Люди рая

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Автор этой книги — Дэвид Фредерик Аттенборо — неутомимый путешественник и зверолов, естествоиспытатель в прямом и лучшем значении этого слова. Сотрудник телестудии известной английской теле- и радиокомпании Би-Би-Си, Д. Аттенборо с 1954 гю 1962 год успел побывать в Западной Африке и Британской Гвиане, в Индонезии и на Новой Гвинее, в Парагвае и в Аргентине, в Меланезии и Полинезии, на Мадагаскаре и в Австралии.

Отлов диких животных — сложное и нередко опасное дело, требующее большого мужества, неиссякаемого терпения и, что особенно важно, исчерпывающих знаний о повадках и образе жизни представителей местной фауны. Последнее, очевидно, доступно только аборигенам. И успех экспедиции в значительной степени, если не всецело, зависит от их помощи и поддержки. Умение наладить дружеский контакт с людьми иной культуры и иного языка в полной мере присуще Дэвиду Аттенборо. Благодаря этому любознательный, пытливый натуралист-исследователь стал также наблюдательным этнографом. Из каждого своего путешествия Д. Аттенборо привозит не только редчайшие живые экземпляры удивительных существ, но и сотни метров кино- и фотопленок, рассказывающих о людях и обычаях тех малоизвестных уголков земли, которые ему удалось посетить.

Д. Аттенборо оказался также и неплохим писателем-популяризатором. Его живо написанные книги, в изобилии снабженные к тому же великолепными фотографиями, пользуются большим и заслуженным успехом. Однако на авторском почерке Д. Аттенборо безусловно сказалось то, что его внимание в значительной степени подчинено специфическим задачам, возлагаемым на него руководством телестудии: он ищет и фиксирует преимущественно экзотику, необычное, странное — короче, все, что может потрясти и привлечь к голубому экрану будущих телезрителей. Поэтому его повествование всегда фрагментарно, я бы даже не побоялся сказать, клочковато и нередко поверхностно. Его книги напоминают больше красочные альбомы искусных и ярких акварелей, где запечатлены наиболее поразившие автора ландшафты, события, люди, встречи. Но эти акварели сделаны рукой талантливого и наблюдательного художника — натуралиста и этнографа. Их познавательная ценность не вызывает сомнений. Однако это только акварели, которые в ряде случаев требуют, на мой взгляд, хотя бы кратких пояснений.

«Люди рая» — пятая книга Д. Аттенборо — представляет собой путевые заметки автора о его путешествии на Новые Гебриды, Фиджи и Тонга — три соседствующих архипелага юго-западной Океании, или Южных морей, как называют обычно эту часть Тихого океана в западноевропейской и американской литературе.

Причудлив и своеобразен мир Южных морей — мир нашей детской мечты, с которой мы не расстаемся порой до конца дней. Овеянные романтикой Джека Лондона и Германа Мелвилла, Поля Гогена и Роберта Стивенсона, Николая Миклухо-Маклая и Тура Хейердала, Южные моря встают в нашем воображении безбрежной синью великого океана, четко обозначенными белой пеной прибоя, рифами и грохочущими вулканами, пригнутыми ветром стройными кокосовыми пальмами, стремительными парусниками и жизнерадостными смуглыми островитянами.

Такое «розовое» представление о Южных морях отнюдь не одна только безобидная детская мечта. С XVIII века не иссякает поток книг и статей, в которых вновь и вновь рассказывается прекрасная сказка о «райских островах» Тихого океана. Здесь-де царство непреходящего изобилия и благодатного климата, где смелые, добрые и беззаботные островитяне проводят дни и ночи в играх и плясках, не ведая ни нужды, ни горя, «ни заботы, ни труда».

Нужно сказать, что Д. Аттенборо не избежал общей участи многих зарубежных авторов. Его «акварели» при всей их красочности часто перегружены оттенками розового цвета. Между тем Южные моря — неотъемлемая часть современного мира. Здесь перекрещиваются десятки морских и воздушных путей, добываются полезные ископаемые, возделываются огромные площади тропических культур, рыскают военные эскадры, взметаются к небу смертоносные грибы термоядерных взрывов.

