Луны волшебное сияние

Глава восьмая

С лордом Рупертом Джейн провела целый час, скучный и безрезультатный, решительно ничего не прибавивший к уже известному. Правда, подозрения, что такие полные дураки в естественных условиях не водятся, только укрепились.

— Неужели вам не скучно ничего не делать? — расспрашивала она, сидя за маленьким столиком, выходящим на пляж, и потягивая апельсиновый сок.

— Ну, мне еще нужно присматривать за поместьем, — отвечал он. — Правда, большую часть работы выполняет мама, потому что я терпеть не могу копаться в земле. Но, покончив с рекламной деятельностью, я решил повременить с новой работой. Хватит. Надо и отдохнуть. Потому-то и отправился в круиз. Должен признаться, вы оказались куда более хорошенькой, чем я ожидал.

— Вот уж не думала, что вы вообще ожидали меня увидеть.

— О, да, ваш отец говорил…

Он умолк и покраснел.

— А разве вы знакомы с моим отцом?

Джейн смотрела невинными глазами.

— Мы познакомились несколько месяцев назад в клубе, и он сказал, что вы собираетесь в этот круиз.

На мгновение Джейн подумала, а не заплатил Седрик Белтон за отдых лорда Руперта. Намереваясь выдать дочку замуж за титул, он вполне мог предпринять подобный шаг.

— Странно, почему папа никогда не упоминал о вас? — продолжала она. — Он же помешан на титулах.

Лорд Руперт несколько удивился ее словам.

— Правда, это оттого, что он прошел трудный путь, — говорила Джейн. — Такие люди, как папа, считают титул самой важной вещью на свете. А лично для меня это — пустой звук, погремушка. Вот интересно, для чего может пригодиться титул в наши дни?

— О, он совершенно бесценен, когда ведешь дела с американцами.

— Ну, я-то не собираюсь вести дела с американцами.

Лорд Руперт разразился громовым хохотом, напоминавшим ржание, а Джейн украдкой посмотрела на Стефена, с досадой заметив рядом с ним Клер.

— Не желаете ли еще соку? — прервал ее размышления лорд Руперт.

— Нет, спасибо, не хочу.

— Ну, тогда позвольте заказать что-нибудь экзотическое, специально для вас.

— Разве я кажусь вам экзотичной?

— Да, весьма. У меня, знаете ли, блондинки никогда не ассоциировались с умом, но…

И сообразив, что она может и не счесть это комплиментом, опять покраснел и умолк.

— Может, я не натуральная блондинка, — поддела Джейн. — Может, в действительности, я знойная брюнетка, до жути умная, а в блондинку перекрасилась, только чтобы обманывать мужчин?

— Нет, вы не способны на такое, — лорд Руперт был явно шокирован.

— Разумеется, способна.

Он подозвал официанта.

— Я знаю один напиток, словно специально для вас. Шампанское с персиковым соком.

— Звучит, действительно, страшно экзотично, и дорого.

Лорд Руперт высокомерно дернул головой, напомнив сильно взнузданную лошадь.

— А для чего и существуют деньги, как не для того, чтобы тратить их на хорошеньких девушек?

Джейн, молча, кивнула, со скучающим видом наблюдая, как он объясняется с официантом, нудно рассказывает, сколько налить шампанского, а сколько — персикового сока в заказанный напиток. Потом они, молча, посидели, дожидаясь, пока принесут заказ. Попробовав, Джейн даже сморщила носик от удовольствия.

— М-м-м, действительно, вкусно.

— Этот милый пустячок я выудил у одного знакомого американца.

Слушая его бессмысленную болтовню, Джейн продолжала думать, не притворство ли все это. Впрочем, общаться дальше было уже явно бесполезно, и она решила написать отцу и попросить выяснить все, что можно о лорде Руперте Копингере. Если ответ подтвердит ее собственные подозрения, тогда стоит понаблюдать за ним попристальнее. Если же нет, придется искать заново.

Она снова обернулась в сторону Стефена, со все возрастающей ревностью наблюдая, как Клер пригибается к нему, кладет руку на плечо.

Джейн оттолкнула стул, поднялся и лорд Руперт.

— Но вы же не уходите, Джейни? Я надеялся, мы пообедаем вместе.

— Разболелась голова от солнца. Хочу обратно в тень.

— Я принесу зонтик. Не уходите.

Он удалился, с торопливой неуклюжестью переставляя ноги, а Джейн, дождавшись, пока он исчезнет из виду, вернулась к своему матрасу.

Стефен даже не повернул головы, а Клер продолжала что-то тихо говорить.

— Пойду, переоденусь, — произнесла она уже громче, — и тут же вернусь.

И одним гибким движением вскочила на ноги.

Но Стефен даже после ее ухода не посмотрел в сторону Джейн.

— Лорд Руперт глуп ужасно.

Тон ее был нарочито небрежен.

— Я думал, ты это поняла с первого раза. Удивительно, что понадобилось убеждаться еще.

Решив, что нелепо притворяться, будто не замечает его раздраженности, Джейн без обиняков заявила:

— Вовсе не обязательно дуться. Подумаешь, посидели часок в баре.

