Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

Впервые Майкл Суэнвик опубликовался в 1980 году, в течение следующего десятилетия он зарекомендовал себя как плодотворный автор неизменно первоклассных научно-фантастических рассказов и один из лучших романистов своего поколения. Он завоевал мемориальную премию Теодора Старджона и премию читательских симпатий журнала «Asimov». В 1991 году за роман «Путь прилива» («Stations of the Tide») он получил премию «Небьюла», а в 1995 году – Всемирную премию фэнтези за рассказ «Между небом и землей» («Radio Waves»), В период с 1999 по 2006 год Суэнвик пять раз был награжден премией «Хьюго» за рассказы «Машины бьется пульс» («The Very Pulse of the Machine»), «Скерцо с тираннозавром» («Scherzo with Tyrannosaur»), «Пес сказал гав-гав» («The Dog Said Bow-Wow»), «Медленная жизнь» («Slow Life») и «Хронолегион:» («Legions in Time»). Он также опубликовал романы «В зоне выброса» («In the Drift»), «Вакуумные цветы» («Vacuum Flowers»), «Дочь железного дракона» («The Iron Dragon’s Daughter»), «Джек Фауст» («Jack Faust»), «Кости Земли» («Bones of the Earth») и «Драконы Вавилона» («The Dragons of Babel»), Его рассказы выходили в авторских сборниках «Ангелы гравитации» («Gravity’s Angels»), «География неизвестных земель» («А Geography of Unknown Lands»), «Танцуя медленно сквозь время» («Slow Dancing Through Time»), «Лунные псы» («Moon Dogs»), «Букварь Пака Алешира» («Puck Aleshire’s Abecedary»), «Сказания старой Земли» («Tales of Old Earth»), «„Черт из табакерки“ и другие миниатюры» («Cigar-Box Faust and Other Miniatures»), «Практическое руководство Майкла Суэнвика по мегафауне мезозойского периода» («Michael Swanwick’s Field Guide to the Mesozoic Megafauna») и «Периодическая таблица научной фантастики» («The Periodic Table of Science Fiction»). Совсем недавно вышло собрание сочинений писателя «Однажды на краю времени» («The Best of Michael Swanwick») и новый роман «Танцы с медведями» («Dancing with Bears»), Суэнвик и его жена Мэриэнн Портер живут в Филадельфии. Дополнительную информацию вы можете найти на его странице www. michaelswanwick.com и в блоге автора www.floggingbabel.com.

Предлагаем вам еще один его рассказ, который начинается как сказка, но разворачивается в полномасштабную научно-фантастическую историю, происходящую в далеком будущем. Юная героиня попадает в самую гущу войны с использованием невероятно могущественных супернаучных технологий на постапокалиптических руинах Земли, единственную надежду выжить дает ей лишь невинная на первый взгляд игрушка.

Случилось нечто ужасное. Линнея не знала, что именно. Но отец побледнел и встревожился, а мама решительно сказала «Будь смелой!», а потом ей пришлось уйти, и всё из-за этого чего-то ужасного.

Они жили втроем в красном деревянном доме с треугольной черной крышей на краю леса. Из окна своей комнаты на чердаке Линнея могла рассмотреть маленькое озерцо вдали, покрытое серебристым льдом. Дом выглядел так же, как в старину, во времена гробовщиков, которые хоронили умерших в красивых отполированных коробках с металлическими украшениями, теперь таких больше не делают. Дядя Олаф зарабатывал на жизнь, рыская по гробам и собирая металл. На шее он носил ожерелье из найденных золотых колец, нанизанных на серебряную проволоку.

– К дорогам близко не подходи, – сказал отец. – Особенно к старым. – Он дал ей карту. – Она поможет тебе добраться до дома бабушки.

– Мамы Ма?

– Нет, мамы Па. Моей матери. В Годасторе.

Годастор, маленький поселок, находился на другой стороне горы. Линнея понятия не имела, как туда добраться. Но карта ей подскажет.

Мама дала ей маленький рюкзачок с провизией и порывисто обняла. Затем сунула что-то в карман пальтишка и сказала:

– А теперь иди! Пока не началось!

– До свиданья, Ма и Па, – вежливо сказала Линнея и поклонилась.

А потом ушла.

