Людоеды

Глава 2 ШАБАШ

Из окна комнаты Маковца отлично просматривался весь двор южного барака, образующий со средним, где и располагались в девчонки. Там сейчас было неспокойно — и это, мягко говоря, а на деле творилось нечто невообразимое и Тушёнка со своим соло не шла ни в какое сравнение. Оттуда донёсся ор многоголосья. Как голосят наши женщины, а особенно визгливо-смазливые девчонки — многие знают не понаслышке, но подобную какофонию в лагере мужская часть коллектива услышала впервые.

Крышу просто снесло, а точнее сорвало и забросило в неведомые дали. Наши девки дали, так дали. И не только ором брали дикарей, а и тем, что попадало под руку — попутно и налётчикам. Короче не на тех нарвались дикари, поскольку понятия не имели: женщина — слабое, беззащитное существо, от которого невозможно спастись!

Это наши девушки и продемонстрировали во всей красе.

— Хреново… сть… — отметил Мих, держа обе руки поднятыми у головы. О сдаче не стоило и заикаться, иначе сам мог сделать кого угодно заикой — русские люди не сдаются, а геодезисты, как танкисты: лежачих не бьют — их давят. Привыкли давить «интеллектом» любого противника.

— Эх, где наша не пропадала… — согласился Зуб, имея его на тех, кто лишил данного кусочка тела. Точил свой «клык» на тех, кто продолжал носиться по лагерю, сотрясая дубинками, и не только над головами, но и отдельных практикантов.

— Чё за кроманьонцы? Прям неандертальцы — один в один! — присоединился Маковец к ним.

— Я вот чё кумекаю, мужики… — перешёл Мих на более доступный данной ситуации уровень общения. — Стоит выйти и…

— Да иди ты! — тут же открестился Саня.

Андрюха напротив повеселел. На его лице отобразилась самодовольная ухмылка ехидства. А Серёга продолжил развивать далее перебитую мысль Маковцом:

— … объяснить этим варварам, кто в доме хозяин!

К разговору и не только, присоединились ещё две личности — Сак с Паштетом. Один держал молоток, а иной — ручную пилу. Те ещё головорезы. Но всё ж оружие, пусть и орудием труда. Ведь наш человек из чего угодно может сделать то, что другим и подумать не под силу. А не такое ещё геройство по плечу.

Михея они и стукнули разом по плечам, отдавая ему пальму первенства.

— Если что…

— А что? И вы задумали, пацаны? — всё ещё никак не мог уняться Мак.

— … мы с тобой — за тобой!

— Ой-ё-о… — понял Саня: деваться некуда. Хотя… — Я прикрою вас — барак обороню!

— Ну-ну, сиди тут, а мы по бабам… — оскалился по обыкновению Зуб. — Девчонки! Мы уже идём к вам!

— Тьфу-тьфу-тьфу… — сплюнул Сак на…

— Спасибо… — смахнул Мих низом майки брызги сокурсника со своего лица, и взялся за более веский аргумент в отличие от оппонентов. Ему почему-то приглянулась нивелирная шашечная линейка о двух ручках и четырёх метрах длины в разложенном состоянии, а в сложенном всего два, но зато толщина и вес впечатляли. Для дикарей самое оно — пригодное оружие против них.

Подельникам сразу стало очевидно: в радиусе двух с лишним метров, а то и трёх — в виду вытянутых рук с линейкой напарника — к нему лучше не приближаться.

— Ну, ты блин и богатырь! — хмыкнул Зуб.

— А то… — выдал Мих. — Пошёл я тырить тех, кто наших баб пытается!

— А Беккер попался… — не удержался от ехидства Сак.

— Ха-ха… — заржал Паша.

И только Саня помалкивал тихо в тряпочку. В окно ударил камень, но дальше решётчатой спинки кровати не улетел. Зато битым стеклом осыпало всех. Появилась первая кровь вместо заработанных ранее кровоподтёков.

Зуб слизнул её языком со щеки, уяснив: это не пот сочиться у него с головы. И разбита.

— Айда на выход, Серый…

Мих получил ускорение в спину и… вышиб дверь на раз выставленным вперёд тараном, коим послужила двухметровая линейка.

— А-а-а… — разнеслись его крики подобно рыкам снаружи барака, и вслед за ним на крыльцо подался Зуб.

Зря, напарник едва не лишился иных зубов. Кто-то метнул камнем из дикарей в них и даже дубинкой. От первого снаряда уклонились оба «героя», а вот дубинку приняла на себя линейка.

— У-у-убью-у-у… — донеслось до троицы у двери с иной стороны в бараке.

