Ловушка для невесты

Глава 19

Кливден оказался большим каменным строением с внушительным портиком и дюжиной или даже больше дорических колонн, по обеим его сторонам. Дом располагался на пологом возвышении, окруженном роскошным парком. Он словно сошёл с картины и не был похож на дом, в котором живут настоящие люди.

— Особняк новый, — пояснил Рейф. — Старый они снесли и построили этот, когда вернулись из Индии. Сохранился только парк, но и его обновили.

Аиша едва ли понимала, о чём он говорит. Дом оказался намного больше и величественнее, чем она ожидала. Она воображала, что бабушка живёт в одном из тех миленьких коттеджей, мимо которых они проезжали, а не в огромном, каменном… храме. Она сунула Клео обратно в корзинку; руки казались удивительно вялыми.

— У меня с прической всё в порядке? — спросила она Рейфа, пальцами расчёсывая короткие тёмные локоны. — Она примет меня за мальчишку или за какого-нибудь дикаря. Жаль, что волосы не отросли подлиннее. — Она расправила одежду, пытаясь разгладить измявшееся в дороге платье.

— Прекрати беспокоиться, ты выглядишь прекрасно, — произнёс Рейф и поцеловал её коротким поцелуем. — Она полюбит тебя.

Вчера вечером он отправил записку, подумав, что пожилой леди не помешает узнать заранее счастливое известие о том, что давно пропавшая внучка вот-вот вернётся к ней.

Экипаж остановился у внушительной лестницы. Сжав руку Рейфа в поисках поддержки, Аиша глубоко вздохнула и отправилась на встречу с бабушкой. Она потянула за шнурок колокольчика и замерла.

Спустя, казалось, целую вечность им отворил дворецкий. Он окинул посетителей быстрым, ничего не выражающим взглядом.

— Доброе утро, господин Рэмси, мисс, — обратился дворецкий к Рейфу. — Прошу, проходите. Леди Клив вчера получила вашу записку и ожидает вас.

Аиша ещё крепче сжала руку Рейфа, когда они вошли в дом, и огляделась по сторонам. Всё же помещение больше напоминало храм, чем дом. Вестибюль был просторным и впечатляющим, с мраморным полом и статуями вдоль стен. Широкие мраморные ступени в другом конце зала, плавно изгибаясь, вели наверх. Сквозь купол над головой проникал свет.

— Кучеру нужно подкрепиться с дороги, да и лошадям требуется уход. У нас также есть багаж, — сказал Рейф, и одним движением руки дворецкий отправил двух лакеев позаботиться об этом.

— Мисс, не соизволите ли следовать за горничной, — произнёс дворецкий, показывая на ожидающую служанку. — Леди Клив велела позаботиться о вас. Разумеется, вам также необходимо подкрепиться, — прибавил он.

— О, но… — Аиша уже готова была сказать, что ей не нужна еда — вряд ли она сейчас может проглотить хоть кусочек.

— Леди Клив желает сперва побеседовать с господином Рэмси наедине, — продолжал дворецкий.

Аиша взглянула на Рейфа, ощущая внутри пустоту. Всё было не так, как она себе представляла. Если бы её внучка приехала, она бы встретила её уже в холле — если не на ступенях крыльца, — а не разговаривала бы сначала с посторонними людьми.

— Мисс Клив и я вместе повидаем леди Клив, — решительно заявил Рейф.

— Её милость настаивала, — ответил дворецкий.

— Я сказал, мы оба…

— Очень предусмотрительно с её стороны, — быстро перебила Аиша, видя, что Рейф вот-вот вспылит. — Идите, Рейф. Мне нужно воспользоваться удобствами. Я скоро присоединюсь к вам. — Ей тоже требовалось время подумать.

— Я подожду, — сказал Рейф, сложив руки на груди.

— Нет, пожалуйста, идите, — запротестовала Аиша. — Не заставляйте ба… леди Клив ждать.

Рейф пытливо посмотрел на неё:

— Вы уверены?

— Более чем, — ответила Аиша, чувствуя что угодно, но только не уверенность.

— Леди Клив ожидает вас в гостиной, сэр, — подал голос дворецкий, указывая на двери комнаты. — Я доложу о вас.

Рейф последовал за ним с некоторой неохотой. Горничная отвела Аишу в комнатушку при холле.

— Здесь уборная, мисс, — сказала девушка, — и есть горячая вода. После я должна отвести вас на кухню, напоить чаем и покормить. — Служанка смущённо посмотрела на Аишу, как бы извиняясь.

Аиша знала причину. Кухня — не то место, где принимают гостей. Это было оскорбление, и горничная понимала это.

