Глава пятнадцатая

– Я люблю Дакоту, – сказала Синтия со вздохом. – Мне она кажется почти что одушевленной. Дом, который приветствует тебя распростертыми объятиями.

– А мне он кажется неприступной крепостью, – проворчал Феррама, когда такси подъехало к претенциозному зданию.

Было уже около полуночи. Таксист припарковался в ожидании второго автомобиля, в котором должны были подъехать Наоми и два агента ФБР. Синтия недовольно отодвинулась от принца. Она смотрела на восьмиэтажный дом, желто-коричневые, кирпичные стены которого потемнели от времени, отчего здание приобрело эклектичный вид. Синтию очаровывало все: балконы, кованые решетки и перила, арочные окна и витиеватые изгибы карнизов. Дом напоминал замок.

– Да, он действительно напоминает крепость… королевскую крепость, – заключила она.

– Это замок, черт побери! – сказал он. – Ты живешь в настоящем замке, и тебе это нравится.

Его ярость привела ее в замешательство.

– Моя самая большая мечта – сбежать с этого карнавала. Принцы, дворцы, знаменитости – все это полная ерунда, – попытался объяснить он. – Ты хочешь отведать этой жизни. И не понимаешь, что я сыт ею по горло. Несмотря на кажущийся блеск, она абсолютно лишена смысла.

– Почему мы говорим об этом? Это же просто квартира, черт побери!

– Нет, Синтия, речь не только об этом. Мы с тобой говорим о мечтах. Наши души обрели друг друга, но мы смотрим в разные стороны. – Он нервно провел рукой по волосам, удивляясь собственной серьезности. – Раньше я тоже не понимал всей этой романтической чепухи. Я не понимал, когда говорили: «Они переживают сложный период, потому что их души отдалились друг от друга». Это что-то в стиле Элмера, да? Черт побери, я и сам не верю в то, что несу такую околесицу. Мне надо думать о предстоящих торгах, о Наоми и ее выходках, а не о нас…

Синтия была окончательно сбита с толку.

– Я не удаляюсь от тебя, друг мой, я просто устала. И моя уставшая душа считает Дакоту самым прекрасным местом для отдыха. Мне, пожалуй, все равно, где сегодня уснуть – в хижине или во дворце. Разве ты не понимаешь, что любой человек, что бы он ни говорил, стремится обрести дом мечты только с одной целью – чувствовать себя в полной безопасности? Пережить кризис и двигаться дальше.

Его лицо, нахмуренное и озадаченное, вдруг прояснилось.

– Милая, ты переживаешь кризис?

Он обнял ее и развернул к себе лицом.

– Да, в этом нет сомнений.

– Позволь мне решить проблемы за тебя, моя красавица, – сказал он.

– Ты соображаешь, что говоришь? Ты и есть моя главная проблема.

– Я?

– Извини, но после пяти часов, проведенных в квартире Альвареза за беседами с полицией, агентами ФБР и сотрудниками твоей компании, после бесконечных звонков от моего босса и моих клиентов, после недели, проведенной в замке на цепи, я истощена. Ты можешь обозвать меня нытиком и слабовольной женщиной, я не обижусь, но поверь, что я на пределе возможностей. Единственное, что меня радует, – это зажившие пальцы. Но ты рано обрадовался – это не повод отказываться оттого, чтобы твоя великолепная задница появилась в суде.

Он улыбнулся. Она не знала, что его утешило больше – ее пространный ответ или то, что она назвала его зад великолепным. Его веселое настроение привело ее в ярость.

– Кстати, напрасно ты дал понять агентам, что я твоя новая пассия.

– Но они бы и сами об этом догадались. Им достаточно было взглянуть на твой наряд, – заметил он, выразительно глядя на низкий вырез на ее платье, и протянул руку.

Она ударила его, и он рассмеялся в ответ. Принц приказал подождать, пока он посмотрит, где второе такси.

Синтия, оставшись одна, ощутила, как на нее навалилась смертельная усталость. За прошедший день в разговорах с агентами ФБР она ни разу не упомянула о похищении и не позвонила своему адвокату Марси Коннор. Не потому, что кто-то просил ее об этом, а потому что не считала нужным сделать это. Она чувствовала, что еще не время.

Источником расстройства стало для нее и то, что ни она, ни Феррама больше не возвращались к теме законности их брака. Даже если церемония была фарсом, она, наверное, имела какое-то значение?

Она все еще с подозрением относилась к принцу. С самого утра, когда Наоми ошарашила ее новостью, что они с принцем законные муж и жена, она не имела возможности перемолвиться с ним ни словом. Синтия до сих пор не была уверена, стала ли она жертвой заранее спланированного заговора или же принц, подчиняясь чувствам, сделал ей предложение.

Как он относился к происходящему? Почему то и дело бросал в сторону Синтии загадочные взгляды? Когда он проходил мимо, чтобы ответить на звонок или завершить очередной разговор, то непременно касался ее плеча или проводил рукой по обнаженной коже.

В его глазах читались вопросы, но еще больше было обещаний, и в сердце Синтии крепла надежда, что все само собой разрешится. Она знала, как опасно отдаваться на волю чувств, но ничего не могла с собой поделать.

Неужели она поддалась на его чары, неужели позволила, сама этого не заметив, увлечь себя?

Ей хотелось, чтобы весь этот кошмар остался позади, хотелось вернуться к брачной ночи, остановить время и остаться в прекрасной сказке навсегда. Как смешно, наверное, звучат ее слова! Мир ведь так жесток, и никто не пожалеет наивную мечтательницу.

– Одна ласточка еще весны не делает, – предупреждала ее бабушка.