— Песец… — порадовались сокурсники. Мих занялся делом. Кое-кто даже представил, как будет смотреться на дверном проёме меж комнат шкура «неандертальца-кроманьонца», какие носили дикари. И чуть не пропустил самое интересное.

Михею пришлось раскрыть линейку и как двусторонними вёслами глушить вокруг себя толпу сбегающихся дикарей к очередному трофею. Он оказался не по зубам им. При первом же навале дикари потеряли пару охотников, решивших немного отдохнуть — устроили привал на сырой земле в траве.

— Камень! Ми-и-их… — кинулся Зуб в гущу событий. — Попишу нах… всех! А уделаю, аки Бог черепаху-у-Ух…

Камень пришёлся вскользь по его плечу, заставляя выронить «клык». Если бы Зуб не согнулся за ним к земле, не поздоровилось, а так тому, кто стремился прыгнуть на него сверху и наткнулся на шашечную линейку.

— А вы чего стоите — идите… — заявил Мак Саку с Паштетом. — Ваш выход!

Сам Саня стоял с топором, держа его обеими трясущимися руками. Нервы — куда ж без них. Всё-таки мордобой и такой…

Хотя нашим парням не привыкать биться стенка на стенку меж домами, а тем более кварталами или из-за любимой команды с фанатами соперника. А тут и разница невелика — бараки и дикари…

Сак кинулся неожиданно для себя на улицу, благодаря усилиям Паштета, ринувшегося следом в гущу событий, видя: перевес в живой силе на стороне дикарей, поэтому самое время было вмешаться, иначе, если Мих встанет, их просто порвут. А втроём с Маком им свою треть барака не удержать. Иные пока сидели по своим коморкам и не казали носа наружу.

— Где преподы? А одно слово — педадоды! Предатели-и-и…

Мих обернулся на знакомые голоса, и ещё одного дикаря ждала сырая земля и трава. Налётчики дрогнули под напором подкрепления явившегося к парочке гладкомордых чужаков. Тем более что один из них с короткой дубинкой и таким же крохотным набалдашником вломил по черепу великого воина — и проломил. Сам того, не подозревая, кого зацепил.

Главарь шайки дикарей зашатался на ногах и неуверенно отступил, сделав шаг назад — вовсе оступился. Упасть ему не позволили соратники по несчастью, хватая на руки, и куда-то поволокли. За ними и схлынули иные дикари, но не те, что уже ворвались во второй женский барак и пытались совершить противоправные действия над девчонками.

Те продолжали визжать и пищать так, что без гранаты туда казалось сложно войти. А тут ещё звон битого стекла. Один дикарь не то сам сиганул в окно из барака, выбивая раму, не то ему помогли, но бежал он от девок без нижней шкуры, прикрывающей его половые органы, сверкая попутно с пятками ещё голым задом.

— Голодранец… — присвистнул Мак, выглянув из-за двери, за что едва не поплатился.

Дикарь впопыхах отмахнулся булыжником от него, ударившимся рядом с дверным косяком.

— Вот я тя, пистюк так-Ой… — потряс Саня топором. И закрылся в бараке.

Меж тем к Сергею подбежали.

— Мих, ты как?

— Как-то не очень, но терпимо… — отреагировал он не совсем адекватно ситуации. Впрочем, не он один, а и его оппоненты.

Они не обращали внимания на дикарей валявшихся вразвалочку вокруг него на сырой земле, кинулись в барак к девчонкам. Сейчас главное было отбить их, не дав возможности дикарям прихватить с собой. А там… придётся разобраться: откуда нарисовались эти уроды вслед за иным — чудовищем? И вообще…

— Мы уже близко, бабы! Вы как, девки… — хихикнул Зуб.

Кому что, а ему хоть кол на голове теши — дай выпить и гульнуть налево. Так и вышло, по сути: барак пришлось огибать и именно с левой стороны, поскольку в той половине у девчонок и было жарче всего.

— А вот и мы-ы-ы… — закричал Сак так, словно его убили, а он ещё не понял, что уже умер. — А-а-а… Мои глаза-А-А…

— Ой… — воскликнула захваченная врасплох…

— Ворона! Проворонила! Ишь, птица… — прикрикнул Зуб, отстраняя её в сторону рукой — зацепил грудь, и не удержался, чтобы не пощупать, удостоверяясь в третьем размере — как минимум — возбуждающей девичьей плоти. — Хм, а с виду и не скажешь, что…

Оказался удостоен пощёчины.

— Вот и помог-Ай… после этого вам, бабам! Одно слово — дуры-ы-ы…

Саку досталось из баллончика с лаком, как одному из дикарей, которого девки повалили на пол, и сейчас глушили почему-то подушками.