— Где кухня? — спокойно спросила Аиша, решив не подавать виду, что расстроена. Она не просила, чтобы её везли сюда. Её привезли по просьбе леди Клив. И она не станет пить чай в кухне.

— Там, мисс, дверь с зелёной войлочной обивкой, — показала горничная.

Аиша заметила несколько дверей.

— Можно как-нибудь выйти на улицу? Дело в том, что у меня с собой кошка и, думаю, ей нужно где-то сделать свои дела.

— Погулять с ней, мисс?

— Нет, благодарю, она ещё не привыкла к посторонним. Я сама.

— Хорошо, мисс. Если пройдёте по тому коридорчику направо и повернёте налево, то выйдете через чёрный ход. Он только для прислуги, но… — она смущённо умолкла.

— Спасибо, — поблагодарила Аиша. — Не ждите меня. Я приду на кухню, когда управлюсь.

Девушка кивнула и скрылась за зелёной дверью. Аиша чувствовала пустоту и страх. Почему леди Клив так поступает? Она ведь ещё не знает, что Аиша — это не Алисия…

Девушка выпрямилась. Если бабушка передумала, она сможет с этим смириться. Даже проведя голодное детство в Каире, она никогда не опускалась до попрошайничества на улицах, и теперь, в Англии, не станет вымаливать крохи внимания.

Минуту спустя из гостиной вышел дворецкий и отправился в кухню. Аиша на цыпочках прокралась к гостиной и припала ухом к двери.

— … и когда я обнаружила, что девчонка на портрете — не Алисия, а отродье Генри, было уже слишком поздно отзывать вас. Вы уже отплыли в Египет.

Аиша застыла. Как леди Клив удалось это выяснить?

— Тем не менее, она ваша единственная внучка, — твёрдо сказал Рейф. — Обстоятельства её рождения не зависят от неё.

— Она лицемерка, явилась сюда урвать, что сможет, — в голосе бабушки слышались уверенность и суровость.

Что-то внутри Аиши сжалось.

— Чушь! Боже правый, мадам, да я почти угрозами заставил её отправиться сюда.

Аиша закусила губу.

— Очень жаль, что вам пришлось…

— В любом случае, что с того, что она приехала в надежде на лучшую жизнь? Почему бы ей не хотеть этого? Она дочь вашего сына, ваша плоть и кровь — и ей пришлось всеми силами зарабатывать на жизнь в Каире с тринадцати лет! Это позор.

— Вот именно, — заявила леди Клив. — И прошу не оскорблять мои уши описанием того, как она зарабатывала себе на хлеб.

Аиша прислонилась к притолоке, закрыв глаза, когда её хлестнули резкие слова. Она не знала, каким образом это произошло, но её бабушка была настроена против неё.

— Миледи, вы испытываете моё терпение, — голос Рейфа был холоден, как лёд. — С того дня, как её родители умерли, Аиша скрывалась под видом мальчика! Почему? Чтобы избегать внимания мужчин, а не привлекать его. Свои жалкие гроши она зарабатывала, бегая с поручениями, продавая пирожки и хлеб на улицах, собирая хворост. И всегда жила впроголодь.

После недолгого молчания Рейф продолжал:

— Позор вашему сыну. Он должен был лучше обеспечить единственную дочь, лучше заботиться о ней.

Аиша услышала, как леди фыркнула.

— Я видела её из окна, когда вы подъехали; таких мальчишек мне видеть не доводилось. Смотря по обстоятельствам, мой дорогой Рэмси, женщины подобного сорта знают, как водить за нос джентльм…

— Она никакого не «сорта», — резко ответил Рейф. — Аиша — благочестивая леди и моя будущая жена.

— Что? Вы не можете жениться на этой девчонке! Боже мой, да ведь её мать была рабыней!

Слова повисли в воздухе. Пауза затягивалась. Аиша затаила дыхание. Откуда леди Клив узнала? Это был единственный секрет, который она не раскрыла Рейфу.

По воцарившемуся молчанию она могла судить, насколько это много значило для него. Очень многое. Дрожа и прижав костяшки пальцев к зубам, Аиша ждала ответа Рейфа.

— Рабыней? Какие у вас доказательства для подобного обвинения? — Впервые за то время, что Аиша знала Рейфа, голос его звучал неуверенно.

— А, вижу, вы этого не знали.

Ну почему она сама ему не рассказала? Аиша молча выбранила себя. Она собиралась рассказать, когда говорила ему всю правду о себе, но Рейф поразил её, снова предложив стать его женой, и от этого все прочие мысли вылетели у неё из головы.

А потом уже не было подходящего момента, чтобы сообщить: «О, и, кстати, моя мать была рабыней. Папа купил её у предыдущего хозяина».

