Луна Вечности

Глава 3

В приоткрытое окно доносился запах приготавливаемой рыбы — горчащий, жирный и въедливый. Астид поморщился. Единственное окно в отведенной им комнате выходило на дорогу, на противоположной стороне которой находилась харчевня средней руки. Нехитрую пищу готовили в котлах и на сковородах на улице, и смрад и копоть от многократно используемого жира удушающим облаком расплывались над дорогой. В иные минуты налетающий порыв ветра ветер выметал вонь с улицы, напоминая о том, что где-то за домами дышит свежестью и прохладой морской простор. Но все же, большую часть дня приходилось вдыхать этот назойливый запах. Им пропиталась вся комната, постель и одежда.

Ветер зашвырнул в комнату новую порцию дымного чада и нескольких мух, вившихся над котлами. Астид выругался вполголоса. Не вставая с кровати, махнул ладонью, и створки окна схлопнулись с дребезжанием. Через несколько минут в комнате стало невыносимо душно, поскольку окно было единственным источником воздуха. Полукровка стащил рубаху, швырнул её в угол кровати. На мокрый от пота воротник с жужжанием спикировала жирная муха, к ней присоединились еще две, и закружили хоровод, елозя по льняной ткани хоботками.

Прошло уже четыре дня, а от Падхара не было ни единой весточки. Гилэстэл терпеливо ждал, и попутно пытался определить перспективы торговых отношений, прогуливаясь по лавкам и торговым домам. Астид в первые два дня обошел с ним все островные торговые ряды, лабазы и рынки, и теперь маялся от бездействия. Единственным развлечением были вечерние представления с участием Танкри.

После знакомства она ни разу не предприняла попытки увидеться со своими земляками. И Астид, с неизменным удовольствием любуясь вечерами танцовщицей, пытался угадать причину — её ли это собственная неприязнь или запрет хозяина?

Еще до того, как раздался стук в дверь, Астид почувствовал присутствие за ней чужого. К дверям приближался не князь и не прислуга. Полукровка поднялся с кровати и скользнул к двери, раздвинув створки за секунду до того, как раздался стук. Человек за порогом вздрогнул от неожиданности, но тут же смущенно улыбнулся и поклонился. В руках визитера Астид узрел желтый бумажный конверт

— Панжавар Ги… Гили…Гли… — посланец, мучительно краснея, пытался выговорить непривычное имя.

— Гилэстэл? — смилостивился Астид.

Человек с конвертом затряс головой и протянул конверт.

— От кого? — не спеша принимать послание, Астид состроил вопросительную мину и указал на конверт.

— Панжавар Падхар, панжавар Падхар.

— Отлично! — Астид выдернул бумагу из руки посыльного.

Конверт был заклеен и скреплен печатью на стыке краев. Астид довольно улыбнулся. Медленно шарканье удаляющихся шагов за дверью превратило улыбку в чуть досадливую.

— Эй, как тебя там! — Астид выглянул в коридор, поманил оглянувшегося посыльного. — Держи. Падхару сердечный привет.

Курьер радостно заулыбался, зажав в кулаке полученную монету. Астид закрыл дверь и в раздумье закружил по комнате, обмахиваясь конвертом. Ходил долго, посматривая в раздумье на послание. Наконец решился. Надел свежую рубашку, причесался и отправился к Танкри.

Трапезный зал на первом этаже был пуст по утреннему времени. Слуги мыли пол, взбивали подушки, меняли скатерти и циновки на столах. Устричный дом был солидным заведением, не чета уличным забегаловкам, и первые посетители появлялись здесь далеко за полдень — купцы, чиновники, дворяне. Астид поднялся на второй этаж, прошел по нависающей над большим залом галерее, мимоходом бросая взгляд сквозь раздвинутые створки дверей в пока еще пустые приватные кабинеты для тех, кто не желал показываться в общем зале.

