Любовь и Смерть. Убийство Курта Кобэйна

7

К тому времени, когда Розмэри Кэрролл поняла значение двух записок, которые она обнаружила в рюкзаке Кортни, она уже не раз заявляла, что не верит, что Курт совершил самоубийство. Тем не менее, на плёнках Гранта ни разу до или после этого разговора Кэрролл прямо не говорит, что считает, что Кортни убила его. Однако это ей показалось настолько подозрительным, что она изъяла из её документов папку и незаметно передала Гранту. Внутри было больше документов, чем в рюкзаке: счета Кортни из отеля «Пенинсула», а также постатейный список её телефонных звонков и сообщений оттуда.

Именно второе сообщение в списке приводит Гранта в замешательство. В пятницу, 1 апреля, ровно в 20:47, на коммутатор отеля «Пенинсула» поступило сообщение для Кортни: «Звонил муж. Номер Элизабет — (213) 850-***». Кортни всегда утверждала, что Курт так и не дал ей о себе знать после того, как сбежал из реабилитационного центра, тем не менее, вот конкретное доказательство, что он связался со своей женой спустя менее часа после того, как он покинул «Эксодус» и сказал ей, где его можно будет застать. На копии листа сообщения, которую Грант показывает нам, он замазал последнюю часть номера телефона Элизабет, который находился в пределах Лос-Анджелесского междугородного трёхзначного кода. Он говорит, что знает, кто такая «Элизабет», так же, как и значение её участия, но не может раскрыть эти детали до тех пор, пока дело не будет возобновлено.

Однако мы самостоятельно выяснили, что Элизабет из сообщения — это почти наверняка американская художница Элизабет Пейтон, специализирующаяся на портретах идолов поп-культуры. Пейтон, которая, вероятно, оставалась в Лос-Анджелесе во время исчезновения Курта, стала близкой подругой и Курта, и Кортни, и впоследствии после смерти Курта она написала несколько его замечательных портретов. В последующие годы казалось, что Пейтон ухитрялась заводить разговор о Курте практически в каждом своём интервью, будто её старый друг стал её затяжной навязчивой идеей. Из интервью с Пейтон в 2000 году журналу «Index»:

… как Джон Леннон, ты слышишь его дыхание. И ты можешь догадаться. И если ты действительно любишь этого человека, то берёшь их в свою жизнь, и с ними она становится лучше. Другими словами, хороший пример — это Курт Кобэйн. Это была только его собственная испорченная жизнь, но скольких миллионов людей это касалось? Это великолепно, когда происходит коллапс между нашими собственными личными потребностями и тем, что витает в воздухе.

Ещё в одном интервью журналу «Metro» она рассказала, что пишет портреты «людей, которых я люблю», включая Курта Кобэйна. И хотя она, возможно, единственная, кто может раскрыть тайну исчезновения Курта, Пейтон никогда не говорила ни о событиях того вечера, ни подтверждала, что она — Элизабет, упомянутая в телефонном сообщении.

Отчёты о телефонных переговорах показывают ещё один интересный факт. 1 апреля, в день, когда Курт покинул «Эксодус», Кортни шесть раз звонила на телефон-автомат для пациентов реабилитационного центра, по-видимому, каждый раз разговаривая с Куртом.

«Это — одна из тех вещей, которые больше всего беспокоили Розмэри, когда она отдала мне эти отчёты, — вспоминает Грант. — Она сказала, что Кортни сказала ей, что в тот день она говорила с Куртом только однажды. Она задавалась вопросом, почему Кортни солгала ей. Моя собственная реакция состояла в том, чтобы задаться вопросом, почему Кортни никогда не говорила мне, что Курт оставил ей сообщение с номером телефона, где его можно было застать, в тот вечер, когда он покинул «Эксодус». Вы думаете, что об этом она могла бы, как ожидалось, рассказать парню, которого она только что наняла, чтобы найти её пропавшего мужа. Но она так и не сказала мне об этом ни слова».

Как пишет Чарлз Кросс в биографии Кобэйна «Heavier Than Heaven»(«Тяжелее Небес») — санкционированной Кортни — она «без конца звонила по телефону, пытаясь найти кого-нибудь из тех, кто видел Курта после субботы». Однако отчёты о её телефонных переговорах свидетельствуют о более корыстном ряде звонков: повторные анонимные звонки на линию запросов лос-анджелесской радиостанции «KROQ», чтобы прокрутить сингл с её будущего альбома, «Live Through This».

Грант и его помощник, Бен Клагман, проводят следующие несколько дней в поисках разнообразных телефонных звонков, которые сделала Кортни, и пытаясь вычислить имена по номерам. Они обнаруживают, что она дважды звонила торговке наркотиками Кэйтлин Мур в понедельник, 4 апреля, и на протяжении недели была почти в непрерывном контакте с Кэли, нянем, хотя ребёнок был с ней в Лос-Анджелесе.

Когда Грант связывается с Кэрролл два дня спустя, чтобы сообщить о своих выводах, она по-прежнему сосредоточена на предсмертной записке Курта, признаваясь, что у неё есть много «вопросов, оставшихся без ответа», что она понятия не имеет, как на них отвечать.

Грант спрашивает её, что она думает о предсмертной записке. Кэрролл говорит ему, что она думает «примерно то же самое», что она ощущала, когда впервые увидела записку: «Он этого не писал».

Грант говорит ей, что, по его мнению, он бы не удивился, узнав, что её на самом деле написал именно Курт. Но он отмечает, что по-прежнему это не обязательно означает, что это предсмертная записка.

Он спрашивает Кэрролл, читала ли она статью о смерти Курта в журнале «Us» на той неделе. Она говорит, что не видела её. Грант сообщает ей, что в этой статье приводится цитата, предположительно взятая из предсмертной записки, в которой Курт, как сообщают, написал: «Я больше не могу жить такой жизнью». Такой строчки нет в предсмертной записке, говорит он Кэрролл, которая отвечает, что «конечно» нет.

Грант говорит, что единственные люди, которые знают, что в предсмертной записке — это сама Кортни и полиция, поэтому он предполагает, что ложную цитату, должно быть, сообщила журналу сама Кортни. Грант говорит, что Кортни хочет, чтобы люди ошибочно думали, что Курт в своей записке говорил о самоубийстве. Кэрролл соглашается.

Потом Грант рассказывает ей, что он находится «на том же месте». Он по-прежнему чувствует, что есть вероятность того, что Курт совершил самоубийство.

В течение почти десятилетия Гранта смешивали с грязью за его роль в расследовании смерти Кобэйна. Как его только не называли — от «помешанного теоретика заговора» до «охотника за славой» и «оппортуниста», который придумал теорию убийства, чтобы «нагреть на этом руки». Однако спустя десятилетие со смерти Курта он отказался от бесчисленных финансовых предложений от бульварных телешоу, включая существенное предложение от «Inside Edition», и никогда не пытался написать книгу. «Если я буду брать деньги или попытаюсь написать книгу о расследовании, доверие ко мне будет подорвано, — сказал он нам. — Выступит Кортни и скажет: «Видите, он просто хочет подзаработать». Я не собираюсь оказываться в таком положении, когда она сможет это сказать». В конце 1994 года, с головой уйдя в расследование дела Кобэйна, он отказался от дела о серьёзном правонарушении на Гавайях, которое могло принести ему от 25 000 $ до 100 000 $. После того, как он почти разорился в середине девяностых, потому что забросил рассмотрение всех остальных своих дел, он начал продавать «Справочник По Делу Кобэйна» — фотокопии сводки событий — за 18 $ по Интернету, чтобы возместить свои издержки, но эти продажи не приносят никакого существенного дохода, тем более, что он позволил множеству вебсайтов бесплатно рассылать справочник по электронной почте. «Для меня лучше знать, что информация публикуется там», — объясняет он. Очевидно, что он занимается этим не из-за денег. «Я заработал бы намного больше, работая в «Макдоналдсе» за минимальную заработную плату, чем заработал на этом деле», — говорит Грант. Однако скептики настойчиво продолжают свои атаки. Если он делает это не из-за денег, он, должно быть, просто псих. В конце концов, все знают, что Кобэйн покончил с собой.

