Людоеды

Глава 23 ТРОГЛОДИТЫ

Время было полуденное, зной допекал даже в тени дебрей многочисленных спутников представляющих собой растянувшиеся толпу дикарей и практикантропов. Хотелось пить, а ни у кого ни капли воды. Завтрак выдался обильным и сытным в виду того, что съели ящера, и даже его скелет разошёлся на оружие, которое большей частью досталась дикарям. Но людоедам всё мало, они уже ни раз с вожделением поглядывали на пленённого ирода — жаждали крови — напиться её у него. Сами ничуть не были лучше заклятого врага или троглодитов. А ничем не гнушались и ничего не чурались. Они просто наслаждались тем, что выпадало им, а не так часто. Жизнь по-прежнему не стоила и ломаного гроша, тем более за неимением звонких монет из металла по той простой причине: не добывали его, и понятия не имели о том. Вообще ни о чём. Дикарям их мир казался единственным, где существуют они, ну и ещё их заклятые враги — ироды. А тут чужаки и влезли в конфликт меж ними, да и не только. Похоже, что по их души ещё пожаловали какие-то там чудовища. И телесные сущности приматов-примитивов им ни к чему — подавай на заклание душу. Сами не духи, но те ещё исчадия воплоти, а явно из иного мира.

К чему готовиться — никто толком не знал, даже из отдельных личностей среди практикантропов. Но слухами земля помниться, а по пути в лагерь попались ещё следы присутствия троглодитов. Очередной ссохшийся труп какого-то животного и ладно бы мелкого, а то гиганта, коему своей статью ничуть не уступал бронезавр, а где-то даже проигрывал в хищности данной рептилии.

Тут-то Михею и вспомнился на острове скелет речного гиганта. Похоже, что с ним поступили аналогичным образом. Но когда и кто? Отгадка лежала на поверхности — прямо перед ними.

Дикари не удержались, проявив свои людоедские замашки. Практикантропы не стали отгонять их от лёгкой добычи, решили устроить привал. Притомились и не из-за длительного и тяжёлого перехода. Просто ноги не шли туда, где начали свой путь по неведомому краю, а там им теперь грозила куда большая опасность, чем останься они здесь посреди дебрей и возможно на охотничьей тропе иродов. Уж лучше в очередной схватке с ними готовы были сложить свои головы, чем там, где уже торчали подле бараков сиротливо кресты погибших сокурсников. А ведь их в том случаем и некому будет похоронить. Вот что обидно, а страшно подумать: такое возможно. И ведь реально, а всё, чего ни коснись — и дороже жизни. Запросто можно лишиться.

Материал в качестве оружия и впрямь впечатлял. Мих с напарниками ничуть не отставали от дикарей, и через Йоё передали им, чем лучше и надежней всего вооружиться. А отдельные кости прибрали к своим рукам, вооружая десяток практикантропов, да и про девиц не забыли в том числе.

Основы к лукам имелись, и даже наконечники для стрел. За них сошли мелкие клыки, коих хватало в пасти на челюстях хищной рептилии, и росли как у акулы, а были такие же точно. Ну и хребет с рёбрами — некоторые в человеческий рост.

Не хватало тетивы, но тут выручила амазонка. Она указала на вьющийся плющ и молодую лиану. Рубить или ломать запретила, а вот снять кожуру дозволила, объясняя: вновь нарастёт.

— И чё нам с того, а с этих полосок?! — всё ещё никак не мог взять в толк Зуб, впрочем, и два иных практикантропа из числа напарников, как из коры можно получить тетиву — тонкие полосы из неё не тянулась, и могли порваться.

Амазонке пришлось на собственном примере продемонстрировать умение добивать пеньку из коры. Она принялась бить её камнем, пока твёрдая основа не стала дробиться на волокна, а затем сплела тонкую, но в то же время прочную нить.

— Эврика! А случаем не твоё второе имя, красавица?

Дело заспорилось. И часа два спустя у «союзников» появился отряд лучниц, состоящий из студенток и дикарок. Стрелы для них делали мужики, используя в качестве оперения плотные листы того же плюща.

Обучаться стрелять времени не было. Да и особой необходимости тоже, поскольку оружие дальнего боя, как и рукопашного, коим разжились люди, предназначалось в большей степени против бродячих отрядов боевых кланов иродов. А вот как повергать троглодитов, не ведала даже Астра. Но благо заверила: их можно уничтожить. И днём не столь опасны, поскольку порождения мрака и тьмы — раньше сумерек ждать на поверхности не приходится. Правда, отдельные особи могут попадаться и в дебрях, скрываясь в тени зарослей.

