Люби меня нежно

Глава вторая

Женщина… Синтия Салливан… отпрянула, как будто он ударил ее. Она все еще была слишком близко от него, и от его взора не укрылись алые пятна, проступившие на ее щеках. Такого унижения ей еще не доводилось переживать!

П. Т. хотел бы забрать свои слова назад, но уже ничего нельзя было исправить. Когда их пальцы сплелись в рукопожатии, он на мгновение увлекся и хотел послать к черту планы обольщения этой красотки. Ему показалось, что прикосновение ее руки растопило лед в его душе и последние пять лет безумной гонки словно улетучились куда-то. Его охватила необъяснимая радость. Ему не хотелось отпускать ее руку – он боялся нарушить возникшее очарование. К счастью, помутнение длилось всего секунду, и вот он уже снова овладел собой. Ей не удастся перехватить инициативу. Он никому не позволит нарушить его планы. Женщины, даже очень красивые, встречаются на каждом шагу, даже акулы фондового рынка с губами, созданными для поцелуев. Мужчине всего раз выпадает шанс дотянуться до луны, и он не станет его упускать только потому, что его поманили чужие прелести.

К счастью, озабоченный голос Дика и язвительное хмыканье Джейка сделали свое дело, и принц вышел из транса. Он напомнил себе, что перед ним женщина, готовая разорить его компанию и бросить тень на их доброе имя. Она несла в себе опасность. И он не пошел бы даже на минимальный риск, потому что на кону стояло слишком многое…

Он был уверен, однако, что и ее захлестнула та же волна эмоций. Он понял это по остановившемуся взгляду ее больших глаз, по тому, как приоткрылись ее розовые соблазнительные губы, по пульсирующей жилке на нежной шее. Сомнений не возникало – он произвел на нее такое же сильное впечатление, как и она на него. Как принято говорить в таких случаях, в дело вмешалась «химия».

Но очарование миновало.

Синтия отстранилась от него, приходя в себя. Учитывая, что она вращалась в мире мужчин и была настоящей красавицей, можно было предположить, что она получала недвусмысленные предложения довольно часто. Но он видел, что она не привыкла отступать от цели. Настоящий боец. Он вдруг подумал, что она, как и он, научилась скрывать свое истинное «я» под маской. Он наблюдал, как из уязвимой и очарованной женщины она превращалась в холодного дельца.

У нее действительно были волосы цвета первой клубники, как он заметил раньше. Она завязала их в хвост, но непослушные локоны выбились у висков. В его глазах она была воплощением совершенства. Безупречная кожа, глаза цвета бирюзы, которые метали теперь молнии, и губы… Бог ты мой, эти губы сулили очень многое!

Она была в строгом костюме, но под жакетом он заметил белую кружевную майку. Этот элемент гардероба, несомненно, должен был заставить сердце мужчины биться в сумасшедшем ритме, и принц в полной мере ощутил на себе силу очарования этой женщины. Ее юбка доходила до середины бедра, оставив на обозрение необыкновенной красоты ноги.

Синтия Салливан представляла собой потрясающее сочетание хищницы и беззащитного котенка. И он подумал, что если бы время и место были иными… он с удовольствием посвятил бы себя исследованию этого сбивающего с толку противоречия.

– Простите, принц, но мосты разведены.

– Ч-что? – Он словно вернулся с небес на землю.

Минуло лишь несколько секунд после его возмутительного замечания, но ему показалось, что прошло не меньше часа.

– Вы спросили «В чьем замке?», и я вам ответила. Даже не надейтесь, что найдете во мне сочувствие. Именно вы стали причиной моих недавних страданий, а я такое не прощаю. Честно говоря, я бы ни за что не смогла натянуть хрустальную туфельку на такую распухшую ногу.

Для большего эффекта она вытянула ушибленную ногу вперед.

«Кажется, она меня отшила».

– Другими словами, даже не мечтайте! «Хорошо. Правила игры установлены, и противники уже определились с выбором оружия».

– То есть вы не хотите посетить мой дворец, чтобы посмотреть мои эскизы? – попытался он отшутиться.

Она обнажила зубы, но не в улыбке.

– Какую часть моего последнего высказывания вы не поняли?

«Да я мог бы влюбиться в эту женщину! С удовольствием провел бы с ней ночь или даже пару ночей».

– О, мисс Салливан, какое досадное недоразумение, – поспешил исправиться он. – Всему виной мой плохой английский.

Он обезоруживающе улыбнулся, пытаясь убедить ее в своей искренности.

Наклонившись вперед и опираясь на стол, она посмотрела на него с неприкрытой ненавистью. «О, да она более проницательна, чем я думал», – решил принц.

Не произнеся ни слова, она дала понять, что считает его не принцем, а жалкой лягушкой. Да, он и вправду не был принцем, ничего не поделаешь! Проклятие!