Семья владельца Устричного дома занимала половину третьего этажа. Оставшуюся часть делили постоянно живущая здесь обслуга заведения и рабыни-танцовщицы. Астид, поднявшись по лестнице, оказался в просторном вестибюле. Низкие столики у стен украшали изысканные расписные вазы, в которых росли остролистые растения с затейливо переплетенными стволами. Возле одного из растений суетился слуга. Макая в ведерко с водой длинную пушистую кисть, он щедро сбрызгивал листья. Астид кашлянул, слуга оглянулась, удивленно замерев с поднятой в замахе рукой.

— Танкри? — вопросительно поднял бровь полукровка.

Слуга, чуть замешкавшись, ткнул кистью в сторону прохода у себя за спиной. Астид, помахивая конвертом, направился туда под любопытным взглядом прислуги. Коридор неярко освещался масляным светильником. Полукровка озадаченно остановился, глядя на шесть одинаковых закрытых дверей, расположенных друг против друга, по три с каждой стороны. Стучаться в каждую, в надежде, что откроет танцовщица, показалось нелепым. Астид выглянул в вестибюль в надежде внести ясность, но мастер ведра и кропила уже исчез. Полукровка приблизился к первой двери, напряг слух. За тонкой створкой слышалось тихое бормотание, словно кто-то читал книгу или молился. Астид отступил, раздумывая, не потревожить ли обитателя комнаты, как вдруг из-за двери напротив послышался многоголосый женский смех.

Астид подошел, поднял руку, чтобы постучать. Судя по доносящимся звукам, в комнате было весело. Говорили одновременно несколько женщин, иногда слова прерывались смехом. Сквозь голоса полукровка уловил плеск воды. Поколебавшись несколько мгновений, Астид опустил руку и едва заметно шевельнул пальцами, заставив створки дверей бесшумно раздвинуться на ширину фаланги. В образовавшуюся щель стала видна купальня с широкой бадьей. В бадье, погрузившись в воду по грудь, сидела Танкри. Три девушки-танцовщицы в коротких промокших юбках хлопотали рядом: одна со смехом терла северянке спину губкой, другая зачерпывала воду из бадьи ковшом и обливала Танкри сверху, помогая смывать мыло, третья расправляла простынь. При этом все трое болтали, перебивая друг друга и похохатывая. Танкри, отфыркиваясь от обильно текущей по лицу воды, тоже смеялась.

Астид чуть улыбнулся, с удовольствием созерцая идиллическую картину. Но все же отвёл глаза, когда Танкри легким движением поднялась, переступила край бадьи, шагнула на подстеленную циновку и завернулась в поданную простыню. Полукровка бесшумно сдвинул створки двери, отступил на шаг и громко постучал. Голоса и смех оборвались, и в проеме двери, нешироко раздвинув створки, возникла Танкри.

— Панжавар Астид? — удивилась она.

— Доброе утро, Танкри, — полукровка склонил голову, приветствуя танцовщицу. Взгляд упал на её грудь, облепленную мокрой простыней. Ткань была не настолько плотной, чтобы скрыть обернутые в неё красоты. Астид спохватился, вскинул голову, устремив взгляд поверх плеча стоявшей перед ним танцовщицы. Вышло еще хуже — глаза уперлись в полуобнаженных танцовщиц, с любопытством рассматривающих посетителя.

— Не могла бы ты уделить мне немного времени? — Астид отвлекся от девушек, взглянул Танкри в лицо. — Мне нужна твоя помощь.

— Могла бы, — ответила Танкри после недолгого молчания. — Дай мне несколько минут.

Она прикрыла дверь, оставив Астида неловко топтаться у порога. Но прикрыла неплотно. Астид внутренне усмехнулся, сочтя это за намек. Сказав девушкам несколько слов, Танкри скинула простынь. На этот раз Астид глаза отводить не стал. Затаив дыхание, он с тихим восторгом любовался её красотой и грацией. Делая обычные вещи — надевая длинную рубаху, взбивая влажные волосы — она двигалась, словно танцевала.