Подгонять больше никого не пришлось. Весь разномастный люд собрались в одну большую массу. И трио практикантропов пришлось разбить их на отряды. Первый состоял из десятка практикантропов во главе с Михеем и амазонкой. Второй — исключительно из дикарей во главе с Варваров и помощником при нём был назначен Йоё. А в третий вошли исключительно женщины. Тушёнка первой вызвалась на роль лидера, однако им был объявлен Зуб. И помощницами ему — Танк и Ёйо.

— Обидно, досадно, но ладно, — весело заявил Андрталец, обращаясь к женскому коллективу. — Батальон! Стройся…

«Свадьба в Малиновке» да и только. Ощущал он себя в роли Пуговкина. А и сам был ещё тот хохмач, и до девок весьма охочий.

— Шоб у меня ничего и делать не смели, пока не прикажу! А то я вас знаю — и вашу женскую солидарность, она же логика! Хотя не вижу никакой, а ничего толком! В две шеренги становись! Слева практикантропши, справа неандертальши!

Если одни путались в направлениях, то иные и вовсе понятия не имели, о чём ведёт речь чужак, а тот ещё чудак — что-то говорил и постоянно скалился. Словно его назначили над ним евнухом, а не ассенизатором, как главным оссеменителем.

Когда студентки уяснили, что им старались донести в свою очередь дикарки, рассмеялись.

— Разговорчики в строю! Живот подобрать! Грудь вперёд! И жопами не виляйте! Не по подиуму топчитесь, бурёнки! А по лесу, кишащему разными тварями! И им посрать на ваши прелести, а переведут в то самое после того, как набьют вами свои ненасытные утробы!

А тут ещё Тушёнка и срази всех наповал, запутавшись в тетиве от лука. Для неё лук означал продукт, используемый в качестве еды, а тут сунули какую-то хреновину, и она потянула её, пытаясь разобраться в нехитрой конструкции, ещё выстрелила себе в голову. Благо насквозь оказалась пробита копна спутавшихся волос. А та ещё причёска вышла и понравилась дикаркам. Своего рода получился последний писк моды в костяном мире людоедов.

— Твою… не ругавшись, класука! Ты чё творишь? Специально? Издеваешься? — осерчал Зуб.

— Кто и над кем — сам надо мн-Ой… — уяснила не только она, но и Зуб: лук не для неё.

Ещё раз потянет за тетиву и можно самому рыть яму в качестве могилы.

— Оставить!

— Чё?! А куда?

— Тебя из отряда! Вышла…

— И ничего я не вышла! А и те не выгнать меня! И потом я старше тебя, сопляк! Вот так вот! Получил!

— Ми-и-их… — раздался крик Зуба на всю округу, переполошивший попрятавшуюся дичь и прочую живность из числа рептилий. — Я быстро!

Лучницы лишь заулыбались в ответ строя глазки вожаку.

— Никуда не уходите! А никому не расходиться! — разошёлся Зуб вперёд них.

— Чего стряслось, дружище? Ведь сам всегда хотел быть поближе к женщинам! Вот я и исполнил твою мечту — идиота!

— Это ты верно заметил, Мих, что идиота! Я и есть он!

— Ты это серьёзно, Андрталец?

— Вполне! И мне не справиться с ними! Они же бабы-ы-ы…

— Т-с-с, Андрюша, не шуми! И чё?

— Как — чё? А ты ещё спрашиваешь! Да они же… они… — у Зуба не нашлось, что сказать в ответ. В итоге выдал на-гора: — Одна Тушёнка, как класука, чего только стоит! А Баки, она же Танк! Про Ворону вообще речи не веду! Да и дикарки! Одно слово — людоедки!.. Давай, махнёмся — не глядя, а?

— Ты чё, я не могу… — кивнул Мих на Астру.

— Вот… она те и поможет с ними, всё-таки женщина…

— Девушка…

— Ну, пусть так! А чё — проверял?

— Зуб… дам в зубы!

— Молчу — и сразу, как согласишься на моё предложение! Не подведу — клянусь!

— А чё сразу ко мне пристал, а не к Варвару? Или у него не забалуешь!

— И что ты за человек такой, а, Мих?!

— Практикантроп, как и сам с недавних пор!

— А как же наша дружба, Мих?