Дрожащими руками Аиша провела по лицу. Она не сказала ему, потому что струсила. Маминой вины не было в том, что казаки похитили её ещё девочкой.

Тот факт, что она — незаконнорожденная, не имел значения для Рейфа, и девушка убедила себя, что и положение её матери не будет иметь значения; не потому, что она и правда в это верила, а потому, что была слишком счастлива и не хотела, чтобы что-то омрачало её счастье.

Ибо дочь рабыни считалась рабыней, вне зависимости от того, кем был отец.

— Меня не волнует, кем была её мать, — холодно сказал Рейф.

«Неправда», — печально подумала Аиша. То, как долго длилось молчание, поведало ей, что он поражён этой новостью. Причём сильно. Теперь в нём говорит упрямство, он не желает признавать, что совершил ошибку. Папа был точно такой же.

За скрипом двери Аиша расслышала, как бабушка сказала:

— Если она утаила это, что ещё она может скрывать от вас? Она убедила вас, что вела непорочную жизнь, но откуда вы знаете, что это правда? У неё могли быть десятки мужчин…

— Аиша была невинна, когда мы познакомились.

— Откуда вам это известно?

Рейф промолчал.

— Ах, так вы её уже попробовали. Теперь я понимаю. — Голос у бабушки был усталым, подумала Аиша, очень усталым и грустным, словно весь этот разговор был ей не по силам. Девушка жалела, что не видит её лица.

— В таком случае, полагаю, вы поселите её в каком-нибудь доме в Сент-Джонс Вуд, — продолжала пожилая леди. — Догадываюсь, что именно там джентльмены содержат своих любовниц, — горько произнесла она.

— Я не сделаю ничего подобного! — вскипел Рейф. — Я обещал жениться на ней и сдержу слово.

«Да», — с мукой подумала Аиша, потому что он гордится тем, что держит слово. Даже когда обещание основано на лжи…

— Жениться? А как же последствия? — спросила леди Клив.

Аиша нахмурилась. Какие последствия? О чём она говорит? Она плотнее прижалась к двери.

— Что скажет граф Эксбридж об этом браке?

— Мой брат ничего не скажет.

Так его брат граф Эксбридж? Аишу это просто ошеломило.

— Как только ему станет известно, что наследник его титула собирается жениться на незаконнорожденной дочери рабыни-чужестранки, полагаю, он найдёт что сказать, — ответила леди Клив. — Особенно в связи с тем, что, по всей вероятности, ваш сын от этого брака унаследует титул.

Слова старухи обрушились на Аишу, словно проклятие. Она не имела ни малейшего представления о том, что Рейф происходит из такой влиятельной семьи. Она знала, что он благородный человек, но отсутствие у него титула ввело её в заблуждение, будто их брак возможен. И теперь он оказывается наследником графского титула…

Аиша — графиня Эксбридж? Немыслимо.

Она услышала слова Рейфа:

— Я женюсь по своему выбору. И я выбрал Аишу.

О, как он упрям. И лишь потому, что связан словом чести жениться на ней, потому, что, спасая его жизнь, она оказалась скомпрометирована. И потому, что он лишил её девственности. И желал её. И потому, что, возможно, она ждёт ребёнка…

Аиша знала, что ребёнка не будет; месячные пришли за неделю до того, как они добрались до Англии. Значит, в браке нет необходимости.

Ещё одна вещь, которую она скрыла.

«Но благодарности, благородства и одного желания мало», — в отчаянии подумала она. Ведь Рейф может столького лишиться из-за неё.

— И как же быть с вашей невестой, леди Лавинией Феттиплейс — что ей… её семье прикажете говорить о том, что девушку отвергли и предпочли ей незаконнорожденную дочь рабыни? — продолжала леди Клив. — Очаровательная малышка, отпрыск одной из лучших семей в Англии — и, полагаю, наследница состояния. — Она фыркнула. — Какой скандал разразится. Вашему брату и тогда будет нечего сказать?

Тяжесть и холод разлились в животе у Аиши при этих словах. Он уже был помолвлен с Лавинией? И она была леди Лавинией, а не мисс Феттиплейс? Красивая и богатая, так он говорил. Но умолчал, что у неё был ещё и титул.

Следовательно, она была превосходной супругой для будущего графа.

Это стало последней каплей. Аиша не могла позволить ему сделать эту величайшую ошибку. Она слишком любила Рейфа, чтобы позволить ему разрушить свою жизнь из-за благодарности и благородства. И упрямства. И доброты.

Она услышала шаги в холле и шмыгнула в соседнюю комнату. Колени подогнулись, и она опустилась на толстый дорогой ковёр, подавленная болью и разочарованием. Слёзы застилали глаза.