— Голубушка, ты вольна сидеть, где угодно и с кем угодно. Просто странно: то объявляешь Руперта скучным болваном, то, не проходит и минуты, летишь с ним на tete-a-tete[14].

— Он предложил выпить соку, а я не смогла отказать.

— Да ты строила ему глазки, я же видел.

Бессмысленно было отрицать очевидную правду. Джейн прикусила губу, сожалея, что не может сказать ему истинных причин своего поведения.

— Как бы там ни было, Джейн, оправдываться передо мною совершенно незачем. Если предпочитаешь Руперта, то и ради Бога. По крайней мере, порадуешь отца.

— Не можешь же ты порицать меня за намерения отца! — запротестовала она.

— Могу, но не за намерения, а за их воплощение! Однако не порицаю, — хрипло ответил Стефен. — Как я уже говорил, ты вольна поступать, как пожелаешь.

Тут вернулась Клер, Стефен пошел ей навстречу, и ответ потерял всякий смысл.

— Никогда бы не поверил, что вы можете действительно вернуться быстро, как обещали.

— Просто я проголодалась. Пойдемте же, жду не дождусь обещанного обеда!

И они удалились под ручку, а Джейн осталась стоять с пылающими щеками. Какая грубость, какая невоспитанность так игнорировать ее. В конце концов, она — полноправный член их маленькой компании. Джейн огляделась и заметила в баре молодоженов-техасцев и Колина.

"Присоединюсь-ка я тогда к ним", — подумала она и уже двинулась между столиками, как вдруг послышался голос леди Пендлбери. Даже на пляже под жарким солнцем Ривьеры, за сотни миль от Англии можно было безошибочно угадать, откуда эта дама и к какому классу принадлежит: по льняной юбке и блузке, белым перчаткам, лежащим рядом с белой же сумочкой, по белой фетровой шляпе с широкими полями, независимо ни от чего неуклонно прикрывающей седеющие волосы. Изнывающий от жары, исходящий потом муж сидел рядом и приветливо махнул Джейн.

— Идите же сюда, деточка, посидите с нами, ― позвала леди Пендлбери, — а то мы видим вас только в ресторане.

Понимая, что деваться некуда, и не желая быть невежливой, Джейн уселась за столик. А, ладно, может, удастся еще что-нибудь разузнать для "Морнинг стар".

— Видела, как вы сейчас разговаривали с нашим милым Рупертом, — продолжала леди Пендлбери. — До чего приятный юноша. Я училась в школе с его матушкой. Брайан, сходи, поищи его да поинтересуйся, не присоединится ли он к нам за обедом.

Сэр Брайан исчез в указанном направлении, и женщины остались одни.

— Замечательный юноша, прекрасная партия, — жужжала леди Пендлбери. — Беден, конечно, но, к сожалению, это ныне удел многих аристократических фамилий. Но милый мальчик отчаянно старается поддержать мать и сестер. Хотя совершенно не создан для бизнеса. — И она посмотрела в сторону, куда ушел муж, неодобрительным взглядом, говорившим лучше всяких слов. — Мать лелеет надежду, что он женится на какой-нибудь славной девушке, которая сможет ему помочь.

— Помочь? — искренне удивилась Джейн. — Каким же образом?

Леди Пендлбери замешкалась, не уверенная, так ли простодушен вопрос, как кажется.

— Да так, как любая жена помогает мужу. В конце концов, денег у Руперта нет, зато есть многое другое. Воспитание, хорошее происхождение и титул в наше время еще не потеряли своего значения.

— Да. Именно так говорил и лорд Руперт.

— Разумеется, он это тоже хорошо понимает, — рассмеялась леди Пендлбери. — Последние годы он этим пользуется, и к немалой выгоде. Организовал сафари[15] в Кении. Представляете, и это Руперт, который даже не знает, с какой стороны подойти к животному. Мать считает его необыкновенно смелым, и, признаться, я согласна. За три года бедный мальчик изъездил с богатыми американцами всю Кению вдоль и поперек.

— А я считала, что он работал в рекламной фирме, — заметила Джейн.

— Так и есть. Во всяком случае, эта фирма взяла на себя всю рекламу. Поместила в американских газетах такие маленькие объявления: "Лорд Руперт Копингер объявляет о наличии нескольких дополнительных мест в своем очередном сафари в Кении". Ну, вы понимаете, о чем я говорю.

Джейн кивнула, хотя в голове была полная путаница. Если Руперт три года провел в Кении, то уж, конечно, никак не мог участвовать в кражах. А может, эти поездки в Кению как раз и предпринимались с целью сбыть краденое? Однако со следующими словами леди Пендлбери пришел и ответ на невысказанный вопрос.

— Мать ужасно по нему скучала. Она безумно привязана к Руперту, и не видеться с ним ни разу долгих три года было для нее настоящим испытанием. Ну, теперь он снова в Англии, и мы все надеемся, что скоро обзаведется семьей и найдет себе подходящее занятие.

Джейн вздохнула. Как ни склонна она была подозревать Руперта, но леди Пендлбери, сама того не ведая, полностью сняла все подозрения. Придется думать снова.

Однако Руперта, кажется, собирались зазвать к обеду. Ну уж нет, невыносимо да и бессмысленно теперь. И Джейн, придумав какой-то предлог, пробормотала извинения и поспешно ретировалась в сторону Колина, который вместе с техасцами уже поднимался из-за столика.