— Не время о том! И поговорим потом…

— Когда?

— Когда дойдём до лагеря и…

— Я к тому времени сойду с ума, а много раньше с дистанции и застрелюсь из лука, как одна уже пыталась дура, да не получилось! У меня же не дрогнет рука! Так что выбирай — я или они!

— Их больше, Зуб, и они — девушки…

— И что ты говоришь, а мне такое — прям обидно… слышать!

— Собрался, Зуб, и показал, кто в доме хозяин, а настоящий мужчина! Ещё не забыл? — напомнил Мих.

Зуб заскрежетал зубами, едва ли не до треска эмали. Хотел было что-то сказать — и явно пару «ласковых» другу — да взглянув краем глаз на Астру, отказался от своей глупой затеи. Лишь сотряс воздух указующим перстом, и что-то изобразил сродни оскала-улыбки.

— Как я его понимаю! Было бы счастье, а оказаться в одиночестве среди баб — несчастье!

Астра в недоумении покосилась на спутника.

— Тебе это не понять, а наш мир! Что уже говорить про женщин! Хотя чего я и кому, когда успела уже пообщаться с ними и…

Он махнул рукой, указывая направление всеобщего движения.

— Марш-марш — вперёд! Повзводно…

«Союзники», представляя нынче собой довольно-таки грозную силу, двинули навстречу смертельной опасности. И теперь им лучше не попадаться разрозненным кланам иродов на пути — даже всадникам не устоять — костяные пики это не деревянные колья. Оружие опасное, как и те, кто овладел им, пусть пока в качестве орудия убийства, а не в совершенстве. Но защитное построение разучили. Варвар донёс до дикарей через Йоё, чтобы те по определённому сигналу смыкались в круг, ощетиниваясь вокруг лучниц костяными рогатинами, и держали строй. В том случае всадники с бивнями им нестрашны. Их пики длиннее, чем у иродов бивни, а ящеры непременно напорются на них, да лучницы выкосят пехоту с тварями ещё на дальних подступах к ним, осыпая градом стрел. Но это в идеале, а недавняя битва показала, чего можно ожидать от заклятого и злейшего врага. Да и помимо всего прочего ироды имели в своём составе пращников. А если вспомнить осадно-метательный механизм и вовсе не устоять в том случае против отряда иродов вооружённым им. Одно точное попадание глыбой и всё — край — послужит надгробным камнем на братско-сестринской могиле.

Но опять же если ироды сумеют развернуть, а зарядить. Сами обстреляют их — лучницы, а затем дикари с пиками и практикантропами довершат начатое ими дело. Зато троглодиты…

О них и шептались, как дикарки без умолка, так и дикари. И вскоре уже о них знали всё даже чужаки, а толком ничего существенного.

Скорость упала в разы, и снизилась не из-за возросшей тяжести сбруи и оружия при них, а из чувства страха. У многих в отряде бродяг тряслись поджилки. А попутно хотелось отлучиться с тропы в кусты. Поэтому последнюю версту плелись больше часа и вышли за пару к лагерю до наступления сумерек.

Дневное светило, напоминающее отдалённо солнце, уже клонилось к закату, следуя неспешно в направлении дальней кромки лесных массивов бескрайних дебрей, когда перед бродягами стеной возник двухметровый забор, начинающийся сразу за рвом. И тишина. Нигде ни одного звука шорохом. Про голоса и вовсе речи ни шло. Даже бродяги побаивались издавать лишние звуки, не говоря уже, чтобы кто-то решился первым заговорить. Мысли и те терялись, ускользая от извилин, где-то блуждали, откуда их не удавалось достать, а и найти. Чувство из неприятных, а самим была охота завыть.

По сигналу лидера практикантропов с ним к раскрытым вратам, представляющим сейчас собой перекидной мост через ров, двинул десяток сокурсников, сбившийся в кучу и ощетинившийся костяными рогатинами.

Надежды на спасения никакой, если не брать в расчёт амазонку. Она не пошла вместе с ними, а осталась за рвом, приготовившись в случае чего помочь им отбиться и отступить.

Под ногами предательски скрипнули остовы кольев моста. Практически тут же раздался шёпот, напоминая ропот.

— Не распадаться — держаться! — приказал Мих, скрепя своими зубами так, словно его одолевали глисты. А был впереди на бронезавре.