Здесь же, на бывшей «окраине» мировой колониальной империи, с каждым годом все шире разгорается пламя национально-освободительной борьбы, и колонизаторы, еще недавно чувствовавшие себя безопасности, лихорадочно стараются укрепить свои пошатнувшиеся позиции. Движение Джона Фрума, с которым столкнулся Д. Аттенборо на Новых Гебридах, и есть одна из любопытнейших форм антиколониальной борьбы, форма отнюдь не такая безобидная, как это склонен изображать Д. Аттенборо.

Дело в том, что в течение последних десятилетий на островах Меланезии, куда входят и Новые Гебриды, не прекращаются вспышки своеобразных религиозных по форме движений. То там, то здесь объявляются прорицатели и пророки, провозглашающие скорый конец мира. Вслед за тем, вещают они, вернутся предки, или снизойдет божество, или появится какая-либо иная освободительная сила, неся с собой все, чего только желают люди, а белые колонизаторы погибнут или будут изгнаны. И тогда наступит царство вечного блаженства и изобилия.

Следуя указаниям прорицателей, люди готовят себя ко дню конца мира. Они создают культовые организации, члены которых выполняют сложные обряды и соблюдают множество запретов, они сооружают склады, пристани, аэродромы, нужные якобы для получения ожидаемых товаров, они отказываются платить налоги и выполнять распоряжения колониальной администрации. Нередко островитяне забрасывают свои огороды, истребляют домашних животных (собак и свиней), съедают на пиршествах все запасы пищи и выбрасывают деньги — все это в предвкушении грядущего изобилия кажется им уже ненужным.

Чтобы понять причины, вызвавшие к жизни эти странные религиозные движения, следует оглянуться немного назад. Бесчисленны преступления против человечности, совершенные и совершаемые колонизаторами на островах Меланезии. Насильственное отторжение земли, бессовестный грабеж под видом товарообмена, неограниченная эксплуатация на горных разработках и плети плантаторов, проповедь христианского смирения в миссиях, алкоголь и венерические болезни, тюрьмы и виселицы — вот далеко не полный перечень «даров» колониализма. Нс особенно пострадали островитяне Новых Гебридов от работорговли, бурно процветавшей здесь в конце XIX — начале XX века. Под видом вербовки рабочих на плантации Австралии, Новой Каледонии, Самоа, Фиджи белые работорговцы вывезли с Новых Гебридов силой или обманом десятки тысяч островитян. Лишь немногим из них удалось вернуться на родину, остальные погибли. В результате Новые Гебриды катастрофически обезлюдели. Численность коренных жителей по сей день не достигла и половины того, что было здесь сто лет тому назад, перед началом работорговли.

Нужно ли удивляться, что новогебридцы брались за оружие всюду, где только у них доставало решимости. Но слишком уж неравными были силы, и все попытки восстаний были потоплены в крови. К тому же островитяне были разобщены. На Новых Гебридах каждая деревня представляла замкнутый, обособленный мирок, мало связанный с соседними деревнями, а то и прямо с ними враждующий. Часто были различны даже языки соседних деревень.

Однако вторжение в Меланезию и включение ее в систему мирового капиталистического рынка вызвали к жизни совершенно новые, непредвиденные явления. Труд по контракту на плантациях, на горных разработках, в портах, в полиции надолго вырывал островитян из узких границ деревенской общины, сталкивал их лицом к лицу с техникой и отношениями капиталистического мира, неизмеримо расширял их горизонт и рано или поздно приводил их к выводу, что у всех островитян независимо от языка или места происхождения существуют общие интересы.