«Одна ночь любви еще не гарантирует счастливого брака на всю жизнь», – убеждала себя Синтия.

– О, красавица моя, не надо видеть опасность там, где ее нет, – услышала она вдруг голос бабушки.

– Обман может обернуться огромной опасностью, бабушка, милая.

– У каждой вещи два названия, дорогая Синди.

«С каких это пор бабушка стала называть меня Синди? Это прозвище мне дал Элмер. Наверное, я окончательно сошла с ума, раз вполне серьезно говорю с давно умершим человеком. Я знаю, в чем причина. Я боюсь. Первый раз в жизни я очень боюсь ошибиться».

– Удача улыбается смелым, – слабо прозвучал голос бабушки.

«Она говорит, как наяву. Так тихо, так нежно».

– Чего ты хочешь? Послушай свое сердце.

«Принца Феррама, – без малейших колебаний ответила она. – Нет, нет, нет!» – тут же попыталась отказаться от своих слов Синтия.

О, как она устала!

Ну как можно влюбиться в человека, с которым ты знакома всего неделю?

Неужели Элмер и вправду заколдовал ее? Неужели ей теперь всю жизнь предстоит провести под воздействием волшебства?

И хочет ли она потерять эту мистическую любовь?

Она жена принцу или не жена?

И как ее муж относится ко всему этому? Его все это забавляет или пугает? Ее подозрения обоснованны или она придумала опасности, которых и в помине нет?

Изменится ли ее жизнь или войдет в старое русло?

Словно чувствуя, какое смятение испытывает Синтия, Феррама появился у машины, помог ей выйти и поцеловал с неожиданной нежностью.

– Все образуется, милая, – заверил он. – Доверься мне.

Подавив желание прильнуть к нему, она оттолкнула принца. Заметив обиду в его глазах, она тут же пожалела о сделанном, но назад пути уже не было. Лучше быть начеку.

«Как он себе представляет наши дальнейшие отношения? – подумала Синтия, но побоялась озвучить свой вопрос. – И самое важное… Если я скажу, что не собираюсь подавать в суд, не бросит ли он меня, обозвав на прощание принцессой Дурандот?»

Слишком много вопросов. Слишком мало ответов.

Ей хотелось только одного – выспаться и обрести привычное равновесие. Или равнодушие?

– Возвращайся к себе, Феррама, – устало протянула она. – Со мной все в порядке.

Он бросил на нее недоумевающий взгляд и, заплатив водителю, сказал:

– Нет, ты не в порядке. Как и я.

Она склонила голову набок, желая получше рассмотреть его. Черт побери, несмотря на то, что он был так же измотан, как и она, выглядел он просто потрясающе!

– Твоя бабушка беседовала со мной с небес, – признался он.

– Ты шутишь?

Он пожал плечами:

– Или я выдумал, или у моей совести ирландский акцент. – На его губах заиграла улыбка. – Похоже, я ей нравлюсь.

– О святые небеса! – воскликнула Синтия.

– О святые небеса! – раздался голос у нее за спиной.

Синтия подпрыгнула от неожиданности и, обернувшись, увидела Наоми, которая смотрела на дом Синтии, как Алиса, приземлившаяся в Стране чудес.

– Это же великолепно!

Синтия даже не заметила, когда Наоми успела подъехать. Наверное, она просто слишком устала. Два агента, которые сопровождали машину, заняли места у затемненных ниш при входе в здание. Это окончательно сбило Синтию с толку, но потом она вспомнила, что агенты посоветовали Наоми переждать в каком-нибудь укромном месте, пока Сэмми Капуто и его дружки не дадут о себе знать. Наоми отказалась от дома, который ей предложили агенты, и попросила, чтобы ей разрешили пожить у Синтии, адрес которой мафиози наверняка не знают.

Когда Альварез предложил пожить у него, она ему не просто отказала. Она была готова стереть его с лица земли, что было вполне объяснимо: свое предложение Дик сопровождал таким откровенным подмигиванием, что любая на месте Наоми почувствовала бы себя оскорбленной. Кстати, в ее присутствии адвокат все время подмигивал.

Синтия удивилась себе, безропотно дав согласие на то, чтобы бывшая похитительница пожила у нее. Агенты ФБР заверили, что за квартирой будет вестись круглосуточное наблюдение.

Альварезу пришлось приютить у себя Рут и Элмера, но он согласился сыграть роль гостеприимного хозяина только при одном условии: собаки должны покинуть квартиру на следующее же утро.

– И никакого Элвиса! – приказал он напоследок. Лично он любил джаз. К счастью, появился Джейк и тут же предложил забрать псов к матери, которая жила на Лонг-Айленд. К тому времени, когда животные благополучно отбыли вместе с дизайнером, из динамиков, несмотря на протесты Альвареза, неслось «Не будь ты так жестока».

Синтия не стала дожидаться, пока Рут предложит адвокату новую прическу и свежий маникюр.

– Пойдем, Синтия, – позвал ее Феррама, когда Наоми поравнялась с ними.

– Мисс Салливан, как хорошо, что вы снова вернулись!

К ней обращался швейцар, с каменным лицом стоявший у входа в здание. Когда-то так встречали экипажи, привозившие в дом именитых гостей. Швейцар склонил голову и пропустил Синтию и ее спутников. Заметив их странные наряды, он широко открыл глаза от удивления, но тут же взял себя в руки и на то, что гости Синтии шествуют босиком, казалось, не обратил ни малейшего внимания.

Должно быть, он видел и не такое, ведь этот дом населяли самые эксцентричные люди. Как раз в это мгновение в дверях появилась Арета Франклин в сопровождении музыкантов с зачехленными инструментами. Все они были одеты в сценические костюмы.