Так и проследовали они толпой за врата… ада. Не иначе — и казалось им. Как оказалось: у страха глаза велики. Однако срываться с места и следовать за ними в укреплённый лагерь амазонка не торопилась. Она мысленно шарила в поисках тех, кого чувствовала, а ничего кроме смерти — и можно было ожидать в «гиби».

Погибель — и ждала не только тех, кто остался там, послужив жертвой троглодитам на заклание, а жаждали получить новую добычу, дабы утолить свой голод, являя собой проклятие чужаков. Причиной пробуждения мерзостей всех мастей явились практикантропы. И пока троглодиты не покончат с ними — всеми — не упокоятся злобные духи, заключённые в их каменно-телесные оболочки на манер могильных плит.

Те, кто находился рядом с амазонкой снаружи, заждались ответной реакции от отряда разведки.

Проникнув во двор, Мих уяснил: дальше бронезавра и с места не сдвинет. Питомец встал, как вкопанный, упирался, отказываясь продолжать двигаться туда, куда его повернёт наездник.

Не подавая вида истинной причине, Мих примкнул к остальным практикантропам.

— Ды-дальше чи-чё? — еле справился с волнением Вежновец.

— Я вот чё думаю, Паштет… — начал Мих. — Для начала следует проверить бараки на предмет наличия непрошеных гостей…

— Согласен — там могли засесть любые твари, даже ироды, а не только эти, как их…

— Троглодиты…

Стоило упомянуть их, из женского барака донеслись шорохи. Там определённо кто-то скрывался и прятался. Но как — вопрос? От испуга или напротив жаждал испугать тех, кто вернулся домой?

— Давай, Паштет, поступим так…

Мих двинул с четвёркой крепких в виду телесных габаритов сокурсников, желая, как водиться изначально, задавить возможного противника их «интеллектом», а Паша остался снаружи с иными пятью под окнами на подхвате и если что — должен был вломиться в барак через них со своими людьми.

Да где там — благо не побежали за ворота, а и те, кого прихватил Мих, отказывались вламываться в барак через дверь. Выручил Вый-Лох. Его и подослала к нему на помощь Астра. Чем порадовала и несказанно, а не сказать — уж чтобы так сильно. Но всё же…

Вышибив дверь ногой в сторону, Мих пропустил вперёд себя ручную зверюгу и ринулся следом сам, крича во всю глотку:

— За мной! Вперёд!..

Да никто и с места не сдвинулся, подпирая и дальше крыльцо. Сердце колотилось так — и у лидера, что казалось: вот-вот выпрыгнет из груди. А кровь продолжала давить на виски.

Комната слева оказалась пуста, если так можно было выразиться, поскольку на двух кроватях оказались мумии от сокурсниц из 58-й группы.

Настроение у разведчика упало ниже плинтуса, а душа и вовсе ушла в пятки. Троглодиты уже побывали здесь и добрались до двух чужаков. В комнате справа орудовал Вый-Лох. На него и отреагировал тот, кто издал те предательские шорохи.

Раздался девичий визг, и звон битого стекла. Она кинулась в окно прямо на Пашу с иными практикантропами, и те дали дёру, кидая оружия — выскочили за врата.

Проследовав тем же маршрутом, что и напуганная сокурсница, Мих наткнулся на Вежновца, а у него в руках на ту, кто вцепилась в него мёртвой хваткой.

— Убери её от меня-а-а… — орал Вежновец.

Да какое там и где там — пришлось пойти на крайние меры. Как не хотелось Михею, а пришлось зацепить одичавшую в конец сокурсницу кое-каким тяжёлым и тупым предметом по голове вскользь. И то не сразу унялась.

— Она меня едва не загрызла… — всё ещё вздрагивал Паша.

— Она… Ты сказал — она?! — возмутился Мих.

Но когда сам взглянул в лицо, а не со спины на седовласку, лишний раз уяснил, что не узнал сокурсницу, лишь, когда она очнулась от его удара и открыла глаза.

— А-Анюта-А-А…

Та заплакала навзрыд.

— Господи! Прости… — упал перед ней на колени Мих. — Что я тебя не признал… А здесь было у вас? Кто напал и…

В ответ только всхлипывания и дикий взгляд сокурсницы в качестве укора за то, что сокурсники бросили их здесь. Когда должны были защищать, как мужики.

Из-за барака виновато высунулась четвёрка помощников, косо поглядывая на пару передравшихся сокурсников с сокурсницей.