В соседней комнате раздался звон фарфора. Подавали чай. Ладонями Аиша упёрлась в ковёр. Она посмотрела вниз и горько рассмеялась. Когда-то Рейф угрожал завернуть её в точно такой же ковёр и унести.

Эти воспоминания, одновременно и радостные, и горькие, успокоили её. Девушка села и вытерла лицо краем юбки. Слезами горю не поможешь. Да и нечему помогать. Всё это была лишь мечта, основанная на её недомолвках, лжи, недосказанности и жалком принятии желаемого за действительное.

Ещё ребёнком на улицах Каира она усвоила, что мечтами сыт не будешь. Возможно, в них достаточно надежды, чтобы они согрели тёмной ночью, но нельзя строить на них свою жизнь.

В основе должно быть нечто более прочное — честность. И любовь.

В углу комнаты стоял столик с принадлежностями для письма. Аиша быстро набросала записку. Она знала, это трусость с её стороны, но когда на Рейфа находило упрямство и рыцарство, разговаривать с ним было бесполезно. Она прекрасно знала, что если станет спорить, он, скорее всего, потащит её в ближайшую церковь и не раздумывая женится на ней.

И она не знала, достанет ли у неё сил противиться, когда они окажутся лицом к лицу. Ведь сейчас ей хотелась так много получить от него, и он мог ей это дать, и даже больше.

Но она не станет ломать ему жизнь.

Аиша сложила листок втрое, надписала, что письмо предназначено Рейфу, и запечатала красным воском, ей не хотелось, чтобы его прочитали посторонние.

Когда слуги ушли, она на цыпочках прокралась обратно в холл и просунула письмо в ручку саквояжа Рейфа. Затем Аиша взяла корзинку с Клео и свой небольшой саквояж и пошла в указанном горничной направлении к чёрному ходу.

На улице она увидела две тропинки, одна вела к обнесённому стенкой огороду при кухне, другая уводила прочь от дома к какому-то селению. Аиша поспешила по второй тропинке.

У неё не было ни малейшего представления, куда она идёт. Денег было мало — Рейф дал ей совсем немного, чтобы она могла купить необходимые мелочи в том магазине, где он купил ей плащ. Но их было больше, чем в ту ночь, когда она покинула отчий дом, преследуемая работорговцами.

Тогда она была ребёнком, и ей удалось спастись. Теперь она старше и умнее. И она в Англии, там, где всегда хотела оказаться. Жалобный писк нарушил ход её мыслей, и Аиша улыбнулась Клео, которая пыталась просунуть лапку сквозь рейку корзинки. И у неё ещё есть маленький, высокомерный пушистый друг, который составит ей компанию, и которого можно любить. Этого будет — должно быть — достаточно.

Рейф был в ярости. Ему хотелось удушить леди Клив. Как она посмела так говорить об Аише? Как она посмела не выйти встретить её — он знал, насколько Аишу это задело, она старалась не показывать своих чувств, но он видел мелькнувшую в её глазах боль, которую она с достоинством скрыла и последовала за горничной.

Он взглянул на чайный прибор, принесённый дворецким. Две чашки, а не три. Отрывистый приказ — и дворецкий поспешил из комнаты за ещё одной чашкой.

— Когда вы увидите Аишу, вы поймёте, как заблуждались на её счёт, леди Клив, — сказал Рейф.

Старушка не ответила. Её нижняя губа дрожала. Она поняла, что он заметил это, и гордо отвернулась, пряча расстройство. Этот жест напомнил ему Аишу.

Злость Рейфа немного поутихла. Не обращая внимания на чайник, он поднялся и налил леди Клив шерри из графина на буфете.

— Выпейте. Вам станет лучше, — сказал он, протягивая рюмку.

Леди Клив взяла рюмку дрожащей рукой и осушила одним глотком. Она поёжилась, проглотив напиток, вернула пустую рюмку Рейфу и шёпотом поблагодарила.

— Она… она похожа на Генри? — спросила старушка через минуту.

— Вы боитесь, что она вам понравится, не так ли? — мягко спросил Рейф. — Нет, она непохожа на Генри.

Леди вздохнула.

— Она похожа на леди на этой картине, — закончил Рейф.

Глаза леди Клив расширились:

— Это я в юности.

— Так Аиша выглядит сейчас, — сказал Рейф. — Только волосы и одежда другие. Она ваша внучка, в этом никто не усомнится. И судя потому, что я узнал, сэр Генри очень любил её — и её мать.

— Мне рассказали другое, — устало бросила леди Клив.

— Кто? — нахмурился Рейф.

— Женщина, знавшая Генри в Каире — одна из его приятельниц.

Рейф налил себе и леди Клив ещё шерри.

