Любовь и другие слова

Тогда: Суббота, 14 января

Одиннадцать лет назад

Эллиот растянулся на полу, стянув с футона новую пушистую подушку и подоткнув ее под голову. Было почти два часа дня, и мы с папой едва успели подняться сюда из — за жуткого сухого скрежета под капотом 'Вольво'. Пока папа и мистер Ник работали над папиной машиной, мы с Эллиотом поглощали холодную курицу на ступеньках перед домом. Вернувшись в тепло дома, я скорее задремала, чем прочиталв целую главу.

Голос Эллиота казался более глубоким, чем даже в предыдущие выходные: — Любимое слово?

Я закрыла глаза, размышляя. — Мучительно.

— Вау. — Эллиот сделал паузу, и когда я посмотрела на него, он с любопытством уставился на меня. — Вот это зингер. Обновить?

Я скинула туфли, и одна из них едва задела его голову. Мы провели последний час вместе, но что — то в том, чтобы вернуться в комнату, с голубыми стенами, звездами и теплой массой тела Эллиота рядом, казалось, ослабило все внутри меня. В девятом и десятом классах было тяжело, но одиннадцатый? Определенно самый худший.

— Девочки — отстой. Девочки сплетничают, мелочны и вообще отстой, — сказала я.

Эллиот пометил свое место в книге и закрыл ее, положив на бок. — Поподробнее.

— Моя подруга Никки, — сказала я. — Ей нравится этот парень, Равеш. Но Равеш пригласил меня на весенний бал, а я отказалась, потому что он просто друг, но Никки все равно злится на меня, как будто я могу помочь, что Равеш пригласил меня, а не ее. Поэтому она сказала нашей подруге…

— Дыши.

Я сделала глубокий вдох. — Она сказала нашей подруге Элизе, что я сказала подруге Равеша Астрид, что хочу пойти с Равешем только для того, чтобы он попросил меня, а потом я ему отказала. Элизе поверила ей, и теперь ни Никки, ни Элизе не разговаривают со мной.

— Ни Никки, ни Элайза с тобой не разговаривают, — поправил он, а затем, заметив мой взгляд, извинился, прежде чем добавить: — Очевидно, что Элайза и Никки — сучки.

Я рассмеялась, а потом рассмеялась еще сильнее. В шкафу все казалось таким легким. Почему так не может быть всегда?

Он почесал челюсть, наблюдая за мной. — Ты должна пригласить меня на свой весенний бал.

— Ты бы пошел? Ты же ненавидишь все это.

Эллиот кивнул и рассеянно облизал губы. — Я бы пошел.

— Все хотят с тобой познакомиться. — Я не могла оторвать взгляд от его рта, представляя, как пробую его на вкус.

— Ну, это совершенно однобоко. У меня нет желания знакомиться со всеми. — Он усмехнулся. — Но я хочу увидеть тебя в чем — то другом, кроме пижамы, джинсов или шорт.

— Ты действительно пойдешь со мной на весенний бал?

Он наклонил голову, нахмурив брови. — Неужели так трудно принять тот факт, что я хочу быть единственным человеком, которого ты согласишься взять с собой на дурацкую церемонию?

— Почему?

— Потому что ты моя лучшая подруга, Мейси, и, несмотря на твою смешную замкнутость…

— Хорошая аллитерация.

— Ты та девушка, которую я хочу. Я хочу быть вместе.

Мой желудок перевернулся от волнения и тревоги. — Ты целуешься с другими девушками.

— Редко.

— Никогда.

— Очевидно, что я бы не стал, если бы мог поцеловать тебя.

Я вздохнула, пожевала губу, заерзала. — Почему все не могут быть такими, как ты?

— Я могу быть достаточно частью твоего мира, чтобы казалось, что все такие.

Я мягко улыбнулась ему, сжимая знакомый пузырь потребности. Мне становилось все труднее и труднее игнорировать то, что я действительно, по — настоящему люблю Эллиота.

— Какое твое любимое слово, — спросила я его.

Он на мгновение присосался к нижней губе, задумавшись. — Векс, — тихо сказал он.