Мих погрозил им кулаком. И те с недовольными рожами приблизились к нему с Вежновцом. Паша был изрядно покусан, поэтому Мих сразу решил: останется с Анютой, а сам двинул с четвёркой «интеллектуалов» в барак к преподам, оставляя свой собственный и сожжённый людоедами на потом.

— Я вхожу… — озвучил Мих. — Вы — следом за мной! Два слева, два справа — я же посередине! Осматриваемся и… действуем в дальнейшем по ситуации…

Сокурсники закивали одобрительно тем, пока было чем, и словно проверяли — не отвалилось ли ещё у них. Вроде бы на месте, чего не сказать про мозги. Окончательно потеряли их вместе с разумом, а и рассудком, как Анюта.

Поседеть как она — значит, пережила такое — чего им представить было не ёмко, а и вообразить недостаточно ума. Перекрестились все как один и двинули на поиски лишних проблем.

Мих снова вышиб дверь ногой, и первый кто замешкался на пороге, налетел на неё и… носом пошла кровь. Да не заметил — никто. Все смотрели по сторонам. Взгляд задержался на самоваре, переделанном Чёртом в самогонный аппарат, и с него продолжал капать спирт прямо на пол в образовавшуюся лужицу.

Знать тот где-то также прячется, и пережил то же самое, что и Анюта. А раз они выжили, и пускай даже из ума — знать и сами сумеют, а разобраться с какими-то там троглодитами. При оружии, да и с дикарями — сила немалая.

— Чёрт… тебя побери… — подал голос Мих. Его поддержали иные практикантропы. — И с ним…

Они предлагали покинуть лагерь, предав всё здесь огню.

— Всегда успеется, — отринул данную идею Мих, имея собственную и мнение на сей счёт. И расчёт в этом случае не достиг бы необходимого им результата. Он вспомнил про пролом. Он возможно и являлся логовом — соответственно оттуда должны были выползать троглодиты.

Поправил солнцезащитные очки. Аналогичные атрибуты красовались и на перепуганных лицах сокурсников, они прятали в страхе глаза за затемнёнными линзами. Когда казалось: должны были избегать любого проявления затемнения.

Снова подались из барака на свет божий, угодив уже под не столь палящие лучи дневного светила.

Ещё час, максимум два и наступит тьма. А им до сумерек требовалось собрать всех, кто выжил в лагере, пускай из ума и докопаться до сути истины произошедших здесь чудовищных событий.

Впереди мелькнули обгоревшие развалины родного барака. Кто знает, что завелось среди них на пепелище. Но обошлось — никого и ничего там жуткого не попалось, хотя один высохший силуэт очередного сокурсника, пытавшегося уползти от преследующей его мерзости. Так и застыл, стараясь закрыть руками от бессилья голову.

И ладно бы сгнил заживо, а так ни одного паразита привычно жужжащих роем над трупами. Даже запаха разложения не чувствовалось.

Оставалась яма. К пролому и двинул Мих, И вдруг оттуда вырвался человеческий крик больше похожий на истошный вопль. Голос принадлежал мужчине.

— Чёрт! Да это он и есть!.. — дошло разом до всех.

— Нет… — пытался Мих задержать Миколу.

Да где там — голова два уха, а ведро вместо него и там пусто, как в дупле. Сунул свою физиономию и обомлел, осунувшись наземь с грохотом оцинкованного «шлема».

Из ямы в нетерпении донеслось хищное шипение:

— Хшшш…

— Троглодиты-ы-ы… — закричал кто-то ещё и также подался за врата. Ноги едва вынесли беглеца, а сам он рухнул, так и не добежав до Астры. Стал задыхаться, посинев лицом.

Для амазонки не стало секретом то, что произошло в лагере среди бараков. Она мысленно проникла во тьму подземелья с троглодитами. Мерзости зашевелились там, и были не одни. Среди порождений тьмы там оказался человек и ожил в самый неподходящий момент.

Ему не стоило пить, иначе бы не случилось трагедии — не угодил бы спьяну в пролом земли. А пытался сподобиться на что-то такое, о чём уже подумывал Мих.

«Нет, не торопись! Обожди! Погоди!» — обратилась Астра к нему.

— Чего годить!? — прокричал он вслух, кинувшись через двор к крайнему бараку — вновь ворвался к преподам — спешно огляделся, обнаружив посуду, заполненную до краёв плодово-выгодным пойлом. А непременно должно гореть, содержа эфирные масла, которые некому было выпаривать в виду отсутствия производителя.