Теперь, когда мы слушаем этот странный записанный на пленку обмен между Грантом и Кэрролл с апреля 1994 года, многое становится ясно. Плёнка доказывает, что вовсе не Грант первым поставил под сомнение заключение о самоубийстве, но близкая подруга и адвокат самой Кортни, женщина, настолько близко знавшая Курта и Кортни, что супруги назначили её опекуном по завещанию для своей дочери в том случае, если с ними что-то случится. Кроме того, даже после того, как Кэрролл неоднократно ставила вопрос о вероятности того, что Курт, возможно, был убит, Грант по-прежнему оставался при своём мнении, утверждая: «Я по-прежнему думаю, что есть вероятность того, что это самоубийство».

Грант вспоминает свои ощущения: «На самом деле я никогда не был специалистом по теориям заговора…. Когда я слышу, что кто-то ещё говорит о заговоре, я обычно смеюсь…. Но к тому моменту я, конечно, начал думать, что была очень реальная вероятность того, что Курт был убит. Если так думает близкая подруга и адвокат самого Курта, я думал, что в этом должно что-то быть».

20 апреля Грант звонит детективу по убийствам Полицейского Управления Сиэтла Стива Кёркланду, чтобы наряду с прочими факторами выяснить, достигла ли полиция какого-нибудь прогресса, определив, кто пользовался аннулированной «Seafirst MasterCard» Курта в течение того периода, когда он пропал. Отчеты по кредитной карточке показали, что в воскресенье, 3 апреля, где-то около полудня был отклонён расходный платёж в 1 100 $: за этим последовал ряд отказов в кредите наличными в пределах от 2 500 $ до 5 000 $. Утром в понедельник 4 апреля имели место две неудачных попытки купить товары на сумму 86.60 $, и на следующий день в 19:07 — попытка купить неназванные товары на сумму 1 517.56 $. Ещё более загадочна попытка снять 43.29 $ в пятницу, 8 апреля, в 8:37 утра, в то время, когда Курт без сомнения был мёртв — и всего за несколько минут до того, как тело было обнаружено. Кто пытался воспользоваться картой, которая исчезла из бумажника Курта, когда тот был найден?

Когда Грант говорит с Кёркландом, спрашивая, есть ли у полиции какие-то зацепки, детектив не хочет это обсуждать, ещё раз признавшись, что Полицейское Управление Сиэтла никогда не относилось всерьёз к своему расследованию убийства. «Твоё расследование касается таких моментов, к которым наше расследование даже не обращалось, — сказал Кёркланд Гранту. — Ты, возможно, интересуешься тем, что он делал, где он был, и всё такое. Скажу тебе честно, Том, что наш отдел по убийствам не реагирует даже на самоубийства…. Нас привлекли к этому, потому что это — Курт Кобэйн».

До сих пор полиция Сиэтла так и не определила, кто пользовался картой Курта. Поскольку Кортни аннулировала её, банк не мог установить точное местоположение сделок, только дату и время, когда они были отклонены. Когда Бен Клагман позвонил в «Seafirst Bank», чтобы проследить операции Курта по кредитной карте, ему сказали, что отчёты по сделкам не отражают времени предпринятых сделок, только время, когда они были зарегистрированы в компьютере. Полицейское Управление Сиэтла впоследствии сослалось на это, чтобы объяснить, что картой явно пользовались после того, как Курт был уже мёртв. Однако банковский служащий, Стив Спаркс, также сказал Клагману, что разница при регистрации времени сделки — «не больше, чем приблизительно пятнадцать минут». Следовательно, это по-прежнему не объясняет посмертное использование кредитной карточки.

Кроме того, банковский служащий обнаружил ещё одну загадку, вытекающую из записей в отчетах по кредитной карте. После каждой отклонённой сделки в отчётах записано, что «карта не обнаружена», что во многом приводит к предположению, что, возможно, ещё у кого-то из окружения Курта был номер карты, и он пытался совершить сделку по телефону. Но служащий «Seafirst» объяснил Клагману, что, когда продавец проводит карту через считывающее устройство, и в сделке отказывают, тогда номер карты вводится вручную, чтобы перепроверить, что машина считала правильный номер. После этого сделка автоматически регистрируется как «карта не обнаружена».

Для каждой из этих сделок может существовать логическое объяснение, но в полицейских отчётах указано, что Полицейкое Управление Сиэтла даже не пыталось выяснить, кто пользовался картой. Больше беспокойства вызывает то, что они никогда не объясняли, что случилось с кредитной карточкой Курта, которую так и не нашли. В 1995 году, после того, как Грант публично продемонстрировал противоречия по поводу кредитной карточки, корреспондент из «The Orange County Register» позвонил сержанту Кэмерону, чтобы спросить у него, получал ли он сведения о пропавшей карточке. Ответ Кэмерона был таким: «Мы не собираемся давать комментарий, пока не выясним, что скажет Грант».

Возвращаясь к 20 апреля, Грант продолжает рассказывать детективу Кёркланду примеры озадачивающего поведения Кортни в течение того времени, когда пропал Курт, а заодно и о некоторых противоречиях в её рассказе. На той же неделе Грант встретился с контролёром компании, устанавливающей сигнализацию, Чарлзом Пелли, который приехал в особняк на Лэйк Вашингтон вскоре после того, как позвонил его служащий, чтобы сообщить о том, что обнаружено тело Курта. Пелли сказал Гранту, что, когда он увидел тело мёртвого Курта в оранжерее, казалось, что его волосы «расчёсаны». И теперь Грант спрашивает Кёркланда, может ли он увидеть фотографии, сделанные полицией, чтобы понять, что имел в виду Пелли. Детектив отклоняет его просьбу. Пелли также сказал Гранту, что Кортни внезапно 7 апреля дала инструкции электрикам, чтобы начать подключать оранжерею к датчику движения в пятницу, в тот день, когда было найдено тело Курта.

«Тогда начинаешь задумываться о том, почему она внезапно так стремилась в тот день поставить датчик движения в эту крошечную комнату наверху, которой никто даже не пользуется? Теперь я понимаю, что когда мы с Диланом не нашли тело Курта в четверг, как она планировала, Кортни убедилась, что у электрика был предлог, чтобы подняться туда и найти тело», — вспоминает Грант.

Он ещё не совершил этот «скачок логики» во время своего разговора с Кёркландом, но поскольку он разделяет часть подозрительной информации, которую он собрал до настоящего времени, детектив явно незаинтересован. «Рок-звёзды останутся рок-звёздами», такая скука слышится в его тоне: «Я восемь лет занимаюсь убийствами, мои родители занимались убийствами тринадцать лет, а Кэмерон занимается убийствами в течение двадцати пяти лет, и я твёрдо убеждён, что Курт Кобэйн покончил с собой. Там нет ничего, что бы указывало на то, что это не так».

Когда Грант в очередной раз разговаривает с Розмэри Кэрролл, у неё есть кое-какие новости: Она рассказывает ему, что корреспондент «Seattle Times» исследует вероятность того, что смерть Курта, возможно, не была самоубийством, а что Дилан Карлсон и Кортни сговорились его убить. Грант спрашивает её, знает ли она имя репортёра. Она говорит ему, что начальник полиции Сиэтла сообщил об этом сиэтльскому адвокату Кортни, Аллену Драэру. Она говорит, что полиция Сиэтла, по-видимому, не придала значения вероятности этого. Потом Кэрролл убеждает Гранта связаться с её мужем, Дэнни Голдбергом, из-за их обоюдных опасений по поводу заключения о самоубийстве. Она говорит, что хочет, чтобы её муж понял, что она не «совсем с ума сошла» из-за того, что подвергает сомнениям самоубийство Курта.

Грант сомневается, говоря, что Голдберг, как известно, очень благоволит к Кортни и восхваляет её в СМИ, но Кэрролл настаивает, убеждая Гранта, что Голдберг просто так «говорит публично». Несколько дней спустя Кэрролл звонит Гранту, чтобы узнать, как прошла его встреча с Голдбергом.

Грант говорит ей, что их мимолётная встреча была непродуктивной, объясняя, что он на самом деле не мог показать Голдбергу многие из его самых веских доказательств из страха инкриминировать Кэрролл. Грант говорит, что, к примеру, он не мог поведать Голдбергу, что Кэрролл дала ему отчёты о телефонных переговорах Кортни в отеле «Пенинсула», так же как и записку «Попасть Под Арест». Грант говорит, что может понять скептицизм Голдберга, и признаётся, что и он сам также несколько скептически смотрит на всё это. Он говорит Кэролл, что не хватало ему только того, чтобы создать какую-нибудь «теорию заговора вроде той, что создана по поводу Кеннеди, как и те, кто пытается создать её по поводу каждого, если её там нет».