— А у вас здесь весело… — отметил Мих. — Я бы тоже не прочь поваляться на его месте…

Проговорился. Со спины выскочил один неучтённый дикарь и…

— А мы вовремя… — ввалился Паштет. — Чем это они там занимаются? Тем, на что похоже или…

— Не стой — помоги! — выдала Ворона.

— В смысле? Я — натурал!

Она предлагала ему зайти дикарю с тыла и…

— У меня пила!

— Дубина…

— Это ты мне, Ворона, или…

Ирка сама подхватила орудие дикаря и вломила им, но как всегда не туда и не тому досталось. Ведь не зря же гласит извечная славянская пословица: ненужная помощь — хуже вредительства.

— Одно слово — вредительница! — вмешался Зуб.

Но, памятуя, что и сам едва не «пописал» Михея, предпочёл пустить вместо рук ноги — наподдал дикарю. И тому ничего другого не оставалось делать, как проследовать в окно, поскольку в дверь не пройти. Там уже начали толпиться гурьбой чужаки. Попутно сделали ноги и те дикари, что какое-то непродолжительное время прохлаждались на траве, обнимая землю — поднялись. Только и видели практиканты залётных неандертальцев.

— Это чё за кроманьонцы… были?! — уставились испуганно-взволнованными взглядами девицы на парней.

Громче других мысли вслух выражала Тихоня.

— Ты не ори… и на меня, Тихонович! — повысил собственный голос Зуб. — Я тоже кричать умею!

Закашлялся, схватив воздуха. Захлебнулся. Однако быстро пришёл в норму и пожелал узнать состояние напарника.

— Мих! Миха! Михей! Эй, Сергей…

Тот не торопился открывать глаза, лёжал на полу, раскинув руки и ноги в стороны животом кверху.

— Я сплю! Это мне снится… — «медитировал» он про себя.

— Хотел бы я так тоже думать, но реальность нынче такова, что хуже некуда! Это явь, братан! Вставай, давай! Пойдём разбираться…

— С кем, мальч-Ик-и… — огласила Ворона. — С преподами?

— Да не голоси ты! Ишь, птица!.. И с ними тоже! Куда они нах… хм… нас привезли?

Этот вопрос и желали задать всей толпой студенты. Особенно Тушёнке.

— Погодите, — не желали они идти без Миха. Тот, так уж получалось, а, похоже, что было написано ему на роду: был первый везде, где надо и не надо. Своего рода таран, который применил, вооружившись шашечной линейкой для нивелирных работ по определению высот. Но он, куда сказался готовым пойти — в свой барак на «родную» койку.

— А чем у баб те плохо — они не угодили? Или туда, куда не надо, а попали! Хи-хи… — выставил Зуб напоказ все свои уцелевшие зубы в схватке с дикарями. «Клык» был с ним, и тот, что потерял в схватке — всё одно не спешил расставаться с утратой.

— Да, оставайся с нами… — загалдели наперебой девицы.

Сак тоже схитрил, продолжая тереть глаза, сетуя на Ворону.

— Ну, Ирка, вот чудовище от производного слово — чудо! Чем это ты меня?

— Лаком — носик попудрила!

— Мозги ты нам — им, а себе подавно!

— Не уходите — побудьте ещё! Посидим — чайку попьём… — не унимались девчонки.

— Чаем не умилостивите, а вот кое-каким напитком покрепче… — намекнул Зуб.

— Найдём… Нальём…

— Вот это совсем другой разговор!

Преподам повезло, у них выпала небольшая передышка. Студенты взяли паузу в побоище, и теперь чем занимались — зализывали раны. Кто-то вливал спиртное в себя, а кто-то частично выливал на себя. Всё-таки раны были нанесены им грязными оборванцами и таким же точно оружием. Опасались столбняка.

— Бомжи какие-то! Похоже, что они тут жили и не тужили, пока мы сюда на практику не заявились… — высказал свои мысли вслух Паштет.

А ведь мог быть и прав. Лагерь стоял на отшибе в километре от деревни и на возвышенности, так что вся округа просматривалась как на ладони, и если что, а сюда явись участковый с иными — успеют слинять.

— Вот и ладно, вот и хорошо, что не в древности… — успокоился Мих. — Хотя и впрямь народ здесь одичал в край!

— Ага, друган, это край… — согласился Зуб, опрокинув очередную порцию спиртосодержащей жидкости без закуски. Даже запивать не стал, а и не любил. Спирт также не разводил, а вот девиц — было пора и самое время на то, в чём вряд ли откажут им, как своим спасителям.