Горючее имелось, оставалось набрать побольше топлива из дров и накидать в пролом, а затем…

Затем, что только подумал он сотворить там внизу в логове у мерзостей, уже осуществил Чёрт, отгоняя от себя сначала пламенем зажигалки тёмные фигуры, мечущиеся вокруг него и рычащие, при сталкивании друг с другом. Но едва человек, выживший окончательно из ума, опасно замахал зажигалкой, отскакивали едва ли не с воплями и…

Он наткнулся на факел, поджёг, и ужаснулся, испытав шок. То от чего он прятался на поверхности в единичном числе, здесь было неимоверное скопление.

Чёрту на миг показалось: он находится посреди воронки состоящей из исчадий ада и все вопили и визжали, не имея возможности добраться до него — тянулись к нему своими уродливо-когтистыми конечностями, пряча проблески смерти в злобных очах. А он также старался не смотреть на них, потупил взор в пол.

Помощи ждать было неоткуда, как вдруг откуда-то сверху до него донеслись знакомые до боли голоса. Речь была человеческой и принадлежала его ученикам.

— Я здесь!.. — подал он голос, стараясь докричаться до тех, кто мог ещё его спасти — хотя бы рискнуть. — Спасите меня-А-А… А-а-а…

Его голос не прерывался, знать, пока ещё жив.

«Ты можешь его вытащить! — вновь отбился глас амазонки в мозгу Михея. — Ты сможешь — справишься! Помоги ему!»

— Но как! Когда понятия не имею, а и представления, с чем он там столкнулся — и мы сами! — снова заорал практикантроп на весь лагерь. Отзвуки его эха докатились до слуха сокурсниц с дикарями.

Варвар не удержался, а и Зуб. Оба подались на свой страх и риск в лагерь, наказав беглецам, явившимся оттуда приглядеть за людоедами, опасаясь: те дрогнут и побегут без оглядки на свою погибель прямо в лапы к иродам.

Лагерь предстояло очищать от нового неведомого врага, а иначе никак — и выжить не удастся. Для начала хотелось хотя бы из ума.

— Вы уже здесь!? — удивился напарникам Мих.

— Хм, а где ж нам быть, дружище… — расплылся в ухмылке ехидства Зуб.

Варвар был куда собраннее и серьёзнее, а всегда его отличительной чертой была самоуверенность в собственных силах или просто не любил распаяться на пустяки, предпочитая словам действия.

Чёрт продолжал орать — и голос не садился. А где тут усидишь, когда внизу под ногами в логове мерзостей сейчас творилось такое… прямо как в аду.

— Нам его оттуда при всём желании не достать, Мих!

— А выход? — напомнил Варвар про потайной лаз, ведущий туда, и выходящий за пределы лагеря.

Похоже, что дикари убитые практикантропами послужили жертвой в качестве заклания. За счёт их крови и оживили тех, кто должен был быть обязан своим пробуждением чужакам, а занялись ими, расправляясь в ночи без тени сомнения.

— Чёрт… тебя дери! Ты слышишь нас… — закричал Зуб.

— Да-а-а…

— Что там у тя?

— Твари-и-и…

— Много?

— О-о-очень…

— Держись!

— Дай я, Зуб… — вмешался Варвар. — Чего они боятся? Почему не убивают тебя?

— Не знаю! Огнём пугаю! А так сам ничего не понимаю-у-у… Ух…

— А что если он заспиртовался от них? — предположил Зуб. — Чёрт тебя дери! Дыхни на факел и…

— Я вам чё — фокусник! Когда даже не факи-и-ир-р-р…

— И всё-таки рискни! Чё те стоит?

— Жизни-и-и…

Последовал долгожданный выброс. И тут же одна из опалённых мерзостей выбросилась из пролома в земле на свет. Заметалась в поисках укромного места — затемнённого уголка. Свет слепил её, а точнее пугал. Она ничего не видела.

Её увидели всё, и даже те, кто находился за пределами рва. Полёт крылатого троглодита оборвался неожиданно, и он рухнул беспомощно камнем вниз, ломая шифер одного из бараков. Не повезло девчонкам. Они остались без крыши. Но меньше всего сейчас им хотелось укрыться там на ночь. По соседству такие твари, что ироды теперь казались им милыми пушистыми зверушками со своими клыками и когтями, скорее как атавизмами из прошлой жизни подобно хвосту.

— Туда! Он там… — донеслись отголоски эха практикантропов орудующих в лагере.

— Не то вы делаете, мужики! — негодовал Варвар.

