Луна Вечности

Глава 11

Требовательность Гилэстэла, усердие Танкри и целеустремленность Астида дали нужный результат. Усилия полукровки Гилэстэл подкрепил снадобьями и заклинаниями, улучшающими память и ускоряющими усвоение информации.

Через пять недель с начала обучения Астид бегло говорил на дусан-дадарском, уверенно читал «птичьи следы» на вывесках торговых заведений и в расписках, которые показывала ему танцовщица, и составлял для Гилэстэла договоры с местными торговцами, частенько норовящими обмануть его при заключении сделок.

Он усвоил нюансы ранговой системы архипелага и по цвету и фасону одежды мог определить, поклон какой глубины следует сделать в сторону встречных служащих и господ. Он освоился со своим нарядом, и перестал то и дело поддергивать рукава и опасаться, что развязавшиеся шнурки на туфлях станут причиной прилюдной неловкости, вроде сползших носков или спотыкания.

Безликие символы на палочках для игры в «Двадцать девять» превратились в числа, и Астид с удовольствием проводил время, с попеременным успехом то проигрывая, то выигрывая у Танкри.

Во время встреч с Падхаром Астид пристально наблюдал за евнухом, запоминая его манеру двигаться и говорить. Он внимательно слушал всё, чему его учил и о чем сплетничал Падхар — о наложницах и женах повелителя, о его детях, о дворцовых интригах, о казнях провинившихся и наградах отличившихся, о меню придворных и слуг и о множестве других, порой незначительных, вещах и событиях.

Падхар обеспечил полуэльфов картой дворца, сопроводив передачу долгими жалобами на трудности и опасности при добыче оной, и вытянул из Гилэстэла обещание отправиться вместе с ними в Маверранум.

— Вы уверены, что действительно хотите покинуть Дусан-Дадар? — спросил Гилэстэл евнуха. — Моя страна сильно отличается от вашей, придется долго привыкать.

— Совершенно уверен, — заверил его евнух. — Мне страшно оставаться в Дусан-Дадаре, если наш план сработает. Что касается привыкания… Пусть моя новая жизнь будет действительно новой.

— Как хотите, господин Падхар, — уступил Гилэстэл.

Обрадованный согласием, евнух потратил два дня на то, чтобы подробно, под запись, описать свой суточный распорядок и обозначить на схеме маршруты передвижения по дворцу.

Танкри добросовестно выполняла взятые на себя обязанности, не проявляя излишнего любопытства и не задавая никаких вопросов о том, как Астид и Гилэстэл намерены осуществить свой план. Но чем меньше времени оставалось до ночи Обновления, тем нежнее и печальнее становилась танцовщица. Для других это было незаметно, но Астид улавливал предчувствие разлуки в её долгих взглядах, слышал в её голосе, ощущал во всё более крепких объятиях и ненавязчивой заботе.

Полукровка знал причину. Пару недель назад, уже почти заснув, он услышал её шепот.

— Астид? — прошептала танцовщица, прислушиваясь к его сонному дыханию.

Полукровка не пошевелился, не открыл глаза — жаль было развеивать сладкую истому и выныривать из блаженного состояния покоя.

— Астид, — осторожно, опасаясь разбудить, Танкри положила голову ему на грудь и вздохнула. — Я люблю тебя.

Она смежила веки и счастливо улыбнулась, засыпая. Ритм его дыхания не изменился, лишь краткий, чуть досадливый взгляд из-под приоткрывшихся на мгновение век скользнул по лицу спящей женщины.

Он корил себя за допущенную слабость и безволие, но продолжал лелеять свою жадность и наслаждался обладанием, не имея ни решимости, ни желания отказаться от выигранного однажды приза.

На тайное признание Астид ответил щедростью. Ему нравилось смотреть вечерами, как она примеряет подаренные им серебряные серьги или янтарное ожерелье. Не проходило и дня, чтобы он не преподносил ей какой-нибудь подарок, будь то сладости, украшение, шелковый шарф или расшитый бисером пояс.

В этот вечер, вернувшись после выступления в комнату, Танкри узрела на подушке вышитый бархатный чехольчик. Астида еще не было — встреча с Падхаром затянулась. Переодеваясь, Танкри с интересом косилась на подарок, но открывать не спешила — ей хотелось увидеть искры радости в глазах дарителя.