Но у тех всех разом оказались критические дни.

— Так утро на… Какой к чертям собачьим день? Вот сучки!

Перемирие закончилось довольно быстро. Зубу пришлось ретироваться в окно. И прощаться он не стал, пообещав ещё вернуться, а вот если вдруг дикари-бомжи чуть раньше, тогда…

— Пеняйте сами на себя!

И обратившись попутно к другу, заявил:

— Мих, ты со мной или как?

— Бли-и-ин… — поднялся тот с кровати, отстраняя разом двух девиц, поджимавших его с боков. — Конечно с… собой…

Солнце уже встало из-за горизонта, и опасаться повторного нападения варваров впрямь не стоило — до наступления сумерек и тьмы не сунуться — побояться. Да и вообще вряд ли даже предстоящей ночью. У них потери в живой силе ранеными головорезами были ощутимы.

Только по возвращении Кислого удалось выяснить Маковцу, что Беккер пропал. Говорить об этом он никому не стал до всеобщей поверки, которую затеяли спустя час произвести педагоги.

— Да пошли они к лешему… — отмахнулся Зуб, реагируя на заявление старшего — Паши, что надо бы идти и всем вместе.

Мих поддержал его. Он пребывал в состоянии лёгкого нестояния, а точнее пошатывания. Голова не прошла, а ран только добавилось.

— Его вообще проще добить, дабы не мучить, — отметил Сак, также оставшись солидарен с подельниками.

— Лады, мужики, — заверил Паша, — тогда я одним глазком на поверку. — Кто-то же должен выяснить, что нас дальше ждёт.

Мог не оправдываться. Военная выучка, а и выправка не прошла. Сознание стадного инстинкта вбитого в него в армии не пропало даром и год спустя два года спустя после демобилизации.

На поверке выявили четыре отсутствующих личности. Три нашлись быстро — с подачи Вежновца, а вот Беккер пропал. Маковец ничего не знал о его судьбе, как и Кислый. Тот вообще пребывал в ином мире, вспоминая, как провёл ночь в той части женского барака, которую обошли дикари с иными практикантропами. И хотелось жутко спать, поэтому облокотился как тип нетрадиционной сексуальной ориентации, клоня голову на плечо Санька. Из-за чего тот постоянно толкал им его, а под конец и вовсе выдал на-гора во всеуслышание:

— Задрал…

Кислый упал под всеобщий хохот сокурсников обеих учебных групп.

— Разговорчики… в строю… — также сказалось военное прошлое в голосе Лаптева. Лапоть, как за глаза — его толстые линзы в очках — прозвали студенты фотограмметрика, в прошлом военный офицер из Семипалатинска. Вот и вся информация на него. Ничего более — объект-то секретный был, являясь полигоном по испытанию ядерного оружия при Советском Союзе. — Где Юра Беккер? Кто последним его видел?

Никто ничего не знал. Попахивало шовинизмом.

— Да и пёс с ним, жидомордым, — выдал Фашист.

— Вот ты и все кто так думает про него — пойдёте со мной искать его! И точка! — поставил скорее восклицательный знак Лапоть.

Подле него его жена — Валенок — она же класука иной группы Г-358. И сохранила всех своих студентов — итого 34 рыла. Зато отсеяла половину в Г-357, ещё когда её ученики являлись Г-257. А свои платили ей.

Вот такие суровые реалии в этой нелёгкой жизни.

— Ну, чё там, Паштет, а было-то? — заинтересовался Сак.

— Те ни всё ли равно?! — взъерепенился Зуб.

Мих промолчал. Хотя и не спал, скорее просто сопел в две дырки стараясь отлежаться после вчерашнего и сегодняшнего одновременно. Не сказать: ему было хреново, но хуже некуда. Так что можно смело вывешивать табличку: до вечера не кантовать! Мог сам с аналогичным успехом любого.

Подвернулся под его горячую руку препод.

— Ёп-тя… — заорал Чёрт — чертёжник-топограф. — Чем это он меня? А? А-а-а…

— Пальцем в глаз… — посмеялся Зуб, осматривая место пробоя на лице препода. — Финак знатный выйдет — во всю харю…

— Да я ему… Ух…

— Угу, только сам об этом скажи! — хмыкнул Паша.

— Может и повторить… — присовокупил Зуб, заступаясь за друга. — А он у нас такой! Два раза не любит повторять! Чуть что — сразу вбивает с толком, а расстановкой!

— Я этого так не оставлю! — злился Чёрт.

— Ага… — кивнул Сак. — Мы так ему и передадим, а обязательно скажем…

— Всё основательно расскажем… — подтвердил Зуб.

