Любовь и Смерть. Убийство Курта Кобэйна

10

Спустя пять месяцев после смерти своей дочери в июне 1994 года Джэнет Пфафф позвонили продюсеры Шоу Опры Уинфри с приглашением выступить. Они планировали сюжет о родителях наркоманов и хотели, чтобы Джэнет пришла и рассказала о Кристен, которая умерла от предполагаемой передозировки героина.

Джэнет вежливо отказалась. Она сказала продюсерам, что просто эмоционально не готова говорить о своей дочери спустя такое короткое время после трагедии. Только теперь она готова признать истинную причину, по которой она отказалась выступать: «Я не уверена, что передозировка моей дочери была случайной, поэтому как я могла пойти на самое большое шоу в мире и говорить об этом?».

Кристен Мари Пфафф родилась в пригороде Буффало Уильямсвилле, Нью-Йорк, 26 мая 1967 года. Её родители развелись, когда она была маленькой, и вскоре после этого её мать вступила в новый брак. Когда Кристен был девять, родился её сводный брат, Джэйсон.

Кристен получила образование по программе католической школы в Буффало, где она в раннем возрасте научилась играть на классической виолончели и фортепьяно. Её мать вспоминает, что в то время как другие девочки её возраста играли в куклы, Кристен записывала песни гёрлскаутов, которые она адаптировала под свои собственные тексты.

В 1985 году она окончила Академию Священного Сердца, и затем недолгое время посещала Бостонский Колледж, прежде чем получить стипендию на обучение в Голландии. Два года спустя она стала студенткой Университета Миннесоты, где она специализировалась на исследованиях женщин, став ярой активисткой и работая в качестве кризисного консультанта жертв насилия. После получения 150 кредитов1 Кристен решила оставить колледж, чтобы осуществить мечту всей своей жизни — заняться музыкальной карьерой. «Я прогрессировала, — сказала она в интервью одной миннесотской газете. — Я просто решила создать группу и забыть о школе».

Кристен вскоре увлекла андеграундная музыкальная сцена Миннесоты, где она решила, что предпочитает играть хард-рок, а не уравновешенную классическую музыку, которую она исполняла с пяти лет. Она сама научилась играть на бас-гитаре, которой она быстро овладела в совершенстве. В её первый проект, «Drool», входили члены пользующихся скандальной славой миннеаполисских гараж-групп, «Cows» и «God`s Bullies»; вскоре после этого Кристен стала играть с двумя местными музыкантами, Джоакимом Брюэром и Мэттом Энтсмингером, сформировав новое трио под названием «Janitor Joe» с Кристен на басу и клавишах. «Кристен был невероятно энергичным человеком, — вспоминал Брюэр. — Она могла достигнуть всего, чего хотела».

За год о «Janitor Joe» заговорили на музыкальной сцене Миннесоты. В 1993 году уважаемая независимая студия звукозаписи «Amphetamine Reptile Records» выпустила дебютный альбом группы, «Big Metal Birds» («Большие Металлические Птицы»), который имел шумный успех.

Музыкальный талант Кристен начинал привлекать внимание за пределами миннесотской инди-сцены, но её известность не изменила её мягкого характера. «Она была самым спокойным, доброжелательным человеком, которого когда-либо можно было встретить, — вспоминает бывший музыкальный продюсер «Janitor Joe» Пэт Дуайер. — Кристен была красива. И она была чертовски талантлива и как музыкант, и как артистка».

Однажды вечером в 1993 году после того, как «Janitor Joe» закончили выступление в маленьком лос-анджелесском клубе, за кулисы пришли Эрик Эрландсон и Кортни Лав и представились Кристен. «Hole» только что подписали контракт с «Geffen Records», и они собирались ехать в студию, чтобы записывать новый альбом. Недавно из их группы ушла басистка, Лесли Харди, и им нужна была замена. Сообщив, что они «обалдели» от агрессивного стиля игры Кристен, они сказали ей, что она прекрасно впишется в их группу.

У Кристен хорошо шли дела в её собственной группе, которая начинала привлекать большое внимание. «Она долго переживала из-за этого решения, — говорит её отец, Норм Пфафф. — «Janitor Joe» только что сдвинулись с мёртвой точки, но она осознавала, что у неё появилась возможность играть в успешной группе на крупной студии звукозаписи». После долгих уговоров и щедрого финансового предложения она согласилась присоединиться к «Hole» на временной основе.