Кэрролл спрашивает, сказал ли Грант её мужу о некоторых несоответствиях, которые она заметила по поводу этого дела. Она особенно сомневается в утверждении, что Курт был с Диланом, когда тот покупал винтовку. Кэрролл считает, что Дилан выдумал эту историю.

Но Грант говорит ей, что думает, что говорить с Голдбергом — это пустая трата времени, потому что было очевидно, что Голдберг и слышать не хочет обо всём, что Грант должен был сказать.

С тех пор, как он в последний раз говорил с Кэрролл, Грант нанял двух экспертов по документам для исследования записки без подписи, которую они с Диланом нашли на лестнице дома на Лэйк Вашингтон. Они сделали вывод, что её написал Кэли. Грант делится своими впечатлениями с Кэрролл, объяснив, что, когда он подобрал записку на лестнице дома на Лэйк Вашингтон, он подумал, что она выглядит «фальшиво». Кэрролл соглашается, сказав ему, что она тоже думает, что текст записки звучит «ужасно фальшиво».

Грант говорит ей, что она выглядела как «подложное письмо», объяснив, что когда он нашёл записку, он не сомневался, что её написал Кэли, но она по-прежнему казалась ему странной. Записка была просто бессмысленной.

Кэрролл соглашается. Она считает, что письмо не было искренним, и говорит, что она думает, что Кэли написал его, потому что он «знал, что Курт мёртв».

Они продолжают говорить о вероятной роли Кэли.

Грант считает, что Кэли, возможно, нашёл тело мёртвого Курта в оранжерее и взял кредитную карточку из его бумажника, не сообщив о том, что нашёл.

Кэрролл говорит, что думает в точности так же.

К тому времени, когда состоялся их очередной разговор, «Seattle Times» опубликовала первую появившуюся в СМИ статью, подробно описывающую оставшиеся без ответа вопросы по поводу смерти Кобэйна. «Смерть Курта Кобэйна месяц назад не была элементарным случаем самоубийства, как первоначально указала полиция Сиэтла», — так начиналась статья, после чего подробно описывались некоторые из несоответствий. В этой статье Дилан Карлсон, которого спросили, почему он не искал Курта в оранжерее, когда они с Грантом 7 апреля отправились на поиски, сказал репортёру «Times», что он не знал, что над гаражом была оранжерея.

«За всё время, когда я там бывал, я даже не представлял себе, что наверху есть комната, сообщающаяся с домом», — приводятся слова Дилана.

Когда Грант звонит Кэрролл после выхода этой статьи, он говорит ей, что Дилан даже отрицал, что знал, что там была оранжерея.

«Это ложь», — отвечает Кэрролл.

В тот же день Грант звонит репортёру «Times» Даффу Уилсону, чтобы сообщить ему, что Дилан сказал ему об оранжерее 8 апреля после того, как они услышали, что было найдено тело Курта — что это была просто «грязная маленькая комнатка над гаражом», где Курт и Кортни хранили всякий хлам. Впоследствии Уилсон позвонил Дилану, чтобы расспросить его об очевидном противоречии, что побудило Дилана позвонить Гранту. Он явно расстроен. Он говорит, что в статье намекается на то, что Дилан что-то скрывает, потому что Грант сказал, что он знал о комнате над гаражом.

Грант напомнил ему об их разговоре сразу же после того, как по радио сообщили, что тело Курта было найдено в оранжерее. Когда Грант спросил: «Что это за оранжерея?», Дилан ответил: «Это — комната над гаражом». К тому же, Грант спросил Дилана, почему они так там и не посмотрели.

Дилан вспоминает о том разговоре и говорит, что это из-за того, что он «никогда об этом не думал», и он действительно никогда не был в оранжерее.

Грант отмечает, что Дилан на самом деле сказал ему, что он там был, но сказал, что там был «просто хранился какой-то хлам, и что это была просто маленькая комнатка, или что-то в этом роде».

Память Дилана освежилась, он говорит: «Ну, да. Я сказал, что она не была частью дома».

На самом деле, вспоминает Грант, Дилан сказал ему, что он однажды «проходил мимо оранжереи».

«Да», — соглашается Дилан.

Когда Дилан обвиняет Гранта в том, что в разговоре с репортёром «Times» тот намекнул, что он знал о том, что Курт лежал мёртвым в оранжерее и никому не сказал, Грант объясняет, что он просто рассказывал о том, что произошло после того, как Кортни попросила его «проверить оранжерею …».

Дилан это отрицает. Кортни ничего ему не говорила о «том месте».

Грант говорит ему, что он разговаривал с «другими людьми», которые сказали, что они были с Кортни, когда она попросила Дилана проверить оранжерею.

Снова Дилан это отрицает, но Кэрролл придерживается своей версии.

«Ничего себе! Очевидно, что они лгут», — позднее говорит она Гранту, когда он сообщает об этом разговоре.

Тем временем в СМИ появилось множество явно ложных сообщений о событиях вокруг смерти Курта, полагаясь на анонимные источники, каждое из которых демонстрировало новые факты, поддерживающие мнение о том, что Курт совершил самоубийство. Например, 12 апреля в «Los Angeles Times» сообщалось, что после того, как Курт покинул реабилитационный центр, «поступило сообщение, что он покупал винтовку и звонил другу, чтобы спросить, как лучше прострелить себе голову». «Esquire» сообщал, что до того, как покинуть реабилитационный центр, он позвонил Кортни в «Пенинсулу» 1 апреля и сказал ей: «Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала, что ты сделала очень хороший альбом». Кроме того, уже в целом ряде сообщений утверждалось, что смерть Курта был результатом договора о совместном самоубийстве между ним и Кортни. 26 апреля «Globe» написал: «Невероятно, именно в тот момент, когда Курт прострелил себе голову, полиция сообщила, что его жена, Кортни Лав, ввела себе ядовитый коктейль из героина и ксанакса».

Обсуждая эту массу ложных сообщений, Грант и Кэрролл сходятся во взглядах, что Кортни, должно быть, подпустила в СМИ ложную информацию.

Кэрролл говорит, что «поразительно», что она могла это сделать.

Убедило ли это Гранта? «Трудно сказать наверняка, когда я, в конце концов, пришёл к выводу, что это было убийство, и что Кортни имела к этому отношение, — вспоминает он. — Через некоторое время я обнаружил достаточно информации, чтобы устранить последние сомнения. Некоторые из них станут известны только в суде».

К 8 мая Грант, наконец, был готов поставить Кортни в известность о своём подозрении. Впервые терзаемый сомнениями, он послал ей письмо:

«Я просто думал, что Кортни придёт в ярость после того, как получит это письмо», — вспоминает Грант.

Вместо этого спустя несколько дней он получает несколько странный звонок от Кортни, находившейся в это время в буддийском монастыре в Итаке, в Нью-Йорке. В последний раз она давала о себе знать 25 апреля, когда звонила Гранту из Аризонского «благополучного и поправляющего здоровье» детоксикационного курорта под названием «Каньон Рэнч», где, как она рассказала ему, она спала со своим старым другом Билли Корганом, вокалистом «Smashing Pumpkins». «Билли такой милый, — сказала она. — Что я должна была делать? Это казалось правильным». Этот звонок имел место спустя где-то около двух с половиной недель после того, как умер Курт, в то время, когда Кортни изображалась в СМИ как глубоко опечаленная вдова, пребывающая в депрессии из-за смерти Курта. На той же неделе, когда она была с Корганом в «Каньон Рэнч», в журнале «People» сообщалось: «А пока Лав — с Фрэнсис Бин в Сиэтле в тихом доме на берегу озера, где Кобэйн умер три недели назад. «Она опечалена и пытается осознать всё то, что с ней произошло, — говорит один из друзей. — В общем, она живёт очень хорошо». Спустя несколько лет после того, как разоблачение Гранта было уже широко распространено, Кортни придумала слегка видоизменённую версию о посещении Коргана, сказав корреспонденту «Chicago Tribune»: «После того, как Курт умер, в «Каньон Рэнч» приехал Билли, и он был рад заботиться обо мне в течение нескольких дней, но это не было похоже на секс. Я пыталась заставить его трахнуть меня, но он меня не трахнул. Все думают, что у нас что-то было, но я была под таким чертовским кайфом, что я бы заставляла и девицу трахнуть меня». Однако спустя три месяца после её пребывания в «Каньон Рэнч», «Entertainment Weekly» сообщила: «Её друг утверждает, что она не принимала наркотики с тех пор, как прибыла в детоксикационный центр прямо перед самоубийством Кобэйна, и она побуждала избавиться от зависимости других людей из своего окружения, даже помогая некоторым, включая одну из бывших нянь Фрэнсис Бин, устроиться в реабилитационный центр».