– Синтия, ты пропустила мою вечеринку, – шутливо погрозив пальцем, укоризненно сказала Арета и проплыла мимо, окруженная облаком дорогого аромата.

Она быстро окинула взглядом Феррама и Наоми, задержалась на принце несколько дольше и, подмигнув Синтии, шепнула:

– Неплохо, девочка!

Они уже стояли в центральном холле, когда она крикнула, смеясь:

– Эй, Элвис! Если останешься без работы, позвони мне.

Феррама выругался себе под нос и, войдя в лифт, сердито нажал кнопку восьмого этажа.

Наоми, обычно сдержанная и молчаливая, на этот раз не могла остановиться, без устали восхищаясь убранством дома.

– О, П. Т., ты только посмотри на эту работу. Все из красного дерева. И старинные лифты… Как в нашем замке. И зеркала, и столики. Боже, какая прелесть! Как ты думаешь, мы сможем найти мастера, который скопировал бы эти узоры на карнизах? О, я хочу, чтобы у нас были точно такие же люстры.

Синтии было приятно слышать, как Наоми нахваливает все вокруг, но с гораздо большим трепетом она ждала реакции Феррама. Ей хотелось услышать слова одобрения. Она ждала, что он оценит ее хороший вкус.

Однако он хранил молчание и лишь время от времени бросал на нее пронзительные взгляды.

В сердце Синтии поселилось ужасное предчувствие. Она недаром боялась, теперь это было совершенно ясно. Когда они вошли в квартиру, Синтия включила нижний свет и попыталась взглянуть на свой дом глазами принца. Учитывая высокие стандарты столичных жителей, помещение нельзя было назвать ни большим, ни роскошным. В некоторых квартирах насчитывалось до восемнадцати комнат, каждая из которых была украшена великолепными картинами и хрустальными люстрами. Особую торжественность придавали камины в гостиных. В квартире, принадлежавшей Синтии, было две спальни, две ванные комнаты, гостиная, небольшой кабинет, кухня и кладовая. Но все комнаты, по мнению Синтии, выглядели потрясающе благодаря окнам от пола до потолка и открывавшемуся из них виду на Центральный парк. Ей очень хотелось, чтобы Феррама выразил восхищение ее домом!

П. Т. с первой минуты возненавидел квартиру Синтии.

Конечно, она была великолепна, как и говорила Синтия. Конечно, вид на Центральный парк стоил миллиона долларов. Но в гостиной у принца возникло ощущение, что он случайно оказался внутри праздничного торта, настолько витиеватым был декор стен и потолка.

Ну почему здесь не может быть обычных обоев и неброских карнизов?

Окна закрывали тонкие занавеси. Принц решил, что они из шелка, но Синтия восторженно объяснила Наоми, что на самом деле это ручная работа и что они сделаны из резного дерева, выкрашенного в тон интерьеру. Ну почему у нее не может быть обычных штор, как у всех нормальных людей?

Принц тут же одернул себя. Он должен смотреть на вещи с большим оптимизмом. В конце концов, квартира была воплощением элегантности и хорошего вкуса. Вот оно что! Это была квартира, в которой бы могла поселиться принцесса. Не слишком большая, чтобы за ней было удобно ухаживать, но и не слишком маленькая, чтобы достойно отразить высокий статус ее обитательницы.

В течение дня П. Т. ощущал, как между ним и Синтией словно вырастает стена, и ему хотелось поскорее остаться с ней наедине, чтобы исправить ситуацию, не допустить худшего.

Квартира лишь подчеркнула их несходство. Она символизировала жизнь, от которой он так хотел уйти. Если для Синтии этот дом – верх мечтаний, то на какое совместное будущее они могут рассчитывать? Особенно, если Синтия выяснит, что он и не принц вовсе… Кстати, не пора ли признаться, что он «забыл» рассказать ей эту пикантную часть своей биографии?

– Наоми, почему бы тебе не отправиться спать? – довольно прозрачно намекнул П. Т. сестре на нежелательность ее присутствия.

Обе посмотрели на него, как на человека, который сморозил жуткую глупость, и возобновили экскурсию по дому.

– Поль Сигал, архитектор, который жил здесь, предложил горизонтальное разделение комнат. Так как высота потолков некоторых комнат достигает высоты двенадцати футов, то почему бы не отделить площадку для верхней комнаты и не сделать лестницу? Хотя к этому зданию относятся очень трепетно, считая его исторической ценностью, Сигал не отказался от своей затеи. Некоторые воспользовались его идеей, чтобы сделать наверху небольшие спальни. Я устроила там кабинет.

– У тебя скотча нет? – спросил он, направляясь к заставленному бару, который размещался в нише у камина.

– Кажется, есть бутылка или две. Да, «Деварс» и «Катти», – ответила Синтия.

– Я пью только «Лапруа». Неразбавленный. Такого у тебя, случайно, нет?

У него было настолько плохое настроение, что он решил снова начать игру в принца.

Синтия замерла на полпути. Она собиралась отвести Наоми наверх, чтобы показать кабинет, но теперь в нерешительности остановилась и в волнении посмотрела на него. По ее щекам разлился яркий румянец. Ее снова начали терзать былые сомнения.

– Нет, у меня нет «Лапруа».

– П. Т., почему бы тебе не выпить пива? – вмешалась Наоми. – И вообще, может, это тебе надо отправиться в постель? Выспишься, и все пройдет.

Он уже хотел сказать Наоми все, что о ней думает, но вместо этого отправился на кухню и рванул дверцу холодильника на себя. Содержимое его не порадовало: все продукты давно испортились. Он вытащил пакет молока, понюхал его и опрокинул в себя половину. Конечно, принцы так не поступают, но, черт побери, как приятно чувствовать себя не-принцем!