— Я уж собирался идти вам на выручку, — засмеялся он

— Если б я знала, то осталась бы на месте, а то леди Пендлбери, верно, сочла меня сумасшедшей.

— Лучше сойти с ума, чем умереть от скуки. — Колин взглянул за ее спину. — Появился лорд Руперт.

— Знаю. Потому и сбежала!

Колин расхохотался и схватил ее за руку.

— Что ж, самое время обедать. А потом покатаемся на катере?

— Звучит заманчиво.

Конечно же, он тоже заметил Клер и Стефена за одним столиком на другой стороне террасы, но ни словом не обмолвился, и Джейн была ему чрезвычайно признательна за тактичность. Всё-таки Колин очень славный молодой человек, и хорошо, что они здесь познакомились. Правда, в отличие от Руперта он даже не пытался работать, но это, как ни странно, не вызывало неприязни. В конце концов, все дело во взглядах на жизнь, и кто скажет, чьи правильнее!

Чувствуя, что Стефен и Клер здесь, рядом, Джейн изо всех сил старалась не показывать им своего огорчения и весь обед не закрывала рта. Рассказывала всякие случаи из своей репортерской жизни, выдавая их, разумеется, за истории, рассказанные приятелем, который работает в журнале, и, когда обед закончился, была удовлетворена, по крайней мере, тем, что за их столиками царило безудержное веселье. Потом они отправились на пляж и, забравшись в катер, с ревом вынеслись в море.

Джейн, никогда прежде не испытывавшая ничего подобного, с восторгом подставляла лицо рвущему волосы соленому ветру, а тело — освежающему дождю брызг, летящих из-под кормы. Упоенная скоростью, она могла бы находиться на воде часами, но юная леди из Техаса устала и захотела на берег.

На берегу, где не было такого охлаждающего ветра, казалось жарче обычного, и Джейн с удовольствием улеглась в тень зонта и прикрыла глаза. Клер со Стефеном куда-то исчезли, и их отсутствие усугубляло досаду. Лучше бы, конечно, видеть их перед глазами и знать, чем они занимаются, чем вот так, быть в полном неведении. Конечно, Стефен имел полное право злиться. Она на его месте чувствовала бы то же самое. Не следовало говорить, что Седрик Белтон видит в Руперте предполагаемого жениха, а о Руперте высказываться с таким пренебрежением, поскольку это сделало ее дальнейшее поведение совершенно необъяснимым. Неудивительно, что Стефен неправильно все истолковал.

Как все-таки сложна жизнь. А ведь могла бы быть такой счастливой! Чего еще желать, попав в такой круиз, обзаведясь таким количеством нарядов и познакомившись с таким мужчиной, как Стефен? Если б только не этот алмаз "Лоренц"! Хотя, ведь если б не "Лоренц", она вообще не попала бы в круиз, а ехать пришлось бы самой Джейни Белтон. При этом Стефена ничуть не заинтересовала бы настоящая мисс Белтон, такая же, как и большинство женщин ее круга, — богатая, избалованная, не думающая ни о ком, кроме самой себя.

Джейн перевернулась на живот и положила голову на руки. Интересно, "Лоренц" действительно на борту или же вор переправил его прямо из Англии? И тогда, наверное, сам направился следом? И что намерен предпринять? Держать такой большой камень нельзя, остается одно — распилить на несколько более мелких. Выручить за него удастся, конечно, меньше, но все-таки немало.

Какова, кстати, общая сумма ценностей, похищенных неизвестным жуликом за три года? Отец говорил, что-то около ста тысяч фунтов. Джейн глубоко вздохнула. Бриллиантовый крест, изумруд "Эльстон", рубин "Ван Дейк" и теперь вот алмаз "Лоренц". Украдено целое состояние! И опять же интересно, распилены они и проданы или же во всем блеске своей красоты в целости и сохранности лежат себе в коллекции какого-нибудь чудака, настолько обуянного страстью к драгоценностям, что не погнушался и крадеными? Возможно, как раз в этот момент камешки благородно поблескивают на бархате в шкатулках в доме Стефена.

Джейн застонала, и Колин поднял голову.

— С вами все в порядке, Джейн?

Она повернулась.

— Я, наверное, задремала.

— Это все омар за обедом! Вам нужна хорошая чашка крепкого чаю.

— Мне нужна хорошая порция работы. Я за всю жизнь еще столько не ленилась.

— Можно подумать, вы впервые в жизни взяли отпуск, — рассмеялся Колин.

— Ну, я хоть и не работаю, однако весь день кручусь по дому, — спохватилась Джейн.

— Не сомневаюсь. — В его голосе слышалась насмешка. — Ну, вы хоть и крутитесь, однако остаетесь одной из самых избалованных кошечек, которым никогда не приходилось думать о деньгах.

— А вам, надо полагать, приходилось?

Колин прищурился и сразу стал старше и серьезнее.

— Да, приходилось, последние годы, во всяком случае.

— А при первой встрече, помнится, вы утверждали, что совершенно не беспокоитесь о будущем.

— А я и не беспокоюсь. Просто… А впрочем, не будем об этом.

— Я ничем не могу помочь?