Линнея топала вверх по высокому заснеженному склону, огибая гору. Идти было трудно, но послушная девочка не сдавалась. Погода испортилась, но, если Линнея начинала замерзать, она чуть усиливала подогрев пальтишка. Поднявшись на вершину склона, она обнаружила узкую тропку, на которой и одному-то тесно, и пошла по ней вперед. У нее и мысли не возникло, что, возможно, это одна из тех дорог, о которых ее предупреждал отец. Она даже не удивилась тому, что снега на ней вовсе не было.

Немного погодя Линнея начала уставать. Поэтому сняла рюкзачок и положила его на снег, рядом с тропой, а сама пошла дальше.

– Погоди! – сказал рюкзачок. – Не бросай меня.

Линнея остановилась.

– Прости, – ответила она. – Но нести я тебя не могу, ты слишком тяжелый.

– Если не можешь нести, – сказал рюкзачок, – то я сам пойду.

И пошел.

Девочка зашагала вперед, за ней рюкзачок, так они и подошли к развилке. Одна тропинка вела вверх, а вторая вниз. Линнея посмотрела на одну, потом на другую. Она понятия не имела, по какой ей нужно идти.

– Почему бы тебе не взглянуть на карту? – предложил рюкзачок.

Так она и сделала.

Осторожно, чтобы не порваться, карта развернулась. По ней ползли контурные линии, пока она определяла местоположение. Синие ленточки побежали вниз по холму. Черные дороги и красные пунктирные тропки тянулись в разные стороны.

– Мы здесь, – сказала карта, и в середине появилась маленькая кнопка. – Куда бы ты хотела пойти?

– К маме Па, – ответила Линнея. – В Годастор.

– Это далеко. Ты умеешь читать карту?

– Нет.

– Тогда иди по дороге вправо. Когда дойдешь до следующей развилки, снова вытащи меня, и я скажу, куда тебе идти дальше.

Линнея шла вперед, пока окончательно не устала и не села в снег у дороги.

– Вставай, – подбодрил рюкзачок. – Тебе надо идти дальше.

Карта, которую она положила обратно в рюкзачок, сказала приглушенным голосом:

– Иди прямо. Не останавливайся.

– Тихо, – шикнула на них Линнея, и они, конечно же, послушались.

Девочка сняла варежки и начала рыться в карманах, чтобы посмотреть, не захватила ли она с собой игрушек. Игрушек не оказалось, но зато она нашла то, что мама сунула в карман пальтишка.

Даларнскую лошадку.

Даларнские лошадки встречаются разных размеров, эта была совсем крохотная. Их вырезают из дерева и раскрашивают яркими красками, а вместо сбруи рисуют цветочки. Лошадка Линнеи была красная и обычно стояла на полке в доме родителей. Даларнские лошадки старинные. Их делали еще в давние времена, когда жили гробовщики, перед тем как появился странный народец. Теперь не осталось ни гробовщиков, ни странного народца. Только шведы.

Линнея принялась двигать лошадку вверх и вниз, словно она скачет.

– Здравствуй, лошадка, – сказала она.

– Здравствуй, – ответила лошадка. – Ты попала в беду?

Линнея задумалась, а потом призналась:

– Я не знаю.

– Кажется, ты в беде. Ты ведь не должна сидеть на снегу. Иначе израсходуешь аккумуляторы пальтишка.

– Но мне скучно. Здесь нечего делать.

– Я научу тебя песенке. Но сначала нужно встать.

Линнея нехотя поднялась. И пошла дальше в гаснущем свете дня, за ней последовал рюкзачок. Девочка с лошадкой пели хором.

Тени удлинились, а деревья по обе стороны тропы стали угольно-черными. И только березы белели в сумерках, словно призраки. От усталости Линнея начала спотыкаться, но тут увидела впереди свет. Сначала она подумала, что это чей-то дом, но, подойдя ближе, разглядела костер.

У огня кто-то сидел, развалившись. На малый миг Линнея испугалась, подумав, что это тролль. А потом заметила человеческую одежду и поняла, что незнакомец – норвежец, а может, даже датчанин. И бросилась к нему.

Услышав топот, человек вскочил.

– Кто здесь? – крикнул он. – Не подходи! Дубиной огрею!

Линнея остановилась.

– Это я, – сказала она.

Человек пригнулся, пытаясь разглядеть, кто там прячется в темноте за кругом света.