Он попытался еще и отрыгнуть, но ничего не получилось. Наверное, за много лет его желудок привык к изысканной пище, с горькой усмешкой решил он. Может, позже он почешет себе подмышки. Или отправится смотреть по кабельному телевидению борьбу, хотя терпеть ее не может. Интересно, ее все еще показывают?

Как он мог оказаться в такой передряге? Он чувствовал, как его мечты рушатся, как дурацкий замок в Кэтскиллсе, и даже понятия не имел, подлежит ли все это реставрационным работам. Нет, похоже, это будет сизифов труд.

И вдруг у него в голове голос сказал с ирландским акцентом:

– Город по камушку строится, парень.

– Что?

– Если уж молоко пролито, то остается слизывать только то, что осталось на стенках кувшина.

Ощутив подъем, он мысленно похвалил бабушку, а затем вытащил упаковку яиц, масло, кусочек черствого сыра и половину луковицы. Пошарив по навесным шкафчикам, он набрел на перец и баночку сальсы. Осталось только проверить, хватит ли ему молока. Да, хватит. Когда Наоми и Синтия вернулись из путешествия по комнатам квартиры, на кухне их ждал сюрприз: принц приготовил великолепный омлет по-испански, тосты с маслом и ароматный кофе. П. Т., открывший баночку пива, не скрывал, насколько доволен собой.

– Ты все это сделал? Сам? – не поверив, переспрашивала Синтия.

– Нет, горничная заскочила помочь.

– Ты пиво пьешь? Я думала, что…

– Когда нет «Лапруа», я довольствуюсь пивом. Это позволяет ощутить себя на равных с простыми смертными. Иногда это очень полезно.

Наоми фыркнула от возмущения. Синтия прищурилась.

– У тебя бровь дергается.

Засмеявшись, он ущипнул Синтию за подбородок, обнял за плечи и повел к столу, где их ждал роскошный полуночный ужин.

Наоми лишь хмыкнула во второй раз. Он решил не обращать на нее внимания. Раз уж она не воспользовалась его советом и не отправилась спать, то он будет притворяться, что ее здесь просто нет. Наоми нисколько не смутилась. Она положила себе щедрую порцию омлета и уселась между принцем и Синтией, которая вкушала эти простые блюда так, словно ее угостили с царского стола. Она непрестанно хвалила принца, и ее одобрение согревадо ему сердце. И не только сердце.

Может, все не так уж плохо?

Наконец-то, наконец-то Наоми отправилась принимать ванну, после чего легла спать.

Принц сидел за столом, положив на него локти, и вдыхал крепкий аромат кофе, но еще острее он ощущал запах жены.

– Можно я лично уложу вас в постель, миссис Феррама? – спросил он и невинными глазами посмотрел на Синтию.

Он знал, что этот образ ему не удается на «отлично», но это его не остановило – для совершенства нужна практика!

Она резко взглянула на него. Синтия и не знала, что ее новое имя вызовет у нее такую бурю эмоций. Миссис Феррама. Принц решил не придавать значения ее взгляду.

Жизнь складывалась как нельзя лучше. В его душе проснулась надежда. Он собирался переспать с красивой женщиной.

– Я думаю, что тебе лучше отправиться домой, – явно нервничая, произнесла она. – Остаться здесь – не самая лучшая мысль.

Так, а это ещё почему? Он придвинул стул поближе и взял Синтию за руки.

– Я не собираюсь уходить, пока не буду знать, что ты в полной безопасности.

– Это Наоми в опасности, а не я, – возразила она.

– Ты с ней, поэтому тоже в опасности. Я не собираюсь рисковать. Кроме того, у меня есть еще одна причина остаться. Посмотри на меня.

Она избегала его взгляда, словно он приводил ее в замешательство. По мнению принца, это можно расценить как очень хороший знак. Он приподнял ее подбородок, и она наконец встретилась с ним взглядом. В ее голубых глазах читался страх. Нет, это вовсе не хороший знак!

– Я люблю тебя, Синтия. И ты любишь меня. Разве это не самое важное?

– Но если это всего лишь колдовство?

Он сжал ее руку, пытаясь передать свою силу и уверенность.

– Я полагаю, что никакого колдовства не было. Элмер лишь дал нам возможность разглядеть друг друга.

– Разве это возможно? – В ее голосе прозвучала надежда, горячей волной отозвавшаяся в его сердце.

Не говоря уже о других частях тела…

– Да, да, я верю в то, что все было именно так. Но даже если он произнес какой-то волшебный заговор, разве это что-то меняет? Может, так и должно было случиться?

«Бог ты мой, как я хорош! Может, надо основать новую компанию? Продажа волшебных заговоров для прочной семьи!»

На ее нежных губах мелькнула улыбка.

– Феррама, ты умеешь убеждать. Но у меня все еще осталось много вопросов. Это словно головоломка, и, похоже, для ее решения не хватает кое-какой информации.

– Я знаю, что между нами осталось много недоговоренного, но думаю, что не стоит торопить события. До торгов осталось меньше двух недель. Мне пришла в голову одна мысль. Я хочу заключить с тобой сделку.

– О-о, – протянула она. – Мне позвать своего адвоката?

– Heт, ты меня не поняла. Я вот что подумал. Раз уж тебе нельзя выходить из дому, пока не решится вопрос с Наоми, и ты не можешь снова приступить к работе, почему бы тебе не помочь мне? Я хочу, чтобы ты стала моим личным финансовым консультантом.