— Пойдем, расскажешь, что за помощь тебе нужна, — Танкри вышла из купальни и поманила за собой Астида.

— Только не говори, что они твои служанки, — Астид качнул головой в сторону девушек в купальне.

— Не скажу, — ответила Танкри. — Они такие же танцовщицы и мои приятельницы.

— Но они тебя одевали!

Танкри улыбнулась.

— Воспользовался?

— Как ты и хотела. И да, я видел — они тебя одевали.

— Я же говорила — я не рядовая рабыня. И имею некоторые привилегии.

— Ну, про лекаря и портниху я уже слышал. Какие еще?

— Еще? Еще, например, по утрам я принимаю ванну первой, — усмешка Танкри получилась немного грустной.

Астид в замешательства оглянулся. В только что оставленную Танкри ванну погрузилась девушка, обливавшая её водой, вторая со смехом принялась намыливать подругу, а третья, кокетливо улыбнувшись полукровке, плотно сдвинула створки двери.

— Прости за вопрос, — полукровка замялся. — Вы… всегда так беззастенчивы?

— Здесь не храм невинности. А совсем наоборот. Показываем товар, если можно так выразиться, лицом. Тебя это покоробило?

— Нисколько, — слукавил полукровка. Отчего-то ему стало неприятно сознавать, что Танкри приоткрыла бы створки точно так же перед кем-то другим.

Последняя дверь слева вела в комнату Танкри. Она вошла первой, Астид шагнул за ней. Остановился на пороге, рассматривая небольшой светлый покой.

Легкая мебель темного дерева оттеняла светлые стены. Центр комнаты занимал низкий чайный столик, окруженный пухлыми подушками. У стены слева — трюмо с десятком ящичков, уставленное фарфоровыми и стеклянными флакончиками и баночками всех размеров, цветов и форм. Напротив — разукрашенный резьбой с цветочными мотивами шкаф на изогнутых ножках, а рядом, как ни странно, канцелярское бюро и кресло с высокой спинкой. В алькове за полупрозрачным занавесом находилась низкая широкая кровать, убранная расшитым покрывалом. На перекладины четырехстворчатой ширмы у алькова и стоящую рядом скамеечку была небрежно накидана одежда. Сквозь открытое окно, под которым на обитой шелком кушетке лежали двухструнный инструмент с длинным грифом и смычок, можно было рассмотреть краешек моря и прибрежные скалы. В комнате было свежо и пахло ирисами.

— Какой чудный остров, — покачал головой Астид. — Рабы здесь живут в хоромах, как хозяева. А богатые господа ютятся в пропахших рыбой каморках.

Танкри указала Астиду на кушетку у окна, а сама скрылась за ширмой. Зашуршала стягиваемая с перекладин одежда, над краем ширмы на мгновение мелькнули руки Танкри, снимающей рубашку.

— Если хочется жить в хоромах, тогда вам на соседний Гостевой остров. Приезжие все там. А этот остров потому и Рыночный, что здесь торгуют и развлекаются.

— А почему ты не отправила нас туда в первый вечер? — отодвинув инструмент, полукровка сел на кушетку. Для невысокой танцовщицы она была, наверное, в самый раз, а у Астида колени оказались на уровне груди. Он поерзал в попытке устроиться удобнее, и встал, предпочтя любоваться открывающимся из окна видом.

— Я сделала вам одолжение, поручившись за вас перед владельцем Устричного дома. Соотечественники все же. Это, во-первых. Во-вторых, полноценный торговый сезон еще не начался, и лишняя монета хозяину не помешает. А в-третьих, мне кажется, негоцианту каждая минута дорога, и близость к точкам интереса — половина успеха. Это ведь лучше, чем ежедневно тратить уйму времени на переправу.

— И сколько мы переплачиваем за близость к «точкам интереса»? — Астид взглянул на взметнувшуюся над ширмой волну зелёного шелка.

