Любовь и Боль (СИ)

Глава 20

Хлоя

Те дни, что я провожу в особняке Стилов, похожи на сладкую пытку. Периодами я страдаю, но при этом умудряюсь обожать все происходящее вокруг. Кажется, это самая прекрасную неделя в моей жизни.

Райан улетел вчера утром и должен вернуться только завтра вечером, но бабочки в моем животе сходят с ума и уверяют, что это слишком долго. Слишком.

Лизи щиплет меня за руку, пока мы лежим на соседних шезлонгах около бассейна:

— Ты хоть сделай вид, что не так скучаешь по нему! Этот тиран уехал, и мы можем свободно вздохнуть.

— Он не тиран…

— Неужели? — хитрым взглядом смотрит подруга. — А кто ныл в пятницу?

— Нууу…

*

На самом деле Райан подошёл к просьбе сестры по созданию из меня соблазнительницы неожиданно серьезно. Кажется, даже наследница Тру Голд не ожидала от него такой прыти.

И непонятно отчего мне так стыдно перед капитаном «Волков», но теперь, встречая Джорджа на репетициях, я краснею, будто за его спиной ежедневно варю зелья с целью его скорейшего приворожения.

Наши специфические занятия с Райаном длятся с двенадцати дня до шести вечера. Если у нас с Лизи в этот период имеется запланированная репетиция в драмкружке, то время сдвигается.

Он в тот же вечер огласил нам свои условия «мастер-класса». На начальные предложения моей подруги о «полном нон-стоп погружении» был дан категорически отказ.

— После шести — недовольно шептала мне Лизи, — Этот кобель снимет с себя роль холодного наставника, так что не смей от меня отходить.

— Да он даже не смотрит в мою сторону…

— Ты и пикнуть не успеешь, как будешь лежать без белья с раздвинутыми ногами. — не знаю, что она читала на моем лице, но ехидно добавляла. — Ты ещё успеешь их раздвинуть, но пока держи колени вместе, а ночью надевай железные трусы и завязывай ноги тугим ремнём.

До завтрака Райан уходил на пробежку, а я спускалась готовить ему завтрак. Моя белокурая опекунша ужасно возмущалась, но больше бесилась оттого, что мне самой нравилась отведенная мне роль.

— Ты такая глупенькая, — качала головой Лизи и демонстративно закатывала глаза. Красивые небесно-голубые, точь-в-точь, как у ее брата.

Клод первое мое появление на кухне воспринял, как личное оскорбление. Но на попытки объясниться только помахал руками и отвернулся к своей готовке. А в дальнейшем подчеркнуто меня не замечал. Однако периодически кисло поглядывал на мою яичницу. Уверяя одним взглядом — более жалких яиц на сковороде, он давно не видел.

Когда в очередной раз он страдальчески изучил содержимое тарелки, в котором красовалось приготовленное для Райана блюдо, и тихо на французском высказался о странностях американцев, меня это позабавило. Я без задней мысли задала ему встречный вопрос. Озвучив его также на французском.

На самом деле мне уже давно, с тех самых пор, как я узнала, что повар Лизи из Парижа, хотелось с ним поговорить, но было бы странным заваливаться на кухню с радостной улыбкой и предложением попрактиковать франсэ՜.

*

Моя мама родом из Монпелье. Это город на юге Франции. В студенческие годы она приехала на практику в США. Встретила папу, и со слов ба «у них закрутилась жаркая Амур-тужур, после чего о возвращении к Средиземному морю можно было забыть.

Через год они поженились и родилась я.

С самого рождения со мной говорили на двух языках. Папа на английском, а мама — на французском. Сколько бы Эдвард Райт не убеждал жену перестать мучить ребенка своими «bonjour baguette», она оставалась непреклонна.

— Язык любви, — улыбалась вечерами мама, когда ложилась рядом со мной. — Самый красивый и мелодичный. Когда ты вырастешь, мы все вместе поедем во Францию. Не знаю, как насчет Монпелье, но ты точно с первого взгляда влюбишься в Париж.

