Ложное соглашение

Глава пятая

— …Ульванорра на высоких зданиях и вершинах, Демас, следящий за нами, стоящий между людьми и вредом, и Верколь, который среди всех богов выбрал Давиллон своим любимым городом. Мы благодарим их и не только, предлагаем свою верность и скромные молитвы.

Вздохи и шепот проносились над залом, некоторые были послушны, но большинство испытывали нетерпение. Епископ не называл всех 147 богов Священного соглашения, он даже четверть не назвал, но некоторым казалось, что его речь затянулась.

Собор не был полон людей, но их было больше, чем за последние полгода. Многие скамьи были заняты. Красочный свет из-за витражей озарял больше сотни лиц, и большая комната была жаркой, будто летом, из-за тепла собравшихся тел.

Ансель Сикар стоял на возвышении перед толпой, облаченный в белое. Он опустил руки, медленно подняв их до этого, пока перечислял важных божеств для города, который теперь был под его опекой.

— Друзья, — сказал он мягче. — Знаю, времена тяжелые. Знаю, многие из вас боятся из-за недавних событий в Давиллоне, — он посмотрел на каждого и на всех сразу, скользнув взглядом по залу. — Страх естественен в свете того, что грядет. Мы — люди. Но подумайте, дети мои. Прошло девять ночей и десять дней, как этот фантом, этот демон, враг действует на наших улицах. На многих наших братьев и сестер в Давиллоне напали? Пятнадцать или шестнадцать? Да, это больше, чем должно быть, но в таком большом городе? И скольких из них убили или покалечили? Никого, друзья. Это сверхъестественное существо, которое многие видят, не способно наносить вред сильнее, чем мы увидели. Может быть, это результат раскола между нашим городом и нашей матушкой-церковью, но, несмотря на это, боги Священного соглашения все еще заботятся о нас. Они защищают нас, не глядя на наши грехи и ошибки. Мы посмеем и дальше отворачиваться от наших стражей? Нет! Мы должны верить с новой силой, с новым пылом. Иначе мы — все мы, даже священники — разозлим их так, что они прекратят защищать нас.

Некоторые ворчали и несогласно шептались, и это звучало неуместно в тишине — Давиллон был недоволен тем, что церковь пыталась изолировать и наказать город за смерть Уильяма де Лорена, и это недовольство росло полгода, так что не исчезло бы за неделю с половиной. Но звуки быстро затмили кивки и согласные вздохи. Все люди в городе точно боялись, а слова Сикара и других священников Давиллона давали надежду, временно избавляли от страха. После странных атак посещаемость церковных служб возросла в несколько раз, и хотя толпа не заполняла весь зал, она была близка к этому.

Среди тех, кто не был убежден, была юная аристократка в изумрудном платье, ее настоящие волосы были скрыты под золотым париком, уложенным в высокую прическу. Сикар продолжал свою тираду, и она постукивала ногой и рассеянно желала вытащить прядь волос и пожевать ее.

— Что думаешь? — спросила Мадэлин Валуа (сейчас она была ею) едва слышно, даже сидящие рядом не услышали бы.

Но она и не говорила с ними.

Ольгун ответил эмоциями, схожими с пожиманием плечами и хмурым лицом.

— Да, и я так думала, — согласилась она. — Мы не должны… — она покачала головой, и тяжелый парик закачался. — Жаль, тут нет Уильяма.

Она печально улыбнулась от грустного согласия Ольгуна. А потом приняла решение, что можно лишь вежливо дождаться окончания службы и уйти с толпой.

Люди медленно расходились, Сикар улыбался и кивал с возвышения, благословляя пришедших и тех, кто брел по миру. При этом он разглядывал толпу, пытаясь заметить необычное присутствие, которое уловил, которое не вязалось с пятью обычными ощущениями смертных. Дрожь в воздухе, что-то там было и… нет. Что-то не так, ненормально, а сейчас не было на это времени. Столько всего было на кону.

Так где…? Ах.

Сохраняя улыбку, едва двигая челюстью, словно он бормотал молитвы над головами уходящих, епископ позвал мужчину за собой.

Брат Ферранд подошел со своего скрытого места, где ждал всю мессу, чтобы помочь Сикару, если потребуется.

— Да, Ваше преосвященство?

— Видишь ту девушку? Нет, левее. Зеленое платье, светлый парик? Почти в центре толпы у дальней двери?

Через пару мгновений, за миг до того, как девушка ушла за дверь, монах кивнул.

