кадры – она это знала, чувствовала. Она даже ощущала его изумление и презрение.

Будет еще хуже, Чейз, много, много хуже.

Кэсс задрожала сильнее, когда на экране показалась винодельня.

«– Теперь настало время назвать все своими именами. Сперва мы окажемся в давильне, в том месте, где начинается обработка винограда, из которого позже будет изготовлено вино. Давильня – это пресс. Хотя виноградные гроздья и попадают под него, но с ними обращаются нежно, осторожно, бережно. Давить виноград – занятие невероятно чувственное, и лучше всего заниматься этим в уединении.

На мгновение Кассандра замолчала, словно готовя своих спутников к новым открытиям.

– В области виноделия существуют специальные определения вин. Есть вина, условно названные тихими, или спокойными, а есть сверкающие, игристые. Спокойные вина великолепны, но белые вина Тесье, такие, как «Белый Зинфандель», превосходят все мыслимое и немыслимое. Я, должна признаться, питаю большую склонность к игристым винам, живым, пенящимся пузырьками и будто танцующим. Мое любимое вино – «Блан де нуар». Это прелестное нежно-розовое вино, одна из разновидностей шампанских вин.

Синие глаза Кассандры расширились и сверкали. В них горело вдохновение.

– Французы по праву считают, что настоящее шампанское происходит из Шампани, одной из провинций Франции; они очень щепетильны на этот счет и давным-давно подписали со всеми народами мира соглашение о том, чтобы никто никогда не использовал название «шампанское» применительно к другим аналогичным напиткам. Поэтому итальянцы называют свое шампанское «спуманте», испанцы – «кава», немцы – «зект», англичане – «брют». Но получилось так, что все соглашения были подписаны во времена «сухого закона» и потому Соединенные Штаты непричастны к этим договоренностям; совершенно естественно, что для виноделов Калифорнии они не являются обязательными. Те, кто издавна был связан с известными винодельческими домами Франции, изготовлявшими шампанское, такие семьи, как Тесье, имеющие с ними общие корни, могут невозбранно производить шипучие и искристые вина под привычным для них названием.

Она улыбнулась.

– В винодельческом предприятии Тесье мы производим и спокойные и игристые вина, что несколько необычно. Но когда речь идет о столь талантливом мастере своего дела, как Чейз Тесье, – это другое дело. И здесь мы подходим к истории дома и владений Тесье.

По этому случаю я должна была бы отвести вас в музей, где хранятся черно-белые фотографии, сделанные в начале века, а также древние орудия и инструменты виноделов. Но экскурсии по винодельческому хозяйству Тесье – несколько новое дело, поэтому притворимся, что я ваш музей.

Итак, закройте глаза и отдайтесь игре воображения, а я буду для вас Шехерезадой, без конца рассказывающей свои чудесные и обольстительные сказки.

Представьте себе человека по имени Этьен Тесье, уроженца Шампани, необычайно привлекательного и отважного. В возрасте тридцати лет он, его жена Луиза и малолетний сын Жан-Люк покинули свое галльское отечество и отплыли в Сан-Франциско. Четырьмя годами позже Этьен, которому в сентябре этого года исполнилось бы сто лет, основал имение Тесье. Почти шестьдесят лет Этьен и Жан-Люк вместе занимались виноградарством. Мужчины семьи Тесье – долгожители, им свойственны красота, благородство… и любовь к опасности, должна я добавить, а это взрывчатая смесь, порождающая пирата и поэта, джентльмена и плута в одном лице.

Слова Кассандры, проникнутые каким-то таинственным и тайным знанием, звучали уверенно, и это же особое знание сверкало в ее ярко-синих глазах.

– В то время как Этьен и Жан-Люк создавали текучие и пьянящие симфонии цвета, текстуры и вкуса, Виктор Тесье, сын Жан-Люка, создавал вещи иного рода – он был музыкантом-виртуозом. Жан-Люк поощрял Виктора развивать его редкостный музыкальный дар, и так дирижерская палочка виртуоза виноградаря перешла к сыну-музыканту, а затем к внуку, Чейзу, вернувшемуся вновь к симфониям, создаваемым из вина.

Кассандра на мгновение умолкла, словно давая себе и слушателям возможность перевести дух, затем продолжила с не меньшим энтузиазмом:

– Роберт Луис Стивенсон как-то сказал: «Вино – поэзия, помещенная в бутылку». Это справедливо, и определение «поэтичное» можно полностью отнести к творчеству Чейза Тесье».