В этом-то и была проблема. Он вынужден был притворяться. Даже перед этой женщиной. Особенно перед этой женщиной. Его компания, пять лет его усилий, его деловые интересы – все это было гораздо важнее, чем какая бы то ни было женщина. Он был согласен на все, абсолютно на все ради достижения своих целей.

– Прошу вас, сеньорита Салливан, присядьте. Я думаю, что нам стоит кое-что обсудить, – бесстрастным голосом произнес он, указывая на кресло, у которого стояли костыли Синтии.

Она изогнула брови и махнула рукой в сторону другого кресла.

– После вас.

Он и забыл, что перед ним женщина, знакомая с миром большого бизнеса, которая не даст сопернику ни малейшего шанса: да, она бы не допустила, чтобы собеседник возвышался над ней в прямом и переносном смысле этого слова. Очевидно, она была хорошо осведомлена в трактовке языка жестов и телодвижений. Умна, ничего не скажешь! Он, например, часто занимал место за письменным столом, чтобы сразу установить дистанцию и продемонстрировать оппоненту, кто в предстоящем разговоре будет исполнять роль лидера.

Он склонил голову и, принимая условия игры, сел на указанное место. Опустившись в кресло, он заметил Дика, который стоял, прислонившись к стене и наблюдая за своим боссом. Дик не скрывал, насколько его забавляет сцена, свидетелем которой ему довелось стать. Забавляет и беспокоит.

Джейк был погружен в работу. Он проводил какие-то вычисления, сравнивал рисунки и не обращал на происходящее ни малейшего внимания. Очевидно, его полностью увлек процесс разработки нового дизайна для туфель от Феррама.

– Полагаю, что вы уже познакомились с моим адвокатом, мисс Салливан. Энрике Альварез.

– О да, мы уже познакомились с Диком, – язвительно заметила она.

Принц попытался представить, о чем должны были говорить эти двое, но решил поиграть в отгадки позже.

– И позвольте также представить вам моего главного дизайнера, Джейкоба Бенора. Именно Джейк разработал модель «Вамп», которая и стала причиной возникшей… проблемы.

Он выразительно посмотрел на правую ногу Синтии, обутую в ортопедическую сандалию, из носка которой выглядывали израненные пальцы. Принц попытался изобразить сочувствие и возмущенно вздохнул.

– Я пригласил дизайнера на нашу встречу. Возможно, он сможет проанализировать причины случившегося. Они могли быть обусловлены нестандартным строением вашей стопы. Мы должны выяснить, в чем корень… проблемы.

«Я выгляжу просто жалко. Вместо того чтобы усерднее говорить с испанским акцентом, я бормочу что-то невразумительное. Еще чуть-чуть, и я начну говорить, как простой сапожник, а не гордый уроженец Кастилии. И поменьше эмоций. Я должен производить впечатление бесстрастного принца, а не одержимого мыслью о сексе идиота. Секс? Откуда еще это взялось? Черт побери! Я хочу заняться с ней сексом. В этом уже нет сомнений».

Джейк кивнул в знак приветствия и улыбнулся П. Т., который, к своему ужасу, почувствовал, что покраснел. Дик не верил собственным глазам: принц позабыл о своих царственных манерах!

«Царственные манеры… Я хочу положить эту акулу с Уолл-стрит поперек своего стола и показать ей, до какого уровня можно поднять индекс Доу-Джонса. А может, это лучше сделать в кресле. Или у стены. О да, ощутить, как у нее будут дрожать и подгибаться от сладкого томления колени. Что может быть лучше?»

– Ваш главный дизайнер выполняет обязанности шофера? – презрительно спросила она.

Они все еще стояли в метре друг от друга, готовые к битве.

Он пожал плечами, не желая пускаться в объяснения. Да, они не могли позволить себе лишнего водителя. Да что там, они не могли себе позволить даже кондиционеры в офисе. Кстати, надо будет сказать Морин, секретарше, выключить их, хотя П. Т. ощутил, что просто охвачен жаром.

Как-то в самолете он прочел в журнале статью о том, что мужчины думают о сексе каждые десять секунд, даже во время серьезных деловых переговоров, и их может возбудить совершенно незначительная деталь, например изгиб женского плеча. Он тогда лишь рассмеялся.

Но теперь ему было не до смеха.

Раньше он такого за собой не замечал. На всякий случай он взял со стола брошюру и занял позу футболистов в ожидании пенальти.

– Что это такое? – указав ему пониже живота, воскликнула она.

Он тихо застонал и попытался изобразить на лице недоумение.

– Это «красный проспект»! – обвинительным тоном выпалила она.

– Красный проспект? – задыхаясь, произнес он.

– Еще бы я не узнала такое!

Да, его мужское достоинство еще никто не называл «красным проспектом». Он помнил разные ласковые и смешные обращения: Питер, алая пташка, одноглазый сом, змей-искуситель, чудо инженерной техники… Похоже, он терял разум. Думать во время деловой встречи о том, как называли его пенис?! Это что-то несусветное!