— Да, вижу. А что с ней?

— Знаешь, кто она? — спросил епископ.

— Не могу знать, Ваше преосвященство. Она важна?

— Я… не уверен. С ней что-то не так. Присутствие, аура… Не знаю, как описать. Но это не плохой знак или благословение богов… — он понизил голос, чтобы слышал только Ферранд и никто другой. — Это и не похоже на другую магию, с которой я знаком.

— Думаете, она — ведьма?

— Я не знаю, Ферранд. Но уж очень не вовремя, и мне нужно понять, чего я не знаю. Понимаешь?

— Да. Я узнаю, кто она, Ваше преосвященство, и все, что можно узнать о ней.

— Постарайся, брат Ферранд. Скрытно, конечно, но узнай все.

Епископ повернулся к спинам уходящих, его помощник спустился с возвышения и пропал на улицах Давиллона.

Когда она вернулась в «Дерзкую ведьму», день уже стал ранним вечером, и Мадэлин Валуа превратилась в Виддершинс, хотя первое преобразование можно было проводить на публике, а второе требовало укрытия в виде заброшенного магазина кожаных изделий. Она не собиралась воровать, так что была в простой тунике, темных штанах и поношенных сапогах, а не в кожаном костюме для кражи. Платья и парика будто и не существовало. Как всегда, с ней оставалась только рапира на поясе, украденная, а потом подаренная покойным Александром Делакруа.

Виддершинс прошла в таверну, рассеянно помахала и поприветствовала тех, кто узнал ее. Сумерки еще не наступили, многие работники оставались на местах, пока свет не пропадал с неба, и тут было не так людно, как станет через пару часов. Вечера нельзя было назвать людными в последнее время, но Виддершинс надеялась, что бизнес оживится с заходом солнца.

Ее нос чуть сморщился от аромата, что стал ей знакомым. Виддершинс разглядывала слуг и гостей, пока…

— Эй, Робин!

Худая девушка подняла голову, перестав вытирать лужу возле бара. Виддершинс нахмурилась из-за ее испуганного лица, а потом решила, что Робин переживает, как было у нее недавно, из-за финансовых проблем таверны.

— Побывала я, значит, на службе Его важнейшества, — начала она, забрав у Робин швабру, став вытирать лужу (просто чтобы что-то делать, а не из желания помочь). — Я надеялась…

— Шинс…

Виддершинс не слышала или не слушала, продолжала, будто Робин и не говорила.

— …что он может стать союзником. Быть как Уильям, понимаешь? Священники должны ведь знать все о сверхъестественном, да? Может…

— Шинс?

— …я рассказала бы ему об Ольгуне или хоть спросила бы, знает ли он, что бродит по улицам Давиллона. Глупое задание Гильдии. О, я их эксперт по монстрам, только потому, что…

— Шинс!

— …демон пытался меня убить. Два раза. Но он мне не нравится. Он такой… не знаю. Резкий. Наглый. Такими я и видела священников до встречи с Уильямом. Так что никто мне теперь не подскажет, и…

— Боже, Виддершинс!

Не только швабра, но и многие кружки посетителей замерли, десяток глаз посмотрел на девушку, что задыхалась с красным лицом, ее плечи вздымались. Через миг глаза и головы, на которых они обитали, повернулись к себе, кроме Виддершинс.

— Робин! Не нужно на меня кричать. Что такое…?

— Шинс, — прошипела Робин. — Ты… тебе не нужно этого делать. Я справлюсь, — она забрала швабру так, что Виддершинс пошатнулась.

— А что за…

— Почему тебе, — продолжила Робин, перебивая Виддершинс, — не пойти? Мы справляемся, толпа невелика, и я знаю, что у тебя много дел, так что отдохни где-нибудь, ладно?

— Ты пытаешься прогнать меня, Робин? Что…? — Виддершинс, готовая ударить себя, отправить в полет по всей комнате, но у нее еще осталось бы смущение на другой удар. Она отогнала свои душащие мысли и уловила то, что было очевидным сразу. — Я, — проворчала она, — такая дура.

Согласие Ольгуна в другой момент было бы оскорблением.

Виддершинс опустила ладонь на рукоять меча, тут же стала озираться.

— Робин? Что происходит?

— Он снова тебя искал, Шинс, — Робин разглядывала свои ноги или мокрую швабру. — Я не хотела беспокоить тебя сильнее, просто хотела, чтобы ты…

— Кто? Кто меня искал? — на миг проблемы последних дней и встреча со Скрытым лордом заполнили ее голову, а потом… — Тот Эврард? Да?