– Об этом не может быть и речи! Мне запрещено принимать непосредственное участие в торгах, ты же знаешь. Кроме того, у твоих сотрудников будет удар, узнай они об этом. И мой босс тут же уволит меня, если об этом станет известно. Я уже не говорю о том, что потеряю свою лицензию трейдера.

– Нет, нет. Я имел в виду, что ты выступишь моим консультантом на правах друга, жены и возлюбленной.

Он выдержал паузу, и Синтия, к его удовольствию, не покрылась лиловыми пятнами и не принялась громить все вокруг. Он осторожно продолжил:

– После того как компания выйдет на фондовый рынок, клянусь душой матери, мы договоримся о том, как компенсировать тебе… травму и похищение. Обещаю, ты останешься довольна. Мы будем работать или с твоим адвокатом, или с тобой напрямую. А что касается нерешенной головоломки, то я готов ответить на все твои вопросы, но немного позже. Тебе придется смириться с моим присутствием. Еще совсем немного, детка. Доверься мне.

– Феррама, это звучит довольно заманчиво, но взамен ты требуешь не так уж мало. Поверить такому, как ты… Коварному и опытному искусителю.

– И твой ответ… – Он замер, словно от этого зависела его жизнь.

– Договорились. Две недели. А потом карты на стол.

Он наклонился и поцеловал ее в знак признательности и любви.

– Ты не пожалеешь, моя красавица.

– Не подведи меня, Феррама, потому что мне очень трудно доверять людям. Я должна отказаться от своих интересов ради тебя, послать к черту свою гордость – это не так-то легко.

Он наклонил голову, словно хотел получше расслышать какой-то голос.

– Что?

– Я услышал, как твоя бабушка только что сказала, что гордость – это крюк, на который можно поймать самую крупную рыбу.

– Ах ты врун! Ты увидел эту ирландскую поговорку на одной из кофейных чашек, которые стоят у меня над мойкой, – рассмеявшись, сказала она.

– Я еще подумал, что где-то ее уже видел, – нисколько не смутившись, произнес он.

– У меня одно условие. Посвятив себя подготовке к торгам, ты должен согласиться с тем, что… – Она выдержала паузу.

– Условие?

Он напрягся так, что, казалось, сердце остановится. Она кивнула и загадочно улыбнулась:

– Никакого секса.

– Никакого секса? – Он расхохотался, словно она удачно пошутила.

Она не рассмеялась в ответ. Сложив руки на груди, она ждала. На ее лице появилось упрямое выражение.

Он нахмурился, словно она загадала неразрешимую загадку. К чему эта игра?

Женщина, которая дарила ему себя ночь напролет, теперь спокойно говорила: «Никакого секса». Женщина, которая эхом отзывалась на его страстные стоны, теперь спокойно говорила: «Никакого секса». Женщина, которая призналась ему в любви, теперь спокойно говорила: «Никакого секса».

– Ты забыла, дорогая женушка, что у нас медовый месяц. Такое не отменишь, – надеясь рассмешить ее, сказал он и притянул ее к себе для нового поцелуя.

Она была непреклонна.

– Никакого секса или никакого уговора.

Он внимательно посмотрел на Синтию:

– Почему?

– Потому что секс мешает принимать правильное решение. Если уж мы решим быть вместе, то я не хочу, чтобы у меня оставались хоть малейшие сомнения.

– Я люблю тебя, Синтия. Поверь, я не бросаюсь такими признаниями. Я думал, что и ты меня любишь.

– Я люблю тебя. Я воспринимаю эти слова гораздо серьезнее, чем ты себе можешь представить. Никогда я еще не говорила их. А ты можешь похвалиться тем, что никому не признавался в любви, Феррама?

Его бросило в жар. Сначала он хотел соврать, но потом решил, что выражение лица все равно выдаст его.

– Нет, но раньше я не вкладывал в слова того смысла, что сейчас.

Она беспомощно подняла руки, словно желая сказать: «Вот видишь?!»

Он задумался. Нет, он не мог согласиться на такие условия, однако ему была понятна ее осторожность.

– Как насчёт встречного условия? Мы же за столом переговоров, не так ли? – Для пущей важности он похлопал ладонью по столу.

– Конечно, почему бы и нет? – отозвалась она. «Ах ты, самоуверенная акула! Ты думаешь, что сможешь переиграть меня?!»

– Я получаю две недели для спокойной работы. Ты получаешь две недели без секса, если сама не попросишь об обратном.

– Я? Этого точно не произойдет! – рассмеявшись, призналась она.

– Никогда не говори «никогда», милая. – Он подмигнул ей и улыбнулся.

– Никогда. – Она намеренно долго держала улыбку, а потом тоже подмигнула ему и взмахнула копной своих роскошных волос.

«Как я люблю ее!»

– Когда испанский принц вытаскивает оружие, горе тому, кто станет на его пути, – предупредил он ее. – Иначе можно оказаться на его копье.

– Как я боюсь, рыцарь! – насмешливо отозвалась она.

– Значит, ты заметила.

– Ты возмутительно себя ведешь.

Они пожали друг другу руки, и она повторила:

– Никогда. Поверь мне. Никогда и ни за что.

Договоренность длилась тридцать пять минут.

Синтия только закончила убирать на кухне. Она стояла у раковины и не могла сдвинуться с места. Она уже представляла, как поднимется в свой кабинет и упадет па мягкую софу, на которой проспит в гордом одиночестве часов десять, не меньше.

– Ты готова? – раздался за спиной голос Феррама. Она подпрыгнула от неожиданности. Он подошел так тихо, что она и не заметила. Вода в душе отключилась несколько минут назад, и она решила, что принц благополучно отправился спать.

– Готова к чему? – грозно спросила она.