С другой стороны, подвергаясь сильному влиянию миссионеров, островитяне в конце концов убеждались в том, что их духовные отцы отнюдь не всегда и не везде поступают в духе своего учения, и что это относится также к колонизаторам недуховного звания. В то же время в глазах островитян религиозное, то есть духовное могущество миссионеров и материальные богатства пришельце: были неразрывно связаны между собой. Ничего не зная о труде, который создает бесчисленные богатства белых, островитяне пришли к мысли о сверхъестественном происхождении этих богатств.

Отсюда вполне естественно возникло стремление островитян овладеть материальным могуществом белых с помощью религиозно-мистических обрядов, напоминающих с точки зрения аборигенов непонятные и значит мистические действия колонизаторов. Характерно при этом, что руководителями движений, подобных движению Джона Фрума, становятся по большей части бывшие служащие местной администрации или отбывшие срок контракта рабочие, или же демобилизованные из армии, то есть люди, которые в наибольшей степени освободились от племенной ограниченности своих односельчан.

Несмотря на весь религиозно-мистический груз таких учений, в них есть один очень важный прогрессивный момент. Эти учения, как правило, выходят за узкие границы деревни и племени. Подобные культы объединяют жителей разных деревень, представителей разных племен, разных островов, иногда охватывая значительные районы. Такие движения постепенно вырабатывают элементы нового, надплеменного единства коренных жителей, создавая у них новые общие интересы. Вот почему колониальные власти и миссионеры так панически боятся вспышек этих движений и, не колеблясь, прибегают к массовым репрессиям.

Симптоматично, что со временем культы этого рода обнаруживают хорошо прослеживаемую тенденцию к отбрасыванию элементов мистики, религии и массовой истерии. Приверженцы этих культов сплачиваются постепенно в группы или организации, имеющие вполне рациональные программы борьбы за политические, социальные и экономические права коренного населения, а руководители культов нередко становятся первыми лидерами разгорающегося национально-освободительного движения.

Совсем иной, но также отнюдь не безоблачный мир открывается тому, кто вступает на землю Фиджи. По происхождению, культуре и языку коренные жители Фиджи, так же как и новогебридцы, входят в число меланезийцев. Однако к 1874 году, когда Англия присоединила архипелаг Фиджи к своим обширным колониальным владениям, фиджийское общество находилось на гораздо более высокой стадии развития, нежели общество островитян Новых Гебридов. В Южных морях фиджийцы славились как искусные судостроители. Построенные на Фиджи двойные лодки, ходившие под парусом и легко поднимавшие несколько десятков человек, продавались затем на другие острова и архипелаги.

Издавна находясь в тесных отношениях с жителями соседних островов Тонга, фиджийцы оказывали на них заметное культурное воздействие. Многие ученые считают, что из Индонезии через Фиджи на восток, в Полинезию, распространились многие важные элементы материальной и духовной культуры, съедобные культурные растения, домашние животные.

Вторжение англичан принесло фиджийцам неисчислимые бедствия. Значительная часть их земель была скуплена за бесценок или захвачена «в возмещение государственного долга». На отнятых у фиджийцев землях стали разбивать плантации сахарного тростника. Однако для работы на плантациях требовалась дешевая рабочая сила, а островитяне отказывались работать на колонизаторов.

Тогда колониальные власти, пользуясь бедственным положением индийских трудящихся, начали массовый ввоз законтрактованных рабочих из Индии. С 1879 по 1916 год было ввезено 50 000 индийских рабочих и членов их семей. Подавляющая часть их навсегда осталась на Фиджи. По многим причинам естественный прирост численности индийцев относительно выше прироста численности коренных фиджийцев, и численное соотношение между ними непрерывно меняется в пользу индийцев.

Между тем подавляющее большинство индийцев работает на земле, арендованной у австралийской сахарной компании «Колониэл шугар рифайнинг компани» — подлинного хозяина Фиджи. Самим индийцам принадлежит менее двух процентов обрабатываемой земли, второе меньше, чем иммигрантам европейского происхождения. А ведь последних всего 20 тысяч человек, тогда как индийцев более 220 тысяч. Земельный вопрос для поселенцев индийского происхождения стоит отчаянно остро. Однако это мало заботит колониальную администрацию. Ведь формально большая часть земли принадлежит коренным фиджийцам.