В этот момент Джейн действительно хотелось стать Джейни Белтон и в этом качестве что-то сделать для него; впрочем, на репортерское жалованье об этом нечего было и думать. Просто хотелось сказать что-то приятное, и она была вознаграждена, увидев радость на лице Колина.

— Какая вы милая, Джейни! Однако поняли неправильно. Я не нуждаюсь в деньгах. Иногда человек ставит перед собою цель и в безумных стараниях достичь ее, уже не замечает, что цель, наоборот, с каждым шагом все удаляется и удаляется.

Колин говорил иносказаниями, Джейн понимала и это, и то, что, расспрашивая дальше, ничего не узнает. Но женское любопытство одержало верх.

— Какая цель, Колин?

— Их было две, — ответил он. — Первая — женщина, а вторая — иметь достаточно денег, чтобы сделать ее счастливой.

— Вторая мне всегда казалась легко достижимой, — заметила Джейн, вспомнив, как были счастливы ее родители, живя на доходы, которые Колин счел бы попросту смешными. И неожиданно разозлилась: — Сколько разговоров о деньгах! Сколько лености и притворства! Черт побери, вы все так усердно стараетесь не скучать и притворяетесь богатыми, как цари, что… — И смолкла, видя его изумление. — Простите, Колин, я…

— Не надо извиняться только лишь за то, что вы дочь своего отца, — сухо ответил он. — По вашим меркам, все мы, разумеется, бедняки. Так оно и есть. И пусть даже вы правы, и богатство — вещь относительная, но все равно удержать царицу Савскую можно лишь будучи царем Соломоном. А теперь, — он резко встал, — я принесу вам обещанную чашку чаю.

И ушел, отсвечивая на солнце больше уже седыми, чем золотистыми волосами. Удивительный у них произошел разговор, показавший некоторые стороны его характера, о которых она и не подозревала. Почти по всем стандартам Колин был человек не бедный, а по ее собственным — так и вовсе богач. И все-таки несчастливый, ибо имел недостаточно, чтобы обладать любимой женщиной. Джейн села, обхватив колени руками и положив на них голову. "Царицей Савской" называл он ту, которую любит. Интересно, кто же эта царица Савская?

Уже смеркалось, когда Джейн с Колином вернулись на "Валлиец". В пурпурных сумерках на сапфировых волнах покачивался теплоход, весь облитый сиянием огней и напоминающий сказочный дворец. В неподвижном воздухе плыла музыка, а из бара доносились звяканье льда в бокалах и жужжанье голосов.

У верха трапа слонялся Динки Говард, при виде их сразу возбужденно зачирикавший:

— Как замечательно, что вы вернулись рано! Сегодня вечером вам понадобятся силы. У нас — костюмированный бал!

— Что ж вы раньше не сказали? — огорчилась Джейн. — Мне совершенно нечего надеть!

— Все женщины так говорят, — рассмеялся Динки Говард. — Но скажи я раньше, вы бы ринулись по магазинам и откопали бы что-нибудь сногсшибательное, между тем как в сложившихся обстоятельствах вам придется полагаться на собственную изобретательность, а это, согласитесь, гораздо забавнее. Ужин — в обычное время, а бал начинается в десять.

Он засеменил прочь, а Джейн расстроенно посмотрела на Колина.

— Но мне действительно нечего надеть. Ни одно из платьев нельзя переделать.

— Уверен, вы что-нибудь придумаете. — Он пристально посмотрел на нее и прищелкнул пальцами. — Придумал! Мы можем выступить вместе. Я оденусь пиратом, а вы — моей жертвой, принцессой Фатимой. Есть что-нибудь газовое?

— А шифон подойдет?

— Замечательно. Но придется слегка подсмуглить кожу и обвешаться драгоценностями.

— Но у меня нет ни одной.

Колин уставился на нее.

— А, по-моему, вы относили шкатулку к казначею, или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, но мне не хочется их надевать. Боюсь потерять.

— Они ведь застрахованы, да?

— Да… нет, я не люблю драгоценностей.

На этот раз разозлился он.

— Для того, чтобы носить, вовсе необязательно любить! А если не наденете, испортите весь эффект. Я-то ведь собираюсь одеться пиратом, который похитил вас именно из-за драгоценностей.

Сознавая, что дальнейшие пререкания могут показаться весьма странными, Джейн нехотя направилась к казначею за шкатулкой, а Колин проводил ее до каюты.

— Ну как, не страшно было брать ее у казначея? — спросил Колин, касаясь шкатулки. — Вы должны выглядеть как можно роскошнее, так что нацепите их все, если можете. И жемчуга, и бриллианты, и рубины, и…

— Эй, эй, остановитесь, я ведь не дочка Вулворта!

— Кто бы мог подумать! Однако, похоже, в этой шкатулочке недурная коллекция. Откройте и дайте взглянуть. Не то, если пустить на самотек, вы ограничитесь ниточкой жемчуга.

Осторожно Джейн ключиком открыла шкатулку и подняла крышку. Внутри жарко горело ожерелье из рубинов величиной с вишню, а под ним призрачной змеей мерцало такое же — из бриллиантов.

— Пожалуй, я понимаю, почему вам не нравится носить такие вещи, — прошептал Колин. — Они чуточку не подходят вашему возрасту.