Ее ждал еще больший сюрприз. Феррама был похож на сказочного принца: его черные как смоль волосы были зачесаны назад, а на плечах, груди и животе блестели капельки воды, похожие на бриллиантовые россыпи.

Этот наглец был обнажен, и единственным элементом его гардероба была крохотная серьга в правом ухе.

– Ты же обещал… – обвинительным тоном начала она. – Никакого секса. Ты же согласился. Мы пожали друг другу руки. Это так ты держишь слово?

– Синтия, к чему эта пламенная речь? Разве я хоть словом обмолвился о сексе? Я спросил, готова ли ты. Кстати, ты что предпочитаешь?

Она заметила в его руках бутылочку масла для тела и крем.

Она зарделась от смущения, осознав свою ошибку. Он, наверное, хотел спросить, что лучше помогает при раздражении на коже – масло или крем. Может, он порезался, когда брился. Или цепь натерла ему ногу. Она боялась опустить взгляд ниже талии.

– Маслом я снимаю макияж, но его можно использовать как увлажнитель. А кремом бабушка спасала свою кожу от сухости.

Он широко улыбнулся.

Значит, этот хитрец не страдал от раздражения. Она должна была предвидеть эти фокусы!

– Феррама, какую часть нашего соглашения тебе надо объяснить еще раз? Никакого секса, что непонятного? Я устала. Мне эти игры не по душе. Шутка не удалась. Все, пока. Ха-ха-ха.

– В этом все и дело. Ты устала.

– Что ты хочешь? Ради всего святого, прикройся.

– О, я и забыл, что голый, – соврал он, и Синтии не нужно было даже смотреть на его бровь, чтобы понять это. – Но какая разница? Мы же женаты.

Она закатила глаза.

– О, какая ты симпатичная, когда так делаешь!

– Я не просто устала, я смертельно устала. Феррама, разве ты этого не видишь?

– Очень хорошо вижу, – заверил он, шагнув ей навстречу. – Я тоже предпочитаю масло. – Он отставил крем в сторону. – Милая, тебе пора довериться моим опытным рукам.

– Не вздумай их распускать, негодяй, – она вздохнула. – Я очень разочарована. Ты же обещал! Ты сказал, что я могу доверять тебе. Ты сказал…

– Никакого секса, – согласился он.

– Что?

Одной рукой он открутил крышку на бутылочке с маслом, а другой потянул Синтию из кухни.

– Ты предпочитаешь шведский или эротический?

– Это что, викторина?

– Я говорю о массаже, милая моя. О массаже.

– Для кого?

– Для тебя.

«Здесь только двое, я и обнаженный бог. Если массировать будут меня, то массировать будет… он?! О нет!»

Наконец все загадки разрешились, но от этого она пришла в еще большее волнение.

– Нет! – твердо сказала она, но он продолжал держать ее за руку.

– Я настаиваю.

– Ты не имеешь никакого права настаивать.

– Вот в этом ты ошибаешься, милая. Как твой муж, я обязан позаботиться о том, чтобы ты чувствовала себя счастливой и спокойной. Я знаю, что твое уставшее тело нуждается во мне. Массаж, и только массаж поможет тебе расслабиться.

– Ты непроходимый тупица. Я же сказала, что секса не будет.

– Я знаю, красотка. До тех пор, пока ты сама не попросишь.

Так вот каков его план! Мучить ее, пока она не сдастся на милость врага.

– Нет.

– Да.

– Ты не можешь меня заставить.

Он вздернул бровь.

– Или ты идешь со мной, или мне придется тебя отнести. Что тебя устроит больше?

Он подхватил ее на руки и отправился в ванную. К своему ужасу, она увидела, что он уже разостлал на кафельном полу несколько больших банных полотенец. Кроме того, он положил тут же шелковый шарф, пару колючих варежек, перо павлина, которое стояло у нее в вазе, подушечку для пудры и кожаный ремешок. Не принц, а пчелка!

Ее взгляд выражал тревогу. Принц стоял, небрежно прислонившись к двери. Она бы назвала эту позу ленивой, но напряженный подбородок выдавал его готовность «к прыжку». От него исходила опасность.

– Ты извращенец?

Ее вопрос удивил его, и на его губах мелькнула легкая улыбка.

– А что такое извращенец?

– Мне трудно вести с тобой непринужденную беседу, когда ты стоишь в чем мать родила. Накинь на себя, – указала она на халат, висевший на крючке.

– Я предпочитаю делать массаж обнаженным. Не так испачкаешься.

«Испачкаешься?»

– У тебя большой опыт по этой части, да, парень? – вдруг ощутив укол ревности, прошипела она.

– Не то слово.

Она не могла понять, говорит он серьезно или шутит.

– Между прочим, никаких разговоров. Когда я делаю массаж, то придерживаюсь определенных правил. Никаких разговоров, только краткие ответы при необходимости.

«Правила массажа? Он точно извращенец. Во что я влипла?»

– И как должны звучать эти ответы?

– Пожалуйста. Щекотно. Жарко. Хорошо. О да!

– Не могу поверить тому, что слышу.

Она покачала головой, удивляясь его самообладанию.

– Я знаю. Снимай платье.

– Ни за что!

Он покачал головой.

– Что же, в браке принято уступать.

Синтия облизнула губы и отступила назад, когда принц оторвался от двери и направился к ней.

– Зачем ты это делаешь? – закричала она, упершись спиной в стену.

– Потому что тебе это нужно. Потому что я этого хочу. Сними платье, Синтия. Я хочу, чтобы ты сначала приняла душ.

– О, теперь мы заговорили о душе! Никакого секса, только два обнаженных человека в душе. Я сейчас разрыдаюсь от умиления.