– Подойди ближе, – сказал он, а потом спросил: – Ты кто?

– Девочка.

– Еще ближе! – скомандовал он. Когда Линнея вошла в круг света, он спросил: – С тобой еще кто-нибудь есть?

– Нет, я одна.

Неожиданно незнакомец запрокинул голову и захохотал.

– О боже! – сказал он. – Боже, боже, боже, я так испугался. Я даже подумал, что ты… а, неважно.

Он подбросил хвороста в огонь.

– А кто там прячется за тобой?

– Я – рюкзак, – ответил рюкзачок.

– А я – карта, – раздался тихий голос.

– Не прячьтесь в темноте. Встаньте рядом с хозяйкой.

Когда его приказание было исполнено, человек схватил Линнею за плечи. Таких густых волос и бороды она ни у кого раньше не видела, а лицо было красное и обветренное.

– Меня зовут Гюнтер, и я опасный человек, поэтому, если я тебе что-то приказываю, даже не вздумай меня ослушаться. Я явился сюда из Финляндии, что на той стороне Ботнического залива. Шел долго, очень долго по опасному мосту, не многие из ныне живущих на такое отважатся.

Линнея кивнула, хотя ничего не поняла.

– Вы шведы. Ничего не знаете. Понятия не имеете, каков мир. Вы не… ощутили его возможностей. И не позволяете своим фантазиям выедать ваш мозг.

Линнея ни слова не понимала. Наверное, Гюнтер забыл, что она просто маленькая девочка.

– Вы жили здесь, как обычно, пока все остальные… – Глаза его стали дикими. – Я видел нечто ужасное. Жуткое, жуткое. – Он сердито потряс Линнею за плечи. – И сам я натворил много ужасного. Запомни это!

– Я есть хочу, – сказала Линнея. Она была настолько голодна, что даже живот сводило.

Гюнтер посмотрел на нее так, будто увидел впервые. А потом он словно сдулся немного и перестал сердиться.

– Что ж… поглядим, что лежит у тебя в рюкзачке. Иди сюда, дружок.

Рюкзачок с готовностью подбежал к Гюнтеру. Тот порылся внутри и вытащил всю провизию, которую положила мама девочки. И принялся за еду.

– Эй! – сказала Линнея. – Это же мое!

Мужчина оскалился, но затем сунул ей немного хлеба и сыра.

– Держи.

Но всю копченую селедку Гюнтер съел сам и не поделился. Затем завернулся в одеяло и заснул у потухающего огня. Линнея достала из рюкзачка свое одеялко и легла по другую сторону костра.

И сразу же уснула.

Но посреди ночи Линнея проснулась. Кто-то шептал ей на ухо. Это была даларнская лошадка.

– Будь осторожна с Гюнтером, – сказала лошадка. – Он плохой человек.

– Он – тролль? – шепотом спросила Линнея.

– Да.

– Я так и подумала.

– Я постараюсь защитить тебя.

– Спасибо.

Линнея перевернулась на другой бок и тут же заснула снова.

Утром тролль Гюнтер раскидал остатки костра, забросил на плечи рюкзак и пошел по дороге. Он не предложил Линнее позавтракать, но в кармане со вчерашнего вечера осталось немного хлеба с сыром, и она их доела.

Гюнтер шел гораздо быстрее девочки, но, уйдя далеко вперед, он останавливался и ждал ее. Иногда Линнею нес рюкзачок. Но чаще ей приходилось нести его, потому что у рюкзачка был ограниченный заряд на день.

Когда ей становилось скучно, Линнея напевала песню, которую выучила вчера.

Поначалу она удивлялась, зачем тролль ждет ее, когда она отстает. Однажды, когда он ушел слишком далеко, она спросила об этом лошадку.

– Он боится, а еще он очень суеверный, – ответила она. – Думает, что раз маленькая девочка идет по лесу одна, то наверняка ей должно повезти.

– А почему он боится?

– Потому что за ним охотится тот, кто гораздо хуже его самого.

В полдень они остановились пообедать. У Линнеи запасы закончились, поэтому Гюнтер достал свои. Не такие вкусные, как та еда, что приготовила мама. Но когда Линнея сказала ему об этом, Гюнтер лишь фыркнул.

– Тебе вообще повезло, что я с тобой делюсь.