— Немного, — откликнулась Танкри. — Потратили бы столько же с учетом платы за паром.

Она вышла из-за ширмы, одетая в широкие зеленые штаны и того же цвета прямое платье до колена со стоячим воротником и разрезами по бокам. Рукава и подол платья украшала вышивка в виде водорослей и верениц морских коньков. Присев у столика, Танкри взялась за гребень.

— Мне почему-то кажется, что ты в этом заведении не только прима вечерних представлений. Готов спорить, учетные книги и счета твои почерком заполнены.

Танкри спрятала улыбку, опустила глаза.

— Я всего лишь рабыня. И делаю то, что велит мне мой хозяин.

Астид с интересом следил за тем, как танцовщица укладывает волосы, теплым медовым потоком спадающие на плечи. В еще влажных прядях огненными искрами посверкивали солнечные зайчики. По вечерам она была совсем другая, похожа на прекрасный, распустившийся на мгновение экзотический цветок. Он ни разу он не видел её в повседневной одежде, такой, как сейчас. В продолжение сравнения с цветком, в голове мелькнула мысль о закрывшемся бутоне.

Танкри собрала волосы на макушке, заколола их длинной изогнутой шпилькой. Открыла один из флаконов, капнула из него себе на запястья, мазнула за ушами и над ключицей. Запах ирисов усилился, к нему присоединился едва уловимый аромат имбиря. Танцовщица взяла круглое зеркало, удовлетворенно оглядела себя и повернулась к Астиду.

— Так что за помощь тебе нужна?

— Падхар прислал письмо, — Астид показал бумагу. — Я ничего смыслю в этих птичьих следах. Прочтешь?

Танкри взяла конверт, прочла надпись и с сомнением взглянула на Астида.

— Адресовано не тебе. А где твой господин?

— Ушел в порт.

— Ты всегда читаешь письма своего хозяина?

— Кроме личных — да. Это входит в мои обязанности.

— А это — не личное письмо?

— Это — деловое. В делах князя я первый помощник.

— А если там какая-то великая тайна? — насмешливо прищурилась танцовщица. — И я её узнаю и разболтаю?

— Тогда мне придется тебя убить, — пожал плечами полукровка.

Танкри расхохоталась. Из ящика бюро она извлекла костяной нож, вскрыла конверт и вынула сложенный вдвое листок.

— И что пишет Падхар? — заглядывая в бумагу, спросил Астид.

— Благодарит твоего господина за приглашение, надеется скоро встретиться с ним. Падхар будет на Рыночном острове послезавтра в полдень.

Танкри вернула ему письмо и конверт. Астид повертел послание, глядя на закорючки букв, усмехнулся, сложил и сунул в конверт. Танцовщица, медленно наклоняя голову то вправо, то влево, с легкой улыбкой пристально рассматривала стоящего перед неймужчину.

— На что ты смотришь? — перехватил Астид её взгляд.

— На твой нос.

— А что с ним не так?

— Длинный. Очень. Ты на дельфина похож.

Астид рассмеялся.

— С рыбой меня еще не сравнивали. Хотя теперь, когда я ею провонял до волос в подмышках… вполне уместное сравнение.

Он помялся, разочарованный тем, что уже пора уходить.

— Спасибо, Танкри. Пойду в любезно предоставленные твоим хозяином палаты. Когда принесли письмо, я занимался очень важным делом — считал мух и пытался угадать, сколько дней пролежала на солнце рыба, которую бросили в котел в харчевне за окном. Еще раз спасибо.

Астид наклоном головы поблагодарил Танкри и направился к двери.

— Тебе скучно? — внезапно спросила Танкри. — Хочешь, я покажу тебе остров?

Астид оглянулся, стараясь пригасить слишком уж явную радость в глазах.

— А как к этому отнесется твой… владелец?

— Это не возбраняется, — Танкри сделала легкий жест рукой. — Но нужно вернуться до вечера.

Астид, перестав сдерживать улыбку, кивнул.