Теперь, после того, как Кортни получила письмо Гранта от 8 мая, она снова звонит ему:

Вместо того, чтобы официально прекратить общение после получения его письма, как ожидал Грант, она спрашивает, не может ли он провести для неё кое-какую работу детектива по проблемам, совершенно не имеющим отношения к смерти Курта.

«Я понял, что она пыталась купить моё молчание, — вспоминает он. — Она была довольно откровенна на этот счёт. Сначала я подумал, что откажусь от работы, но тогда я полагал, что пока я работаю на неё, у меня будет конфиденциальный доступ к её миру, я смогу продолжать говорить с Розмэри и следить за Кортни».

В числе заданий, которые Кортни дала Гранту за этот период, было и такое, что он должен был вести наблюдение за одним известным рок-музыкантом, с которым она в то время встречалась; она хотела знать, изменяет ли он ей. (Грант попросил нас не называть имени музыканта из уважения к частной жизни этого человека). Однажды Кортни рассказала Гранту, что в комнату этого музыканта ворвался сумасшедший фэн и обрызгал стены окровавленными тампонами. Этот же фэн также оставил музыканту угрожающую записку, ссылаясь на ближайшую психиатрическую больницу — что наводило на мысль, что это сделала сумасшедшая женщина. Кортни просит Гранта разыскать преступницу, объяснив, что её друг подозревал саму Кортни в том, что она написала записку и бесчинствовала в комнате.

«Несколько недель спустя Кортни, в конце концов, призналась мне, что на самом деле именно она разбросала по комнате тампоны и написала записку, — вспоминает Грант. — Я бы даже и не вспомнил об этом, потому что это не имеет никакого отношения к делу Кобэйна, но я понял, что фальшивая записка могла представлять собой модель поведения, которая может быть существенной».

Одна из существующих на протяжении долгого времени тайн этого дела касается местонахождения Курта за период времени, начиная с момента, когда Кэли видел его в доме Кали 2 апреля, и до его смерти, который, согласно отчёту коронера, составлял чуть больше двух-трёх дней. Известно, что Курта опознали всего три раза после того, как он 2 апреля ушёл из дома на Лэйк Вашингтон. Вечером в воскресенье 3 апреля его видели за обедом с «худощавой женщиной» в сиэтлском ресторане «Кактус». Ранее в тот же день он столкнулся с менеджером «Нирваны», Джоном Силвой; вскоре после этого Курт встретил на улице женщину по имени Сара Хоен, которая сказала, что он был в плохом настроении из-за сообщения, что тем утром в Лос-Анджелесе сорок тысяч фэнов стояли в очереди за билетами на концерт «Eagles». В разных биографиях Кобэйна ссылаются на неназванные источники, которые утверждают, что видели или говорили с Куртом позднее на той неделе, но нет ни одного подтверждения того, что его видели после 3 апреля. Один мичиганец по имени Брэд Барнетт рассказал нам, что встретил Курта в парке возле его дома в понедельник, 4 апреля, и что Курт привёл его в оранжерею, где у них завязался разговор о литературе. (Потом мы видели доказательство, свидетельствующее о том, что сообщение Барнетта ложно, включая крайне противоречивые рассказы о том, что, как он утверждает, произошло).

Полиция Сиэтла впоследствии утверждала, что Курт провёл ту неделю в своём доме в Карнэйшне, потому что один из соседей заметил свежие следы шин. Биограф Кобэйна Кристофер Сэнфорд сообщает, что в доме в Карнэйшне были обнаружены спальные мешки, а также пепельница, наполненная сигаретами, которые недавно курили, одни — предпочитаемой Куртом марки — «Уинстон Лайтс» — и другие — «Мальборо Лайтс» (не той марки, которую предпочитает Кортни) со следами помады. Сэндфорд сообщает, что на столе был рисунок чёрного солнца, а над ним — слово «Веселей». Но Том Грант говорит, что, когда он приезжал в Карнэйшн с Кортни и Кэт Бьёлланд спустя неделю после того, как было найдено тело Курта, такого рисунка они не видели. Грант полагает, что Кортни подбросила эту историю как очередной отвлекающий манёвр. Однако непонятно, почему Кортни хотела, чтобы люди считали, что Курт на той неделе был с женщиной, если это было неправдой. Её разговоры с Грантом показывают, что она казалась уверенной в том, что у Курта роман с Кейтлин Мур, и что она очень его ревновала. Один из друзей супругов рассказал нам, что он слышал, как Кортни орала на Курта: «Ты трахаешь её, да, сволочь?» сразу после того, как он вернулся из Рима. Однако возможно, что в этот период объектом привязанности Курта была вовсе не Кейтлин Мур; возможно, Кортни обвиняла не ту женщину. Сэндфорд пишет, что Курт послал несколько любовных записок, нарисованную им самим валентинку и приглашение встретиться с ним в сиэтлской гостинице юной студентке-художнице. Когда она отказалась, он якобы названивал ей по десять раз на дню и послал ей сообщение, в котором говорилось: «Я не одержим тобой. Я просто хотел поговорить с тобой о концептуальном искусстве».

Выполняя различные поручения Кортни, Гранту, наконец, удалось вкратце поговорить с нянем, Майклом «Кэли» Дьюиттом, который признался ему, что он видел и говорил с Куртом 2 апреля, когда он появился в спальне Кэли наутро после того, как он сбежал из реабилитационного центра. Кэли также подтвердил, что он в тот же день сообщил об этом Кортни и позже написал записку, которую Грант и Дилан обнаружили на лестнице.

Тем временем, такого явления, как самоубийства-подражания, которого боялись специалисты-психиатры после смерти Кобэйна, казалось, не происходило. После того, как Дэниел Каспар пришёл домой и покончил с собой после ночного бдения у башни Спейс-нидл, американские реабилитационные центры не зарегистрировали никакого явного роста подростковых самоубийств, хотя молодёжные кризисные «горячие линии» действительно испытывали существенное увеличение звонков от подростков, подавленных смертью своего кумира. Некоторые специалисты предполагали, что толкование версии о его смерти в американских СМИ — изобилующие интервью с высказываниями знаменитостей, которые резко осудили Курта за то, что он предпринял «малодушный выход из положения» — сыграли свою роль в сведении самоубийств-подражаний до минимума. Возможно, своеобразно поспособствовал и Раш Лимбаг, назвав Курта «жалкой крупицей руин человечества». Повсеместно членов американских семей убеждали в том, чтобы они говорили со своими подростками о смерти Курта.

Но в то время как Америка облегчённо вздохнула, спокойная за свою молодёжь, другим странам повезло меньше.

Сразу после полуночи 2 июля 1994 года восемнадцатилетний мальчик из Эдмонтона по имени Бобби Стил поставил на стерео песню «Нирваны» «Endless, Nameless» и нажал кнопку «REPEAT PLAY» («Многократное Воспроизведение»). Несколько минут спустя он стащил винтовку 12 калибра из коллекции его отца и зарядил тремя патронами. Надев футболку «Нирваны» «Sliver», он достал свой маленький чёрный дневник и начал писать: «Июль 94. Я просто не могу больше жить. Если ты просто много думаешь, ты просто перестаёшь понимать, что в жизни есть какая-то цель…. Я не пьян и не под кайфом…. Мне просто плохо. Это были самые тяжёлые 84 дня в моей жизни».

Восемьдесят четыре дня назад Бобби узнал, что его герой, Курт Кобэйн, застрелился из винтовки. Несколько недель спустя друг его семьи, подросток по имени Грэг, заперся в своей машине, включив двигатель, и умер от отравления угарным газом. Бобби и его сестра считали, что он так и не пришёл в себя после смерти Курта.