– Сукин сын! – выругался Дик.

До того как Синтия успела протянуть руку к злополучной брошюре, Дик рванулся к ним и перехватил ее. О, какая неловкость! Конечно, Дик мог себе позволить давать принцу советы относительно манеры одеваться, но устраивать такое шоу?! Честно говоря, если бы мисс Крутой Финансист прикоснулась к нему там, он бы не стал возражать, хотя даже он предпочитал, чтобы это происходило в более интимной обстановке.

Слишком поздно пришло к нему озарение! Только теперь он понял, что внимание его собеседников привлекла малиновая брошюра, а не предательски выдающаяся часть тела. Несмотря на переживаемое временное помутнение рассудка, он вспомнил, что «красными проспектами» окрестили отпечатанное уведомление о предварительной продаже акций, получившее свое название благодаря двум вертикальным красным границам столбцов и красной отметке вверху страницы.

– Отдайте мне это, – потребовал он.

Мисс Салливан вышла победительницей из потасовки.

– Только после того, как прочту, – сказала она. Он легко мог забрать у нее бумаги, но не стал этого делать.

– Мисс Салливан, это грубое нарушение конфиденциальности… – вступил в спор Дик. – Вы не имеете права…

– Расскажете это в суде, Дик, – выпалила она, погруженная в чтение первой страницы документа.

– Может, она даст нам какой-нибудь дельный совет. Мы же обсуждали, как уберечься от риска поглощения, – бросил через плечо Джейк.

П. Т. и Дик в один голос застонали. Как бы не так! Разве можно рассчитывать, что она посоветует что-то стоящее? Синтия, облокотившись на край стола, изучала бумаги и никак не отреагировала на этот обмен взглядами.

Обреченно вздохнув, П. Т. опустился в кресло, пытаясь сдержать дрожь в руках. Хотя в душе бушевала буря, он вытянул длинные ноги и небрежно развалился на сиденье, всем своим видом показывая, насколько ему безразлично происходящее.

Он отсчитывал минуты до взрыва.

Синтия праздновала победу, еще даже не дочитав проспект до конца. Она уяснила три вещи: «Феррама» выходит на фондовый рынок, компания не переживет скандала, поэтому иск будет удовлетворен без проволочек и в полном объеме.

К завтрашнему дню новость о продаже акций «Феррама» станет сенсацией дня. Очевидно, даже сегодняшнее пикетирование они попытаются представить как желание некой городской сумасшедшей попасть на экраны за счет уважаемой компании.

Она стоя закончила чтение проспекта и, бросив взгляд на принца, заметила, с каким беззаботным видом он восседает в кресле, потягивая из хрустального бокала минеральную воду, от которой она отказалась раньше. Он производил впечатление бесстрастного аристократа, далекого от прозы жизни. Он несколько раз зевнул, словно от скуки, но Синтия сильно сомневалась в искренности его поведения.

Она решила, что это лишь напускное безразличие.

Хотя…

Так или иначе, этот парень представлял для нее большую угрозу. Его королевская осанка и исполненный достоинства взгляд действовали обезоруживающе. Она, обычно такая благоразумная, была готова забыть обо всем на свете, лишь бы снова ощутить прикосновение горячих рук и ласкающий взгляд этого испанца. Он, наверное, смеется над ней!

– У меня такое ощущение, будто я играю в плохом кино.

Альварез и Джейк подтянули стулья к креслам и, усевшись, уставились на Синтию, единственную, кто продолжал стоять. Они ерзали на месте, и она восприняла это как фактическое признание вины. Она обвела их испытующим взглядом.

– Я тут подумала… О ваших именах. Они звучат, как имена персонажей для порнографического сюжета. Питер, Дик, Бонер…

Мужчины поморщились. Она не знала, что вызвало их возмущение – ее замечание или ее грубость, однако уже не первый раз убеждалась, что лучше разговаривать с мужчинами, не стесняясь крепких выражений.

Бенор запротестовал первым:

– Эй, мое имя произносится вовсе не так.

Феррама отставил в сторону фужер. Его ноздри раздувались от возмущения:

– Возможно, подобная вульгарность может произнести впечатление на ваших коллег с Уолл-стрит, но здесь она выглядит неуместной. В моей стране только путаны, уличные женщины, могут позволить себе цельности в выражениях. Прислушайтесь к моему совету: если вы имеете дело с мужчинами, это не означает, что надо говорить с ними на их языке.

Синтия сжалась, но лишь на секунду. Она приняла вызов и резко ответила:

– Я прошу прощения, если моя манера высказываться прозвучала оскорбительно для вашего нежного слуха, ваше высочество. Но, честно говоря, мне плевать. Я не новичок в этом жестоком мире, каковы бы ни были ваши претензии к моим манерам. А относительно вашего совета… Позвольте отблагодарить вас ответным. Как говорила моя бабушка-ирландка… Господи, упокой ее душу… Она была уважаемой женщиной, к которой приходили на поклон все деревенские жители…

– О какой деревне речь? – вкрадчиво вмещался Альварез. – Я думал, что вы из Чикаго.