Чёрт попал в летне-полевой лагерь чисто случайно — заведующий кафедрой не захотел ехать со студентами на практику, а отправился на родину в Хохляндию поправлять пошатнувшееся здоровье за зиму на горилке и сале. Истинный сын Самостийной Украины из Винницкой области. Хотя и без него придурков хватало, не считая Лаптя. Вот кто мужик — хотя поначалу студенты невзлюбили его. Но потом как выяснилось: он привык жить по армейскому уставу. Кто год вытерпел его, тот становился неприкосновенным для него — так сказать перешёл из духа в деды. С женой его — Валенком — и Тушёнкой было много хуже. Бабы, а просто дуры. Ну и Чёрт, одно слово — он — также любил выпить и покутить, а на большее ни на что неспособен — только для поддержания компании и за компанию его держал заведующий. Один не любил горилку пить.

— Мих… — позвал Зуб напарника по парте и по жизни, если вспоминать год, проведенный ими на пару в застенках учебного учреждения, а теперь вырвались на волю. Но свободой и не пахло, а тем, чем обычно в таких случаях — и всегда по заведённому традиции.

Он изначально находился на безопасном расстоянии для себя. Кулак точно не достанет, но сам видимо достал напарника, поскольку тот инстинктивно махнул в него первое, что попалось под руку.

— И чё?! — встретили его на крыльце заговорщицким вопросом и такими же точно вопросительными взглядами подельники.

— Злиться — херовато-нагасаки ему…

— Надо бы помочь человеку… — хитро подмигнул Паша. Армейская закалка — и тут сказалась.

По его задумке на Михея вылили ушат холодной воды, а точнее ледяной из колонки, да окатили при этом из ведра.

— А-а-а… — взвился подельник и выскочил во двор.

В глаза ударило яркое солнце. И не только. Что-то на небе было не так, а до него никто на это не обращал внимания — не поднимали тяжёлых голов после трудной ночки, да предрассветного знакомства с бандой бомжей.

— … ах… ренеть!!!

— Ты чё там промямлил, Мих? — присоединился к нему Зуб невзначай.

— Ты это тоже видишь или у меня совсем хреново с голов-Ой…

— Ё-маё, а твоё-наше! Нах… Ой…

— На что уставились, дятлы… — подсуетилась Ворона. — Чё дупла раззявили?

И сама присоединилась к парням. Вид со стороны такой, будто стали свидетелями НЛО на небе. А и впрямь ведь явились свидетелями необычного явления планетарного масштаба.

— Эта хрень типа наша Луна? Или какой ин-Ой спутн-Ик нарисовался? — и не думала рисоваться Ворона.

Она-то чего зашла — была приписана к одной группе с Михом и Зубом, а также Саком. И не одна она, а ещё и Баки — Баклицкая Татьяна. Почему Бак — как не взгляни, она и есть: руки — крюки и ноги — грабли. Не ходила, а гребла. Чем и подкупала.

Также разинула свою скворечню.

Диск огромного спутника по земным меркам представителей данного космического тела, занимал почти четверть небосклона, но солнца не перекрывал.

— Бомжи — говорите… в шкурах, как кроманьонцы или неандертальцы… — прорезался голос у Михея.

— М-да… — только и мог присовокупить Зуб. — А ведь эти люд… оеды могут запросто сожрать Беккера…

— Кто пропал?! — уставился Мих на друга.

— Юра…

— Как просрали? Почему?

— Те чё за дело до него, Михей? Ты совсем того — контуженый и не раз в лобовик? Когда сам говорил: у тебя броневик — кость, что у мамонта…

— Сам дурак, а тот ещё чудак на букву «м» вместо «ч»! Если мы в их мире…

— Ди-ди-дикарей?! — запнулась Воронович.

— … нам надо держаться всем вместе! И прошлое — ни в счёт!

— Ни хая се, а ты загнул, Серый! Тут без пол-литры и не разберёшься, а явно мало будет — всегда и приходится идти второй раз в магазин, сколько не купи!

— На что уставились? — присоединились Сак с Паштетом к четвёрке любителей солнечных ванн в полуденное время. И замерли, выпав в осадок.

— Вы это тоже видите или только нам мерещиться, мужики!?

— Вообще-то мы — девки… — напомнила Баки.

— Ты — не смеши, когда даже не баба, а…

Сак запнулся. То о чём говорил только что Мих, становилось очевидно, открывая истинный смысл проиошедших с ними событий не укладывающихся в обычный образ привычной жизни. Теперь у них нет никого, а и ближе, чем сами. Так чего делить и по пустякам ссориться? С местными аборигенами уже успели поссориться.