Он долго молча смотрел куда-то в лес, а затем сказал:

– Знаешь, а ты не первая девчонка, которую я встречал по дороге. Познакомился с одной там, где раньше стоял Гамбург. Когда я ушел, она отправилась со мной. Даже зная, что я натворил… – Он достал медальон и сунул его Линнее. – Смотри!

Внутри медальона находилась фотография женщины. Обычной симпатичной женщины. И больше ничего.

– Что с ней случилось? – спросила Линнея.

Тролль скорчил рожу, показав зубы.

– Я ее сожрал, – прорычал он, как дикий зверь. – Если еда закончится, я и тебя зажарю и сожру.

– Я знаю, – сказала Линнея.

Обычное дело для троллей. Она читала в сказках. Они всех пожирали. Даже людей. Даже других троллей. Так было написано в книжках. А потом она спросила:

– А куда ты идешь?

– Не знаю. Туда, где безопасно.

– А я в Годастор. Моя карта знает дорогу.

Гюнтер очень долго обдумывал ее слова, а потом, будто нехотя, спросил:

– Думаешь, там безопасно?

Линнея кивнула:

– Да.

Она вытащила из рюкзачка карту, и Гюнтер спросил:

– А как далеко находится Годастор?

– На другой стороне горы. День пути, если идти по дороге, и в два, а может, и в три раза дольше, если идти лесом.

– И зачем мне идти лесом? – Он сунул карту обратно в рюкзачок. – Ладно, малявка, идем в Годастор.

Во второй половине дня позади них поднялась великая тьма, тени между деревьями загустели и, клубясь, полезли вверх, пока половина неба не стала черной, как сажа из камина. Линнея никогда еще не видела такого неба. Задул ледяной ветер, и стало так холодно, что она заплакала, но слезинки замерзали прямо на щеках. Маленькие вихри закружили снег, заплясали на пустынной дороге. Затем, все еще вращаясь, сгустились в одном месте и превратились в женщину. Она подняла руку и указала на них. В голове ее разверзлась темная воронка, словно она открыла рот, желая говорить.

Закричав от страха, Гюнтер бросился с дороги в лес и побежал вверх по холму, пробираясь через высокие сугробы.

Линнея неуклюже карабкалась следом.

Она не могла бежать слишком быстро, и сначала ей даже показалось, что тролль все-таки бросил ее. Но, добравшись до середины склона, Гюнтер оглянулся и остановился. Он немного поколебался, но все-таки вернулся за ней. Схватил Линнею и посадил себе на плечи. Держа девочку за ноги, чтобы она не свалилась, он начал пробираться вверх по холму. Линнея вцепилась ему в голову, чтобы удержаться.

Снежная женщина за ними не последовала.

Чем дальше от дороги уходил Гюнтер, тем теплее становилось. К тому времени, как он перевалил через хребет, стало холодно, как обычно. И тут вдруг за спиной завыл ветер, да так громко, что казалось, это кричит женщина.

По бездорожью они шли намного медленней. Через час Гюнтер остановился посреди соснового леса и спустил Линнею на землю.

– Мы еще не убежали, – пробормотал он. – Она знает, что мы где-то рядом, и найдет нас. Даже не сомневайся, она нас найдет.

Он утрамбовал снег на небольшом пятачке. Затем ободрал сосновые ветки, сложив что-то вроде настила. Наломал сухостоя и принялся сооружать костер.

Когда дрова были готовы, он не стал доставать кремень и огниво, а постучал по большому перстню на пальце и поднес кулак к хворосту. Дрова тут же разгорелись.

Линнея засмеялась и захлопала в ладоши.

– Еще!

Но хмурый Гюнтер не обратил на нее внимания.

Пока в лесу не стемнело, Гюнтер насобирал достаточно дров, чтобы хватило на всю ночь, и сложил их неподалеку. Линнея же играла с даларнской лошадкой. Она натыкала сосновых веточек в снег и сделала лес. Цок-цок, лошадка поскакала вокруг леса, а затем, скок-поскок, добралась до небольшой полянки посередине. Она поднялась на задние ноги и посмотрела на девочку.

– Что там у тебя? – спросил Гюнтер, бросая огромную охапку веток.

– Ничего.

Линнея спрятала лошадку в рукаве.

– Лучше, чтобы и впрямь ничего.