– Окрестности Чикаго – это большие деревни, – отмахиваясь от вопроса адвоката, ответила Синтия и повернулась к принцу, который поставил под сомнение ее хорошее воспитание. – Как я уже упомянула, моя бабушка была настоящим кладезем народной мудрости. И в вашем случае она бы сказала: «Не позволяй своему языку перерезать собственное горло».

Феррама прищурился и заявил:

– К пословицам и поговоркам в моей стране совершенно особое отношение, уверяю вас. Мне даже пришло на ум одно древнее испанское высказывание: «Нет ничего острее, чем женский язык».

– Не надо протягивать руку, если не уверен, что успеешь ее отдернуть, – выпалила она.

– Не показывай зубы, если не собираешься укусить, – с улыбкой парировал он, наслаждаясь словесной дуэлью.

– Бойся рогов быка, зубов пса и улыбки подлеца.

Он улыбнулся еще шире.

Это просто смешно! Зачем она позволила втянуть себя в бессмысленную словесную перебранку? Во всем, наверное, виновата ее ирландская кровь. Ни один ирландец не упустит возможности поучаствовать в споре.

Синтия глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки.

– Давайте забудем о наших философских разногласиях, Феррама. Обстоятельства таковы, что оскорбления в мой адрес могут стать для вас непозволительной роскошью.

– Вы угрожаете мне, мисс Салливан?

– Как аукнется…

Ее реплика вызвала дружный стон мужчин.

– Послушайте, принц…

– Называйте меня П. Т.

– Называйте меня мисс Салливан или своим самым страшным сном, – резко оборвала она его, – но только помните одно, Феррама: вы заинтересованы в том, чтобы я чувствовала себя счастливой, а не наоборот.

– Неужели?

Феррама ответил ей, нарочито растягивая слова, и одарил ее улыбкой, в которой сквозило неприкрытое мужское желание.

Она догадалась, что он говорит не о возникших между ними финансовых противоречиях.

– Как на испанский переводится «сексуальные домогательства»? – с милой улыбкой спросила она.

– Бог ты мой! – вскричал Альварез.

Феррама, нисколько не обескураженный происходящим, улыбнулся и ответил.

– Стоп, стоп, о чем речь? Разве я вас хоть пальцем тронул?

В его глазах мелькнул озорной огонек. Судя по всему, он был не против более близкого контакта. Не иначе.

Синтия предалась мечтаниям. Как романтично могло бы все сложиться! Но тут же одернула себя. О чем она думает? Она склонила голову, собрала в кулак всю свою волю и пояснила:

– Говоря о вашей заинтересованности в моем добром расположении, я имела в виду, что если вы хотите, чтобы корпорация заработала планируемые десять миллионов при цене акций по пять долларов за штуку на фондовом рынке, что сулит вам семнадцать процентов дополнительной прибыли от превращения инвестиций в капитал, то мы должны оперировать совершенно другими суммами. Или я ошибаюсь?

Ее собеседники не могли скрыть охватившего их изумления. Она лишь пробежала глазами документ, и что же? Это позволило ей с легкостью произвести все необходимые вычисления, хотя дело касалось семизначных чисел. Да, фотографическая память уже не раз оказывала ей неоценимую услугу. Феррама пришел в себя первым.

– Итак, вы знаете, что моя корпорация выходит на фондовый рынок. Подумаешь, большое дело, как говорите вы, американцы! Ваши претензии не становятся от этого более обоснованными. Разве что вы сознательно используете шантаж как метод… – поморщив нос, как будто от отвращения, закончил он.

– Шантаж? О чем вы? Бог ты мой, эти мужчины… Они как волынки. Пока не надуют щеки, не могут издать ни звука.

– Еще одна мудрость из уст вашей бабушки? – поинтересовался Феррама.

Опустившись в кресло, она призвала все свое благоразумие и шумно выдохнула.

– Послушайте, главное правило переговоров гласит: определяйте пункты, в которых вы можете достигнуть согласия, а не наоборот. Хорошее начало – это половина работы. И ваша задача – добиться от меня отзыва претензий.

– Так мы уже сидим за столом переговоров? – забавляясь, протянул принц Феррама и одарил Синтию улыбкой, которая могла бы растопить сердце любой принцессы, даже закованной в пояс целомудрия. Хорошо, что она не принцесса.

– В ваших же интересах назвать это переговорным процессом, иначе вам изрядно поджарят зад в суде.

Замечание прозвучало грубо – она и сама это почувствовала, – но этот парень доводил ее до бешенства.

Он посмотрел так, словно она его разочаровала, и это завело ее еще больше. Он не имел никакого права быть в ней разочарованным, какой бы грубой она ему ни казалась!