— Продолжайте, — сказал он. — Как вы познакомились с этой женщиной?

— Месяц назад одна из моих подруг лечилась в Бате. В бювете[Бювет — (франц. buvette, буквально — буфет, распивочное заведение) — специальное сооружение, устраиваемое над каптажем минерального источника или близ него для отпуска питьевой минеральной воды, с целью предохранения её от загрязнения и создания необходимых удобств для пользования. Иногда бювет холодных минеральных источников устраивается с приспособлением для подогрева воды. Часто бювет устраивают в специальных галереях.] она познакомилась с леди, которая несколько лет прожила в Каире. Естественно, разговор зашёл об истории моей внучки — полагаю, теперь половина Англии знает эту историю, — поэтому, когда та дама, миссис Уиттакер, рассказала подруге, что была знакома с Генри в Каире, та, разумеется, свела нас, и мы условились встретиться. — Леди Клив вздохнула и печально посмотрела на Рейфа. — Почти жалею, что это произошло. Если бы я ни о чём не знала, сегодняшний день стал бы совсем другим.

— Расскажите мне, — напомнил Рейф.

— Миссис Уиттакер рассказала мне об Аише и её матери. Очевидно, она была хорошим другом моего сына. Она рассказала, что та рабыня запустила свои коготки в Генри, и он оказался загнан в ловушку и был несчастен.

— Я не верю этому, — резко сказал Рейф. — Из того, как Аиша говорит о родителях, ясно следует, что они очень любили друг друга.

Леди Клив посмотрела на него с беспокойством.

— Разве не в её интересах так говорить?

Рейф покачал головой:

— Аиша всей душой верит в это, а я верю ей. — Он подался вперёд и прикоснулся к колену леди Клив. — Вы тоже поверите, увидев, как сияют её глаза, когда она говорит об отце и матери.

Леди Клив казалась неуверенной.

— Миссис Уиттакер сказала, что интрижка Генри с той женщиной вызвала скандал в Каире. Девочка родилась через месяц после рождения моей внучки Алисии — и за это я не могу простить Генри. Если бы он только знал, сколько унижений, должно быть, вынесла его жена…

— Аиша говорила, что отец был очень осмотрителен. Она не верила, что леди Клив что-либо известно о ней или её матери. Лишь после смерти жены и Алисии Генри перевёз Аишу и её мать к себе в дом.

— Я слышала другое, — покачала головой леди Клив. — Миссис Уиттакер сказала, что женщина с ребёнком приехали и навязались Генри, когда он был в трауре и вне себя от горя. Она сказала, что бедного Генри просто использовали, и что все в Каире считали, что этот ребёнок не имеет к Генри никакого отношения.

— И всё же Аиша — точная ваша копия в молодости, — заметил Рейф, указывая на портрет.

Леди Клив вздохнула и откинулась на спинку кресла, она выглядела усталой и поникшей.

— Теперь я не знаю, что и думать.

— Я не был знаком с вашим сыном, но со слов Аиши у меня сложилось впечатление, что он был человеком решительным, умным, не придавал значения тому, что думают другие, он был властным, эгоцентричным, в какой-то степени эгоистом, но очень привязанным к Аише и её матери.

Леди Клив внимательно смотрела на него.

— Я должен добавить, что эгоцентризм и эгоизм — сугубо моя оценка того, что мне рассказала Аиша. Она обожала отца и не потерпела бы ни слова против него или матери. Несмотря на то, в каком положении он её оставил.

Повисло долгое молчание. Выражение лица леди Клив говорило само за себя. Она знала своего сына, и это был тот самый человек, которого описал Рейф, а не тот, каким изобразила его леди Уиттакер.

— Аиша говорила, что отец казался немного странным вскоре после смерти леди Клив, поскольку, когда он привез её с матерью к себе в дом, то иногда называл её Алисией.

— Да, понимаю, — протянула леди Клив. — Письмо, в котором он писал, что Алисия и её мать скончались, было несколько странным. Отсюда и заблуждение. — Тонкая кожа старушки пошла морщинками недоумения. — Но зачем миссис Уиттакер попыталась очернить Аишу передо мной? — спросила она. — Какая ей в этом выгода?

Рейф пожал плечами.

— Как вы думаете, чего она хотела.

— Ничего, — покачала головой леди Клив. — Лишь моей дружбы.

«Дружбы одинокой пожилой дамы. Богатой пожилой дамы, вдовы баронета», — подумал Рейф, но промолчал. Пусть леди Клив сама обо всём догадается.

— У этой женщины есть семья?

Леди Клив задумчиво поджала губы.