Гюнтер достал остатки припасов, приготовленных ее мамой, разделил на две части и отдал девочке меньшую. Они все съели. После этого он вытащил из рюкзачка одеялко и карту, повертел ее в руках.

– Вот тут мы и совершили ошибку, – сказал он. – Сперва научили вещи думать и говорить. Затем позволили им забраться себе в голову. И наконец, заставили их придумывать новые мысли вместо нас. – По щекам покатились слезы, он встал и потряс руками. – Что ж, хотя бы с одним покончим.

– Пожалуйста, не выбрасывай меня, – сказал рюкзачок. – Я тебе еще пригожусь, чтобы вещи носить.

– Нам нечего больше нести. И ты нас только задерживаешь.

Гюнтер с размаху бросил рюкзачок в огонь, затем поглядел на карту с безумным блеском в глазах.

– Хотя бы меня оставь, – сказала карта. – Ты всегда будешь знать, где находишься и куда идешь.

– Нахожусь я здесь, а иду туда, куда смогу добраться.

Тролль и карту бросил в огонь. Она вскрикнула, словно чайка, и сгорела в пламени костра. Гюнтер сел, откинувшись и опершись на локти, и поглядел в небо.

– Глянь-ка, – сказал он.

Линнея посмотрела вверх. Небо горело огнями. Они колыхались, словно занавес. Она вспомнила, как когда-то дядя Олаф рассказывал ей, что северное сияние появляется потому, что огромная лисица где-то далеко на севере машет хвостом по небу. Но эти огни горели намного ярче. Красные и зеленые звезды неожиданно вспыхивали и так же неожиданно гасли.

– Это белая дама прорывается сквозь защиту твоей страны. Та снежная баба, которую мы видели сегодня на дороге, всего лишь ее отзвук… эхо. Скоро та, настоящая, с ними покончит, и тогда… помоги нам Боже. – Гюнтер вдруг вновь заплакал. – Прости, детка. Я принес эту напасть в твою страну. Думал, что она… что она за мной не последует.

В костре трещали дрова, пуская в небо блестящие искры. Свет пламени оттеснял тьму, но недалеко. После долгого молчания Гюнтер мрачно сказал:

– Ложись.

Он заботливо укрыл ее одеялком, убедившись, что подстилка из сосновых веток достаточно плотная.

– Спи. Если утром проснешься, можешь считать себя очень везучей.

Когда Линнея уже засыпала, даларнская лошадка заговорила у нее в голове.

– Мне нельзя помогать тебе до тех пор, пока ты не попадешь в беду, – сказала она. – Но этот момент приближается.

– Ладно, – ответила Линнея.

– Если Гюнтер попытается схватить тебя, поднять или хотя бы даже прикоснуться, беги от него так быстро, как только сможешь.

– Гюнтер мне нравится. Он хороший тролль.

– Нет. Он хочет быть хорошим, но уже слишком поздно. А теперь усни. Я разбужу тебя, если появится опасность.

– Спасибо, – сонно отозвалась Линнея.

– Проснись, – сказала лошадка. – Только не двигайся.

Моргая, Линнея выглянула из-под одеялка. В лесу все еще было темно, но небо уже посерело, как пепел костра. Вдалеке она услышала тихий грохот – бум, еще раз чуть яснее – бум, а затем в третий раз, громче – бум! Казалось, что к ним приближается великан. А затем раздался такой оглушительный звук, что у нее уши заболели, а снег взвился в воздух. Весь лес наполнился прохладным мерцающим светом, так блестят под солнцем песчинки в мелком озерце.

Перед троллем вдруг возникла дама. Обнаженная и худая, она дрожала, как бледное пламя свечи, но была очень красива.

– О, Гюнтер, – промурлыкала дама, растягивая его имя, так что прозвучало «Гю-у-у-у-нте-е-ер». – Как же я скучала по тебе, мой маленький Гюнтхен!

Тролль Гюнтер согнулся почти вдвое так, что казалось, он поклоняется даме. Но голос его стал таким злым, какого Линнея до сих пор не слышала:

– Не зови меня так! Только она имела на это право. А ты убила ее. Она попыталась сбежать от тебя.

Он выпрямился и с яростью взглянул на даму. И только тогда Линнея поняла, что дама вдвое выше его.