И вот Бобби закончил писать эти слова в своём дневнике, завершив завуалированной цитатой отрывка из предсмертной записки Курта, где он писал: «Так помните, что лучше сгореть, чем угасать». Вместо этого Бобби написал: «Лучше вообще не загораться. Роб Стил».

Он подписал записку, затем снял себя полароидом на фоне постера Курта Кобэйна. Затем он сделал ещё один снимок самого себя, лежащего на своей кровати с копией «In Utero» «Нирваны» над головой. Он разложил фотографии на кровати и затем расположился на полу так, чтобы, когда его тело будет обнаружено, он выглядел бы как Курт на фотографии в оранжерее. Под назойливые слова о смерти из «Endless, Nameless» он направил дуло винтовки себе в рот и спустил курок.

В те месяцы, когда он работал на Кортни, Грант иногда заводил разговор на животрепещущую тему смерти Курта. Хотя Кортни поощряла его на продолжение расследования, он полагает, что на самом деле она срывала его расследование.

«Всякий раз, когда я начинал разговор о смерти Курта с людьми, близкими к Кортни, она поручала мне очередную работу, — вспоминает он. — Казалось, что у неё на тот момент действительно было очень мало вариантов. Если бы она разозлилась, то это только вызывало бы ещё больше подозрений».

В этот период Грант пользовался любой возможностью, чтобы собрать информацию о Кэли и других, не вызывая подозрений у Кортни. Однажды Кортни сделала откровенное, несколько шокирующее признание о повсеместном распространении в доме наркотиков:

«Я не знаю, в курсе ли ты, — сказала она Гранту, — но я потратила тридцать штук баксов, чтобы поместить Кэли в реабилитационный центр. Не вышло. Я привезла его с собой в Англию, чтобы он был тур-администратором, а он сбежал, начисто надув меня. Он сбежал с этой девчонкой, тридцатисемилетний наркоман, который принимал героин и кокаин на 400 $ в день…. Курт любил [Кэли], он был одним из немногих людей, о которых Курт не говорил ничего плохого, но приблизительно за два месяца до того, как Курт умер, Кэли принимал наркотики и присматривал за моим ребёнком, а я не допускала и мысли об этом и говорила себе, что он только принимает таблетки, и что он, вероятно, принимал таблетки только на ночь, и я полностью заблуждалась. Он на самом деле вовсю принимал героин. Рене [друг Кэли] даже несколько раз не позволяли присматривать за Фрэнсис, когда Кэли, будучи начисто под героином, ходил в магазин. Я могу сказать тебе по личному опыту, что я сидела на героине и была рядом со своей дочерью. Я имею в виду, что няня была в комнате, а что, если бы она вышла в окно к чёртовой матери, представляешь? Я имею в виду, что есть причина, по которой люди удаляют своих детей, и я думаю, что это вполне уместно. Может показаться лицемерным, что это говорит тот, кто иногда принимает наркотики, но, чёрт возьми, это на самом деле просто ужасно. Однажды вечером Кэли пришёл ко мне, и я сказала: «Я слышала, что ты принимаешь наркотики внутривенно», а он, значит, говорит: «Ну, ты их принимаешь». И я такая говорю: «Так ты теперь что, мой брат?».

Кортни явно стали беспокоить подозрения Гранта, но она никогда не заходила так далеко, чтобы приказать ему закрыть это дело. В одном из телефонных разговоров, когда она звонила из Монреаля, она говорит: «Я не возражаю против того, что ты занимаешься делом Кобэйна, ты — хороший частный детектив. Я общалась с шестью детективами, и все они — гады, понимаешь, и ты — первый, кто работает ради меня, ты понимаешь, что я имею в виду?».

Поскольку Грант продолжает своё расследование, предсмертная записка продолжает тревожить и его, и Розмэри Кэрролл. Кэрролл по-прежнему не верит, что её написал Курт, и она задаётся вопросом, почему Кортни так и не дала ей взглянуть на эту записку: «Она показала записку Сету [Лихтенштейну, ещё одному адвокату Кортни], но она не показала её мне, что я тогда сочла довольно странным», — говорит она Гранту, который, в свою очередь, продолжает сомневаться относительно роли Кэли Дьюитта и Дилана Карлсона.

Тем временем, альбом «Live Through This» — наскоро выпущенный «Geffen» во вторник, после того, как было найдено тело Курта — разошёлся мгновенно и получил очень положительные отзывы в американской музыкальной прессе. Но новый успех Кортни был на время омрачён 16 июня, когда басистка «Hole», Кристен Пфафф, была найдена мёртвой в своей ванной, по-видимому, из-за передозировки героина.

16 октября 1994 года сторож гаража в Лэнгли, Британская Колумбия, обнаружил ужасную находку: тела сразу троих подростков в «Плимуте» 1987 года выпуска, его двигатель всё ещё работал. Майкл Коут, Стефан Даллер и Стефан Ланглуа, каждому из которых было по восемнадцать лет, проехали более трёх тысяч миль из Квебека до Британской Колумбии, чтобы покончить с собой в этом гараже, медленно вдыхая выхлопные газы своей машины. В автомагнитоле, поставленной в положение «PLAY», была кассета «Нирваны». Когда Королевская канадская конная полиция вытащила мальчиков из машины, они обнаружили дневник, скреплённый тремя кольцами, со словами «Последнее Путешествие» на обложке. На шестидесяти страницах мучительного текста и рисунков эти трое подростков рассказали о своей одиссее по пересёченной местности и нетерпеливого ожидания своей смерти в конце. На последней странице написано почерком Даллера: «Когда умер Курт Кобэйн, умер я. Я бы хотел умереть, пустив пулю себе в голову, и из того же оружия, что и Курт Кобэйн. Но теперь слишком поздно. Прощайте».

В своём следующем разговоре с Грантом Розмэри Кэрролл, позвонив из Нью-Йорка, куда она недавно переехала, говорит, что «с ума сходит» из-за того, что происходит, и сообщает Гранту: «Я думаю, что ты достаточно напугал [Кортни]». Потом она делится с ним теорией, которую она построила по поводу смерти Курта.

В этот момент, она, кажется, услышала шум.

Розмэри Кэрролл больше никогда не говорила с Грантом.

Грант счёл теорию «коллажа» Кэрролл насчёт записки интригующей, особенно в связи с листом бумаги, на котором кто-то тренировался писать разными стилями почерка, которую та обнаружила в рюкзаке Кортни. Но он придерживается немного другой теории по поводу записки.

«Когда читаешь большую часть этой записки, — объясняет он, — она вообще не читается как предсмертная записка. Она читается как записка для своих фэнов, объясняющая, почему он уходит из «Нирваны». Я думаю, что он написал большую часть записки, но кто-то, возможно, подделал последние четыре строчки». Когда Грант впервые публично выступил с этой теорией, Кортни наотрез отрицала, что «Нирвана» была в процессе распада. Однако на выступлении на Шоу Говарда Стерна в 1998 году Дэйв Грол признался, что на момент смерти Курта группа на самом деле распалась. Спустя несколько лет Крист признался биографу Курта Чарлзу Кроссу в том же самом: «Группа распалась». Это, конечно, сделало теорию Гранта — по поводу записки, являющейся прощальным письмом своим фэнам в связи с уходом со сцены — правдоподобной, даже логичной.

В самом деле, в большей части записки нет ни слова о самоубийстве, но в ней действительно говорится: «Спасибо вам всем с самого дна моего пылающего, вызывающего тошноту желудка за ваши письма и участие в последние годы». К кому же ещё он обращается в этих строчках, если не к своим фэнам?

Первый офицер, прибывший на место происшествия, Вон Левандовски — первый, кто прочитал записку — написал в своём отчёте, что письмо было «по-видимому, написано Кобэйном своей жене и дочери, чтобы объяснить, почему он покончил с собой». Но если Курт написал записку Кортни и Фрэнсис Бин, почему он подписался своим полным именем, «Курт Кобэйн»?

Для большинства из тех, кто видел записку, самым подозрительным элементом является нелогично крупное первое слово, «БоддА» — намекающая на то, что Курт адресовал письмо своему воображаемому другу детства — а так же последние четыре строчки:

Почему эти характерные слова, кажется, написаны явно другим почерком? И если Курт на самом деле адресовал письмо Бодде, почему он пишет: «Спасибо вам всем … за ваши письма и участие в последние годы»?