Черт побери! Черт побери! Черт побери! И ей не следовало испытывать разочарование только потому, что он выказал недовольство. «У меня вместо мозгов гормональная каша. Предложи он мне в качестве моральной компенсации поцелуй, и я бы согласилась в ту же секунду».

– Синтия… – произнес он, хотя она ясно дала понять, что ожидает официального обращения. – Синтия… – нараспев повторил он ее имя, пробуя каждый слог на вкус и явно наслаждаясь этой игрой.

– Перейдем к делу, – поторопила она его.

– Положите мне ногу на колено.

Он выпрямился и придвинул свое кресло так, что они оказались совсем рядом.

Положить ногу ему на колено? Это что, парад фантазий, которые сбываются?

– Вы с ума сошли?

– Но как еще я могу убедиться, что вы действительно травмировались по нашей вине? Можно мне посмотреть на вас? – Он выдержал паузу. – Я хотел сказать, на ваши пальцы на ногах.

Она схватила сумку и вытащила из нее несколько фотографий.

– Вот снимок мозоли. А это фото моих сломанных пальцев.

– Как мило… – внимательно вглядываясь в фотографии, прокомментировал Феррама, после чего передал их Альварезу и Бенору. – Но откуда нам знать, что это фотографии именно ваших пальцев?

– Ерунда какая-то! И много вы видели женщин, которые носят с собой фотографии пальцев своих ног?

– Хм… – только и ответил он, потирая подбородок.

Он что, серьезно, воспринял ее вопрос? Какой-то извращенец!

– Это очень предусмотрительно – сфотографировать ушибленную ногу, не так ли? – обращаясь к боссу, заметил Альварез.

Феррама кивнул.

– Линеарная биполярность, – вдруг воскликнул Джейк.

Все взоры устремились на дизайнера-шофера.

– Ее пальцы – классический пример этого явления, – ткнув пальцем в фото, пояснил Бенор. – Посмотрите на длину и изгиб ее мизинца.

Синтия ощутила, как щеки заливает краска стыда. Ей казалось, что они обсуждают ее так, словно она стоит перед ними голая.

– О, тогда это меняет дело! – с триумфом в голосе отозвался Альварез и рассмеялся. – Ваши ушибы были вызваны вовсе не нашими туфлями, а деформацией стопы.

– Вообще-то я против такой формулировки, – вмешался Феррама, проводя рукой по щетинистому подбородку и не отрывая взгляда от ног Синтии. – Я полагаю, что наши модели, в том числе «Вамп», не должны причинить столько неудобства, даже с учетом деформации стопы. Разве не так, Джейк?

– Угу, – рассеянно отозвался Бенор, уставившись в экран компьютера и что-то пристально изучая. Он сравнивал фото с картинками моделей их туфель.

– Я думаю, что догадываюсь о причинах случившегося, – произнес Феррама тоном, не терпящим возражений, и все еще глядя на ноги Синтии. – Как и большинство женщин, вы покупаете слишком тесную обувь.

– Точно, – в один голос поддержали Ферраму Альварез и Бенор.

– Минуточку…

– Давайте посмотрим. У вас девятый размер, – предположил Феррама.

– Нет. Я ношу седьмой с половиной с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, и мой размер ноги не менялся, – в негодовании сказала она. – Не думайте, что вам удастся свалить всю вину на меня. Но чему я удивляюсь? Всадник, который приходит последним, всегда винит лошадь.

Феррама пробормотал что-то о лошадях, всадниках и седлах. Очевидно, его замечание носило сексуальный характер. Он подумал и громко добавил:

– Не советую списывать меня со счетов, мисс Ирландское Совершенство.

– Размер ноги у человека меняется не только с годами, но даже в течение дня, – присоединился к разговору Бенор. – Большинство людей совершают ошибку, когда отправляются покупать обувь в первой половине дня.

– Я купила ваши злополучные туфли в пятницу вечером, тридцать семь дней назад. Это был подарок…

– А кто вам купил подарок? Муж? – с любопытством, не подобающим ситуации, поинтересовался Феррама.

Она окинула принца скептическим взглядом. Он, наверное, лишился рассудка, если пошел на то, чтобы задавать вопросы столь личного плана.

– Я сама сделала себе подарок по случаю тридцатилетия. Я купила их за двести пятьдесят долларов. На распродаже! Хороший получился подарок, ничего не скажешь! Я вышла из строя, а моя работа, между прочим, приносит мне семьсот тысяч годового дохода!

– Семьсот тысяч! – в изумлении повторил Альварез.

– Ничего себе! – вздохнул Бенор. – Это с учетом премиальных?

– Ребята! Может, вы все-таки перестанете перебивать?

– А вы не поправились в последнее время? Знаете, лишний вес может спровоцировать травмы такого рода. Это же дополнительная нагрузка на ноги. Кроме того, злую роль могли сыграть дешевые чулки. Трение ткани может вызвать раздражение.