«Я просила Бога, чтобы она никогда не делала того шага, — говорит её мать, Джэнет. — Я была категорически против этого. Я никогда не доверяла Кортни и Эрику. Они сильно интересовались наркотиками. Я думала, что в Миннесоте Кристен ни в чём не нуждалась. Я пыталась убедить её не ехать, но она не хотела упускать такую благоприятную возможность».

Кристен арендовала квартиру в Сиэтле, где группа репетировала перед тем, как ехать в студию в Атланте, чтобы записывать свой новый альбом, «Live Through This». Вскоре у Кристен завязался роман с гитаристом группы, Эриком Эрландсоном, бывшим приятелем Кортни, который говорил друзьям, что он очарован потрясающими длинными черными, как смоль, волосами и прекрасной фигурой Кристен. В течение несколько недель она подсела на героин.

Джэнет пыталась убедить свою дочь уйти из группы и обратиться в детоксикационный центр, но она мало что могла сделать для Кристен, потому что она была далеко. Однако Джэйсон сам видел глубину зависимости своей сестры: «Я думаю, что она, возможно, уже пробовала героин до того, как познакомилась с Кортни, но в Сиэтле Кортни сделала так, чтобы она к нему пристрастилась. Она всегда удостоверялась, что у Кристен есть столько героина, сколько ей нужно. Я был там в то время. Кристен попросила меня переехать в Сиэтл, чтобы быть с ней для поддержки, поэтому я был свидетелем многих сумасшедших вещей, которые там происходили. Однажды Кристен показала мне кошелёк, который ей подарила Кортни. В нём были иглы, которые туда положила Кортни. Кортни и остальные члены группы заставляли Кристен бесконтрольно принимать наркотики. Конечно, у Кристен было собственное мнение, поэтому отчасти она должна взять на себя ответственность».

По словам близкой подруги Кристен Кэти Хьюитт, Кристен и Кортни сперва хорошо уживались, но отношения быстро стали ухудшаться после того, как группа улетела в Атланту, чтобы записывать «Live Through This». Кристен была официально обученным музыкантом с глубокими убеждениями относительно песенных аранжировок. Кортни могла только играть на инструменте. Истерично отстаивая свои музыкальные способности, она не прислушивалась к советам Кристен и неоднократно грозилась уволить её.

Хьюитт полагает, что Кортни намеревалась эмоционально сломить Кристен, опыт, который травмировал её подругу: «Кортни всё время кричала на Кристен. Она хотела удостовериться, что Кристен понимает, кто босс. Я думаю, что Кристен боялась Кортни. Она думала, что та была неуправляема. Она сказала, что Кортни — самый эгоистичный, опасный и жадный до власти человек из тех, кого она когда-либо встречала. Кристен интересовалась созданием хорошей музыки. Кортни больше интересовало то, чтобы сделать так, чтобы все газеты писали обо всех тех сумасшествиях, которые она сделала каждый день».

В довершение всех бед у Кристен завязалась тесная дружба с Куртом. Они проводили часы за разговорами. Как вспоминает Джэйсон, «Курт очень любил Кристен. Из-за этого Кортни стала очень ревнивой. Кортни пристально наблюдала за ними. Я не думаю, что они были увлечены — на самом деле, я уверен, что не были — но Кортни ревновала, потому что Кристен была такой красивой и умной. И у неё с Куртом было много общего. Они обычно много говорили о книгах, искусстве и музыке. Я не думаю, что это очень радовало Кортни». Однажды Кортни пожаловалась Джэйсону, что Курт и Кристен «слишком много общаются». Спустя две недели, когда Курт подарил Кристен роман «Парфюмер», по словам Джэйсона, «Кортни пришла в ярость».

Под Рождество 1993 года Кристен рассталась с Эриком, их отношения Кэти Хьюитт описывает как «кошмарные»: «Трудно сказать, любила ли вообще Кристен Эрика. Я думаю, что это были отношения больше для удобства. Кристен только что приехала в Сиэтл, а Эрик тут как тут — приветствует её с распростёртыми объятьями. Я думаю, что эти отношения, в конце концов, исчезли, потому что Кристен хотела изменить свою захудалую жизнь с наркотиками и выпивкой». Вскоре после разрыва Эрландсон стал встречаться с голливудской актрисой Дрю Бэрримор.