Кассандра не могла больше усидеть на месте: сердце ее бешено колотилось, а сама она вся дрожала.

– Я хочу выйти погулять.

– Не пойти ли и мне с тобой?

– О нет, Хоуп, благодарю.

Подруга едва заметно улыбнулась:

– Ему все это очень понравится, Кэсс.

– Понравится, – подтвердила Элинор.

– Доверяйте ему, Кассандра, – посоветовала Джейн, – и себе тоже.

Переходя через двор, Кассандра заметила в окне конторы мерцающий свет. Чейз все еще продолжал смотреть фильм. Что ж, по крайней мере ему станет ясна техническая сторона экскурсии, ее доступное и совершенно точное описание процесса виноделия.

Но то, как вдохновенно, едва дыша она говорила о нем, то обожание, светившееся в ее глазах, звучавшее в голосе, будто он был ее собственным поэтом, ее собственным придворным певцом… С безукоризненной учтивостью Чейз Тесье объяснит ей, что он и Пейдж уже обручились, будто Пейдж Родерик была единственным препятствием на их пути.

«Это моя вина, – скажет он насмешливо. – Я отношусь к вам как к младшей сестре, Кассандра. Мне жаль, если я невольно ввел вас в заблуждение, – право же, ужасно жаль».

«Знаю, знаю, Чейз, – заставит она себя ответить. – Это был просто спектакль. Понимаете? Для туристов. Я актриса, а это было представление. Только и всего».

Но Кассандра Винтер не была актрисой – во всяком случае, с того момента, как этот сероглазый пират Тесье украл ее талант и лишил ее дарования, словно похитил волшебство у некогда могущественной ведьмы.

Мне надо вернуть его, заставить себя поверить в ту особенность моей личности, которой я так всегда дорожила.

Такую сцену она однажды уже разыграла в присутствии Чейза. То была сплошная бравада: она хотела показать всем, кто дразнил ее или смеялся над ней, что ей все безразлично и на все наплевать.

Но на самом деле все обстояло не так. Ей не было все равно. Ей было больно.

Дверь его офиса была открыта, будто Чейз угадал ее намерение появиться, но он не показал виду, не повернул головы.

«– Еще к одной вещи я хочу привлечь ваше внимание, – обратилась Кассандра на экране к экскурсантам, – прежде чем передать вас в руки Марка и Алека, наших гуру от дегустации, и Элинор, которая представит вам свои угощения в «Синем ирисе». Я не могу удержаться, чтобы не рассказать о будущем хите сезона, о шампанском столь великолепном, что даже название «шампанское» при всей его привлекательности могло бы быть оценено как устаревшее. Вы помните Черную Гору – Монтань-Нуар? Это французское название. Элементы названия гармонируют и иногда рифмуются: «мон» рифмуется с «фон», «тань» похоже на слово «трейн» – поезд, нуар напоминает о «фильм нуар» – черно-белых фильмах. Сложите все эти элементы вместе и со временем, заглядывая сюда на досуге, вы будете просить бутылку «Монтань-Нуар». И это будет прекрасно. Я не знаю когда, но это время придет. Из лоз, посаженных на Черной Горе, вырастут мощные растения, корни которых глубоко вонзятся в вулканический пепел, а через какое-то время вы ощутите прекрасный, непередаваемый, единственный в своем роде вкус.

Синие глаза Кассандры мечтательно устремились куда-то вдаль, будто не в силах расстаться с манящими видениями, медленно и с сожалением отрываясь от которых она продолжила:

– Итак, в «Синем ирисе» вы попробуете лучшие вина Тесье – их представят вам лучшие знатоки вин Алек и Марк, – оцените их вкус, вид, букет и запомните на всю жизнь».

Затем камера показала веселую компанию экскурсантов, пересекающих двор, и напоследок скользнула по вершине Черной Горы. Это был беззвучный, но выразительный кадр, полный недоговоренностей и намеков Кэсс.

– Чейз, – шепотом окликнула Кассандра.

Он слышал ее, но не делал ни единого движения.

Кассандра не могла сказать, сколько прошло времени, прежде чем наконец Чейз к ней повернулся.

Она ждала любой реакции – раздражения, насмешки, знакомого ледяного блеска глаз, обычно появлявшегося, когда он искал достойный выход из нелепой ситуации, пытаясь в то же время остаться джентльменом…

Но на этот раз перед ней стоял не высокомерный представитель высшего общества, а настоящий пират, в темных глазах не было ни малейших признаков юмора, а лишь сверкал огонь. Выражение его рта обещало ей грубые, резкие слова, полные презрения.