18 ноября в Дублине, Ирландия, шестнадцатилетняя девочка застрелилась из винтовки. В своей предсмертной записке она написала, что она «сделала это из-за Курта».

Спустя месяц после смерти Курта полиция доложила Гранту, что сиэтлский адвокат Кортни, Аллен Драэр, установил, что записка написана почерком Курта. Когда Грант сообщил об этом заключении Розмэри Кэрролл в то время, она ответила: «Аллен Драэр совершенно не знал Курта». К этому времени Полицейское Управление Сиэтла уже направило записку в патрульную криминалистическую лабораторию Штата Вашингтон, где её проанализировал судебный эксперт по документам, Дженис Паркер. Полиция тогда запросила у Кортни образец почерка Курта, чтобы сравнить с почерком записки. Она отдала им письмо на трёх страницах, написанное на бланке римского отеля «Эксельсиор», которое, по её утверждению, Курт написал ей в Риме перед своей мартовской передозировкой — так называемая римская предсмертная записка.

«Это просто поражает моё воображение, — говорит Грант. — Вместо того, чтобы запросить у его адвокатов копию документа, который, как им известно, был бы написан Куртом, они отправились к Кортни и истребовали у неё письмо. Как они узнали, что письмо, которое она им отдала, написал Курт? А что, если она написала оба письма? Эта мысль, кажется, никогда даже не приходила им в голову. Но с тех пор, как Розмэри Кэрролл показала мне лист бумаги из рюкзака Кортни, где кто-то тренировался писать разными стилями почерка, это, конечно, пришло в голову мне».

Судебный эксперт штата отправила сообщение 22 апреля, констатирующее, что она убеждена, что записка была написана Куртом Кобэйном. Она не исследовала разницу в почерке первых и последних четырёх строк. Спустя три года, в феврале 1997 года программа Эн-Би-Си «Неразгаданные Тайны» наняла двух самых известных в мире почерковедов, чтобы провести свой собственный анализ. На этот раз продюсеры снабдили экспертов образцом почерка Курта, известного, как подлинный — текст песни, которую он написал, взятый из его официальной биографии, «Come As You Are».

Первым экспертом был Марсель Мэтли, американский судебный эксперт. Мэтли достиг национального признания в 1995 году, когда он был членом комиссии, определившей подлинность предсмертной записки, написанной бывшим советником Белого Дома при Президенте Клинтоне, Винсом Фостером, который был найден мёртвым при подозрительных обстоятельствах в загородном парке Вирджинии в июле 1993 года.

После завершения своего анализа записки Курта, Мэтли заключил: «Последние четыре строчки предсмертного письма, включающие слова: «Я люблю вас, я люблю вас», были написаны другим человеком. В них есть различия».

Другой эксперт, с которым консультировались, Реджинальд Элтон, преподаватель Оксфордского Университета, считался самым выдающимся в мире идентификатором литературных рукописей. Он согласился с Мэтли: «Присутствует более дюжины несоответствий в почерке, несомненно, в первой строчке [где слово «Бодда», кажется добавленным], и в последних четырёх строчках». Оба эксперта сошлись во мнениях, что текст основной части письма был написан Куртом.

Поскольку подозрения Гранта по поводу Кортни усилились, он спросил себя, какую выгоду она могла бы извлечь из смерти Курта. «Как полицейский детектив, меня всегда учили искать мотив, — объясняет он. — Она уже сказала мне, что Курт хотел развестись, и что у них было предсвадебное соглашение. Но она также сказала мне кое-что ещё. Во время одного из наших самых первых разговоров она по существу призналась мне, что Курт для неё имеет большую ценность мёртвым, чем живым». Он поставил плёнку с записью этого разговора от 3 апреля 1994 года.

На плёнке Кортни говорит Гранту, что в то время, как Курт лежал в коме в Риме, её цель состояла в том, чтобы стать первой женщиной-музыкантом, которая получит миллион долларов за выпуск альбома. Она говорит, что всегда может оценивать свою карьеру по тому, сколько денег ей предлагают звукозаписывающие компании. Например, рассказывает она Гранту, до конфликта с «Vanity Fair» она получила предложения в 500 000 $, а после «Vanity Fair» она получала предложения всего в 50 000 $. Поэтому после комы Курта Кортни позвонила своему адвокату в области музыкальной индустрии и сказала: «Держу пари, что после комы предложения уменьшились». Напротив, её адвокат ответил: на самом деле предложения удвоились. Когда Кортни спросила, почему, адвокат сказал ей, что это — потому, что каждый думает, что «ты его переживёшь». Сначала, говорит Кортни, она подумала, что эта идея была «отвратительна и женофобна», но потом она поняла, что ей всё равно. «За дело! — сказала она адвокату. — Попробуй получить два миллиона долларов».

20 ноября на Ниагарском водопаде, Онтарио, неназванный семнадцатилетний мальчик застрелился в своей спальне в подвале. На следующий день после его похорон его лучший друг, которому было девятнадцать лет, застрелился у дерева в парке. В СМИ эти самоубийства были представлены как реакция на самоубийство Кобэйна. Оба мальчика были заядлыми фэнами «Нирваны»; мать одного из них винила в этих самоубийствах «смертоносную музыку».

Две недели спустя двадцатилетний калифорниец по имени Лайл Сенак, в шутку изображая самоубийство Курта, случайно застрелился на глазах своих друзей, закрепив винтовку 12 калибра на полу, а потом встав на колени и положив дуло винтовки в рот. Со временем во всём мире было зарегистрировано шестьдесят восемь самоубийств-подражаний Кобэйну. На самом деле их, возможно, сотни, так как большинство самоубийц не оставили записок. Поскольку это было не предумышленным самоубийством, смерть Сенака не входит в эту статистику.

К декабрю 1994 года, спустя восемь месяцев после смерти Курта, Грант, наконец, готов предать гласности свои подозрения и для того, чтобы сделать это, выбрал национальное средство массовой информации. Выступив на Шоу Гила Гросса, транслировавшегося по радиосети Си-Би-Эс на все Соединённые Штаты, он заявляет, что убеждён в том, что Курт Кобэйн был убит. Сиэтлская полиция, говорит он, виновна не в замалчивании фактов, а только в поспешном вынесении заключения. Он отказывается назвать имя человека, который, по его мнению, совершил это преступление.

«Я чувствовал, что я должен был предать это гласности, — вспоминает Грант. — Все эти самоубийства-подражания начали мучить меня, все эти дети, убивающие себя, потому что они думали, что так сделал Курт. Сначала я думал, что лучшая стратегия будет состоять в том, чтобы воздерживаться от того, чтобы называть имена. Я предполагал, что СМИ будут меньше нервничать». Однако в течение нескольких дней он получает письмо от фирмы Розмэри Кэрролл, обвиняющее его в том, что он выступил со своими «необоснованными» заявлениями ради «личной выгоды и славы», и предупреждающее его, чтобы он прекратил и впредь воздерживался от своих обвинений, иначе фирма обратится «по этому вопросу в компетентные органы для возможного уголовного преследования».

«Это взбесило меня, — вспоминает Грант. — Розмэри знает, что именно она первой сказала, что Курт был убит, и поддерживала меня в продолжении расследования. И вот теперь она угрожала мне судом, если я предам это гласности. Я думал, что это был очень малодушно с её стороны». Его ответ, датированный 29 декабря 1994 года, гневный:

Кэрролл так и не ответила.

Неделю спустя, 5 января 1995 года, Грант снова выступает в радиоэфире, на этот раз на национально синдицированном Шоу Тома Лейкиса, где он в общих чертах более часа рассказывает обо всех деталях этого дела. Именно во время этого выступления Грант впервые излагает суть своей теории, обвинив Кортни Лав и Майкла «Кэли» Дьюитта в преступном сговоре, который закончился убийством Курта Кобэйна.

После того, как Грант делает это сенсационное заявление, Лейкис открывает телефонные линии для слушателей. Одним из первых позвонивших оказался Гэри Дьюитт, отец Кэли, который, понятное дело, возмущён:

После передачи Кортни оставляет сообщение на автоответчике Гранта в 4:00 утра: «Привет, Том. Это Кортни…. Я только что слышала передачу по радио…. Я не слышала, что ты говорил, блин, я слушала и не слышала, что ты говорил, рассказывал чистой воды ложь…. Жаль, что ты делаешь это не из-за денег, и понимание того, что ты делаешь это, потому что думаешь, что это правда, очень сильно задевает меня».