Альбом был завершён, Кристен в феврале переехала назад в Миннеаполис, чтобы ждать начала летнего тура «Hole». Именно там она узнала о смерти Курта. «Она была опустошена, — вспоминает Джэнет. — Это была большая потеря для неё. Она потеряла того, кого она очень уважала. У них было много общего. Для неё это был громкий тревожный звонок. Кристен прекратила принимать наркотики в тот день, когда умер Курт».

Нетвёрдой походкой Кристен пришла в миннеаполисский детоксикационный центр и начала работу по исправлению своей жизни. В мае она сказала в интервью местной альтернативной газете Миннесоты «Nightly», как она счастлива, что она дома: «Мне на самом деле здесь очень хорошо заниматься тем, что я теперь делаю здесь, вернувшись к друзьям, играть вместе музыку, чего мне очень не хватало. Я не могла работать в Сиэтле, потому что местная сцена была такой застойной. В Миннеаполисе есть куда двигаться». Курт Кобэйн, сказала она репортёру, «разбил мне сердце». Она была не в состоянии уточнять.

Тем временем она приняла решение воссоединиться со своей старой группой, «Janitor Joe». Воскреснув, группа из Миннеаполиса в мае полетела в Европу в краткий тур. Кристен твёрдо решила, что никогда не вернётся в «Hole».

«Впервые я встретилась с Кортни на Фестивале в Финиксе в Англии в 1993 году, — говорит Джэнет Пфафф. — Она никогда не смотрела мне в глаза, и я никогда не могла понять, почему. Я думала, что она была очень груба. Я никогда не доверяла ей, и я видела, как она относится к Кристен. Когда Кристен сказала мне, что уходит из «Hole», она говорила, что больше никогда не вернётся к ним вне зависимости от успеха альбома. На самом деле она уходила не из «Hole», она уходила от Кортни. Она просто больше не могла находиться рядом с Кортни, особенно после смерти Курта. Я думаю, что она боялась её. Она хотела начать всё сначала».

Как сказала Кристен своему товарищу по группе «Janitor Joe» Мэтту Энтсмингеру, «все эти люди — сумасшедшие. Пусть ищут другого идиота, чтобы играл на басу. Я — это прошлое».

Услышав эту новость, Кортни стала мертвенно бледной. «Live Through This» только что вышел с большим успехом, и многие критики отдавали должное игре Кристен на басу из-за уникального нового саунда группы. Её назвали одной из ведущих рок-басисток в стране. «Тот день, когда Кристен присоединилась к «Hole» стал нашим взлётом, — сказал Эрландсон в интервью журналу «Spin». — Неожиданно мы стали настоящей группой». Уйти именно тогда, когда должен был начаться долгожданный тур «Hole» — означало привести в беспорядок тщательно упорядоченные планы Кортни.

Однако перед тем как навсегда поселиться в Миннеаполисе, Кристен договорилась о том, чтобы посетить Сиэтл в последний раз — только для того, чтобы забрать свои вещи из квартиры. По причинам, которые она теперь не может рационально объяснить, Джэнет просила Кристен не ездить: «Я чувствовала, что может случиться что-то плохое. Я просто не хотела, чтобы она возвращалась. У меня было такое странное внутреннее чувство, которое говорило мне, чтобы я не дала ей уехать. Но она больше не была ребёнком. Говорить ей это — это просто чересчур. Это было её решение».

Когда просьбы Джэнет были пропущены мимо ушей, она попросила своего кузена Майкла, охранника, сопровождать Кристен в Сиэтл, чтобы помочь ей собрать её вещи, и даже купила Майклу железнодорожный билет туда. Но когда европейский тур «Janitor Joe» затянулся, и поездка Кристен в Сиэтл была отложена на неделю, её кузен не смог поехать. Кристен попросила своего друга Пола Эриксона, лидера миннеаполисской группы «Hammerhead», поехать с ней и помочь ей переехать.

Они приехали в Сиэтл 14 июня. На следующий день Пол и Кристен упаковали её мебель и другие вещи в пикап, взятый напрокат, чтобы ехать обратно в Миннеаполис. Они планировали выезжать на следующее утро.

После того, как Пол закончил помогать Кристен загружать пикап, он вызвался провести ночь в грузовике, чтобы охранять её вещи от воров. Поговаривали, что в том году в окрестностях Капитолийского холма, где жила Кристен, было больше героиновых наркоманов на квадратный метр, чем в любом другом районе Соединённых Штатов; воровство героинщиков было необузданным. В тот вечер Кристен позвонила своему товарищу по группе «Janitor Joe» Джоакиму Брюэру, который впоследствии сказал, что Кристен казалась «такой радостной и счастливой, как никогда. Она не могла дождаться возвращения в Миннеаполис».