— Да, тот Эврард к вашим услугам, мадемуазель.

Робин вскрикнула, и даже Виддершинс чуть не выпрыгнула из сапогов. Он просто был там, изящно кланялся им с долей насмешки. Значит, он все время был в таверне, а она не заметила его! Она ведь не могла упустить его?

Ей не нужно было мягкое напоминание Ольгуна о том, как отвлечена она была.

— Теперь-то ты говоришь! — проворчала она, а потом выпрямилась, оставив руку на рапире, и не поклонилась Эврарду, а рассмотрела незнакомца, который искал ее пару дней.

Он был неплох на вид. Глаза были глубокими и сияющими над точеными чертами лица, и он носил длинное пальто (и треуголку, но она была в руке) — наряд был изящным. Но эта улыбка, хоть и дружелюбная, казалась фальшивой, и Виддершинс заметила, как напряжены его плечи под пальто.

Конечно, у него была рапира. Кожа на рукояти была уж слишком протертой для оружия такого хорошего качества. Или он не ухаживал за оружием, во что она не верила, или часто его использовал.

Они стояли, она неспешно разглядывала его. А потом:

— Полагаю, судя по вашему разговору, я имею честь обратиться к Виддершинс?

— Эм… да. А вы?

— Эврард. Я думал, мы это выяснили. Мы не совсем умные?

Виддершинс нахмурилась. (Как и Робин, но Шинс не заметила).

— Я о том, кто вы такой? Ваша фамилия? Или титул?

— С чего вы взяли, что у меня есть титул?

— Потому что вы или аристократ, или тот, кто хочет таким казаться. Если бы вы нанесли еще больше духов, мы задохнулись бы.

— Ах, ясно. И если я назову свое полное и настоящее имя, вы сделаете так же? Уверен, что родители звали вас не Виддершинс.

Зал таверны стал тихим, лишь порой постукивали кружки или вилки. Никто из присутствующих не понимал опасности этого разговора — Виддершинс лишь отчасти понимала, что происходит — но никто не хотел упускать ни слова.

— Нет, — процедила Виддершинс. — Я этого не сделаю.

— Жаль. Тогда и я останусь просто «тем Эврардом». А ты, — продолжил он, не дав ей заговорить, улыбка пропала с его лица, — можешь оставаться простой неряшливой воровкой.

— Эй! Кого вы назвали обычной?!

— Как еще тебя звать, Виддершинс? Можешь притворяться хозяйкой таверны, но ты никого не обманешь. Ты хороша лишь в краже монет в темноте у тех, кто еще глупее тебя.

— Эй! — закричала на него Робин.

Виддершинс вскинула бровь.

— Теперь ты пытаешься выставить меня шлюхой.

— Мне и стараться не нужно, мадемуазель.

В зале раздалось оханье, несколько постоянных клиентов таверны встали (хоть и шатаясь) на ноги, готовые защищать хозяйку их еще одного дома. Но Робин бросилась вперед, и Виддершинс резко поймала ее за воротник.

— Робин, нет!

— Но… но он…!

— Знаю. Все хорошо.

— Нет, — пробормотала Робин, такой злой Виддершинс ее еще не слышала, хотя девушка уже не пыталась броситься головой вперед в проблемы. — Это не так.

— Ты уже перестала прятаться за подружкой? — оскалился Эврард.

Виддершинс обошла лепечущую Робин. Эврард почти сиял, когда ее рука снова сжала рапиру, и он улыбнулся, когда она встала на расстоянии руки от него.

— Хочешь бросить мне вызов, Виддершинс?

— Нет.

Эврард смотрел то на лицо Виддершинс, то на руку, которой она могла вытащить рапиру, и она ударила его ногой в пах.

Он был дуэлянтом, так что увернулся бы или отбил даже неожиданную атаку, если бы Ольгун не добавил сил, чтобы аристократ «случайно» поскользнулся на опилках пола, отодвигаясь. Он сдавленно вскрикнул, наглость пропала с его лица, и он рухнул кучей, держась за себя.

Вопль Робин сочетался с ее вскриком перед этим, клиенты рассмеялись.

— Ты… — Эврарду было сложно говорить. — Ты…

— Прости, что? — Виддершинс прижала ладонь к уху. — Я тебя не слышу, когда ты говоришь таким высоким голосом.