Полукровка появился, когда совсем стемнело. Вошел осторожно, опасаясь разбудить Танкри и увидел её сидящей у столика при горящей свече. Взглянул на кровать.

— Не открывала?

— Тебя ждала, — медленно проводя гребнем по волосам, ответила Танкри. — Хочу получить это из твоих рук.

Астид развязал чехол и, вынув коралловую подвеску на витом шелковом шнуре, надел танцовщице на шею. Танкри восхищенно коснулась гладкого алого камня, отражавшего отблески горевшей свечи.

— Она великолепна!

Глаза Астида довольно заискрились.

— Ты слишком щедр. Я начинаю опасаться, что мои приятели из Рыбацких кварталов, прознав об этом, не справятся с искушением и явятся по мою душу, — рассмеялась Танкри.

— Пока я рядом, тебе нечего опасаться, — подмигнул ей Астид.

— Но ведь так будет не всегда, — отвела глаза Танкри.

— Тогда мне стоит заранее наведаться к твоим знакомцам и как следует их напугать.

— Нет! — побледнела Танкри. — Не вздумай!

— Ты опасаешься за меня или за них? — усмехнулся Астид.

— За тебя, — нахмурилась она. — Они не так безвредны, как тебе показалось в прошлый раз. Азартные игры — малая часть того, чем занимается эта компания. Я никогда не ввязывалась ни во что, кроме одурачивания запавших на меня богачей. Да, признаю, я получала от этого небольшую долю. Но на моей совести нет ничьих смертей. Так что, если они ко мне придут, я просто поделюсь с ними.

— По виду они простые жулики, причем не слишком умелые, — пожал плечами Астид, начиная раздеваться.

— Те, кого ты видел за столом и в том переулке — да. Охотники на акул такой мелочью не занимаются.

— Разве в водах Дусан-Дадара есть акулы?

— Охотниками на акул в Рыбацких кварталах называют исполнителей особых заказов, — многозначительно проведя ребром ладони по горлу и нахмурившись, пояснила Танкри. — Вот почему тебе не стоит появляться там без меня. Я, конечно, принесла парням извинения за нанесенный тобой вред…

— Ты принесла им извинения? — опешил Астид, и серые глаза загорелись возмущением. — Они получили по заслугам, ибо имели наглость угрожать мне оружием. Не нужно было этого делать, Такри!

Танцовщица смерила укоризненным взглядом мужчину перед собой.

— Отчего же? Мне здесь жить.

Она уснула быстро, в любимой позе — положив голову ему на грудь и тесно прижавшись.

Полукровке же не спалось. Он долго смотрел в темноту, которую не мог рассеять мелькающий в облаках тонкий полумесяц. До новолуния оставалось пять дней. Гилэстэл, сочтя Астида вполне подготовленным, решил осуществить задуманное в предстоящую ночь Обновления.

Падхар, узнав об этом, изрядно занервничал.

— Вы уверены, что он готов, что он справится? Ему придется пробыть на Лунном острове три дня! Что будет, если все раскроется? Что будет с нами, со мной?

— Успокойтесь, господин Падхар, — в голосе Гилэстэла Астид уловил раздражение. — С вами все будет хорошо. Послезавтра вечером поужинайте в Устричном доме, и ограничьте спиртное — вам потребуется трезвая голова. За час до полуночи будьте на причале, где стоит мой корабль. На его борту вас будет ждать каюта и достаточное количество полюбившегося вина. Во дворец вместо вас отправится Астид. Нам останется лишь ждать.

— Но что, если… — Падхар запнулся, нерешительно покосился на полукровку. — Если он… не вернется?

— Тогда уплывем без него, — отрезал Гилэстэл.

Отправив мучающегося сомнениями и страхами Падхара во дворец, Гилэстэл и Астид неторопливым шагом направились в Устричный дом. Потемье на вечерних улочках Рыночного острова рассеивалось светом, сочившимся из питейных домов и ночных лавок. По позднему времени, на улицах было немноголюдно.

— Я обещал научить тебя кое-какому приему, — молвил князь, зацепив взглядом изрядно набравшегося пьяницу, сидящего под стеной кабачка в стороне от освещенного пятна и что-то нечленораздельно мычащего. — Вот подходящая возможность.