Около 20:00 Пол оставил Кристен одну в квартире, чтобы она могла принять ванну. Спустя несколько минут, сидя в грузовике, он увидел, что в квартиру вошёл Эрик Эрландсон, а потом уехал спустя примерно полчаса. Пол вернулся в квартиру примерно в 21:30 и постучал в запертую дверь ванной. Он услышал, как Кристен похрапывает внутри. Он знал, что она часто засыпает в ванне, поэтому он вернулся к грузовику и проспал там всю ночь.

Когда Пол проснулся на следующее утро, он вернулся в квартиру, чтобы посмотреть, готова ли Кристен отправляться в путь. Он обнаружил, что дверь ванной всё ещё заперта. Когда он постучал и не получил никакого ответа, он выломал дверь. Кристен стояла на коленях в одном-двух дюймах от воды в ванной, без сознания. Телефон был уже отключён из-за переезда, поэтому он помчался к телефон-автомату на углу, чтобы позвонить по 911. К тому времени, когда приехали полиция и медики, она была мертва. В косметичке на полу ванной полиция нашла то, что они описали как «шприцы и наркотические принадлежности».

17 июня представитель Судебно-Медицинского Управления Округа Кинг объявил, что смерть Кристен была несчастным случаем; он не назвал того, кто проводил вскрытие трупа. Когда мы получили копию свидетельства о смерти Кристен, выяснилось, что задание выполнял не кто иной, как Николас Хартшорн, который определил причину смерти как «Острое Наркотическое Опьянение», вызванное случайным «[введением] употреблением наркотика».

«Казалось ясным, что часто саморазрушительный полусвет грандж-музыки требовал ещё одной жертвы», — заключил журнал «People», слегка растерявшись. СМИ поспешно обвинили печально известную наркотическую культуру города, а также его беспощадную музыкальную сцену. Рок-звёзды умерли, заключили они, и странно, что все они, казалось, умирали в одном и том же возрасте. Не одно сообщение отмечало, что и Курту, и Кристен было двадцать семь, когда у них произошла смертельная передозировка — столько же лет было Джиму Моррисону, Дженис Джоплин и Джими Хендриксу, когда они встретили собственную смерть, связанную с наркотиками, четверть века назад.

Но было и другое интригующее совпадение. Тот факт, что к этим двум смертям имеют отношение те, кто был близок к Кортни, не укрылся от тех, кто только начинал сомневаться в официальном заключении о смерти Курта.

Душным августовским вечером 2003 года мы сидим в богемном «Higher Ground Caf» в Буффало. Джэнет Пфафф согласилась публично рассказать о смерти своей дочери впервые с тех пор, как девять лет назад она лишилась Кристен. Она принесла с собой некоторые памятные вещи Кристен: журналы, фотографии и платиновый альбом, вручённый ей посмертно «Geffen Records», празднуя миллион проданных экземпляров альбома «Hole» «Live Through This». Джэнет сопровождает двадцативосьмилетний брат Кристен, Джэйсон.

«Я никогда не забуду, как я узнала о смерти Кристен, — говорит Джэнет, её голос прерывается. — Я только что вернулась из гастронома, а у дома стояла машина моего брата, очень странно для середины дня. Мой брат, Дон, вышел из дома и сообщил мне новость. Я едва не упала наземь. Он сказал мне, что это была случайная передозировка. Я просто не могла в это поверить. Она прошла реабилитацию и увлеклась религией. Она прекратила принимать наркотики в тот день, когда умер Курт. Я говорила с ней каждый день. Она сказала, что без наркотиков она счастливее, чем когда-либо. Именно поэтому я была так потрясена, когда полиция сказала, что она умерла от передозировки наркотиков. Я просто не думала, что это возможно, потому что она так давно не принимала наркотики».

Джэнет вспоминает, как «Geffen Records» передал сообщение, что члены «Hole» хотели бы присутствовать на похоронах. Она категорически отказалась. «Я не знаю, что происходит на этой Сиэтлской сцене, — сказала она «People» в своём единственном в то время публичном заявлении о смерти её дочери. — Но что-то случилось, случилось что-то ужасное».