– Меня тоже часто удивляло, как это женщины, которые прилично зарабатывают и могут позволить себе туфли за две сотни, отправляются за чулками в какой-нибудь дисконтный магазинчик в надежде сэкономить.

– Вы купили чулки со скидкой, Синтия? – озабоченно спросил принц.

Он сделал ударение на словах «со скидкой», словно говорил о совершении преступления.

– Так, парни, я советую вам прекратить эту смехотворную игру. Даже не мечтайте о том, чтобы свалить вину на меня. Возвращаясь к теме разговора… Из-за вас я не только потеряла возможность работать и зарабатывать (и да будет вам известно, что мой доход напрямую зависит от моей активности, потому что я получаю проценты от совершения сделок!), но, по словам моего лечащего врача, не смогу вернуться на биржу в ближайшие три месяца. Я не имею ни малейшего представления, как выплачивать кредит за квартиру, которую я недавно приобрела в Дакоте. Уверяю вас, что я потратила все свои сбережения, чтобы замахнуться на такую покупку.

Она остановилась, задумавшись не тратит ли понапрасну время на этих трех толстокожих мушкетеров.

Феррама щелкнул пальцами, демонстрируя свое внимание к ее рассказу. Она продолжила:

– Давайте договоримся. «Феррама Inc.» должна заплатить мне за причиненные физические и моральные страдания, иначе нас ждет встреча в суде.

– Сколько? – бесстрастно спросил Феррама.

– Два миллиона.

Он лишь презрительно хмыкнул в ответ. Альварез возразил:

– Но только час назад мы говорили о миллионе.

– Это было до того, как мне пришлось пройти через эту унизительную встречу.

– Нет, Синтия, дорогая, – поправил ее принц, – это было до того, как вы узнали, что наша корпорация готовится к продаже акций.

– Это тоже сыграло свою роль, – с милой улыбкой признала она. – На будущее, мой дорогой принц, советую вам помнить, что, несмотря на хитрость лиса, его хвост часто украшает чужой воротник.

– Это еще одна ирландская пословица? – поинтересовался Бенор.

– Нет. Я прочла это на поздравительной открытке.

Бенор улыбнулся ей, не замечая враждебных взглядов Альвареза и Феррама.

– Но, дорогая, вы забыли о том, что если лис проявит терпение, то у бедных курочек не будет никакого шанса.

– Если у них куриные мозги, то так им и надо, – парировала она.

– Неужели вы всерьез полагаете, что мозоль, обычная мозоль, может обойтись нам в два миллиона? – ледяным тоном спросил Феррама.

По сжатым кулакам и напряженному подбородку было легко догадаться, как он рассержен.

– В судах крайне неблагожелательно относятся к необоснованным претензиям, выдвигаемым в исках жадных граждан. Возможно, вам стоит пересмотреть свои требования.

– Возможно, вам стоит поскорее удовлетворить их, чтобы не иметь больших неприятностей, потому что как только мои необоснованные претензии озвучат в суде, путь назад для вас будет закрыт.

Она выразительно посмотрела на Феррама в надежде, что он дрогнет, но ее ожидания были напрасны. Он спокойно выдержал ее взгляд.

– Я думала, что вы проявите благоразумие. Как говорила моя бабушка: «Умный дипломат всегда поймет, когда можно послать человека к черту, а когда самому готовиться к худшему». Вы утомили меня своими угрозами, которые пытаетесь замаскировать под уговоры.

– А вы знаете, что утомило меня? – выпалил Феррама. – Все эти оскорбления, которые вы пытаетесь замаскировать под бабушкины высказывания.

– Я не говорила вам, что мой адвокат Марсия Коннор?

Это привлекло их внимание. Хотя Феррама и не подал виду, от Синтии не укрылось то, какими взглядами он обменялся с Альварезом и Бенором.

Марсия Коннор считалась адвокатом номер один в стране. Только в прошлом году она выиграла десятимиллионный иск в пользу стриптизерши из Лас-Вегаса, которую долгое время подвергал унижениям ее звездный друг.

– Марсия сказала, что этот процесс может стать прецедентом для современных женщин, – пояснила она. – Возможно, даже историческим событием.

– Как это? – язвительно парировал Феррама. Этот тон будет дорого ему стоить!

– Мужчины столько лет контролируют мир моды, что можно смело утверждать – именно они формируют представление женщин о том, как они должны выглядеть. Достаточно вспомнить бедных китайских девочек, которым искусственно останавливали рост стопы. Потом были придуманы корсеты. О, я забыла упомянуть знаменитые «Wonder Bra»! Разве не мужчины придумали, что женщина выглядит сексуальной на высоких каблуках? Да если бы мир стоял на месте, мы бы до сих пор носили пояса для чулок и чулочки со швом!

Феррама едва сдержался, чтобы не рассмеяться, представив современную женщину в столь соблазнительных предметах туалета.

И это тоже не пройдет для него даром!

– Так вы намерены поднять на уши всех феминисток из-за своей мозоли?