Папа появлялся в это время в дверях и изображал рвотные позывы, наблюдая за которыми невозможно было не рассмеяться. Его жена, Агнес Моро, гневно смотрела на мужа, при этом еле сдерживалась от улыбки. Но папа так просто не сдавался. Он удалялся, чтобы в следующую секунду появится в мамином красном берете и начать смешно расхаживать взад и вперед, посылая нам томные поцелуи.

Этим он мстил маме за ее частые упоминания об уровне шика французских мужчин.

«Твой папа шикарно кривлялся, — грустно вспоминала ба. — И одно время мечтал о кино, как и ты сейчас.»

*

После той аварии родителей не стало.

Мы с ба переехали, а мои французские разговоры оборвались. Я читала книги и смотрела фильмы на французском языке, но это не заменяло живого общения.

А здесь, благодаря Райану, Клод открыл меня с новой стороны, и теперь мы каждое утро проводили с ним за оживленной беседой. Ещё в тайных разговорах о Райане, чьим ярым фанатом был повар, смешивший меня своими: “Uhlala”. Благодаря ему я не только практиковала язык, но и улучшала свой уровень в части готовки завтраков. Лизи в это время предпочитала спать или загорать на шезлонге возле бассейна.

После завтрака Райан поднимался к себе в комнату, а затем спускался в тренажерный зал, оборудованный в доме Стилов. В эти часы его можно было встретить в доме в одних только шортах и футболке. Или без неё.

В такие минуты вокруг действительно начинала звучать пленительная “Uhlala”, срывающая с моих глаз всякую скромность и сдержанность.

Загорелое тело, широкие мощные плечи, плоский живот и выраженные косые мышцы пресса. В голове крутилась фраза из фильма: «Ты что, отфотошоплен?».

Он расплывался в улыбке и уходил, откровенно смеясь, лишь когда ладонь Лизи ложилась на мои горевшие глаза, а улыбка «мир прекрасен» расплывалась на моем лице.

— Ты зачем мне глаза закрывала?

— Боялась, они у тебя расплавятся. А по легенде они должны так себя вести при виде Джорджа! Повторяй про себя как мантру — Джордж Шептон навсегда!

*

Мне и раньше нравилась игра Райана на экране, но, живя с ним под одной крышей, я прочувствовала, насколько он на самом деле хороший актер. И от этого моя голова с каждым днем кружилась сильнее. Судя по всему, бабочки из живота вылетали прямиком в мозг, отчего мой IQ при его виде с грохотом летел вниз.

До полудня звезда моих фантазий оставался собой, много шутил и веселил нас с Лизи. Но стоило стрелке часов оказаться на двенадцати, как «его забирала злая тыква» — метко подмечала подруга.

Он переодевался в темные джинсы, белую рубашку и надевал очки.

— За очки не благодари. — шепнула мне в первый день Лизи. — Только умоляю, не пялься так на него.

— Н-не пялюсь. — и стоило подумать, как мои потаенные даже от себя самой эротические фантазии сбываются, меня немедленно спускали на землю.

У Райана имелось вполне определенное представление о том, как должна выглядеть соблазнительная женщина. Оно складывалось из совокупности черт, присущих мировым актрисам. Поэтому в ежедневное расписание наших «занятий» входили киносеансы. В основном это были черно-белые картины с признанными дивами кино.

«Опять старомоднятина пошла… — вздыхала страдальчески Лизи.»

Мне же, наоборот, все нравилось. Я обожала фильмы 30х–50х годов, а больше всего мне доставляло удовольствие наблюдать за тем, с какой страстью и сосредоточенностью Райан детально разбирает жесты, мимику, походку, взгляды, улыбки.

Все это следовало впитывать в себя, как губка, иначе божественный преподаватель хмурился и смотрел так строго, что хотелось немедленно заказать себе билет на Марс. В один конец, пожалуйста.

*

— Походка очень важна. — говорит он. — Особое умение пройти так…

— Чтобы все шеи себе посворачивали, — радостно добавляет Лизи, и он действительно строг, так как одного единственного взгляда хватает, чтобы она, моя Лизи(!), добавила. — Извини, не буду больше перебивать.

— Не будешь. — уверенно кивает, и второй томик «Унесенных ветром» опускается на светловолосую голову. Первый неуверенно лежит на моей с самого начала его речи. — Нечестно лишать тебя азов, моя дорогая сестра, поэтому некоторым вещам будешь обучаться вместе с Хлоей.