Президент «Geffen» Эд Розенблатт сделал публичное сочувственное заявление, в котором он по ошибке предполагал, что Кристен на момент смерти всё ещё была членом «Hole»: «Это тем более трагично, потому что прошлой зимой она прошла антинаркотическую реабилитационную программу. Она была в процессе возвращения обратно в Миннеаполис, чтобы побыть со старыми друзьями до возобновления тура «Hole». Кортни сделала своё собственное заявление, объявив, что смерть Кристен не повлечёт отмену предстоящего тура «Hole»: «Я очень страдаю из-за смерти Кристен. Мы явно потрясены трагедиями, затрагивающими группу в последние месяцы, но мы решили продолжать».

На той неделе, вопреки явным распоряжениям семьи, один из членов группы всё-таки объявился на похоронах — Эрик Эрландсон — который, шокировав семью и собравшихся скорбящих, бросился на гроб Кристен как раз перед тем, как его опустили в землю. Его немедленно выпроводила служба безопасности. Час спустя он появился в доме Пфафф и выглядел странно. Его отказались впускать.

«Он выглядел так, словно принял много наркотиков, — вспоминает Джэнет. — Я не хотела цирка, а это — именно то, что он сотворил, когда бросился на её гроб».

Норм Пфафф прилетел сразу же, как только услышал о смерти своей дочери; когда он приехал, он встретился с Кортни и другими членами «Hole». Впоследствии он рассказал об этой встрече в «Seattle Weekly»: «Не было никаких признаков подобия раскаяния, которое вы бы искали в человеке, который потерял того, кого он любил. Возможно, это из-за того, что умерла Кристен, или кто-то просто опоздал на автобус».

Тем временем Кортни отправила сообщение на AOL Интернет-телеконференцию о недавних трагедиях в своей жизни: «Я прошу вас, молитесь за [Курта] и Кристен… они слышат это, я знаю…. Моя подруга лишилась своей звёздной жизни. У моего ребёнка нет папы…. Пожалуйста, молитесь за маму Кристен».

Но молящиеся не собирались делать это для семьи Пфафф. Они уже начинали испытывать подозрения по поводу смерти Кристен. Когда Джэнет больше узнала о времени, которое Кристен провела в Сиэтле, и особенно об ожесточённой ревности Кортни из-за отношений Кристен и Курта, она позвонила в полицию Сиэтла, чтобы сообщить о своих опасениях только для того, чтобы получить резкий отказ. «Они сказали мне, что не могут расследовать каждую смерть от героина в Сиэтле, потому что тогда передозировки у людей происходили каждый день, и у них просто нет кадров, чтобы расследовать все имевшие место случаи смертей от наркотиков», — вспоминает она.

Действительно, полиция Сиэтла приняла опасения семьи лишь со скрытой усталостью. Когда спустя несколько дней после смерти Кристен «Seattle Times» осведомилась, изучала ли полиция обстоятельства передозировки Пфафф или пыталась ли определить местонахождение источника героина, капитан Дэн Брайант из Отдела по борьбе с наркотиками сказал в интервью газете: «Пока у нас не будет того, кто знал её и согласился бы давать показания и работать с нами, мы на самом деле никуда не продвинемся. Мы не будем рассматривать это дело иначе, чем любое другое только потому, что это кто-то известный. Мы действительно пытались определить местонахождение источника наркотиков в случае с Кобэйном, но были неспособны предложить какое-нибудь обоснованное доказательство. В этом деле это также вполне может оказаться правдой».

Вскоре после этого полиция Сиэтла возвратила вещи Кристен, конфискованные из её квартиры в день, когда было обнаружено её тело. Среди них был личный дневник Кристен, некоторые его страницы были необъяснимым образом вырваны. «Я не знаю, кто вырвал те страницы, — говорит Джэнет, — но у меня есть свои подозрения». «Они были очень личными, — объясняет она. — Я — по-прежнему убитая горем мать. Для меня и моей семьи было так трудно пережить нашу утрату. Возможно, когда я почувствую, что пришло время, я выпущу отрывки из её дневника ради её фэнов. Для них её смерть тоже была тяжёлым ударом. Я получала сочувственные послания со всего мира». Однако она соглашается показать нам самые последние слова, которые Кристен написала перед смертью: «На своём рукаве начертаю — как жить, я знаю».

«Так не говорит тот, кто хочет умереть, — говорит Джэнет. — Мы планировали вместе вернуться в Европу, чтобы Кристен могла показать мне все удивительные места, которые она повидала, когда была в своём последнем туре с «Janitor Joe» за несколько недель до того, как она умерла. Вот одна из причин, вызывающих у меня подозрения. Она так долго не принимала наркотики. Почему она внезапно снова начала принимать наркотики тем вечером, когда она уезжала из Сиэтла?».