Ему пришлось покинуть их, в то время как Зуб с Михом кинулись разбираться с крылатой мерзостью при помощи горючего пойла.

«Не смотрите троглу в очи! Прячьте от него свои глаза!» — подсказала Астра им всем.

— Блин, только горгоны нам не хватало из древних мифов! Ты тоже это слышал, Мих?

— Очки — надень их… — указал на свой солнцезащитный аксессуар напарник.

— Спасибо за совет, дружище! Приятно, когда ты осознаёшь: сбрендил не один, а на пару с другом! Хи-хи…

Проникнув в барак, а затем и на чердак при открытии двери, откинутой в сторону, практикантропы просунули вперёд голов факелы, а затем и сами тенями отобразились там.

— Предлагаю сломать остальные листы шифера и тогда мрази не уйти-и-и…

Зуб полетел с лестницы вниз, избегая столкновения с проявлением тьмы, пытавшимся овладеть его душой — рассадил солнцезащитные очки. Одна линза рассыпалась на осколки, а иная растрескалась.

— Хана! Я те больше не помощник, Мих…

— Ладно, держись, Зуб, я тут как-нибудь сам справлюсь! А я если что снизу подмогну! Угу? Главное заставь эту падлу снова выскочить на улицу! И я не подведу!

Зубченко взялся за лук, готовясь от факела запалить стрелу, наказав иным практикантропам подле себя забрасывать крышу камнями, ломая шифер.

— Только Михея не зацепите!

Те постарались и на славу. Друг тоже удружил, метнув в крылатого троглодита плодово-выгодным, а подпалить не сумел. Да стрела — и обет друга — заставили мерзость рухнуть снова и на этот раз наземь.

Добили же крылатого «демона» костяными кольями практикантропы, расположившиеся гурьбой подле стрелка и подняли победно над головами, отправляя назад в логово к иным тварям.

Чёрт молчал и больше не орал. А как выяснилось тут же: ещё и Ясюлюнец пропал.

— Где этот Варвар? — закричал с крыши Мих.

Ему сверху было видно всё хорошо, даже то, что творилось за забором со рвом. Там уже ликовали, празднуя победу людей над троглодитами сокурсницы вкупе с сокурсниками и людоеды от мала до велика.

— Слишком рано…

А если учесть: было поздно. Вот-вот начнутся сгущаться сумерки, то и вовсе следовало торопиться. Логово просто-таки кишело троглодитами всех мастей.

— Астра, где Варвар? — обратился Мих с призывом к амазонке и не только мысленно. Зато она ответила именно так.

«Он там, куда угодил Чёрт!»

— А чтоб их… Ой… Ни приведи Господь! — и снова досталось тем от него, кто был ближе не только как друг, а располагался рядом. — Живо сваливайте в яму всю древесину, какую удастся забросить туда!

— Ага, понял тя, Мих! Ты гений, дружище! Устроим ад этим исчадиям из преисподней! — повеселел Зуб.

— Только лаз не вздумай заваливать пока! Там Варвар!

— Слышал… подсказку!

— Угу…

Троглодиты предвосхищали скорую трапезу, вожделея упиться новыми душами, явившиеся своим ходом к ним. А прошлой ночью, как ни пытались, не могли подобраться к ним. Ещё немного и уже никто и ничто не остановит их — ни огонь, ни амазонка, ни всё ли равно кто — пожрут всех, а вберут их души в себя.

— Чёрт… — раздался призыв от Варвара. Он уже сидел подле лаза, и не торопился лезть туда, где бродил в поисках выхода препод.

Одного потерял и второго не собирался отдавать на растерзание мерзостям. Людоедам отмстил, а теперь и этим порождениям вознамерился.

— Иди на мой голос — и свет!

Варвар продолжал размахивать факелом — одним, иной забросил как можно дальше в проход.

— Сюда — ко мне, Чёрт… тебя дери, а побери-и-и…

Уяснив, что добыча вот-вот уйдёт от них, троглодиты оживились больше прежнего, распаляясь всё больше, уже не чувствовали той опасности, как прежде от света факела в руках чужака. Огонь затухал. А с ним угасала и надежда на спасение человека.

Леденящее дыхание троглодитов ощущалось всё явственнее и становилось ближе, а веры в собственные силы у человека всё меньше и меньше. И вот уже остался жалкий лучик надежды в виде одинокого пламени зажигалки.