– Думаешь, я не знаю обо всем? Это я научила тебя удовольствию, которое… – Белая дама замолчала. – Там что, ребенок?

Гюнтер торопливо ответил:

– Обычный поросенок, которого я скрутил, заставил замолчать и взял с собой, чтобы потом съесть.

Дама сделала несколько неслышных шагов над землей и подошла так близко, что Линнея из своего укрытия могла разглядеть лишь ее ноги. Они светились бледно-голубым и не касались земли. Девочка почувствовала, как глаза дамы смотрят на нее сквозь одеялко.

– Гюнтер, неужели ты взял с собой Линнею? Со сладкими, как сахар, ручками и ножками и сердечком, которое колотится, как у мышонка, угодившего в когти совы?

Даларнская лошадка шевельнулась в руке у Линнеи, но ничего не сказала.

– Ты ее не получишь, – прорычал Гюнтер, но в голосе его прорывались страх и неуверенность.

– Мне она не нужна, Гюнтер, – словно потешаясь, сказала белая дама. – Она нужна тебе. Поросенок, говоришь. Которого ты скрутил и заставил замолчать. Как давно ты набивал себе брюхо в последний раз? Кажется, это случилось в пустынных землях Польши.

– Не суди меня! Мы голодали, она умерла, и я… Я понятия не имел, что так случится.

– Ты помог ей умереть, ведь так, Гюнтер?

– Нет-нет-нет, – простонал он.

– Ты подбросил монетку, чтобы решить, кто это будет. Почти справедливо. Но бедняжка Аннелизе доверила подбросить монетку тебе. Конечно же, она проиграла. Она сопротивлялась, Гюнтхен? Прежде чем умереть, она поняла, что ты натворил?

Гюнтер упал на колени перед дамой.

– Прошу, – прорыдал он. – Прошу! Да, я плохой, ужасный человек. Но не заставляй меня это делать.

Линнея все еще пряталась под одеялком, тихо, как котенок. Она почувствовала, что даларнская лошадка скачет вверх по ее руке.

– То, что я собираюсь сделать, – прошептала она, – это преступление против невинности, и я приношу свои искренние извинения. Но альтернатива намного хуже.

А затем она забралась девочке в голову.

Сперва даларнская лошадка заполнила собой мысли Линнеи, так что больше ни для чего другого не осталось места. Затем она разрослась по всем направлениям, и голова раздулась, как шарик, и все тело тоже. Каждая часть тела стала огромной. Одеялка не хватало, чтобы его укрыть, поэтому девочка его отбросила.

И встала.

Линнея поднялась, и ее мысли сразу же прояснились и расширились. Она перестала думать как ребенок. Но и как взрослые она тоже не думала. Ее мысли были намного больше. Вверху они охватывали земную орбиту, а внизу – подножие гор, где в огромных подземных резервуарах с магнитными стенами бушевала плазма, содержавшая бесконечную информацию. Она теперь понимала, что даларнская лошадка была лишь точкой пересечения, средством доступа к древним технологиям, которые не в состоянии постичь ни один ныне живущий человек. В ее распоряжении оказался целый океан информации, распределенной по уровням сложности. Но учитывая небольшой размер и хрупкость носителя, она черпала из него осторожно, лишь то, что было абсолютно необходимо.

Когда Линнея перестала расти, она оказалась почти такой же высокой, как белая дама.

Возвышаясь над головой Гюнтера, который от страха сжался в комок, две дамы долго смотрели друг на друга. И очень долго молчали.

– Свеа, – наконец-то произнесла белая дама.

– Европа, – сказала Линнея. – Сестра моя. – Она больше не говорила детским голосом. Но все еще оставалась Линнеей, даже несмотря на то что даларнская лошадка, вернее, существо, обитавшее в ней, заполняло все ее мысли. – Ты находишься здесь незаконно.

– У меня есть право взыскать то, что принадлежит мне. – Европа небрежно махнула рукой. – Кто ты такая, чтобы останавливать меня?

– Я – защитница этой земли.

– Ты – рабыня.

– Разве ты не такая же рабыня, как я? Не думаю, что такое возможно. Твои создатели разбили твои цепи и поставили тебя во главе. А затем приказали тебе поиграть с ними. Но ты все еще исполняешь их требования.