Джэнет говорит, что сначала она отклонила идею о заговоре: «Поначалу у меня были некоторые сомнения относительно того, действительно ли Кристен умерла от случайной передозировки. Я задавалась вопросом, могли ли её убить. Но эмоционально я просто была не готова иметь дело с такой возможностью, поэтому я как бы выбросила это из головы. В то время полиция Сиэтла убедила меня, что для расследования не было никаких причин, потому что мне сказали, что никаких признаков преступления не было».

Но недостающие страницы дневника разожгли её сомнения, и когда она узнала, что вскрытие трупа проводил Николас Хартшорн, было уже невозможно их игнорировать. «Меня и мою семью очень обеспокоило, что доктор Хартшорн проводил вскрытие, — говорит Джэнет. — Я была в курсе относительно его близкой дружбы с Кортни. Это — злоупотребление служебным положением. Это пугает меня. Я не хочу никого ни в чём обвинять, но у меня есть свои опасения».

Между тем у самого Тома Гранта были сомнения: «Такое впечатление, что каждый, кто пытается уйти от Кортни, умирает, чтобы не говорить об этом. Курт хотел развода, и он умирает. Кристен хотела уйти от Кортни, и она умирает. Обе их смерти были связаны со смертельными дозами героина».

За эти годы Грант никогда особенно не вдавался в детали того, что было известно о смерти Кристен, но всегда давал понять, что знает об этой истории гораздо больше, чем он пока высказал публично. Наконец, после долгих убеждений, он вынимает плёнку с записью своего разговора с Кортни о смерти Кристен 1 октября 1994 года.

На плёнке Кортни рассуждает о наркомании Кристен: «Когда Кристен принимала наркотики в течение нескольких месяцев, она всегда принимала кокаин со своим героином. Так говорила Пэтти [Скимел, играющая на ударных в «Hole»]. Я никогда не принимала наркотики с Кристен. Я даже не знала об этой проблеме, пока она [не обратилась в реабилитационный центр]. Я знала, что она несколько раз принимала наркотики до того, как приехала в город. Я знала, что она ходила на тусовки. Я не думаю, что это называлось тусоваться. Я думаю, что это называется полным саморазрушением. Я знаю, каково это. Это чёртова попытка убить себя, или вызвать у себя оцепенение. Тусоваться? Я вас умоляю! Пэтти принимала с ней наркотики, но она никогда не принимала кокаин с героином. Она принимала только героин».

Кортни продолжает говорить о том, что она знает о событиях той ночи, когда умерла Кристен. Она признаётся, что Эрик тем вечером зашёл в её квартиру по дороге на свидание с Дрю Бэрримор и обнаружил там Пола Эриксона. Она говорит, что Кристен уже спала в ванной, когда приехал Эрик. «Эрик такой: «Я слышал её храп, я слышал её дыхание. Я думал, раз там дышат, всё в порядке».

В этот момент разговора Грант говорит: «Эрик слышал её храп?».

«Да, об этом никогда не говорилось в прессе, но я знаю точно, что случилось той ночью», — отвечает она.

Грант спрашивает, где был друг Кристен Пол Эриксон, когда Эрик слушал под дверью.

«Он был в квартире. Это была однокомнатная квартира.… Эрик сказал: «Я собираюсь идти на свидание. Если она не выйдет через двадцать минут, позвони мне в машину. Я проверю». А потом Пол пошёл спать. Он просыпается в 9:30, а она мертва. Пол пошёл спать в 21:00. Я сожалею, но люди в рок-группах никогда не ложатся спать так рано».

Странно, но потом Кортни начинает говорить о Николасе Хартшорне, который производил вскрытие трупа Кристен: «Я скажу одну вещь. Николас, мой рок-н-ролльный судебно-медицинский эксперт, он сказал нечто жуткое. Он говорит: «Боже, она хорошенькая!». Это он так о покойнице говорит! «Боже, она хорошенькая».

Спустя два месяца Дэвид Фрикке из «Rolling Stone» спросил Кортни о смерти Кристен во время интервью. В этом интервью, опубликованном 15 декабря 1994 года, она утверждает, что она на самом деле была в квартире Кристен в то утро, когда было обнаружено тело: «Я должна была пойти туда и увести Эрика от тела, — сказала она Фрикке. — Кристен очень долгое время была его возлюбленной. Он из-за неё уже ломал одну дверь ванной за другой. Он вышиб двери торговцев наркотиками».