— Но…

— Три раза пройдитесь отсюда до бассейна и обратно. Любое падение книги добавляет Вам по два лишних захода. Марш!

Идеальная походка по мнению Райана — это микс движений Софи Лорен, Одри Хепберн и Брижит Бордо. Он как раз демонстрирует ее нам, пока мы, вытянувшись по струнке, сидим на диване и после пары совместно проведенных часов с толстыми томами, ощущаем особую связь со Скарлетт О’Хара и Реттом Батлером.

— Братик, а из тебя бы получилась шикарная женщина. — ехидно изрекает Лизи.

После этих слов звезда разворачивается и своей ослепительной походкой, которой позавидует любая модель Victoria’s Secret направляется к нам.

У меня так никогда не получится…

Райан останавливается перед сестрой, опускается на колени и сурово изрекает.

— На второй этаж с книгой. Дойдешь до своей комнаты и обратно.

— Ну, блин… — злится Лизи, и книга падает с ее головы.

— Каждое падение влечет еще два захода.

Когда шаги подруги удаляются, две синевы глаз поворачиваются на меня.

— Надеюсь, тебе не надо доказывать, что я мужчина?

Надо! — кричит мое неконтролируемое тело. Я даже согласна сидеть все время с книгой на голове. Но мой разум отвешивает себе пару оплеух. С размаху.

— Не надо.

— Отлично. Тогда скажи мне, что моя походка шикарна. Скажи это так, чтобы я опешил и захотел тебя раздеть.

От его слов меня бросает в жар. И то, что его голос абсолютно спокоен еще больше действует на мое нездоровое воображение. Отдается дрожью в теле, из-за чего Скарлетт с Реттом начинают немного колыхаться на моей голове.

Возможно ли, что мне нравятся бесчувственные ко мне мужчины?

— Я жду.

— Твоя, — мямлю, — Походка шикарна.

Качает головой.

— Еще раз.

— Твоя походка шикарна. — чувствую, как краснею.

В коридоре слышаться шаги Лизи.

— Плохо. — выдыхает, встает и отходит в сторону.

*

Как-то после очередного киносеанса Лизи радостно хвасталась главной ролью в нашей пьесе. Мне был дан запрет упоминать о своей работе сценариста и второго режиссера.

— Доверься мне. Еще рано. — уверенно говорила подруга в часы нашего вечернего шушуканья за закрытой дверью ее комнаты. — Перед мужчинами лучше не сразу раскрывать все карты. Мы будем кидать свои козыри постепенно. Пусть думает, что конфетка наша простая, а она с сюрпризом.

— Изобрази удивление, — быстро велел ей Райан, прервав ее качественный самопиар.

— Радость.

Лизи улыбнулась, но ее брат покачал головой и захохотал.

— Ужасно. Ты точно играешь главную роль, ничего не путаешь?

— Эй! Ты просто застал меня врасплох.

— Режиссер слеп или она его подкупила? — смеясь, он повернулся ко мне.

— Ты слишком строг, — тихо ответила я.

— Неужели? Тогда давай ты. Удивление и ужас, — уже без иронии сказал он мне.

Я сразу же вспомнила, как видела однажды очень странную целующуюся парочку. Ему на вид было лет четырнадцать, а ей все тридцать. И они друг друга засасывали, ну или она его поедала. Мое удивление вперемешку с ужасом заставило тогда Лизи захотать. Эта сцена в голове побудила мои брови ползти вверх.

— Радость. — скомандовал актер.

Стереть ту картинку и посмотреть на Райана, улыбка появилась сама собой.

— Страх.

Мысли об одиночестве. О глухой и пугающей пустоте.

Райан встал со своего места и, сделав пару шагов, сел напротив меня. Взглянул прямо в глаза и произнес:

— Желание.

Мои щеки вспыхнули алым цветом.

— Думаю, для первого раза достаточно, — Лизи плюхнулась между нами, показав брату язык.

— Неплохо, — не переставая смотреть на меня, улыбался он. — Для начала очень неплохо. Но над желанием мы еще поработаем, — подмигнув, тихо добавил — когда Лизи не будет нам мешать.