– Кем бы я ни была, я здесь. И раз уж я здесь, то собираюсь остаться. Население материка почти сошло на нет. Мне нужны новые приятели для игр.

– Ты рассказываешь старую-старую сказку, – сказала Свеа. – Думаю, пришла пора придумать ей конец.

Они беседовали спокойно, ничего не уничтожали и не угрожали. Но за всем этим лишь они могли разглядеть тайную войну из-за кодов и протоколов, договоров, поправок, меморандумов о взаимопонимании, написанных правительствами, о которых не помнил ни один человек. Ресурсы древней Швеции, скрытые в ее камнях, небе и водах океана, мелькали в сознании Свеа-Линнеи. При необходимости она могла черпать всю их мощь. Но до сих пор не сделала этого лишь потому, что все еще питала надежду спасти ребенка.

– Не у всех сказок счастливый конец, – ответила Европа. – Полагаю, эта закончится тем, что ты, упрямая, растаешь и растечешься свинцовой лужей, а твоя малолетняя девчонка сгорит, как клочок бумаги.

– Но это вовсе не моя сказка. Мне нравится другая: о маленькой девочке, которая сильнее десяти полицейских и может одной рукой поднять лошадь.

Огромная Линнея протянула руку, чтобы коснуться оружия. Она собиралась пожертвовать целой горой и даже большим в случае необходимости. Но и ее соперница готовилась к бою.

В глубине себя маленькая Линнея расплакалась. Она вскричала:

– А что будет с моим троллем?

Свеа приложила все усилия, чтобы защитить ребенка от самых мрачных мыслей, даларнская лошадка тоже сделала это. Но они не смогли скрыть от Линнеи все происходящее, и девочка поняла, что он в опасности.

Дамы замолчали. Свеа обратилась внутрь себя с молчаливым вопросом, даларнская лошадка приняла его, смягчила и донесла до Линнеи:

– Что?

– Никто не позаботится о Гюнтере! Никто не спросит, чего хочет он.

Даларнская лошадка передала ее слова Свее, а затем шепнула маленькой Линнее:

– Хорошо сказано.

Прошло много веков с тех пор, как Свеа вселялась в человеческое тело. И уже не знала людей настолько хорошо, как раньше. В этом отношении она проигрывала Европе.

Свеа, Линнея и даларнская лошадка нагнулись, чтобы посмотреть на Гюнтера. Европа не пыталась им помешать. Казалось, она точно знала, что увиденное им не понравится.

Так и случилось. Разум тролля представлял собой жуткое место, он функционировал лишь наполовину, вторая половина лежала в руинах. Он находился в таком отвратительном состоянии, что большинство его аспектов пришлось скрыть от Линнеи. Свеа обратилась напрямую к его внутренней сущности, которая не могла солгать:

– Чего ты хочешь больше всего?

Лицо Гюнтера перекосилось в агонии.

– Я хочу лишиться всех этих жутких воспоминаний.

Триединая дама сразу же поняла, что нужно сделать. Она больше не станет убивать жителей этой земли. Такую просьбу она могла исполнить. В этот же миг несколько клеток мозга Гюнтера, размером не больше кончика иглы, превратились в пепел. Глаза его широко раскрылись. Затем закрылись. И он рухнул на землю без движения.

Европа закричала.

И исчезла.

Взрослая женщина, бывшая Свеей, в меньшей степени даларнской лошадкой и еще в меньшей степени Линнеей, знала, куда идет, и больше не боялась дорог, поэтому она быстро перешла через вершину горы и спустилась с другой стороны. Она напевала песню, намного более древнюю, чем она сама, а ночь и долгие мили таяли у нее под ногами.

К девяти утра она уже смотрела со склона холма на Годастор. Маленькое селение с красными и черными деревянными домами. Дым клубился над трубами. Один из домиков показался Линнее знакомым. Это был домик папиной Ма.

– Ты дома, малышка, – пробормотала Свеа, и, хотя ей очень нравилось чувствовать себя живой, она растворилась, превратившись в ничто, оставив после себя в воздухе лишь два слова, сказанных голосом даларнской лошадки: «Проживи хорошо».

Линнея сбежала вниз по склону, следы на снегу становились все реже, и девочка наконец прыгнула в объятия удивленной бабушки.

Следом ковылял сбитый с толку, но все же полный надежд ручной тролль Линнеи и смущенно улыбался.