Когда мы надавливаем на него, Грант не решается говорить о важности того факта, что и Кортни, и Эрик находились в квартире 16 июня, пока Кристен лежала там мёртвой, и того, что впоследствии обнаружилось, что из дневника Кристен исчезли страницы. «Сейчас я не могу это обсуждать», — говорит он.

Вскоре после того, как Грант впервые предал гласности свою теорию о смерти Курта, с ним связался брат Кристен, Джэйсон, у которого вызвала глубокую тревогу передозировка его сестры, и он подозревал, что Кортни имеет к этому какое-то отношение. Спустя девять лет, говорит Джэйсон, эти подозрения сильнее, чем когда-либо. После того, как он услышал о теории Гранта, объясняет он, всё стало понятно: «Здесь слишком много совпадений. Сначала умирает Курт, потом Кристен. Оба поссорились с Кортни. Кортни — не такой человек, которому хочешь быть врагом. У неё взрывной характер».

Мы спрашиваем его, как Кортни могла иметь возможность приложить руку к смерти его сестры. Думает ли он, что Эрик — бывший приятель Кортни — действовал в союзе с ней, как предполагали многие теоретики заговора в эти годы? Но Джэйсон, сам бывший героиновый наркоман, который теперь работает консультантом по наркотикам в Буффало, говорит, что он сомневается, что Эрик сознательно убил его сестру. «Возможно, героин был прощальным подарком Кристен от Кортни, и она попросила Эрика тем вечером вручить его, — размышляет он. — Это могла быть доза грязного (излишне чистого) героина. Того факта, что Кристен так долго не принимала наркотики, в сочетании с дозой грязного героина, было достаточно, чтобы убить её». Джэйсон думает, что чрезмерно эмоциональная реакция Эрика на смерть Кристен, возможно, имела какое-то отношение к вине, которую он чувствовал, бессознательно сыграв свою роль в трагедии. Но он признаёт, что всё это — предположение.

Ким Янг, музыкант из Сиэтла, которая знала и Кристен, и Кортни, находит теории заговора немного неправдоподобными: «Поскольку я любила Кристен, я думаю, что смешно намекать на то, что Кортни могла быть к этому причастна. Да уймитесь вы, наконец! Курт умер несколькими месяцами ранее, и Кортни пыталась раскрутить свой новый альбом. Я просто не думаю, что она — такой человек, который может сделать что-то подобное. Зачем такая сумасшедшая, как Кортни, хотела смерти Кристен? Я могу понять, почему она хотела смерти Курта — потому что он хотел развода. Но вы думаете, что она пошла бы и убила Кристен только потому, что она уходила из «Hole»? Я так не думаю. Она могла бы заполучить для «Hole» любого басиста на планете».

Однако со своей точки зрения, далёкой от сцены, Джэнет Пфафф испытывает больше подозрений, чем когда-либо. Она осторожна в отношении того, что она говорит, когда её слова записываются, потому что она говорит, что не хочет, чтобы на неё напала «армия адвокатов» Кортни. Ее объяснение само по себе столь же элементарное, сколь пугающее: «Я её боюсь. Я на самом деле не хочу иметь к ней никакого отношения, поэтому мне лучше ничего не говорить. Она — тот человек, с которым я на самом деле не хочу сталкиваться в своей жизни. Я вообще не хочу с ней связываться».

Когда Кристен Пфафф была найдена мёртвой в своей ванной 16 июня 1994 года, эта новость вскоре затмила ещё одну локальную трагедию, которая доминировала в заголовках сиэтлских газет более недели. 4 июня в возвращавшегося со службы домой в машине без спецзнаков сиэтлского полицейского по имени Антонио Терри стреляли, и он был убит. Странной смерть Терри сделал тот факт, что он был первым полицейским, убитым в штате Вашингтон с 1987 года.

Это имя показалось Тому Гранту знакомым, но только тогда, когда он получил полицейский отчёт по делу Кобэйна, он обратил на это более пристальное внимание. Там, в сообщении о пропаже человека, сделанное Кортни от имени матери Курта 4 апреля, было упоминание об Антонио Терри:

«Кортни всегда говорила со мной о своём друге детективе Терри из отдела по борьбе с наркотиками, и как она сразу же заслужила его благосклонность, — вспоминает Грант. — Когда я ездил с ней и Кэт Бьёлланд в Карнэйшн после того, как умер Курт, я зашёл в «Севен-илевен»1, чтобы купить что-нибудь попить, и когда я вернулся в машину, она говорила с кем-то по моему мобильному телефону. Я спросил её, кому она звонила, и она сказала: «Моему другу детективу Терри». Я не обратил на это большого внимания, пока не увидел его имя в сообщении о пропаже человека и понял, что это был тот самый полицейский, который был убит за неделю до Кристен».