– Я не собирался принимать с тобой душ, глупышка. Ну, если ты попросишь, я, конечно, уступлю.

Под его пристальным взглядом она сняла платье и вошла в кабинку, потом вытерлась досуха, а принц по-прежнему не сводил с нее глаз. Она причесывалась, ее руки порхали в воздухе, а грудь вздымалась. Принц буквально ел ее глазами.

Ее это возбудило.

Он уже давно был возбужден. Это было очевидно, губы его приоткрылись, а глаза потемнели. Не говоря уже о том, свидетельницей какой мощной эрекции Синтии пришлось стать.

Он показал жестом, куда лечь.

И она легла на живот.

Он опустился рядом с ней на колени. Близость его тела обжигала. Он взял ее за руки и отвел их так, чтобы они оказались у нее над головой. Еще до того как Синтия успела сказать хоть слово, принц завязал ей глаза шелковым шарфом.

– Нет! – запротестовала она, пытаясь подняться. Мало того что она была обнажена, он еще лишил ее способности видеть. Она не хотела чувствовать себя уязвимой или оказываться в его полной власти.

– Тише, – надавливая ей на плечи, сказал он. – Доверься мне.

Странное дело, но она подчинилась.

– Никакого секса, – предупредила она. Он усмехнулся.

– Пока сама не попросишь.

С того самого момента, как он умело прикоснулся к ней, Синтия поняла, что ей предстоит не просто массаж, а нечто гораздо большее.

– Синтия, ты должна оставаться неподвижной. Ничего не делай, пока я тебе не прикажу. Подчинись мне, и тебя ждет незабываемое путешествие, – нашептывал он низким голосом, согревая в ладонях масло и растирая ей спину, спускаясь все ниже и ниже, к ее восхитительным ногам. – Доверься мне, милая. Я твой муж, и тебе придется отдаться на мою милость.

Ее охватила дрожь.

– Я не знаю, хочу ли я…

Он слегка шлепнул ее пониже спины.

– Тише. Мы должны обмениваться только короткими фразами, помнишь?

– Но почему?

Он отдавал приказы, словно был королем, а она его подданной.

Это вызывало у Синтии дискомфорт. Прежде чем она успела выразить возмущение, он снова заговорил:

– Если ты подчинишься мне, то откроешь для себя нечто новое. Ощутишь, как тебя наполняет моя энергия. Мои пальцы будут волшебными проводниками, и ты узнаешь любовь. Только откройся мне. Любимая моя, прислушайся к своему сердцу!

«Любовь без секса?» Его слова были подобны изысканным ласкам, но она боялась последовать его советам.

– И ты говорил эти же слова всем тем тысячам женщин, которым до меня делал массаж?

– Ну, положим, не тысячам, – хрипло рассмеявшись, признался он. – И больше ни одного слова, капризная девчонка. Я уже сбился со счета, так часто ты нарушаешь правила. Мне придется тебя наказать.

– И это наказание заставит меня громко стонать, я так полагаю.

– Абсолютно верно. И помни: ты только что добавила еще одно серьезное нарушение дисциплины в свой штрафной список.

Она не обратила внимания на его шутливую угрозу.

– Сколько других женщин ты осчастливил? – настойчиво спросила она.

Он заколебался.

– Ни одной.

Ни одной? Синтии казалось, что сердце поет у нее в груди. Конечно, она выглядит смешно, но что делать? Таковы превратности любви…

– Ха! Я готова поспорить, что у тебя бровь дергается.

– Нет, моя подозрительная жена. Кстати, в твоем штрафном списке нет свободных граф.

– Тогда откуда ты знаешь все о массаже?

– Опять нарушение дисциплины! Ты просто напрашиваешься на наказание. Если хочешь знать, я книгу прочитал. Не надо улыбаться. Я действительно ее прочитал, но мне пока не пришлось проверить свои знания. Думаю, я ждал тебя.

«Ждал меня? Если бы это было правдой!» Наступила звенящая тишина, и Синтия, сделав над собой усилие, решила впервые в жизни попробовать всецело довериться мужчине. Она молилась в надежде, что Бог дарует ей откровение. Ей хотелось ощутить единение душ.

Больше часа длилась сладкая пытка. Принц ласкал ее тело, как если бы Синтия была каким-то божеством. Он чередовал размашистые движения с короткими и порывистыми. Он не оставил без внимания ни одной клеточки ее разгоряченной плоти. Когда он дошел до подъема ее стоп, она тихонько застонала.

После он перешел к новой фазе, и она отозвалась на его прикосновения учащенным дыханием. Он проводил по ее коже кончиками пальцев, а затем касался ее воздушным пером, и Синтии виделся звездный небосклон, словно расцвеченный сотнями фейерверков. Затем он пустил в ход подушечки для пудры и даже жесткие варежки для душа. Не останавливаясь, он принялся легонько постукивать ребром ладоней по ее телу, чтобы она быстрее освободилась от усталости. Затем перевернул ее на спину и повторил все с самого начала.

За все время массажа он ни разу не коснулся ни ее груди, ни гениталий, строго придерживаясь им же самим придуманных правил.

Массируя, он тихонько нашептывал Синтии слова восхищения. Выдержав паузу, говорил о том, что сделал бы с ней, если бы не их уговор. Да, да, никакого секса, пока она сама не попросит. В самом конце она решила, что он достиг цели и наказал ее за то, что она нарушила обет молчания: он возбудил Синтию так, что она стонала от наслаждения, горько сожалея о том, что заставила возлюбленного пойти на соблюдение выдвинутого ею дурацкого условия.