— Именно это я и твердила отцу, но он не послушал. И не стоит его винить. Ему ведь больше некого одевать, кроме меня.

Колин поднял рубиновое ожерелье, потом бриллиантовое, держа их осторожно и бережно, словно ребенка.

— Наденьте их оба, но обязательно с бриллиантовыми серьгами, а еще попытайтесь как-нибудь закрепить кое-что в волосах. О, и браслеты тоже наденьте.

— Может быть, и на щиколотки надеть? — пошутила Джейн.

— А что, неплохая мысль. Назвался груздем, полезай в кузов!

— Однако дороговат груздь получается, не находите?

Войдя в каюту и закрыв дверь, Джейн уже не улыбалась. Осторожно поставила шкатулку на туалетный столик и уставилась на нее. Все-таки Джейни сглупила, не взяв шкатулку с собой.

Опасения увеличивались еще и потому, что на борту находится преступник, а здесь — вот, только руку протяни — лежало еще одно состояние, и все в крупных камнях, которые легко можно распилить и продать.

Джейн огляделась, ощущая острое желание заглянуть под кровать. Потом, посмеявшись над собственными страхами, стянула платье и шмыгнула в ванную. И все-таки любой неожиданный звук заставлял ее чуть ли не подпрыгивать, и, даже моясь, она не закрыла дверь в ванную, то и дело поглядывая в запотевшее зеркало, в котором как раз отражался столик со стоящей на нем шкатулкой.

"Как только кончится бал — немедленно назад, к казначею", — поклялась она себе, не собираясь даже лишнюю секунду держать шкатулку в каюте.

На ужин Джейн решила не спускаться, поскольку пришлось бы переодеваться дважды, а заказала еду в каюту, воспользовавшись возникшим свободным временем, чтобы написать еще одну статью для газеты.

На сей раз речь пойдет о Динки Говарде, и уж тут-то она даст себе волю без малейших угрызений совести. Это будет лучший ее сатирический очерк. Правда, еще неизвестно, будет ли такого же мнения Фрэнк Престон. Он имел обыкновение рвать в клочки то, что ей самой казалось отличным, и без звука пускать в печать далеко не лучшие ее вещи. Впрочем, таковы все на свете редакторы. Дописав последнюю строчку, Джейн торопливо бросила статью в ящик стола; в этот момент вошел стюард с подносом.

Покончив с едой, она вынула из шкафа три шифоновых платья и разложила на кровати, критически разглядывая их и решая, какое же надеть.

В конце концов, выбор пал на самое экзотическое — из розового и бледно-лилового шифона с прозрачной, гаремного покроя, юбкой и нижней, серебристой, придававшей костюму мягкий отблеск. Джейн скользнула в платье и принялась застегивать многочисленные крючки и петли. Задача оказалась не из легких, и, только застегнув последний крючок, покраснев от усилий, Джейн пожурила себя за то, что не сообразила позвать горничную.

— Да, не привыкла ты, голубушка, к роскошной жизни, — обратилась она к своему отражению. — В том-то вся и проблема, Джейн Берри.

Но из зеркала безмятежно-отстраненным взглядом смотрела незнакомая экзотическая красавица.

Помня инструкции Колина не жалеть косметики, Джейн щедрой рукой наложила на веки голубые тени и черной тушью подрисовала глаза. Затем настал черед драгоценностей — шею обвили оба переливающихся по-разному ожерелья, рубиновое и бриллиантовое, в ушах закачались длинные серьги, вспыхивающие огоньками и мерцающие при каждом повороте головы. На лодыжках засверкали рубиновый и бриллиантовый браслеты, а на запястьях — изумрудный и сапфировый. Пристроить камешки в прическу оказалось трудновато, пришлось, зачесав волосы наверх, просто перевить их длинной жемчужной нитью.

Уже полностью одевшись, она ощутила вдруг непонятное смущение и даже нежелание появиться перед посторонними глазами, которые, без сомнения, с любопытством будут следить за нею с самого первого шага за порог каюты. Впрочем, Колин ведь обещал не отлучаться и если что — помочь. С этой мыслью Джейн вышла за дверь и медленно направилась в танцзал.

Судя по взрывам смеха и музыке, слышимым еще издалека, большинство гостей уже собрались.

Джейн остановилась в дверях, с удовольствием и немалым удивлением рассматривая разноцветье самых разнообразных костюмов. Принцессы танцевали с оловянными солдатиками, клоун сжимал в объятиях русалку, которая в свою очередь строила глазки устрашающего вида плюшевому мишке с золотистой мохеровой шкурой. Все были неузнаваемы, да и Колина в костюме пирата Джейн признала, только когда он схватил ее за руку.

При всем том, однако, костюм его не носил никаких следов импровизации, и она поняла, что и шляпа с плюмажем, и шелковая рубашка с кружевным жабо были прихвачены специально для подобных целей. Да и остальные костюмы при ближайшем рассмотрении оказались слишком тщательно отделанными, чтобы считаться изобретенными на ходу. Ну конечно, ведь костюмированные балы были непременной частью программы подобных круизов, и жаль, что Джейни не подготовилась к этому. Впрочем, по восхищенному взгляду Колина, Джейн поняла: усилия ее не пропали даром.