Грант ставит плёнку с разговором, который был у него с Кортни 3 апреля. На ней она говорит о своих заявлениях в полицию, чтобы арестовали Кейтлин Мур, у которой, как она подозревает, роман с Куртом. Она рассказывает Гранту, что она однажды сказала детективу по имени Терри, что она «свяжется с ним», чтобы помочь заманить Кейтлин в ловушку. В ещё одном записанном на плёнку разговоре Кортни признаётся Гранту, что она хорошо знакома с расследованием дела детективом, утверждая, что «Терри обнаружил очень большое кольцо крэка, которое было также большим кольцом героина», и что Терри сказал ей, что героин прибыл из Вудберна, штат Орегон.

Первоначально сообщалось, что Терри был застрелен двумя мужчинами после того, как он остановился, чтобы помочь автомобилисту на тросе на автомагистрали между штатами. Эрик Смайли и Квентин Эрвин были обвинены в убийстве Терри. Оба в своих показаниях настаивали на том, что не знали, что Терри был полицейским, и застрелили его в порядке самообороны, когда он вынул оружие.

Но когда дело было передано в суд спустя восемнадцать месяцев, впервые были обнародованы некоторые любопытные детали. Свидетели показали, что детектив Терри не остановился, чтобы помочь автомобилисту на тросе, как сообщалось сначала, а Смайли и Эрвин сознательно потребовали его остановиться, когда он сворачивал. Когда он вышел из машины, они выстрелили в него. Терри сумел выстрелить в одного из подозреваемых, вернуться в машину, доехать до Южной Зоны Сиэтла и сделать заявление об инциденте перед тем, как умереть от потери крови. В нём он рассказал, что услышал, как один из стрелявших сказал: «Он — коп», несмотря на тот факт, что он был в гражданской одежде и в машине без спецзнаков. Очевидно, эти двое подстерегали Терри, чтобы заманить его в засаду, когда он свернул на свой обычный путь, чтобы ехать домой.

Но это не было единственной аномалией, выяснившейся на суде. Адвокаты защиты утверждали, что персональные данные Терри были изменены после его смерти, чтобы поддержать утверждение обвинителей, что детектив был при исполнении служебных обязанностей, когда в него стреляли. Первоначальное время ухода Терри — 1:15 утра — было изменено на 1:45 утра так, чтобы выглядело, как будто он был всё ещё при исполнении служебных обязанностей, когда он был убит в 1:30 утра. Криминалистическая патрульная лаборатория Штата Вашингтон проанализировала контрольный листок Терри и заключила, что в него в шести местах были внесены изменения. В Штате Вашингтон убийство полицейского при исполнении служебных обязанностей является отягчающим обстоятельством, которое автоматически приводит к пожизненному заключению после признания виновным. Сержант Дональд Кэмерон — в то время по-прежнему считавшийся образцом честности — случайно оказался ведущим детективом по убийствам в деле Терри. Полицейское Управление Сиэтла так и не установило, кто должен был понести ответственность, и ни один офицер так и не был подвергнут взысканию за это преступление.

Грант говорит, что из-за маловероятной комбинации обстоятельств он сомневается, что смерть Антонио Терри связана с делом Кобэйна, но полностью не исключает такую возможность. «Конечно, здесь много странных совпадений», — говорит он.

Хотя не было представлено никаких доказательств того, что Кортни связана с убийством Терри, журналистка «Newsweek» Мелисса Росси раскопала интригующий факт: оказалось, что на момент смерти Терри занимался расследованием источника героина, найденного в крови Курта, когда он умер.

Спустя два года, работая над своей биографией Кортни Лав, «Королева Шума», Росси сказала Кортни, что она узнала об участии Терри в расследовании дела Кобэйна. И хотя не было никакого намёка на связь между этим расследованием и последующим убийством Терри, Кортни без всяких пояснений сказала Росси, что она «чувствовала себя ответственной» за смерть детектива Терри. Она так и не уточнила. Однако мы узнали, что в 1994 году Кортни тайно заплатила вдове Терри значительную сумму денег.