— Так, где Беккер? — напомнил Мих.

— Исчез, а с ним и Лапоть с Фашистом и ещё десятком парней из параллели, — заявил Паша.

— Я вот чё думаю, народ… — озвучил иную мысль Мих. — Нам бы и самим не мешало осмотреться получше — где, что, да и как!..

— Типа, предлагаешь нам произвести рекогносцировку местности? — уловил Зуб ход мыслей друга, озвучив по умному, согласно начальному геодезическому образованию.

Они понимали один другого иной раз с полуслова, а то и одного взгляда, даже по бегающим глазам.

— Ага, берём всё необходимое…

— Типа орудия труда, которые могут послужить орудиями убийства и…

— Валим в лес, а Тушёнке скажем: дескать, на полигон осмотреться и…

— Найдём, чё соврать! Лишь бы с нами не попёрлась… — молвила настороженно по заговорщицки Ворона.

— Тогда и я с вами, — выдал Паша.

— Нет, Паштет, ты тут останешься и поглядишь, что, да к чему, а почём нынче фунт лиха, и, похоже: беда начала… — дал понять Мих: приключения не закончились для них, как и столкновение с дикарями, похоже, что всё самое интересное, и не очень — впереди. — То-то ещё будет…

— Ой-ё-о…

— Ёй… — добавили девицы вслед за Зубом.

Сак промолчал, не встревая в разговор, продолжал любоваться прекрасным видом на Луну. На поверхности спутника отчётливо просматривались отдельные кратеры — и не только гигантские, но и поменьше, а также совсем маленькие, и казались, подобно жерлам исполинских вулканов.

Ему казалось: туда рукой подать. А в итоге наподдали ему, чтоб не отставал от коллектива.

— Вы куда это собрались? — кто-то сдал отряд единомышленников Тушёнке.

— Как куда — на полигон — работать! Типа негры… — хмыкнул Зуб.

— Я с вами!

— А почему не с другими двумя группами? Чем мы отличились? — возмутился Мих.

Хотя сам и был виноват в том, что спас её — и похоже на свою голову, как и прямо противоположное ей место.

— Сами справимся, — намекнул он на карту. — Чай немаленькие — не заблудимся! Ориентирование проходили!

Отговорить Тушёнку от «преследования» не удалось. Та ещё удивилась, почему из всего инструмента они предпочли прихватить топор, пилу, молоток и ленту с кольцом и десятком стальных шпилек.

— Обоснование отбить собрались — свериться с картой. А заодно и насечки сделать, дабы не заблудится… — уточнил Мих.

В теории он был несилён, зато на практике… практичен, как никто другой.

— Привычка… — съязвил Зуб, заступившись за друга перед класукой. А про себя сквозь зубы процедил неслышно. — Пиявка — прососалась!!!

Паша добил их, сделав на прощанье ручкой, а Зуб в отместку ему послал воздушный поцелуй. Тот сымитировал уворачивание от него. И Зуб добавил контрольный, поразив «мима» в самое сердце.

Вежновец предательски упал. В нём умер актёр, так, по сути, и не родившись.

— А где поле… гон?! — выдала Тушёнка спустя час блужданий по дебрям выросшим на ровном месте в одночасье после дикарей.

— Чё она там мямлит? — плёлся позади группы Зуб, поглаживая время от времени рукоять «клыка» в ножнах. Постоянно озирался по сторонам. Молоток достался Саку, а топор к рукам прибрал Мих, делая насечки, портя кору деревьев. На что тут же и намекнула класука — природу беречь следует.

Блин нах… мать Тереза без протеза!!!

Мих замахнулся и так, что едва не зацепил её в лоб. Та успела отскочить.

— А жаль… — уяснил подоплёку Зуб.

— Ну и на… нам тащить её ещё, достаточно и того: тащиться с нами… — прибавил Сак, нисколько не стесняясь класуки.

Той сразу дали понять: командовать она будет в другом месте, а здесь неровен час и оставят её, как некогда дикарей на сырой траве.

Визга не послышалось. И то за счастье. Но куда без несчастья. За светлой полосой в сумрачном лесу практикантов застигла врасплох тёмная в лице, а точнее морде того самого урода, который зарычал довольно близко:

— Ы-ы…

— Ыто оно-о-о… — словно подменили Тушёнку. Она бросилась на… дерево, поскольку Мих сам нынче едва увернулся от неё. И она, недолго раздумывая, полезла на ствол. — Помогитя-А-А…

— Ага-А-А… — заржал Зуб, не в силах сдержаться. С тем оружием и при том количестве, котором они подались в дебри, встреча с чудищем не казалось ему чем-то страшным или необычным. Где, как ни здесь и должны были вновь столкнуться с ним. — Шкуру берём или как?