— Она овдовела и жила у родственников. Это создавало ей, бедняжке, неудобства, и, по правде говоря, мы обсуждали… — Она осеклась, как будто внезапно что-то поняла.

— Что?

— Мы обсуждали возможность нанять для меня компаньонку — и да, меня посещала мысль, что миссис Уиттакер мне подходит. — Она откинулась в кресле. — О Боже. О мой Бог. Подумать только, я верила ей — и она была очень убедительна — и она действительно жила в Каире несколько лет и знала Генри, в этом я уверена, хотя он никогда не упоминал о ней в письмах. Он никогда не упоминал и о своей любовнице и дочери. Но, Боже мой, — она в отчаянии взглянула на Рейфа, и у того промелькнула внезапная мысль, что вот так Аиша может выглядеть, когда станет пожилой и что-то её взволнует.

Леди Клив прижала мягкие морщинистые ладони к щекам.

— Подумать только, я могла отослать свою внучку обратно, даже не повидав её. Поверив голословному обвинению незнакомки.

Рейф снова похлопал её по колену.

— Можете быть уверены, Аиша не гонится за вашими деньгами. Ей нужна только её бабушка. Однажды она сказала, что ужасно жить без семьи и никому не принадлежать.

Леди Клив судорожно сглотнула.

— Она говорила о вас, не о себе. Я пытался убедить её отправиться со мной в Англию, и её сопротивление дало трещину, когда она поняла, что вы остались одна в целом мире, — хрипло добавил он. — Знаете, ей было тяжело уезжать. В Каире есть люди, которые очень её любят. Она, правда, милая, сами увидите.

Глаза леди Клив наполнились слезами.

Рейф протянул ей свой платок и, поднеся его к глазам, леди Клив смущённо произнесла:

— Мне жаль, что я так сказала о Сент-Джонс Вуд. Я… я жестока по отношению к содержанкам и их отпрыскам. Мой муж… впрочем, вам не надо это слушать.

Рейфу не было дела до старых историй. Ему важно было прояснить один момент:

— Я женюсь на Аише. Никто — ни вы, ни мой брат, ни высший свет — сам лорд Веллингтон не остановит меня.

— Но почему же она не сказала вам, что её мать была рабыней?

Рейф признал справедливость этого вопроса, но его это не заботило.

— У неё наверняка есть на это причины, — просто сказал он.

— Вы принимаете это на веру? — недоверчиво осведомилась леди. — Вы настолько верите в неё?

— Я полностью ей доверяю, — тихо сказал Рейф. — И когда вы с ней познакомитесь, то поймёте, почему. Вы совершенно справедливо опасались встречи с ней.

Тонкие изогнутые брови сошлись у переносицы.

— Почему вы так говорите?

— Потому что вы не сможете не полюбить её, — улыбнулся Рейф. — Все её любят. — И это была чистая правда. Она очаровала всех на корабле, даже угрюмую старуху миссис Феррис, в конце концов.

— Вы влюблены в неё, не так ли?

Рейф замер. Вопрос эхом отдался в его сознании. Ответ звучал даже громче, потрясая его до глубины души.

Он резко поднялся.

— Если вы извините меня, я проверю, что её задержало.

— Я велела Адамсу подать ей чай на кухне, — призналась леди Клив. — Я надеялась, что так она поймёт, что здесь ей не на что рассчитывать.

Рейф выругался сквозь зубы.

— Я найду её. — Он распахнул дверь.

Дворецкий Адамс испуганно отступил. Подслушивает под дверью, подумалось Рейфу.

— Где мисс Клив? — рявкнул он.

Вопрос озадачил дворецкого.

— Не могу знать, сэр. Я подумал, что она, должно быть, здесь. — Он взглянул через плечо Рейфа на леди Клив и продолжил: — Она должна была прийти на кухню, но не пришла. Мы подумали, что она, наверное, в саду со своей кошкой, но её и там нет.

Рейф повернулся и посмотрел на багаж, всё ещё стоящий в холле. Кошачья корзинка исчезла. И саквояж Аиши, и её новый тёплый плащ. Под ручку его собственного чемодана был подсунут сложенный листок бумаги. Молодой человек схватил его, взломал печать и прочитал:

«Мой дорогой Рейф,

Простите, что покидаю вас, не попрощавшись лично, но я не могу поступить иначе.

Вы никогда не говорили, что являетесь наследником графа, никогда не упоминали о том, что существует вероятность того, что я стану графиней. И вы не упоминали о том, что уже помолвлены с титулованной богатой леди из уважаемой семьи. На корабле вы говорили о моём бесчестье, но из того, что леди Клив только что сказала, ясно следует, что, став вашей женой, я погублю вас, а этого я никак допустить не могу.