— Похитительница сердец! — простонал он. — Вам следовало бы всегда так пользоваться косметикой.

И умелой рукой повел ее между танцующими парами. Джейн искала взглядом Стефена, но только на втором круге увидела его в дверях вместе с Клер.

Вот кто выглядел действительно похитительницей сердец, так это Клер в костюме испанской танцовщицы: из высокого разреза длинной юбки соблазнительно выглядывала стройная ножка, обтянутая блестящими черными колготками; в низком вырезе плотно облегающего корсажа виднелись прижатые друг к другу острые груди, едва прикрытые кружевом. Но Джейн, едва дыша, с трепещущим от волнения сердцем смотрела только на Стефена.

Он тоже оделся пиратом, но в отличие от Колина, вполне "цивилизованного" пирата, выглядел настоящим флибустьером. Темные глаза сияли ничуть не меньше, чем довольно-таки уродливый кинжал на поясе. Золотая серьга в ухе подчеркивала бронзовую смуглость лица, не нуждавшегося в подкраске. Ярко-красная полурасстегнутая рубашка открывала грудь, в электрическом свете еще более мужественно-привлекательную, чем на ярком солнце у бассейна.

— Да, в мире просто не осталось ничего оригинального, — пожаловался Колин. — Смотрите-ка, этот Стефен слизал с меня костюм!

Он приветственно взмахнул рукой, и Стефен кивнул им обоим. Джейн надеялась танцевать подальше, но недооценила Клер, которой явно не терпелось похвастаться добычей.

— Какая вы сегодня хорошенькая, Джейни — протянула она, приблизившись и по-хозяйски держа Стефена под руку. — И наконец-то, надели драгоценности.

— Не без настойчивых уговоров с моей стороны, — подчеркнул Колин. — Ты и сама роскошно выглядишь, Клер.

— И выглядела бы еще лучше, будь на мне кое-какие штучки Джейни. Так трудно подобрать что-то к испанскому костюму.

— Бриллианты, — с готовностью отозвался Колин. — Лучше всего подходят бриллианты, и, если б ты была со мной поласковей, я мог бы их тебе устроить.

Клер одарила его фальшивой улыбкой, а Джейн в который раз почувствовала, что между ними что-то есть. Уж не Клер ли та самая царица Савская? Это, кстати, вполне логично объясняло бы присутствие Колина в круизе. Однако Клер явно не отвечала взаимностью и не числила Колина среди предполагаемых женихов, хотя совершенно открыто заявляла о намерениях найти мужа. "Ну, да, а вот Стефена определенно числит", — подумала Джейн, глядя, как Клер все теснее прижимается плечом к своему спутнику.

Пока Колин и Клер обменивались репликами, Стефен так и не взглянул в сторону Джейн и только, подхватив Клер при грянувшей в очень быстром темпе музыке, слабо улыбнулся на ходу.

Пренебрежение было таким явным, что Колин не удержался от замечания:

— Нет, все-таки вы самая странная пара из всех моих знакомых. То смотрите друг на друга, как влюбленные, то в разные стороны, как совершенно чужие люди. Что произошло на этот раз?

— Он разозлился за то, что я была приветлива с Рупертом.

— Стефен может ревновать к этому придурку?

Джейн вздохнула.

— Думает, я гонюсь за титулом.

— А что, Руперт намерен сбежать вместе с титулом?

Видя выражение лица Колина, Джейн не удержалась от смеха и подивилась, насколько он более чуток, чем Стефен. Правда, не питает к ней таких чувств. Да полно, питает ли Стефен к ней что-либо серьезное? Может, она просто вообразила себе все? Может, всего лишь понравилась скучающему бизнесмену на отдыхе, решившему с ее помощью развеять скуку? Нет, не может быть. Она действительно нравилась Стефену, но настолько, что он сам испугался этого, именно из страха судя ее строже, чем других.

Бал катился своим чередом, веселье нарастало, но казалось Джейн почему-то фальшивым, и, пытаясь по мере сил принимать в нем участие, какой-то частью сознания она оставалась все-таки равнодушна, словно со стороны наблюдая за собственными же действиями.

Лорд Руперт в костюме клоуна с огромным фальшивым красным носом увивался вокруг, словно пчела вокруг цветка, пожирая Джейн еще более пустыми, чем обычно, глазами, нечувствительный ни к каким резкостям.

— Вы здесь самая прелестная девушка, — нелепо вытаращившись, заявил он, затащив ее все-таки в круг танцующих. — Надеюсь, мы будем часто видеться, пока круиз продолжается?

— Сомневаюсь. Большую часть времени я провожу с Колином.

— Но вы же не помолвлены, правда?

Джейн воздержалась от ответа, но постаралась принять самый загадочный вид, заметив себе, предупредить Колина.

— Впрочем, если у вас есть кто-то, — продолжал лорд Руперт, — то я, разумеется, не смею охотиться на чужой территории.

И, едва танец кончился, он отвел Джейн на место, а сам переключился на девушку из Западной Африки. Наблюдая за ними, Джейн вздохнула с облегчением. Замечательная пара — мисс "Золотые прииски" и титул!

— Как вам удалось от него избавиться? — прошептал Колин.

— Намекнула, что мы здесь вместе.

