Людмила

IV.

В парикмахерской Людмиле дали письмо, адресованное на ее имя. Девушка с дрожью страха вскрыла конверт. В нем оказалась маленькая записка:

"Люблю вас. Ради нашего счастья -- придите ко мне. Жду вас сегодня, завтра, когда хотите... каждый вечер, с восьми часов до утра. Никогда не устану ждать вас. Лунц.

Внизу был адрес: та же улица, на которой жила Людмила, третий дом от ее квартиры...

Людмила вспыхнула, прочитав записку. В первую минуту она почувствовала только оскорбление. Он осмелился звать ее к себе, считает ее способной на такой поступок!.. У нее слезы выступили на глаза. Она разорвала записку на мелкие клочки и бросила их в корзину...

Возвращаясь домой, она вдруг почувствовала тот же толчок во всем существе, какой испытала в ту минуту, когда впервые увидела за окном парикмахерской Лунца, смотревшего на нее. Она в недоумении подняла взор и испуганно посмотрела по сторонам. Из окна бельэтажа на нее смотрел Лунц. Он живет в этом доме, он ждет ее!.. Он усмехнулся и поклонился, как бы говоря: "Я к вашим услугам"...

Людмила, побледнев, отвернулась. Она чувствовала, что Лунц смотрит ей в спину: не завернет ли она к нему в дверь?..

А дома ей мать сказала:

-- Тебе есть письмо... От кого это, Лила?..

Девушка вспыхнула.

-- Письмо? -- она тотчас же овладела собой и равнодушно проговорила: -- Это, вероятно, заказ в парикмахерскую...

Она молча допила свой чай и ушла к себе в комнату. Там она нашла на туалете письмо; такой же зеленоватый конверт, тот же почерк. Людмила вскрыла конверт, задыхаясь от волнения.

"Люблю вас! Если бы вы знали, как люблю вас!.. Не сердитесь на меня, не оскорбляйтесь тем, что я зову вас к себе. Ведь, это -- зов любящего, который не может быть оскорблением. Жду вас. Лунц".

Людмила несколько раз перечла записку и гневно разорвала ее. Взволнованная, смущенная, она готовилась ко сну, в то время, как ее голова горела, все тело прохватывала горячая дрожь. В горле и груди что-то щекотало, она не могла удержать истерический смех, клокотавший в груди. Она тихо смеялась, вздрагивая плечами, из ее глаз бежали слезы. Подушка, к которой она припала, чтобы заглушить смех, намокла от слез...