– Еще как намерена! – горячо воскликнула она. – Вы же знаете разницу между адвокатом и грифом?

Альварез скривил губы от отвращения:

– Вы уже спрашивали.

Феррама рассмеялся и предположил:

– Пожалуй, грифы могут быть занесены в Красную Книгу, а адвокаты нет.

– Нет, друг мой, грифы все же отпускают свою добычу, в отличие от адвокатов. Вы готовы обсуждать детали?

– Двадцать тысяч, – процедил Феррама.

– Я уже предлагал ей пятьдесят, – заметил Альварез.

Феррама бросил на партнера недоумевающий взгляд.

– Можно ли было ожидать такое от тебя?

– И я отказалась, – прервала его Синтия.

– О, я знаю, в чем проблема! – радостно воскликнул Бенор, на мгновение оторвавшись от монитора.

Какая проблема? Она уже чувствовала, что Феррама собирается увеличить размер компенсации, что помогло бы ей избежать и длительного судебного процесса, и солидного вознаграждения для адвоката. Если она станет героиней скандала, это плохо отразится на ее репутации. Нет, ей не стоит тратить время на выслушивание долгих объяснений.

– Готов поспорить, что она вытащила стельку под свод стопы из своих туфель, – сказал Бенор, – и из-за этого увеличилась нагрузка на пальцы. Помните, вы спрашивали меня, как связана теорема Пифагора с дизайном туфель? Напрямую! Она убрала стельку и получила травму.

Все уставились на Синтию. Ее лицо пылало.

– Я не собираюсь ничего признавать. Кроме того, большинство женщин так делает. Эти стельки вовсе не нужны. Они очень неудобные.

Принц и Альварез обменялись победоносными взглядами. Альварез тут же воскликнул:

– Дело можно считать закрытым!

– Нет, это решит суд.

Феррама резко поднялся.

– Выйдите! – скомандовал он Альварезу и Бенору. – Я хочу завершить переговоры с мисс Салливан с глазу на глаз.

О-о…

– П. Т., не думаю, что это хорошая мысль, – осторожно заметил Альварез.

«Да, это очень плохая мысль. Я наедине с Очаровательным Принцем, который может растопить мое сердце одним лишь взглядом? Я не согласна. Это как если бы индейка проголосовала за перенос Дня благодарения на месяц раньше срока».

– Я считаю, что вам лучше завершить переговоры с моим адвокатом.

Она поднялась и потянулась за костылями.

Феррама не обратил никакого внимания на ее слова, а прошел к двери, приглашая Альвареза и Бенора. Последний сначала удивился, а потом его лицо озарилось, словно ему пришла в голову блестящая идея.

– Пожалуй, я проедусь в лимузине несколько кварталов.

– Нет! – в один голос закричали Альварез и Феррама.

Феррама довольно грубо поторапливал своих приятелей, когда леди в зеленой блузе показалась в дверном проеме. Она выпалила без запинки:

– Чарльз звонил несколько минут назад, чтобы поинтересоваться, ждать ли вас в Аскоте.

«Чарльз? Она что, имеет в виду принца Чарльза? Ничего себе!»

Феррама взглянул на секретаршу так, словно она говорила с ним на незнакомом языке, и пробормотал:

– Откуда мне знать?

– У вас запланирована встреча на два тридцать с рекламщиками. Звонили из Лиссабона. Они переживают из-за поставок кожи из Бразилии, поэтому хотели бы переговорить с вами лично. Директор по закупкам универмага «Блуминдейл» будет здесь в четыре. А встреча с репортером журнала «Уолл-стрит» запланирована на пять. В девять вас будет ждать Лиз. Вам забронирован столик в ресторане.

Она перевела дух.

«Лиз? Лиз? Тейлор? Херли? О боже, неужели это сама королева Елизавета?»

– Это все? – сухо поинтересовался Феррама.

– Далеко не все, – ответила секретарша. – Ваши сводные сестры приезжали сюда каждый день, пока вас не было. И хочу сразу предупредить, что если мне снова придется выслушивать жалобы Наоми и Рут, я увольняюсь.

Феррама закатил глаза.

– Я с ними поговорю.

– Я на это очень надеюсь. Они ожидают вас в зале приемов. У них при себе огромная пачка счетов, которые вы должны оплатить.

Морин запнулась.

– Я думаю, что возьму эту ситуацию под личный контроль, – уставшим голосом произнес Феррама, поворачиваясь к двери.

– И еще… – начала секретарша.

Он остановился и нетерпеливо топнул ногой. Морин и Альварез обменялись недоумевающими взглядами, но секретарша продолжила:

– Ваш массажист, Андрэ, хотел уточнить, состоится ли ваша встреча в шесть тридцать. И планировать ли ему педикюр и маску на этот раз?