Спустя две недели Кортни, которая только что начала тур по Австралии и Новой Зеландии, снова звонит Гранту. Ее тон больше обиженный, чем рассерженный:

Грант просит у неё копию отчёта о вскрытии, объяснив, что только посмертные отчёты могут доказать, что Курт совершил самоубийство. Ответ Кортни неожиданный: «Вчера вечером я говорила с Николасом [помощником судебно-медицинского эксперта]…. Он сказал, что приехал в мой дом, когда я вернулась. Он сердит на тебя. Он не даст тебе эти отчёты…. Пока коронер — Николас, я спокойна».

Тот Николас, о котором идёт речь — доктор Николас Хартшорн, помощник судебно-медицинского эксперта, который проводил вскрытие в апреле и определил, что смерть Курта — это самоубийство. В конце 1995 года, когда мы работали над нашей первой книгой, источник, близкий к Хартшорну, рассказал нам, что, в то время, когда он ещё учился в колледже, он оказывал поддержку Кортни Лав и её первому мужу, Джеймсу Морланду. Он познакомился с Морландом, ещё обучаясь в медицинском колледже, когда в качестве панк-рок промоутера Хартшорн организовал «Нирване» третий концерт в Сиэтле, в «Central Tavern» в 1988 году. Это означает, что в том концерте участвовал даже не один, а оба будущих мужа Кортни, так как популярный артист просто случайно был в группе Морланда, «Leaving Trains».

Мы решили найти эту зацепку и, выдавая себя за студентов канадского университета, пишущих работу о таком явлении, как самоубийства-подражания Курту Кобэйну, связались с Хартшорном, чтобы взять у него интервью. Он согласился встретиться с нами в своём офисе в декабре 1995 года.

В ходе нашего интервью Хартшорн подтвердил, что он дружил и с Джеймсом Морландом, и с Кортни Лав, о которой он рассказывал как об «отличной девушке». Когда мы спросили его, не может ли его дружба с Кортни составлять конфликт интересов при расследовании смерти её мужа, Хартшорн ответил: «Конечно, нет».

Он тогда подтвердил, что установил, что смерть Курта являлась «хрестоматийным случаем самоубийства», когда он первым прибыл на место происшествия, и признал, что полиция вообще никогда не принимала всерьёз вероятность убийства. Он описал теорию Тома Гранта как «смехотворную».

«Они [отдел по убийствам] прибыли на место происшествия из-за популярности этого человека, — сказал он нам. — Я имею в виду, Элвис всё ещё где-то разгуливает, и когда у вас есть кто-то знаменитый, вам нравится заставлять местную элиту убеждаться в том, что вы расставили все точки над «i» и все чёрточки поперёк «t». Посмотрите на всех людей, которые думают, что это заговор. Если бы они не проделали всю эту работу, было бы гораздо больше людей, которые не принимали бы всерьёз разговоры о том, что это убийство». Харштшорн на мгновение замолчал, и мы не могли не заметить огромный постер Курта Кобэйна, маячившего над нами пятном на стене. Мы были в той самой комнате, где Хартшорн проводил вскрытие трупа Курта год назад.

«Самоубийство было решением [Курта], — продолжает он, — и вы должны уважать его независимо от того, каким было его решение. Он имел такое право».

Теперь, звоня из Новой Зеландии, Кортни продолжает рассказывать Гранту о своём недавнем разговоре с Хартшорном: «Я спросила Николаса, возникали ли у него сомнения в том, что это было самоубийство, и он сказал: «Я и раньше видел тех, кто фальсифицировал самоубийства, и это — не один из таких случаев».

Потом она говорит Гранту, что она «обедала дома у Николаса», когда вернулась в Сиэтл 16 февраля, и потом она попросит отчёты о вскрытии.

За месяц до того, как состоялся этот разговор, Кортни дала интервью журналу «Rolling Stone», в котором она утверждала, что перед смертью Курт оставил ей ещё одно письмо, о котором до сих пор не знали:

Грант был заинтригован, не в последнюю очередь потому, что письмо, казалось, подтверждало, что Курт вообще не собирался убивать себя, а, скорее всего, уходил от Кортни. Она обещала помочь достать отчёты о вскрытии, и Грант воспользовался удобным случаем, чтобы спросить её о второй записке.

В том же самом интервью «Rolling Stone» 15 декабря Кортни утверждает, что в своей так называемой римской предсмертной записке Курт написал: «Ты больше не любишь меня. Я скорее умру, чем разведусь». Грант спрашивает её об этой записке.

Грант явно потрясён этим откровением. Кортни не раз говорила друзьям и журналистам, что в Риме Курт оставил предсмертную записку. Так большинство людей пришло к выводу, что его самоубийство в Сиэтле было просто удачной второй попыткой после первой неудавшейся попытки в Риме. Но этот отрывок о докторе Бейкере, психиатре, который лечил его в «Каньон Рэнч», явно относится к решению Курта продолжать принимать наркотики вместо того, чтобы выказать намерение убить себя. Доктор Бейкер сказал Курту, что тот должен прекратить принимать героин, или это, в конце концов, убьёт его. В этой записке Курт, кажется, говорит, что он выбирает продолжать принимать наркотики вместо того, чтобы заявить о намерении убить себя. Всё это и было так называемой римской предсмертной запиской?

Грант спрашивает её, единственные ли это слова, которые Курт написал о самоубийстве в своей римском записке, помня, что Кортни уже рассказала ему 3 апреля, что в записке «Курт сказал, что он уходит от меня».

В этом месте разговора Кортни резко переключается на кровь на месте происшествия, когда было обнаружено тело Курта.

Оглядываясь назад, Грант полагает, что она пыталась сделать отвлекающий манёвр, чтобы направить его по ложному пути: «Я думаю, Кортни хотела, чтобы я начал публично рассказывать о крови, обо всех видах мусора, что можно будет легко опровергнуть, для того, чтобы я подорвал своё доверие, как сделал тот парень на общедоступном канале». Он имеет в виду сиэтльца по имени Ричард Ли, который с апреля 1994 года вёл еженедельное шоу на общедоступном кабельном канале под названием «Курт Кобэйн Был Убит». Ли повсеместно высмеивали, называя «чокнутым» из-за его собственной эксцентричной теории, которая предполагала, что Кортни убила своего мужа, и затем преступление было скрыто «Geffen Records» и городом Сиэтлом. Одним из главных аргументов Ли было отсутствие крови на месте происшествия, когда было найдено тело Курта.

Грант игнорирует вопрос Кортни о крови и говорит ей, что если она действительно хочет уменьшить его беспокойства, она может пройти проверку на детекторе лжи и попросить Майкла «Кэли» Дьюитта сделать то же самое:

Грант полагает, что её следующее утверждение означает, что она готова позволить Кэли взять её вину на себя, если всё будет складываться плохо, если полиция будет приближаться к правде:

Грант заостряет внимание на этом разговоре как на особенно существенном: «Я думаю, что она пыталась вбить мне в голову, что, возможно, Кэли убил Курта, потому что Курт собирался уволить его, — объясняет она. — Она внушала мне, что у Кэли был мотив».

В январе 1995 года одиннадцатилетний мальчик из Иль д`Орлин, Квебек, был найден повешенным в подвале своего родительского дома. У ног мальчика его отец нашёл записку, в которой было написано: «Я убиваю себя из-за Курта». В некрологе его мать умоляла других детей не слушать «негативную музыку» «Нирваны».

Прошло почти девять лет с тех пор, как Грант впервые публично обвинил Майкла «Кэли» Дьюитта в участии в сговоре с Кортни Лав с целью убить её мужа. В 1995 году мы попросили Гранта предъявить нам какие-нибудь доказательства, полностью указывающие на причастность Кэли. Мы спросили, почему он обвинял Кэли, а не Дилана Карлсона в участии в заговоре. Ведь именно Дилан купил винтовку и явно врал по поводу оранжереи.

«Нет, я сразу исключил, что Дилан являлся сообщником, — объясняет Грант. — Когда я вместе с ним ездил по Сиэтлу в поисках Курта, он продолжал говорить, что не понимает, почему Курт женился на Кортни: он поливал её грязью. И после того, как Курт умер, он неоднократно говорил, что его друг не хотел покончить с собой. Если бы он имел к этому отношение, в этом не было бы никакого смысла. Я пришёл к выводу, что Кортни использовала Дилана, но его участия не планировалось».