Может, дело было в насмешках Виддершинс или в смехе толпы, но Эврард собрался. С бледным лицом, кривясь от движений, он медленно встал и выпрямился.

— Если бы ты была благородной крови… — прорычал он, пальцы сами тянулись к рапире.

— То уже умерла бы от отравления лицемерием. Эврард, что ты хочешь?

— Я хочу, — он уже легче дышал, — сообщить тебе о своих намерениях.

— Твоих…

— Как я понял, Гуррерре Маргулис какое-то время пытался оспорить завещание дочери? Особенно часть, где таверна переходила тебе?

Виддершинс нахмурилась.

— Об этом забыли.

— Да, потому что торговля в городе умерла, и лорд Маргулис не мог тратить время и ресурсы на долгую борьбу. Но остается фактом, что «Виддершинс» — не твое настоящее имя, так что завещание не работает.

— Такой меня знала Женевьева, дурак! Десятки людей подтвердят это! Потому Маргулис и не смог продолжить!

— И он будет молчать, если я скажу ему, что завещание было подделано?

Виддершинс словно падала в невидимую дыру, она едва слышала шум зала из-за грохота ее безумного сердца, который точно оглушал всех вокруг. Она могла лишь надеяться, что звучала увереннее, чем ощущала себя, когда сказала:

— Не знаю, о чем ты.

— Конечно, — Эврард склонился, словно хотел шептать, но продолжил обычным тоном. — У меня всюду есть связи, Виддершинс. Я могу раскрыть все твои дела. Женевьева стыдилась бы тебя.

Девушка натянулась, как тетива арбалета, и не было ясно, вытащит она рапиру или бросится на Эврарда с голыми руками (или ударит сапогами), но, как она сдержала подругу до этого, так Робин теперь ответила тем же.

— Шинс, нет!

— Вижу, — продолжил Эврард, Виддершинс сдалась в худых руках подруги, — ты еще не перестала прятаться за друзьями.

— Я не позволю это сделать! — Виддершинс не знала, звучало это как рычание или скуление, она надеялась, что верным был первый вариант.

— Тогда убей меня, — просто сказал Эврард.

— Почему? — Робин отошла, когда Виддершинс перестала бороться. — Боги, что я вам сделала?

— Может, если не поймете, я объясню однажды. Вкратце. Хорошего вечера, дамы и господа. Простите, что помешал, — он бросил горсть монет на стойку, и они покатились, прыгая, по гладкому дереву, звеня, но ни работники, ни клиенты не бросились подбирать их. — Всем по кружке за мой счет, чтобы отплатить за неудобство, — Эврард насмешливо поклонился, пошел к двери, и его пальто хлопало, добавляя драматизма.

— Все хорошо, — тон Виддершинс не вязался с ее словами, но клиенты не спешили возражать. — Все в порядке. Прошу, вернитесь к своему отдыху, — она застыла в центре комнаты и смотрела в пустоту.

— Шинс?

— Хм?

Робин была бледнее обычного, возникла между Виддершинс и пустотой, в которую она смотрела.

— Он может так сделать? Забрать «Дерзкую ведьму»?

— Н-не знаю, Робин. У него нет доказательств, что завещание — подделка, но одних обвинений хватит, чтобы отец Жен оживился. Он может усложнить нам жизнь.

— Точно, — Робин выдавила жалкую улыбку. — Ведь до этого все шло гладко, — она моргнула, когда Виддершинс резко развернулась. — Куда ты?

— Я пойду за этой… змеей! Он так много обо мне знает? Хорошо! Я отвечу тем же!

Она ушла, не дав Робин даже решить, возмущаться ей или поддерживать ее.

— Вот она!

Белка проследил за указывающим пальцем друга и увидел Виддершинс, только вырвавшуюся за дверь почти бегом. Белка застыл. Она быстро, но уверенно огляделась, словно что-то искала, и направилась уже медленнее по главной улице торгового района. Она быстро слилась с толпой, пропадая порой в тени между фонарей. (А она даже не была в своем черно-сером костюме для таких дел.) Она не думала, что ее заметят.

Она искала что-то впереди и не скрывалась от тех, кто мог следовать за ней. Особенно, от тех, кто знал те же уловки.

— Хорошо, ребята, — напряженно улыбнулся Симон. — Посмотрим, что задумала этой ночью наша девочка?

Они, как и Виддершинс перед ними, пропали в толпе, преследуя добычу, не знающую о них.