Администрация больше заботится о сохранении своей власти. Ради этого колонизаторы всячески поддерживают национальную рознь между индийцами и коренными фиджийцами. Политика «разделяй и властвуй» сказывается даже на структуре так называемого Законодательного Совета Фиджи. Выборных членов этого совета индийцы выбирают отдельно, фиджийцы — отдельно, европейцы — отдельно. Не менее усердно и искусно препятствуют англичане сотрудничеству индийцев и фиджийцев в органах местного самоуправления.

Фиджи давно уже стал крупнейшим экспортером сахара. Отсюда в Англию, Канаду и США ежегодно вывозится свыше 200 тысяч тонн сахара. Строятся новые пристани и сахарные заводы, прокладываются подводные кабели, связывающие Фиджи с внешним миром, открываются технические училища. Но прибыли монополий растут намного быстрее, чем заработная плата рабочих и доходы мелких фермеров. Не хватает врачей, мало школ.

Рабочий класс Фиджи еще молод, да и числом невелик. Но он уже с честью выдержал первое крещение огнем. Это случилось в декабре 1959 года. Первыми забастовали нефтяники, затем прекратили работу другие фабрики и заводы Сувы и Лаутоки — крупнейших городов Фиджи, встали автобусы и такси, замерли на воде катера. 9 декабря в Суве столкновение бастующих с полицией переросло в вооруженное восстание. На улицах Сувы выросли — первые в Южных морях! — баррикады. Перепуганные власти ввели чрезвычайное положение и вызвали регулярные войска. Однако восставшие приступили к работе лишь после того, как их требования были удовлетворены. Да, у народа Фиджи много трудных, нерешенных проблем. И небо Фиджи далеко не так безоблачно, как это кажется Дэвиду Аттенборо.

Свое путешествие Д. Аттенборо завершил посещением марионеточного королевства Тонга. В течение долгих столетий, предшествовавших приходу европейцев, на Тонга сформировалась сложная иерархия наследственных каст. Во главе тонганского общества стояли верховный вождь и духовный глава Тонга, так называемый туи-тонга, который считался священной личностью, вел свое происхождение прямо от богов и обладал неограниченной властью. Верховный вождь и туи-тонга опирались на могущественную высшую касту «благородных» — эги. Затем в нисходящем порядке шли касты матабуле, муа, туа, и, наконец, в самом низу социальной иерархии находились бесправные рабы.

Каждая из высших каст ревностно оберегала свои привилегии. Каждая из низших каст имела определенные обязанности перед высшими кастами. Принцип старшинства целиком определял взаимоотношения не только в обществе в целом, но и в каждой деревне, в каждой семье.

В 1875 году умер туи-тонга, и вскоре вся власть на архипелаге сосредоточилась в руках верховного вождя Тауфа-Ахау. Под влиянием английских миссионеров, обосновавшихся здесь с начала XIX века, Тауфа-Ахау принял королевский титул и под именем Георга Тубоу I правил архипелагом вплоть до своей смерти в 1893 году. Георг Тубоу I несколько европеизировал традиционную систему управления. Он отменил рабство, учредил Законодательную ассамблею, Тайный совет, Кабинет министров и т. п. Однако нововведения мало что изменили. Во вновь созданные органы управления входили только представители высших каст. Все законодательные акты Георга Тубоу I неизменно подтверждали нерушимость прав высших каст, и прежде всего их права на владение землей.

Вторым королем Тонга стал Георг Тубоу II. Правнук Георга Тубоу I и в то же время потомок последнего туи-тонга, новый король объединил в своих руках обе традиционные формы власти.