Наклонившись к уху Астида, Гилэстэл зашептал ему на ухо. Полукровка удивленно поднял брови.

— Попробуй, — князь указал взглядом на выпивоху.

Полукровка подошел и присел возле гуляки. Тот запрокинул голову, пытаясь сфокусировать мутный взгляд на незнакомце. Астид брезгливо поморщился — несло от пропойцы отнюдь не морской свежестью — и положил ладонь ему на плечо.

— Пан…жа…вар, — пробормотал тот. — Поднесите глоточек.

— Тебе уже хватит, — ответил Астид, а затем произнес заклинание, которому его научил князь.

Ладони стало тепло и Астид изумленно приоткрыл рот и глубоко вздохнул, ощутив поток вливающейся в тело энергии. Пьяница, и без того ослабевший под действием спиртного, свалился к ногам полукровки, сонно захрапев.

Астид вскочил и негромко засмеялся.

— Невероятно! И вы таили это от меня до сих пор? Как-то даже обидно.

— Просто я знаю твою ненасытность, — усмехнулся Гилэстэл. — Энергетический вампиризм — запретная магия. Этот метод — на экстренный случай, когда под рукой нет ничего иного. Злоупотреблять им не стоит хотя бы потому, что организм быстро привыкает к такой подпитке. А любая зависимость рано или поздно приводит к дурным последствиям. Тебе ясно?

— Да, ваша светлость, — склонил голову полукровка.

Наутро Астид проснулся поздно. Повернувшись, наткнулся рукой на коралловую подвеску. Танкри, уже одетая и причесанная, подкрашивала губы. Обернувшись на зевок Астида, улыбнулась.

— С пробуждением.

— Иди сюда, — поманил её полукровка.

Танкри помотала головой, с сожалением вздохнув.

— Мне пора на занятия с девочками.

В дверь постучали.

— Войди, — откликнулась Танкри, полагая, что это служанка пришла убрать комнату.

В комнату вошел Гилэстэл. Астид торопливо набросил на себя край одеяла.

— Доброе утро, панжавар Гилэстэл, — без тени смущения улыбнулась Танкри.

Князь слегка кивнул ей и насмешливо взглянул на полукровку.

— Ну, ты хотя бы проснулся.

Танкри тихонько засмеялась, и, прошептав Астиду: «До вечера!», упорхнула из комнаты. Гилэстэл проводил её взглядом, прислушиваясь к легким удаляющимся шагам за закрывшейся дверью.

— Не привязывайся к ней, Астид, — произнес князь негромко. — Она лишь маленькая шлюшка, услада для гостей.

Полукровка вздрогнул. Слова царапнули слух, словно ржавая игла — тело, вскрывая давно заживший нарыв и бередя капсулированную занозу. Выдернутое из глубины времен воспоминание сбило ритм сердца, на мгновение лишило дыхания. Метнув в спину полуэльфа короткий взгляд, Астид опустил глаза, отгоняя накатившее дежавю.

Гилэстэл отвернулся от двери, взглянул на Астида. Тот полулежал на измятой кровати, привалившись к стене и с ленивым видом перекатывая в пальцах коралловый кулон на витом шелковом шнуре.

— Как вам безделушка? — Астид подкинул кулон на ладони. — Не слишком роскошный подарок для кабацкой танцовщицы? Хотя, учитывая её темперамент…

— Астид, — глаза Гилэстэла предупреждающе блеснули. — Не испорти всё чувствами и личными мотивами. Ты ведь понимаешь, как всё должно закончиться? Мне не нужны дурные последствия. Но если для тебя уже слишком сложно, оставь это мне.

Полукровка, чуть помедлив, ухмыльнулся. Эта кривая улыбка была князю знакома очень хорошо.

— Не волнуйтесь, ваша светлость. Сделаю всё, как надо.

— Верю. А сейчас собирайся, и надень прежнюю одежду. «Серый странник» разгружается в порту, сегодня ты нужен мне там.

Гилэстэл вышел. С лица Астида сползли мерзкая ухмылка и беспечность, уголки тонких губ хмуро опустились. Полукровка поднялся, бережно положил кулон на столик и стал одеваться. Стоя у открытого окна и медленно завязывая тесемки на рубахе, он с мрачной задумчивостью смотрел на синий кусочек моря, виднеющийся за крышами.