— Чью? — не удержался Мих, подыгрывая напарнику.

— Ну не класуки же… — вставился Сак.

Та не реагировала на них, а исключительно на чудище. И то приближалось к ним, но учуяв женский запах, минуло парней.

— Странно… — озабочено произнёс Мих.

— А по мне так — нормально!

— Самок ему не достаёт… — развил Сак в продолжение мысль Зуба. — А соответственно дикарям! Не зря же они забили очередь за ним в наш лагерь!

Девки старались подсадить класуку на дерево, но были застигнуты чудищем врасплох.

— А-а-а… — заорала Баки так, как не смогла с утра пораньше Тушёнка, и прямо в морду чудищу.

Враз осадила.

— Ты глянь — испугала! Ха-ха… — покатился Зуб покатом от смеха. Мих с Саком поддержали его.

Ещё бы — чудище шарахнулось от Баклицкой как от бешеной зверюги. И теперь пыталось найти защиту у них.

— Сдаётся мне, мужики, оно того — из группы «БИ-2»… — присвистнул Мих.

— Свистит, что — транс?! — обезумел Сак.

И сделал то, чего ни в коем случае нельзя было. Чудище по местным меркам соответствовало древнему медведю. А бегать от него — себе дороже.

Сокурсник кинулся на дерево, а зверюга вдогонку за ним.

Девки отбились, а вот парни… Им только предстояло поближе познакомиться с тем, кем Мих не понаслышке.

— Слышь, мишка! — окликнул он зверьё. — Шёл бы ты иной дорогой! А про эту тропу забудь! Она — наша! Иначе зимой придётся сосать лапу, если не что иное! Терь все ягоды, грибы и прочие деликатесы тут — наши!

— Ы-ы-ы… — остановилась зверюга подле него.

Никто раньше не заговаривал с ней, и даже клыки не пытался, а тут появился один тип и нашёл приключения себе на одно место.

— Да это мля… любовь, Мих! У вас с ним с первого взгляда… — по-прежнему не чувствовал опасности Зуб, продолжая кататься от смеха. — Ха-ха…

— Что — ха-ха! — не понравилась ему реакция напарника. — Друг называется! И познаётся в…

— Еде! — хихикнул Сак.

— На… — кинул Мих НЗ зверюге. — И пошла на…

— Ну ты, гемор… и заработал себе на то место… — всё ещё глумился Зуб. — Терь эта скотина точно не отстанет от тебя! Ха-ха…

— Выходит, что и от нас?! — запаниковал Сак.

— Да уж лучше я с ним буду на пару ходить, чем с класукой… — глянул Мих в сторону Тушёнки.

Та по-прежнему изводила Ирку с Танькой, стараясь вскарабкаться на дерево за счёт них, а никак получалось закинуть её на ближайший сук.

— А может нам её самим отправить туда и… повесить? — стал чуть серьёзнее Зуб, но на одно мгновение — снова прыснул.

— Чтоб она донимала нас издалека, ревя белугой на всю округу? — влез Сак.

— Да от лагеря далеко — не услышит никто, — настаивал Зуб на своём.

— Ведь если с ней что — на нас и спишут данное преступление… — напомнил Мих: кто-то же их слил класуке. Знать и её потеря будет на их совести. Потом докажи, что это не они, а тот, кто присоединился к ним.

— У-у-уберите его от меня-А-А… — не переставала стенать Тушёнка.

— Да ща, только втолкуем ему: из-за чего кое-кто психует! — выдал Зуб в продолжение ей. — Тут ведь как: психуй, не психуй, а всё одно получишь… хмм!!!

— Я вам это ещё припомню… Ух…

Класука сумела забраться туда, откуда спустя некоторое время требовала снять.

— Звиняйте, — заявил Сак. — Ружья не захватил!

Зря напомнил, что сын военного медика. И почему не прихватил огнестрел с собой? Чем ему не охота в лесу?

— Тьфу… — плюнул с досады Зуб. — Всё настроение испортил! И ведь умеет, гад так-Ой…

Мих приголубил чудовище, трепля за холку, словно намерено злил. И надо же такому было случиться: зверюга оказалась совершенно безобидным существом, даже скорее ручным.

— Ага, как граната… — напомнил Сак.

— Глохни…

— Это вы мне, мальч-Ик-и… — залепила Тушёнка.

— Блин, эта тут ещё — и достала по самое не балуй! — не унимался Зуб, ворча так, чтобы слышали все присутствующие на делянке.