Сменившая его 1918 году нынешняя королева Салотэ — праправнучка Георга Тубоу I. Как и ее предшественники, она всячески печется о сохранении традиционных привилегий наследственной аристократии. Эффектная церемония королевской кавы, так эмоционально описанная Д. Аттенборо, — одно из средств, которые королева и ее правительство используют для сплочения господствующего класса землевладельцев — главной опоры царствующей династии.

Законодательные реформы тонганских королей осуществлялись и осуществляются при поддержке англичан. Тонганская знать для утверждения своей власти нуждалась в реальной силе и денежных средствах. Всем этим в избытке обладали англичане, явившиеся сюда вначале в смиренной одежде миссионеров. В свою очередь англичан устраивало «мирное» проникновение на Тонга, и они охотно помогали и помогают племенной аристократии сохранять и укреплять свое господствующее положение на архипелаге, не забывая, впрочем, и о своих собственных интересах. Еще в 1900 году был объявлен британский протекторат над Тонга.

Всячески поддерживая на Тонга общественные порядки, давно уже ставшие печальным анахронизмом, британские власти отнюдь не заботятся об экономическом развитии страны. Как и сотни лет тому назад, Тонга — всецело сельскохозяйственная страна, если не считать единственной на островах фабрички по изготовлению фруктовых соков!

Конечно, на Тонга не так уж мало примет нового времени. Товары новейших образцов заполняют полки и прилавки магазинов. Автобусы и такси мчатся по дорогам главного острова Тонгатабу. Самолеты международных авиалиний садятся на бетонные дорожки аэропорта. Открытый уже после посещения Тонга Дэвидом Аттенборо радиовещательный центр ведет передачи на тонганском, английском и самоанском языках… Всего и не перечесть, но дело в том, что новинки в магазинах, автомашины, самолеты, оборудование радиостанций… Да что там радиооборудование! Буквально все: ткани и одежда, мука, консервы, сахар, гвозди, мыло, бензин и керосин, вино, пиво, табак, сигареты — это для Тонга товары заморские в самом прямом смысле слова.

И именно поэтому «свободное» королевство Тонга полностью зависит от туманного Альбиона. Единственное реальное и ощутимое богатство Тонга — копра, насыщенная маслом мякоть кокосового ореха, высушенная особым образом. Копра — ценное сырье, основной предмет вывоза многих архипелагов Южных морей. Но заводы, на которых копра перерабатывается в дорогое кокосовое масло, находятся в США, Голландии, Англии, Франции, ФРГ. Благосостояние экспортеров, и Тонга в том числе, целиком зависит поэтому от цен на копру на мировом рынке, которые определяются, как можно догадаться, не на Тонга и не на Фиджи.

Итак, райские острова, процветающие под просвещенным правлением мудрой и доброй королевы, оказываются при ближайшем рассмотрении всего лишь красивой декорацией.

Но хотя подлинный мир, в котором живут тонганцы и все прочие герои этой книги, во многом далек от настоящего рая, как бы мы его себе ни представляли, не следует, однако, впадать в другую крайность и видеть подлинную жизнь коренных обитателей Южных морей в излишне мрачном свете, думая, что Д. Аттенборо неоправданно приукрасил буквально все.

Социальный, экономический и культурный прогресс пробивает себе дорогу и здесь, на далеких архипелагах Океании. Но каждый его успех требует упорной и длительной борьбы. И борьба эта уже принесла свои первые ощутимые плоды: освободился от колониальной зависимости и воссоединился с Индонезией Западный Ириан (Западная часть Новой Гвинеи); стало самостоятельным Западное Самоа — первое независимое государство в Южных морях.

Борьба продолжается. Уже добились некоторых политических и экономических уступок от австралийских колониальных властей коренные жители восточной части Новой Гвинеи. Ширится движение за отмену испытаний ядерного оружия во французских колониях в Океании. Неспокойно на захваченных США архипелагах Микронезии.

В этой-то вот реальной борьбе океанийцев против колониализма и одновременно против давно уже устаревших социальных институтов — залог того, что надежды океанийцев на лучшее будущее рано или поздно воплотятся в жизнь.