Теперь Грант готов быть более откровенным о своих мотивах для того, чтобы ссылаться на причастность Кэли?

«Единственное, что я хочу сейчас сказать — это то, что имел место сговор между Кортни и Майклом Дьюиттом, и к этому могут быть причастны другие, — отвечает он. — Помните, я никогда не говорил, что могу разрешить всё это дело один, или самостоятельно доказать, что Курта убила Кортни или Кэли. Есть ещё несколько вопросов, на которые нужно ответить. Именно здесь, задавая вопросы, полиции понадобится свой значок. Слишком просто не принимать в расчёт частного детектива. Люди не смогут так легко обманывать полицию».

Ни Кортни, ни Кэли никогда не реагировали на заявления Гранта, но Чарлз Кросс в биографии, авторизированной Кортни, сообщает некоторые сомнительные детали о действиях Кэли на той неделе, когда исчез Курт — детали, которые, как кажется на первый взгляд, отводят подозрения и от Кэли, и от Кортни. Согласно этой точке зрения, Кэли проснулся утром в субботу, 2 апреля, и обнаружил, что Курт сидит на его кровати. Он утверждает, что велел Курту позвонить Кортни, а затем снова завалился спать, обессиленный после кокаиновой пирушки прошлой ночью. Далее следует сообщение, которое является верхом легкомыслия: описание многократных звонков Кортни домой позже тем утром, когда она пыталась определить местонахождение Курта.

Возвращаясь в дом Кобэйна, основной телефон звонил каждые десять минут, но Кэли боялся отвечать, думая, что это Кортни. Когда он, наконец, ответил, он сказал ей, что не видел Курта. Кэли, всё ещё не пришедший в себя после наркотиков, подумал, что появление Курта у его кровати — это просто сон.

Кросс пишет, что два дня спустя Кэли, наконец, вспомнил, что видел Курта, и только тогда он сообщил эту новость Кортни. К тому времени, когда вышла книга Кросса, Том Грант уже публично объявил о том, что, когда Кортни наняла его, она необъяснимым образом не удосужилась рассказать ему о том, что Курта видели дома в субботу утром. Это новое сообщение даёт подходящее объяснение того, почему она этого не сделала.

Проблема в том, что это явная ложь. Грант говорил с Кэли в мае 1994 года, и в этом разговоре нянь подтвердил, что он сообщил Кортни о том, что видел Курта в тот же день, он видел его в субботу, 2 апреля. Грант также говорил с Эриком Эрландсоном в том же месяце, и в этом разговоре гитарист Кортни признался, что Кэли сказал ему, что он видел Курта 2 апреля и сообщил об этом Кортни в тот же день. Кроме того, Дилан Карлсон сказал в интервью «Seattle Times» 11 мая, что Кэли звонил ему 2 апреля и сказал, что он видел Курта, и что Курт «вёл себя странно». Следовательно, сообщение в книге Кросса, несомненно, ложно. Но откуда оно взялось? Кросс не указывает никаких источников. Если сообщение исходило от Кортни или от Кэли, выводы настораживают.

В равной степени озадачивает ещё одно сообщение в книге Кросса о действиях Кэли 7 апреля, за день до того, как было обнаружено тело Курта. Согласно этому сообщению, Кэли остался в квартире своей подруги Дженнифер Адамсон, потому что он «боялся находиться в доме Кобэйна». Когда Кортни узнала об этом в четверг, пишет Кросс, она была «разгневана» и потребовала, чтобы Кэли немедленно возвращался, чтобы найти Курта. Поэтому тем же вечером Кэли и Дженнифер, а также их подруга приехали в дом на Лэйк Вашингтон, когда уже «смеркалось». Они осмотрели весь дом, не найдя никаких следов Курта. Именно тогда Кэли набросал записку, в которой он обвинял Курта в том, что он «находился в доме, чтобы я этого не заметил», и положил её на лестницу. Различные сообщения в СМИ, включая книгу Кросса, сообщили, что в спальне хозяина был включён телевизор, настроенный на «MTV» с отключённым звуком, намекая, что Курт был в доме и смотрел телевизор. (По-видимому, именно это имеет в виду Кэли в своей записке). Однако когда Грант и Дилан Карлсон обыскивали дом за ночь до этого и ещё раз в четверг вечером, они обнаружили включённый телевизор в спальне Кэли, а не Курта.

Кросс пишет, что после того, как Кэли, Дженнифер и их подруга, Бонни Диллард, закончили осматривать дом «с наступлением ночи», троица «с большим вздохом облегчения» села в машину и отъехала от дома. Тогда Бонни сказала Кэли и Дженнифер, что ей показалось, что она видела «что-то над гаражом…. Я просто видела там какую-то тень». Но сообщают, что Дженнифер подумала, что её подруга просто «суеверна», и поэтому они не развернули машину, чтобы проверить оранжерею.

Это — жуткая история и придумана для приятного чтения. К сожалению, этого не могло быть. Согласно отчётам Полицейского Управления Сиэтла, которые мы добыли, 7 апреля такси «Грэйтоп» отправилось к дому на Лэйк Вашингтон, приехав приблизительно в 16:00. Водитель забрал «белого мужчину лет 20-ти, 5`8–9’, худощавого телосложения, слегка небритого, и с тёмными волосами», и привёз его в аэропорт. Это явно описание Кэли, как подтвердило Полицейское Управление Сиэтла, когда они разговаривали с ним неделю спустя. Кэли сказал полиции, что он действительно добирался до аэропорта на такси днём в четверг, 7 апреля, чтобы успеть на самолёт до Лос-Анджелеса, потому что «Кортни обвиняла его в том, что он прятал Курта после того, как он сбежал из больницы, поэтому он летел в Лос-Анджелес [7 апреля], чтобы сказать ей лично, что он этого не делал». В итоге Кэли — как и Кортни — был в Лос-Анджелесе в день, когда было обнаружено тело Курта.

Если Кэли уехал из дома на такси в 16:00 в четверг, чтобы ехать в аэропорт, то он никак не мог осматривать дом с Дженнифер Адамсон и её подругой вечером того же дня в сумерках, «с наступлением ночи», написать записку и положить её на лестницу, а затем уехать из дома на машине Адамсон, как рассказывает Кросс в своей книге. По сообщениям Национальной метеорологической службы США, солнце в тот день зашло в 19:47, спустя почти четыре часа после отъезда Кэли в аэропорт.

Кроме того, Кросс пишет, что Кортни только в четверг, 7 апреля, узнала, что Кэли не остался в доме, и что она была «разгневана», когда узнала, что он остался в квартире своей подруги Дженнифер Адамсон. Именно поэтому она якобы послала его в четверг обратно в дом, чтобы отыскать Курта. Однако отчёты о её телефонных переговорах отеля «Пенинсула» доказывают, что она неоднократно звонила Кэли в квартиру Дженнифер Адамсон на той неделе, начиная уже со вторника, 5 апреля, что означает, что Кортни уже хорошо знала, что Кэли больше нет в доме на Лэйк Вашингтон. Ещё одна явная фикция, но что это означает?

Кто в ответе за то, что эти ложные утверждения отказались в биографии Кросса? Несомненно, тот, кто хочет, чтобы мир думал, что Курт был всё ещё жив, но готовился умереть один в оранжерее, после того, как Кэли в последний раз уехал из дома.

Три года спустя Кортни предоставила строительной компании, принадлежащей отцу Кэли, очень выгодный контракт на сотни тысяч долларов, чтобы отремонтировать её дом на Лэйк Вашингтон непосредственно перед тем, как она выставила его на продажу. Она уже обеспечила высокооплачиваемую A работу для Кэли на «Geffen Records».

Однако мы так и не увидели ни одного убедительного доказательства, доказывающего, что Майкл Дьюитт был причастен к смерти Курта. Когда мы прямо говорим ему об этом, Грант ведёт себя уклончиво: «Единственное, что я могу сейчас сказать — то, что это было убийство, организованное так, чтобы оно напоминало самоубийство. Если я открою карты слишком рано и покажу всё, что у меня есть, до того, как привлечь к этому полицию, я подозреваю, что доказательства внезапно исчезнут, рассказы поменяются, а те, кто к этому причастен, заметут свои следы».