По подсчётам и статистическим данным Михея, получалось: они отмахали от лагеря порядком. Он считал шаги, но помнил, что петляли, плюс делал сноску на заносы по кругу. В итоге сократил расстояние до трети.

— Мы где-то в версте от лагеря, а поля… гона невидно!

— Не гони! И ежу понятно: мы в ином мире! — задал тон общения Зуб. — Вопрос: как провалились сюда?

— Это всё те уроды из параллели, что затеяли устроить палево… — подала голос Ворона, напомнив про языческий праздник Купала. — Прыгали, как черти вокруг костра с черепом животного, а затем спалили и на могилы подались вандалить…

— Бредни это всё… из области фантастики, как в той передаче «Очевидное-невероятное»… — отказывалась верить Баки.

— А ведь и впрямь — скотомогильник раскопали, черти, — стал что-то припоминать Мих. А под ним какой-то камень с репером забитым на манер костыля. Его очертания тогда смутили, а нынче и подавно. — Стоит выкопать и взглянуть…

— На ту глыбу?! — изумился Зуб.

— А чё?

— Те чё — работы мало! А ищешь новых забот, как хлопот? И этот ещё… Вый-Лох… — досталось от Зубченко вполне миролюбивой зверюге, явно не хватающей людского общения.

— Короче, возвращаемся, — заявил вполне серьёзно Мих.

— А я? Меня забыли-и-и… — завыла Тушёнка.

— Одно слово — класука…

Дикари возвращались из набега несолоно хлебавши, за малым исключением — какой, а точнее никакой, трофей всё же имелся при них — толстокожий и такой же упитанный не в меру чужак, постоянно пытающийся докричаться до них. Но с ним долго не стали возиться — дали камнем по затылку и потащили к старейшине рода на пепелище, попутно волоча иных избитых и израненных сотоварищей.

Жрец заждался молодняк с опытными воинами, и уже не надеялся на удачный исход при виде первых теней, вынырнувших из завесы тьмы, валящихся с ног от усталости подле углей костища среди огромных камней подобно скалам в ущелье, куда не проникало дневное светило.

Вот и сейчас лучи ни достигли тени. А они мелькали и мелькали — окровавленные силуэты соплеменников.

Позор! Примерно такое чувство испытывал жрец. Он послал их на заклание к чужакам. Как вдруг учуял зловонный запах одного из них.

— Трофей! Вы добыли его! — восхвалил старейшина мысленно духов.

Спорить с ним было некому — великий воин лежал рядом и был повержен чужаками. В его черепе-шлеме зияла дыра, из которой сочилась кровь обладателя доспеха курам на смех.

— Жертва добыта, старый… — буркнул недовольно один из дикарей — тот, что являлся вторым воином после обладателя звериного черепа.

— Глохни, Уйё! Айё не зря сложил свою голову! Мы преподнесём его в щедрый дар духам рода, и они возблагодарят нас! Мы изгоним чужаков со своей земли! Это станет началом возрождения нашего рода-племени!..

— Это кто там меня погрёб, а-а-а… — прорычал Айё. — И трофей — мой! Добыча…

Дикари делили Беккера. И пока на словах больше смахивающих на несвязанные рыки из-за чего тому казалось: вот-вот разорвут, добивая дубинами. Не подал виду: очнулся и всё слышит, а понять не может.

— Мы убьём его не раньше, чем узнаем всё про заклятого врага! — выдал Уйё.

— Ой-ё-о… — вскрикнул Ойё. Он как жрец и старейшина рода не мог допустить святотатства.

Ему взамен отдали на откуп подыхающего молодого охотника. Беккер не сдержался от выражения чувств и эмоций, рвущихся из него наружу — заорал…

Крик прервал простой взмах дубины, пришедшийся ему точно в грудь. И ругань в исполнении не то неандертальцев, не то кроманьонцев, а то и вовсе питекантропов с последующими угрожающими действиями при потрясании дубин над головой пленника.

Ойё исполнил долг перед духами, принеся в жертву ещё живого соплеменника. Молодой охотник, совсем ребёнок, вскрикнул. Это был крик души, покинувший его бренное тело, а зловония палёной человеческой плоти вывели Беккера из состояния равновесия, заставив погрузиться во тьму пещеры и подсознания. Он лишился сознания.

— Слабак… — довольно ухмыльнулся Ойё. — Духи приняли жертву! Чужаки не устоят перед силой наших дубин и храбростью воинов! Чужаки пали духом! Один из них уже перед нами, опустившись на колени! Айя-А-А…

Жрец таким незатейливым образом восхвалил великого воина. И его посыл поддержали иные соплеменники такими же точно улюлюкающими выкриками.