Она ожидала от него каких-нибудь насмешливых комментариев или иронических подшучиваний, дескать, как жаль, что в действительности все не так, но он ничего не сказал. Нет, похоже, сердце его действительно не свободно, а старания выглядеть беззаботным — не более чем уловки самолюбия. Колин все еще в кого-то влюблен, хотя и безответно.

Интересно, не знает ли Динки Говард имени этой девушки. Нет, даже если и знает, может не сказать, а если и скажет, то не стоит писать об этом заметку в газету. Есть вещи, от которых следует воздержаться даже самому неразборчивому репортеру.

Через силу она танцевала, шутила, пила шампанское, стараясь делать вид, что не замечает отсутствия Стефена. Музыка играла все громче, огни сверкали все ярче… голова просто раскалывалась, тишина каюты и сон казались и райским наслаждением, и жизненной необходимостью.

— Колин, больше не могу, — простонала она, в конце концов. — Уже, наверное, два часа ночи, и я падаю с ног.

— Ну, еще один танец, — попросил Колин, — и я провожу тебя вниз.

Со вздохом Джейн последовала за ним, еще больше огорчившись при звуках польки. Они в безумном вихре пронеслись по залу, натыкаясь на других, извиняясь и продолжая вертеться и наталкиваться. С финальным крещендо музыка умолкла, Джейн остановилась, прижимая ко лбу руку: зал перед глазами кружился.

— Да уж, поистине, это был последний танец. Я так устала, что…

Слова замерли у нее на губах, а глаза расширились от ужаса. Пальцы нащупали на шее только одно ожерелье.

— Что случилось, Джейни? Ты побелела, как мел.

— Рубиновое ожерелье! Оно исчезло!

Она сняла руку с шеи.

— Оно, наверное, упало.

— Я бы услышала. Оно достаточно тяжелое и не могло упасть беззвучно.

— За таким шумом немудрено и не услышать. Успокойся, я попрошу дирижера объявить в микрофон.

Джейн осталась на месте, вся дрожа, не в силах сделать ни шага, пока Колин поднимался на сцену и шептался со стоящим там человеком. О пропаже ожерелья тут же объявили, и после минутной мертвой тишины все повскакивали с мест и принялись искать. Сердце Джейн судорожно отстукивало секунды, они складывались в минуты, а ожерелье все не находилось.

— Оно должно быть где-то здесь! — вскричала она и принялась сама ползать по полу.

— Возьми себя в руки, Джейни, — рядом стоял Колин. — Никуда оно не делось. Иди за столик и выпей чего-нибудь.

— Но я должна найти, должна. Ты не понимаешь, Колин. Я должна его найти!

С несколько обескураженным видом, он взял ее за руку и повел к столику. Не успела она усесться, как рядом, словно из воздуха, материализовался Стефен. Взгляд его был еще не таким ласковым, как прежде, но уже и не таким холодным.

— Ожерелье, наверняка, где-нибудь в танцзале, — спокойно произнес он. — Не расстраивайся.

— Но оно же стоит целое состояние! — охала Джейн.

— Не сомневаюсь. Но так же не сомневаюсь, что твой отец застраховал его.

Невероятных усилий стоило вспомнить, кем ее здесь считают, и попытаться собрать все свое мужество.

— Вы не представляете, в какой ярости будет папа, независимо ни от какой страховки, если ожерелье не найдется.

— Уверен, что найдется.

— А если его украли?

Эти слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы, и оба оторопело уставились на Джейн. Стефен побледнел, и первым заговорить пришлось Колину.

— Только не говорите ничего такого при Динки. Не то его удар хватит.

Джейн не ответила. Наверное, многих на судне хватил бы удар, выяснись, что среди них скрывается давно разыскиваемый вор!

— Пожалуй, Джейн нужно выпить, — заметил Стефен.

Колин попытался было найти официанта, но никого не оказалось на месте — все искали пропажу, и сам отправился в бар.

— Когда ты в последний раз видела его на себе? — спросил Стефен.

— Не помню. Я и почувствовала-то, что его нет, только после польки. Наверное, и уронила, когда мы вертелись по залу.

— Если так, то оно лежит себе где-нибудь неподалеку или зацепилось за кого-нибудь… Ведь перед тем, как дирижер объявил о пропаже, кое-кто вышел подышать свежим воздухом…

Не договорив, он быстро нырнул в ближайшую дверь и исчез.

Оставшись одна, Джейн нервно ломала пальцы, прокручивая в голове, что сказать Джейни и Седрику Белтонам, если рубины не найдутся. Ужасно, если заподозрят ее!

"Господи, и зачем только я поддалась на уговоры Колина и надела эти чертовы игрушки? Нет, если ожерелье найдется, клянусь, в жизни больше не надену ни одну. Запру всю шкатулку в сейфе у казначея…"

Поток мыслей резко прервался при виде Стефена, появившегося в дверях и с торжествующим лицом, держащего в руке мерцающие и переливающиеся огоньки.

— Где ты его нашел? — ахнула Джейн.