— Чтоб ва-а-ас… — закричал Чёрт, бросившись во тьму сломя голову. А навстречу ему тьма и…

Оказалась рассеяна. Ясюлюнец не выдержал, подавшись на выручку преподу. Подоспел в последнюю секунду. Он сумел вырвать Чёрта из логова троглодита, да не завалить.

Солнце село, наружу вырвалось несколько мерзостей, прежде чем к нему присоединились Мих и Зуб с иными практикантропами и дикарями, затыкая лаз брёвнами — подожгли. А и сверху пролом в одно и то же время с ними, сверяясь с наручными часами, иные соратники по оружия.

— Вот и всё-о-о… Ох… — выдохнули тяжело бродяги.

— Нет, — огорошил Варвар.

— Да как же так, а? А-а-а… — не сдержался Зубченко.

— А вы думаете, тут одна такая гибь? И только у нас! — напомнил Мих.

Они-то с Зубом знали наверняка, впрочем, даже дикари. Поэтому и поспешили попрятаться в бараки, выживая оттуда истинных хозяев — чужаков. Отомстили им просто и незамысловато за порушенный иродами грот.

А тут ещё из-под земли начали доносились вопли тех, кто погибал в огне, не перенося свет. И стремились вырваться наружу, пробиваясь сквозь камень и землю.

— То-то ещё будет! — уяснил Мих. — А всех троглодитов за один раз не перебить!

Те, кто переживут эту ночь здесь, не факт очередную. Да деваться некуда и бежать — не на шлюпе же к островам. Там также не укрыться от вездесущих ночных порождений кровожадного мира. И нынешним тварям требовались не бренные тела людей, а их души — сама сущность бытия.

Люди набились в бараки, точно шпроты в консервы. Как говориться: в тесноте, да не в обиде, а и снаружи дежурили те, кто не то что бы ни поместился, просто кому-то следовало нести вахту и палить костры, а на дрова разбирался забор у рва. И люди не боялись появления подле лагеря иродов. Это их заклятым врагам следовало опасаться тех, кому без разницы кем лакомиться, а за милую душу потрошили любую живность. Что и подтверждали иной раз отдельные вопли тех, кто попадался неуёмным и ненасытным троглодитам на их глаза.

Астра неотступно следила за ними, в какой-то миг, предупредив ночных стражей о возвращении тварей. Да вернуться в логово мерзости не могли, там ещё пылал огонь и стелился дым. Но ближе к рассвету всё-таки забрались туда.

— Там мы их и допалим сегодняшним днём, — ожидал наступления утра Мих, как и его подельники.

Варвар и вовсе предлагал устроить крестовый поход, выжигая все гиблые места в округе, а для начала хотя бы в долине людоедов.

— Ага, как только, так сразу… — постучал для красного словца себе по лбу Зуб. — Ты в своём уме или как? А то, глядя на тебя после того, как ты вытащил из логова троглов Чёрта, сам превратился в Беса!

— Это эти троглы — они! А мы — люди! Даже дикари!

— Что людоеды?!

Те уже поглядывали на практикантропов, и с первыми лучами дневного светила решили полакомиться теми, кто раньше ими — а нынче ночью их душами — так сказать стремились отомстить троглодитам.

— Нет, надо что-то со всем этим делать!

— Ты про троглов, Мих, или людоедов?

— И нас также!

А и про иродов не забыл. По всей округе чёрными клубами дыма высоко в небо вздымались столбы. И пожарища устраивали не людоеды иных племён, а те, кто застал их на местах их постоянных стоянок врасплох. И либо ироды, либо троглодиты. Хотя отныне без разницы — без помощи со стороны дикарей чужакам не совладать с теми, ни с другими тварями.

Устроив повторно поджёг логова троглодитов, практикантропы только затем решились спуститься туда, набравшись скорее наглости, нежели смелости. Да и потом Астра прикрывала их, обещая наконец-то привлечь сестёр для расправы над тварями «гибей». Оставалось верить и в то, что всё будет хорошо — пережили уже столько, а того, что иначе и быть ни могло. Судьба, даже злодейка, должна было смилостивиться над чужаками.

И Анюта ночь напролёт травила такие байки, от которых у сокурсниц и даже у дикарок волосы становились дыбом. Если перевести коротко — получалось: тёмная основа троглодита, вцепившись своим взглядом во взгляд живого существа, обволакивала его собственным мрачным естеством, вытягивая светлую оболочку, являющуюся основой души и… покидала сморщенный труп в поисках новой жертвы.