– Прошу прощения.

– Прощения, Кассандра? – Голос его был холоден. – Вашей вины в этом нет.

Но она все же чувствовала себя виноватой.

– Я не хотела проявлять непочтительность или бестактность. У меня совершенно случайно вырвалось упоминание о давильне и об уединении, – просто я подумала, что немного фантазии не помешает, что это сделает рассказ более привлекательным. И еще я сказала «наши виноградники», «наше вино», как если бы… как если бы была членом вашей семьи. Но ведь так говорят все ваши гиды. Я сделала это ненамеренно.

– Это вина Элинор.

– Элинор?

Моей сказочной крестной, миссис Санта-Клаус?

– Вы хотите сказать, она не имела права разрешать мне водить экскурсии, не заручившись вашим согласием? Но я так настаивала, а Элинор была так добра…

– Я и не знал, что она в курсе дела, – ответил Чейз, как бы обращаясь к самому себе. – Должно быть, гран-пер рассказал Эндрю.

– Рассказал Эндрю что?

– Название, Кассандра, название.

– О! – выдохнула она. – Но Элинор не знала, пока не начались экскурсии.

– Если не Элинор и не Эндрю, то, значит, Хоуп сказала вам?

– Да. И я уверена, что она не собиралась раскрывать никакой тайны.

– Понимаю, – мягко перебил Чейз. – Когда она рассказала вам о Черной Горе?

– Дайте подумать.

Но думать ей было трудно. Огонь в его глазах все еще сверкал – яркий, серебристый, слепящий. Чейз не сердился на Хоуп. Кассандра читала это в его обжигающем взгляде, но он с нетерпением ожидал ее точного ответа.

– Как я могла забыть? Это произошло, когда Хоуп однажды повела меня туда…

– На гору?

– Да.

– Она повезла вас на машине?

– Вовсе нет. – Кассандра запнулась. – Ведь там погибла Френсис, не так ли?

– Именно так.

– Хоуп ни словом не обмолвилась о несчастном случае. Она просто сказала мне название по-французски, и еще о том, что наступит день, когда вы будете выращивать виноград на вулканическом пепле.

В серебристых глазах зажегся глубокий ясный свет, потом медленно исчез, и Кэсс поняла причину. Мечтой Чейза и гран-пера было выращивать виноград на горе, но этой мечте суждено было еще долго оставаться мечтой. Ей суждено было оставаться похороненной вместе с Френсис. Хоуп этого не знала. Кассандра могла только смутно догадываться о мечте Чейза, которой не было суждено сбыться, и тут же, не подумав, принялась трепать языком так бестактно, так неосмотрительно…

– Простите.

– Все в порядке…

– Я никогда больше не упомяну о горе, не скажу ни слова.

– Напротив, Кассандра, говорите о ней. По крайней мере хотя бы несколько минут со мной. Откуда вам стало известно, что гран-пер собирался выращивать виноград шампанских сортов и изготовлять шампанские вина и что он собирался назвать это шампанское «Монтань-Нуар»? Хоуп не могла вам этого рассказать – она об этом не знала. Никто не знал, кроме гран-пера и меня.

– Ну, я… Не поднимаясь на вершину горы, я видела, как над ней клубится туман. Сначала он показался мне очень густым и плотным, почти непроницаемым даже при самом ярком солнечном свете. И вдруг я заметила… Это, должно быть, происходит каждый день или почти каждый…

– Радуга.

– Да, – эхом откликнулась Кассандра. – Наверное, эти прохладные морские туманы, рассеиваемые солнечным светом, подсказали гран-перу мысль о необходимости разводить здесь виноград шампанских сортов…

– Вы бы так и поступили, Кассандра?

– Пожалуй, да.

– Кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что вы сложная личность?

– Да, – прошептала она.

– И о том, что вас ничем не смутишь?

«Как бы они могли, Чейз, когда меня так легко сбить с толку, когда уже при одном твоем взгляде у меня возникает мысль, – нет, скорее, мечта, которой не суждено стать явью здесь, где все окружено магией, волшебством, радугами…»

– Нет, – пробормотала Кассандра. – Никто, никогда.

В мерцающем синевой взгляде Чейз прочел слабый отблеск надежды.

– Ладно, – сказал он. – Я бы сказал. Потому что вы именно такая, Кассандра, – сложная, невозмутимая и несгибаемая.