Любовь Адмирала

Глава 24

Глава 24

В машине тепло, но руки мои все равно дрожат. От волнения и даже паники. Что скажет дедушка? Что скажет бабуля? Мы заезжаем на до боли знакомую улицу, и я вся скукоживаюсь, как изюм. Вся моя решительность и смелость тут же улетучиваются, стоит глазам устремиться на знакомое окно. Там горит свет. Время не раннее. Меня наверняка ждут…

Роман паркуется. Поворачивается ко мне и берет мои холодные руки в свои - теплые, большие, надежные.

-Все будет хорошо, слышишь? Ты правильно поступаешь. Нет ничего хуже, когда свое сердце предают.

Я киваю в ответ несколько растерянно, а Рома подхватывает пальцами мой подбородок и заглядывает в глаза.

-Мы в Мурманске называем северное сияние танцем Авроры. Словно бы под звездный купол при свете лунных софитов выходит прекрасная гимнастка с лентами, играющими на иссини- черной глади неба зелено- желтыми, иногда даже пурпурными переливами. На нее любуются и Орион, и Большая Медведица со своим малышом- Умкой. Ее танец бесшумный, но сакральный. В нем весь смысл жизни, потому что это и есть порог жизни. Край Земли. Начало и конец. Так и у меня с тобой, Аврора. В твоих глазах моя жизнь. Я увезу тебя туда, любимая. Ты увидишь Север, мой Север. А еще мы с тобой соберем и сложим свою башню из камней. В наших краях люди собирают таких человечков- и они исполняют их желания. Каждый камень- желание. Еще в детстве я тебя загадал, Аврора. И видишь, исполнилось…

От его слов сердце пульсирует в бешеном ритме. Как же он прекрасен. Как же благороден. Неужели я заслужила такого мужчину?

Он целует меня в лоб и мы выходим из авто. И хотя его присутствие рядом вселяет силы и уверенность, волнение не покидает меня.

Каждый шаг- как по лезвию. Грудь спирает. Ступенька, вторая, знакомая обивка двери. Вот мы и на пороге. Роман не дает мне времени опомниться, нажимает на звонок- а я словно бы вылетела из своего тела и смотрю за происходящим со стороны. Слышу знакомую трель. Вижу, как поворачивается ручка. Замок почему-то не закрыт…

Бабушка стоит на пороге. Она бледная, хоть и держит лицо. Оглядывает нас хмуро. Внимательно. Задерживается глазами на наших руках, которые, оказывается, сплетены воедино.

-Проходите, вас ждут,- звучит ее сухой голос. Они уже в курсе? Как?

Когда мы попадаем в гостиную, внутри все напрягается еще сильнее. Даже не напрягается. Застывает, словно скованное льдом.

Потому что там не только дедушка, но и Демид со своим отцом.

-Это по- мужски, что ты сам пришел объясниться,- начинает Геннадий Викторович, -но не по-мужски, что уводишь женщину товарища.

-Аврора не собака, чтобы ее уводить,- отвечает Роман отцу Дёмы. А мне кажется, что я превратилась в песчинку сейчас. Что меня вовсе и нет. Здесь идет не просто разговор мужчин, здесь словно бы борьба энергетик, внутренней мощи. А я… И нет меня. Правда, когда отрываю, наконец, от пола глаза, вижу на себе недобрый, полный презрения, а может даже и ненависти взгляд Демида. Он усмехается и произносит одними губами «шлюха». А мне и голоса не нужно, чтобы безошибочно считать это оскорбление. Оно написано на его лице.

-Роман, ты что-то хотел сказать?- говорит дедушка, пожимая руку Роме.

-Да, Ефим Петрович. Я пришел говорить с Вами. Не хочу показаться невоспитанным, но полагаю, этот разговор касается не всех, кто здесь присутствует. Вы хозяин, конечно. Вам решать.

-Вот именно, Роман Алексеевич. Не тебе решать, кому здесь быть, а кому не стоит,- враждебно вклинилась бабушка.

-Галина, у тебя чайник кипит,- строго посмотрел на жену дедушка. Та хотела было что-то возразить, но не стала. Бросила на меня призывный взгляд.

-Я пойду бабушке помогу,- пропищала я.

-А ты останься, Аврора,- строго прервал меня дед,- тебя всё происходящее непосредственно касается. Роман прав в том, что ты не собака и не вещь. Не нам за тебя решать…

-Ефим Петрович, -игнорируя Демида с отцом, обратился Рома к дедушке,- я пришел говорить с Вами о женщине, которая хочет быть со мной. Я пришел к человеку, кто несет за нее ответственность. С Вами только я и хочу поговорить о наших дальнейших планах. У Вас попросить разрешения отныне взять заботу о ней на себя,- тут же перевел взгляд на Демида с отцом,- При всем уважении к Вам, Геннадий Викторович, и к Вам, Демид Геннадьевич, это дело вас не касается. Демид, с тобой мы тоже поговорим, но, полагаю, это место для этого не подходит. Готов буду это сделать сразу после разговора с дедушкой Авроры.

-А я не желаю с тобой разговаривать. Я невесте своей в глаза бесстыжие посмотреть хочу. Она мне ничего сказать не хочет?- тон Демида ожидаемо провокационный.

-Демид,- категорично встает впереди меня Роман, словно прикрывая меня,- она с тобой тоже обязательно поговорит, но только после того, как мы все проясним с людьми, которые действительно несут за нее ответственность. Кто действительно ее близкие. По- мужски могу тебе сказать, что насильно напялить кольцо молодой, растерянной от напора девочке еще не означает взять за нее ответственность. На этом я считаю тему закрытой. Пока закрытой. У тебя есть мой номер. Напишешь, куда и когда мне подойти, если еще остались вопросы к ней или ко мне.

От решительных слов Ромы я словно выхожу из ступора, быстро подрываюсь в свою комнату, на трюмо хватаю подаренный Демидом жемчуг и кольцо, которое я так и не привыкла носить, выбегаю обратно и застаю «гостей» уже в прихожей.

-Извини,- вырывается у меня с каким- то странным свистом- придыханием, когда протягиваю спешно Дёме его подарки.

-Шалава,- цедит он сквозь зубы, злобно смотря на меня,- перед всем институтом устроила цирк с обниманиями со своим е…рем.

-Демид, я прошу вас скорее удалиться из нашего дома!,- слышу решительный голос деда и вижу краем глаза напряженные в кулаках руки Ромы.

Отец Демида хлопает его по спине, явно призывая успокоиться.

-Пойдем, сынок, пойдем. Здесь нам больше делать нечего. Пусть разбираются в своей Санта-Барбаре.

Демид смотрит на все еще протянутую к нему мою руку, сжимающую украшения. Презрительно цедит сквозь зубы.

-Себе оставь, дура. Много тебе твой Адмирал цацок подарит. Он же правильный. Будешь жить на жалование, годами куковать на берегу…

Его «Адмирал» - полное уничижения и пренебрежения. Это такая подколка. В очередной раз Дёма демонстрирует, как презирает всё то, чем занимаются мужчины этого города. Как презирает собственную же профессию.

Геннадий Викторович снова хлопает сына по плечу, на этот раз резче, даже агрессивнее, открывая дверь и чуть ли не силком направляя его на выход.

-Да, кстати, Петрович, ты бы рассказал внучке про дочь твою и отца Романа… Как- никак, не чужие они теперь. Такие секреты знать просто обязаны…