Когда он закончил массаж, Синтия ощущала себя невесомой пушинкой. Ее насытила его энергия. Принц отодвинулся и снял повязку с ее глаз. Синтия не могла не заметить, как он возбужден.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

Она, наверное, ответила ему таким же признанием, но уже ни в чем не была уверена, настолько сильно ее била дрожь. Открыв объятия, она умоляюще обратилась к нему со словами, которых он и ждал:

– Прошу тебя.

Но он лишь покачал головой, а затем наклонился, чтобы запечатлеть на ее губах нежный поцелуй.

– Не сейчас, любовь моя, не сейчас.

Спустя мгновение он легко подхватил ее на руки и отнес в спальню. Укрыв Синтию прохладной простыней, он лег рядом и обнял ее, готовый уснуть в сладких объятиях Морфея. Поцеловав нежную, как шелк, кожу ее плеча, он пробормотал:

– Мы обязательно что-нибудь придумаем, милая. Я обещаю. Сказочных снов.

П Т. видел сон. Стояла глубокая ночь.

Этот сон трудно было назвать сказочным. Скорее, он был очень горячим. Греховным и диким, как мужское желание.

Он улыбнулся, когда ощутил на губах страстный поцелуй. Острый язычок будил в нем нескромные желания. Он не сопротивлялся такому напору, он его приветствовал.

Но сюжет разворачивался стремительнее, чем он мог предположить.

Женщина склонилась над ним, ее грудь касалась его груди, но до того как он успел воспользоваться этим, она скользнула вниз со словами: «Питер сегодня в прекрасной форме».

Принцу казалось, что он попал на небеса. Наверное, высшие силы решили его вознаградить за то, что он вел себя как истинный кавалер во время почти мазохистского массажа, когда ему хотелось лезть на стену от желания обладать собственной женой.

Женщина уже сидела рядом. Ее лицо бледным пятном выделялось в темноте. Она ждала от него знака. Наклонившись, она одарила его новой волной наслаждения. Он погружался в нее все глубже, грозя взорваться. Выгнув шею и сцепив зубы, он пытался оттянуть неудержимое приближение пика. Питер попал в сексуальный рай!

Женщина дарила ему новое, не изведанное ранее счастье. Ее тело было горячим, как раскаленный песок. Она немного сменила позу, и принцу показалось, что ее киска облизывает Питера, как мороженое. Он не мог больше сдерживаться.

– Ты готов умолять меня? – прозвучал вкрадчивый голос.

С каких это пор любовницы, явившиеся во сне, имеют право голоса? П. Т. приоткрыл глаза. Святые небеса! Синтия сидела на нем, как принцесса на троне, и улыбалась, словно кошечка, отведавшая сливок.

– Синтия! – закричал он, пытаясь оттолкнуть ее.

– О нет! – со смехом отозвалась она и умопомрачительно шевельнула бедрами. И снова сменила амплитуду движений.

Она играла с Питером, как кошка с мышкой, и вдруг замерла. Она остановилась и улыбнулась, своим спокойствием доводя принца до сумасшествия.

– Синтия, что это за игра? – простонал он. Она наклонилась и пощекотала его подбородок.

– Это не я затеяла эту игру, красавчик. Я жду, когда ты начнешь умолять меня, принц Питер. Помни, никакого секса, пока ты сам не попросишь об этом.

– Синтия, но мы решили, что просить должна ты. Не останавливайся, иначе я взорвусь!

Он попытался удержать ее бедра и заставить возобновить соблазнительный танец, но она ударила принца по рукам.

– Я уже просила… несколько часов назад. Теперь твоя очередь.

Все это время она медленно водила прядью волос по соску принца. Он и предположить не мог, что это его мощная эрогенная зона. Ему показалось, что его пронзает током, а его пульсирующий член требовал продолжения праздника.

Перехватив его руки, она склонилась над ним так, что почти слилась с его телом. Она раскрылась ему навстречу, и он ощутил, как ее настиг оргазм. Он был потрясен ее чувственностью.

Он ощущал жар ее тела. Принц жадно потянулся и поцеловал ее в грудь. Синтия тихонько застонала, и П. Т. начал ласкать ее смелее. Она была уже не в силах сдерживать себя. С ее уст сорвался умоляющий стон. Она переживала яркий оргазм, и принц попытался приблизить желанную разрядку, но Синтия проявила невиданную жестокость, не позволив ему сделать ни одного лишнего движения. Он сдался и закричал:

– Прошу тебя, прошу тебя, прошу, прошу! Умоляю, люби меня!

Удовлетворенная, она возобновила движение. Сначала медленно и чувственно, а затем все быстрее и бесстыднее. Но принцу было этого мало. Не покидая ее лона, он легко поменял позу, опрокинув Синтию на спину. Он сплел свои пальцы с ее пальцами, готовясь к буре. Казалось, в него вселился дьявол. Он был готов пронзить ее до самого сердца! Все убыстряя ритм, он шептал какие-то слова, перемежая их поцелуями. Она немного согнула ноги в коленях, словно желая защитить себя и одновременно понимая, что не в силах остановить приближающийся взрыв. Он хотел, хотел, хотел…

И вдруг, издав протяжный стон, похожий на рык льва, ощутил, как ее лоно принимает его семя.

Его сердце билось в бешеном ритме. Он медленно поднял голову и взглянул на свою потрясающую жену.

Она застенчиво улыбнулась ему в ответ.

«Как она может выглядеть столь робкой после того, как чуть не свела меня с ума?»

– Мой принц! – выдохнула она.

Он перекатился на бок, увлекая ее за собой, и засмеялся. В его смехе звучала искренняя радость.

– Принцесса, бал уже начался.

Загрузка...