Феррама вспыхнул, как маков цвет. Несколько секунд он не мог ничего ответить. Бросив угрожающий взгляд в сторону Альвареза, он повернулся к Морин и сказал:

– Конечно. Но скажите ему, что я предпочитаю масло морских водорослей. Грязевая маска, которую он накладывал в прошлый раз, вызвала у меня раздражение.

Синтия отвернулась, кипя возмущением. Если для того, чтобы быть принцем, надо превратиться в такого неженку, она обойдется без него. Не то чтобы ей кто-то что-то предложил. Синтия обвела взглядом стены кабинета, чтобы немного отвлечься.

Одну из них занимали цветные фото моделей от Феррама. «Вамп», «Иезавель», «Для капризных девчонок», «Умная и сексуальная», «Чудеса из змеиной кожи», «Папина девочка», «Каблучок», «Блаженство», «Черная красотка», «Хочу танцевать», «Тип-топ», «О ля-ля!».

Она вспомнила, как пять лет назад туфли от Феррама появились на рынке. Они добились высоких продаж, потому что всячески подчеркивали, что в обуви от Феррама даже на высоких каблуках женщины не будут чувствовать усталости. Из офиса в ночной клуб, не меняя туфель. Они утверждали, что разработали революционный дизайн.

Она перешла к другой стене и увидела фото трех улыбающихся мужчин – в рубашках, галстуки слегка ослаблены. Они стояли перед зданием обувной фабрики. Принц между своими верными помощниками. Они стояли, обняв друг друга за плечи, а надпись под фото гласила: «Феррама Inc. Начало мечты, 1993». Синтия прищурилась, чтобы рассмотреть фото получше. Хотя снимок был сделан всего пять лет назад, мужчины на нем казались значительно моложе. Они были полны надежд. Феррама вовсе не выглядел, как принц. Он был таким расслабленным и беззаботным… Просто хороший парень.

– Вы улыбаетесь…

Синтия вздрогнула. Повернув голову, она заметила, что Феррама пристально наблюдает за ней. С его уст не сходила странная усмешка. Он медленно направился к ней. Ей стоило немалого труда остаться на месте. Да она бы и не смогла далеко убежать с больной ногой.

– Я улыбалась, потому что на этом фото вы выглядите такими неискушенными.

Она не узнала собственного голоса. Их плечи соприкоснулись, когда он подошел еще ближе, чтобы взглянуть на фото.

– Неискушенными по сравнению с чем?

Он снял пиджак и остался в черной футболке, заправленной в брюки. Внимание Синтии привлекли крохотная золотая серьга в ухе и «Ролекс» на запястье. О, он выглядел потрясающе! Она не могла прийти в себя. Он задал какой-то вопрос? Она взяла себя в руки и сказала:

– По сравнению с тем, какое дьявольское трио вы сейчас представляете.

– Не стоит делать поспешных выводов, – пробормотал он. – Внешность бывает иногда так обманчива.

Он поправил выбившуюся у нее прядь волос. Она заметила, что его рука дрожит.

Ее сердце замерло в ожидании, а потом начало выстукивать некое подобие военного марша. Его прикосновение было прямым вторжением в личную зону. Такой интимный жест допускался только между близкими людьми. Он вел себя, как настоящий хищник.

Почему же она не возмущается?

Как она могла допустить подобное отношение?

А его дрожащие пальцы… Он прикоснулся к ней так нежно. Или Феррама был потрясающим актером и добивался, чтобы она побыстрее сдала свои позиции, или же потрясен не меньше, чем она.

Почему он ведет себя так, словно желает усыпить ее бдительность? А этот взгляд… Принц голубых кровей, который мечтает соблазнить простолюдинку.

Нет, нет, у нее нет ни времени, ни возможности предаваться глупым мечтам. Она должна помнить о том, что сейчас на карту поставлено ее будущее. Синтия, возьми себя в руки! Одно неверное движение, и ты потеряешь все.

– И что же мы будем делать? – не отводя взгляда, тихонько спросил он.

О, этот мужчина искусный соблазнитель! Одним лишь голосом он может выманить любую принцессу из ее замка. Неужели она поддастся его чарам?

– И что же мы будем делать? – повторил он.

Она не смогла бы отвести от него взгляд, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Вопрос звучал достаточно ясно. Он требовал простого ответа.

– Или мы решим наши разногласия здесь, или отправимся в суд. Решать вам.

Она похвалила себя за то, что голос не изменил ей. Он покачал головой.

– Я не это имел в виду, – прошептал он.

– Ч-что?

– Как это все не вовремя…

Он наморщил лоб. Похоже, он и впрямь был расстроен. Но Синтия не расслаблялась.

Скрестив на груди руки, он стоял на довольно приличном расстоянии и больше не пытался прикоснуться к ней. Его слова, какими бы непонятными они ни показались, не содержали в себе ничего оскорбительного.

Однако его взгляд был красноречивее слов: он ласкал ее с головы до ног.

– Я… я не понимаю, – заикаясь, пробормотала она.

– Что мы с тобой будем делать? – отчетливо произнес он.