— Там, где и думал. Оно упало, пока вы танцевали, и зацепилось за платье другой женщины. Я прошелся по палубе, приглядываясь к пассажирам, и заметил у поручней одну пожилую вдову в этаком пышно-сборчатом платье, да еще и с тюлем. Извинился и попросил повернуться. Твое ожерелье оказалось в одной из многочисленных складочек, зацепилось, как я и предполагал. — И Стефен протянул ей ожерелье. — Наклонись, я надену его на тебя.

Джейн подчинилась, и пропавшая драгоценность снова прохладно облекла шею. Но не прохлада камней заставила ее замереть, а тепло пальцев Стефена, возившихся с замочком. Он тоже не остался равнодушен к ощущению под пальцами шелковистой женской кожи, и Джейн готова была поклясться, что слышала его участившееся дыхание. Однако, заглянув потом в лицо, увидела все ту же непроницаемую отчужденность.

— Надо сказать дирижеру, пусть объявит, что ожерелье нашлось, — сказал Стефен и ушел.

Тут вернулся Колин с двумя бокалами, и Джейн, залпом выпив оба, собралась назад в каюту, торопясь поскорее снять с себя все драгоценности и сдать казначею.

Колин проводил ее и у самых дверей положил руку на плечо.

— Ты — прелесть, Джейни, и жаль, что так напугалась из-за этих рубинов. Глупо было расстраиваться. Даже если бы потерялось все, что на тебе сейчас надето, беспокоиться следовало страховой компании.

— Никто вообще больше не будет беспокоиться, — заявила Джейн. — Сию же минуту все снимаю и немедленно несу казначею!

— Да какая же радость от такой роскоши, коль ее не носить?

— Это — мои драгоценности, что хочу, то и делаю с ними.

— Знаю, знаю, старушка. Просто жаль, вот и все. Что ж, тогда вперед. Если ты намерена идти к казначею, могу проводить. А то еще бояться станешь, как бы кто не ограбил в коридоре!

Джейн нервно рассмеялась, именно так она и думала.

— Подожди минутку, пока я сниму эти игрушки.

В каюте она открыла шкатулку и принялась снимать украшения и осторожно укладывать по местам. Потом, держа шкатулку, словно готовую разорваться бомбу, отправилась вместе с Колином к офису казначея, но остановилась в смятеньи, увидев, что свет внутри погашен, а деревянные жалюзи опущены. Колин взглянул на часы.

— Ах ты, черт, как же я раньше не сообразил. Бедняга ведь давным-давно спит. Придем лучше утром.

— Ни за что. Я не засну, пока не буду уверена, что шкатулка в безопасности.

— Помилуй! Никто ведь не собирается тебя грабить! Зачем же так переживать?

— Что-нибудь случилось? — послышался спокойный голос, и, обернувшись, Джейн увидела Стефена, стоящего внизу трапа, ведущего на главную палубу.

— Я хотела сдать казначею шкатулку, но каюта закрыта.

Увидев ее побелевшее лицо, Стефен подошел к нише с телефоном и снял трубку. Слов было не слышно, но, положив трубку, он улыбался.

— Казначей придет через пару минут.

Пара минут тянулась долго, и Джейн, устало прислонившись к переборке, обдумывала странную ситуацию. Случись кому-нибудь проходить мимо, вот бы подивился на них — двух пиратов и красотку из гарема, судорожно прижимающую к груди шкатулку с драгоценностями! Мужчины молчали, словно персонажи недописанной пьесы, ожидая, пока автор подскажет слова роли.

"Ну да, а автор — я, — подумала Джейн, — и подсказать могу только ложь".

Послышались шаги, появился казначей, облаченный во фланелевый халат, с помятым от сна лицом. Взял у Джейн шкатулку, запер в сейф и вручил ей ключ.

— Это тоже следует хорошенько стеречь, — усмехнулся Колин, когда она вышла от казначея. — Не то знаменитый вор выкрадет ее прямо из-под носа у казначея!

Джейн сейчас вообще не склонна была смеяться, а над подобными шутками — тем более и, спрятав ключ в сумочку, зажала ее под мышкой.

— Вы оба были очень добры, но теперь, извините, я пойду спать. Умираю от усталости.

И, не дожидаясь ответа, она чуть ли не бегом двинулась по коридору. У каюты, ничего не видя от слез облегчения и радости, долго не могла попасть ключом в скважину.

— Дай-ка лучше я.

Джейн замерла от неожиданности и, без звука вручив ключ Стефену, смотрела, как он возится с замком и открывает дверь.

— Господи, с такой мелочью не справиться самой!

От пережитых волнений голос у нее сел.

— Просто ключ погнулся. Утром скажи стюарду, пусть посмотрит.

— Непременно.

Он нагнулся над ней, потом отпрянул и прошептал:

— Бедняжка Джейн, до чего же близко ты все принимаешь к сердцу!

— Ты бы на моем месте тоже не сохранил бы хладнокровия, — вырвалось у нее, сгоряча.

Он глядел с любопытством и недоумением, приоткрыв рот, словно намереваясь что-то сказать. Но счел за лучшее промолчать и лишь коснулся ее щеки. В розовом свете, струившемся вдоль коридора, он казался выше и смуглее обычного, лицо скрывалось в тени, и только глаза мерцали, да на поясе поблескивал кинжал.

— Спокойной ночи, Стефен.

Не в силах больше выносить его близость, Джейн закрыла дверь.