Вы добры, отважны, благородны, но я слишком сильно люблю вас…»

Рейф перестал читать, сердце тяжело билось, а дыхание замерло в груди. Аиша любит его? Да, так оно и есть, это было написано тёмно-синими чернилами на изящной белой бумаге. Она любит его. Слишком сильно.

«Я слишком сильно люблю вас, чтобы позволить вашему чувству долга и благодарности привести вас к бесчестью в обществе.»

«Благодарность и чувство долга», — подумал Рейф. Что за чушь! Но он никогда не говорил ей о своих чувствах. Он виноват не меньше остальных в том, что она сбежала.

«Мне очень тяжело покидать вас, но я должна. Я не смогу жить содержанкой в Сент-Джонс Вуд.»

Рейф чертыхнулся. Она, должно быть, всё слышала.

«Не беспокойтесь обо мне. У меня есть деньги, которые вы дали в Портсмуте, и со мной всё будет хорошо. Я выжила в Каире, выживу и в Англии. Отец всегда говорил, что отвезёт меня в Англию, и, в каком-то смысле, так оно и получилось, чему я очень рада.

Не волнуйтесь обо мне, милый Рейф. Позаботьтесь о себе, и пусть ваша жизнь будет чудесной.

Со всей любовью,

навеки ваша

Аиша.

PS: пожалуйста, передайте мои самые наилучшие пожелания леди Клив и объясните ей, что я никогда не рассчитывала получить от неё какую-то выгоду. Вы знаете, что это правда. Мне бы не хотелось, чтобы она плохо думала обо мне.»

Рейф чувствовал в груди пустоту, как это бывало перед боем. Он не мог потерять Аишу, только не теперь. Он смял письмо в кулаке.

— Она сбежала, — произнёс он. — Я иду за ней.

— Если она не желает здесь находиться… — начала леди Клив.

— Ни слова больше, мадам, — резко перебил Рейф. — Или я за себя не ручаюсь.

Потрясенная леди Клив отступила на два шага.

— Я лишь хотела сказать, что она решила…

Рейф взглядом заставил её замолчать.

— Вы! — он ткнул пальцем в дворецкого. — Она, должно быть, ушла через заднюю дверь, покажите, как она могла бы выйти. И я хочу, чтобы все слуги в доме отправились её искать — немедленно! Вам ясно?

Дворецкий что-то промямлил, но Рейф не слушал. Он устремился к чёрному ходу, таща его за собой.

Дурочка. Куда же она, чёрт возьми, отправилась? Во всей Англии она не знала никого, кроме него. И всё же пешком она не могла далеко уйти. Поиски не займут много времени. А когда он её найдёт…

Он побежал по узкой тропке, ведущей от чёрного хода мимо леса в деревню Пентон-Мьюси, осматривая тропу впереди и окрестности.

Но не обнаружил ни каких признаков фигурки в тёмно-розовом плаще.

Рейф вышел на дорогу и заметил удаляющийся фургон. Он прищурился. Мелькнуло что-то красное. Может, кто-то сидит на задке фургона? Кто-то в тёмно-розовом плаще? Он не был уверен.

Проклятье. Рейф повернулся и побежал назад в Кливден. На пути ему попались несколько слуг.

— Продолжайте искать, — приказал он. — Идите по этой тропе до конца.

— Никаких следов? — взволнованно встретила его леди Клив, когда он возвратился в дом.

— Думаю, её могли подвезти на телеге, — ответил Рейф. — Я еду за ней. — Он дёрнул сонетку и велел прибежавшему лакею: — Скажи конюху, чтобы немедленно оседлал и привёл мне самую быструю лошадь.

Рейф проехал по тропе и помчался по дороге в том направлении, куда уехал фургон, но когда догнал, то увидел, что красное пятно — потрёпанный коврик, под которым лежал комод.

Рейф с проклятьями повернул коня и поспешил обратно.

Там, где тропа выходила на дорогу, он повернул и поехал в сторону Пентон-Мьюси. В деревушке было всего несколько домов и магазинов, которые люди леди Клив уже проверили. Никаких следов юной леди в розовом плаще и кошкой в корзинке, говорили они. Никто не видел поблизости юных леди, сэр.

Тропа уводила за деревню. Рейф поехал по ней. Начал накрапывать дождь, но Рейф не обратил на это внимания. Иногда от основной тропы отделялись тропки вправо или влево, и у каждой развилки Рейф выкрикивал имя Аиши и ждал ответа, гадая, по какой тропинке она ушла. Девушка привыкла к городу, так как прожила большую часть жизни в Каире, и сельская местность — поля и живые изгороди, густые леса и крутые холмы — была ей непривычна. «Она пойдёт самой проторённой тропинкой», — решил Рейф.

Но, тщетно обследовав дюжину путей к каждой деревне, селу или постоялому двору в радиусе пяти миль, Рейф забеспокоился. Он проверил ещё несколько дорог покрупнее. Она не уехала на той первой телеге, но, может, её предложили подвезти или она остановила проезжающий экипаж.

У Аиши были деньги — он знал, что немного, но этого было достаточно, чтобы добраться до Андовера или даже Винчестера.

Если на кучера можно положиться.

Он пытался убедить себя, что она знает о существовании злодеев. Знает, на что похожа жизнь на улице. Её не так легко обмануть. Сколько прошло времени, прежде чем Аиша стала доверять ему?

От этой мысли он застонал.

Всё-таки она не доверяла ему. Не доверяла настолько, чтобы понять, чего он хочет, что для него лучше. Иначе никогда не оставила бы его.

Если я стану вашей женой, то погублю вас.

Она не погубит, а, наоборот, спасёт. Какое ему дело до того, что думают другие?

Надо было жениться на ней прямо на корабле. Она могли бы провести повторную церемонию в церкви. Его беспокойство о том, как бы защитить Аишу от сплетен, ничего не значило теперь, когда он потерял её.

Надо было рассказать ей об Эксбридже и наследовании титула. Он не думал, что это важно.

Лжец. Разумеется, это важно. Большинству женщин нравится мысль о титуле. Большинство женщин обожает эту мысль. Многие искали его расположения из-за этого титула…

Разве он не опасался в глубине души, что и Аиша окажется такой же?

Стало холоднее. Дождь лил ледяным потоком. Если бы Рейф не уехал в такой спешке, он надел бы тёплое пальто. Не важно. Он поднял воротник и продолжил поиски. Где же она, чёрт возьми? Нашла ли она приют? Перед глазами стояли видения, в которых Аиша корчилась в грязи, под кустом, мокрая, замёрзшая и несчастная. Эта мысль была невыносима.

Одежда Рейфа вскоре промокла, отяжелела от влаги и облепила тело. Он дрожал от холода, но поиски не прекращал. Если ему холодно, то каково Аише, дочери жаркого климата? А женская одежда гораздо непрактичнее мужской — мужской! Он остановился, поражённый догадкой. Раньше она скрывалась под видом мальчишки. Не поступила ли также и теперь?

Он галопом помчался обратно в Пентон-Мьюси и опросил всех, кого нашёл, но никто не видел юношу или мальчика с чемоданом и корзинкой, в которой сидела чёрно-белая кошка.

Стало темнеть. Дождь перестал лить. Рейф понимал, что шансов почти не осталось, но ещё раз объехал тропинки, выкрикивая имя Аиши. Его голос отдавался гулким эхом в тишине окрестностей. Было так холодно, что Рейф выдыхал пар. Облака заслонили луну, и он ничего не видел в кромешной темноте. Всё, что он слышал, — шум воды и чавканье грязи под копытами коня.

Он повернул уставшего коня на Кливден. Лучше продолжить поиски завтра.

Ночью Рейф плохо спал, утром он рано поднялся и с помощью карты близлежащей местности, организовал более тщательный поиск так, как привык делать на войне. Накануне вечером прибыл Хиггинс с экипажем и лошадьми Рейфа, так что Рейф бывшего солдата так же подключил к поискам.

Он разослал слуг, каждого с чётким указанием прочесать определённый участок в поисках молодой женщины или юноши с чёрно-белой кошкой в корзинке. Она могла избавиться от тяжёлого саквояжа, не заботясь об одежде, но никогда бы не оставила Клео.

Сам Рейф отправился в Андовер и там опросил людей. Накануне днём через городок проезжал дилижанс, но никто не мог ответить, была ли в нём девушка или мальчик с кошкой. Теперь Рейф не знал, куда ехать. На востоке — Лондон, с юга они приехали, куда же могла направиться Аиша?

Он попробовал провести поиски на обеих дорогах. Сначала отправился по дороге на Лондон и проехал более сорока миль, до второй остановки дилижанса, но ни в одном трактире Аишу не видели. Тогда Рейф вернулся и поехал на юг и снова, обследовав несколько остановок дилижанса, вернулся ни с чем. Девушку никто не видел.

Каким образом молодая женщина с кошкой и чемоданом могла словно исчезнуть с лица земли? Её, должно быть, подвезли в частном экипаже, решил Рейф. А это значит, что она может быть где угодно.

Вымотанный, упавший духом, с болью в сердце Рейф возвратился в Кливден. Его не удивило, что слуги, целый день искавшие Аишу, тоже вернулись ни с чем. В глубине души он был уверен, что так и будет.

Он потерял её.