Магия и кровь

Глава 21

Перед обедом меня неожиданно поймал преподаватель истории и теории магии Максим Владимирович Мерлин.

— Здравствуйте, Константин! — без предисловий начал он. — Я хочу с вами поговорить.

— Что-нибудь случилось? — насторожился я.

Ничего криминального за мной не числилось — по крайней мере, на лекциях Максима Владимировича. Напротив, его занятия мне очень нравились.

В прошлый раз он рассказывал об осаде Карфагена и о том, как маги пунов противостояли римским авгурам и фламинам.

Оказывается, огромные камни, которые карфагеняне швыряли со стен на головы римских легионеров, поднимались не хитроумными механизмами, а специально созданными для этого големами. Между прочим, это первое в истории задокументированное применение големов для военных действий.

А получилось это потому, что на территории древнего Карфагена находились сразу два магических узла. И карфагеняне уже в глубокой древности научились использовать магию.

Вот только против обученных римских легионов не выстояли даже маги. И тайна карфагенских заклинаний исчезла во тьме веков.

А здорово было бы слепить своего ручного голема! Его и кормить не надо — он же глиняный!

Идеальный слуга!

Сами понимаете, что на лекции Мерлина я ходил с особым удовольствием. Где ещё столько узнаешь об истории магического мира, в который довелось попасть.

— Ничего не случилось, Константин! — улыбнулся Максим Владимирович. — Просто я хочу пригласить вас к себе в гости.

— В каком смысле? — не понял я.

— В самом прямом. Вы ведь помните, какой предмет я веду?

— Конечно! История и теория магии.

Он что, проверяет меня, что ли?

— Именно! — закивал Максим Владимирович. — История! Представляете — сколько великих магов было в истории человечества? Какое множество непобедимых воинов сражалось с магическими тварями с тех пор, как на планете открылись первые магические узлы?

— Не представляю, — честно сказал я.

— Легионы! — воодушевлённо воскликнул Мерлин. — Легионы, и не меньше!

— А при чём тут я?

— Не понимаете?

Максим Владимирович хитро прищурился.

Я покачал головой.

— Не понимаю.

— Дело в том, что вы — один из них!

— Один из кого? — нелепо спросил я.

— Один из этих воинов. Вы прямо сейчас сражаетесь с магическими тварями, защищая жителей столицы.

— Бред.

— История, Константин, — серьёзно сказал Максим Владимирович, — это не только далёкое прошлое. История происходит здесь и сейчас. Она творится прямо на наших глазах, каждую секунду. Вы — один из тех, кто её творит. А я — тот, кто может это видеть.

— Чего вы от меня хотите? — прямо спросил я.

— Я бы хотел, чтобы вы подробнее рассказали мне о ваших столкновениях с магическими тварями.

— Это не так просто, Максим Владимирович. Я не всё могу вам рассказать. У меня есть обязательства.

— Расскажите, что сможете, — предложил Мерлин. — Посоветуйтесь с теми, кто имеет полномочия. Я не собираюсь выспрашивать у вас государственные тайны.

— А где вы предлагаете встретиться? — спросил я. — И когда?

— Я живу прямо на территории училища, — ответил Максим Владимирович. — Видели за вольерами домик с башенкой? Такая смешная, с полукруглым верхом? Вот там я и обитаю. Кстати! Константин, вы интересуетесь астрономией?

— От случая к случаю, — осторожно ответил я.

— Вы слышали про Персеиды?

— Читал. Это такой метеоритный поток.

— Совершенно верно, — обрадовался Максим Владимирович. — Кроме истории я интересуюсь астрономией и астрологией. В башне у меня есть неплохой телескоп. А сегодня как раз обещают ясную ночь. Приходите, как стемнеет — я покажу вам Персеиды и спутники Сатурна. А вы расскажете мне о тварях, которых вам довелось увидеть.

— Почему бы и нет, — задумался я.

В самом деле, хорошие отношения с одним из преподавателей мне не помешают. А до вечера я успею позвонить Бердышеву и рассказать ему о просьбе Мерлина.

Жан Гаврилович у нас теперь главный в Петербурге по тварям. Пусть он и решает — о чём можно рассказывать любознательному историку, а о чём лучше промолчать.

Хм, Персеиды!

Помнится, я собирался полюбоваться ими вместе с девушкой.

— Максим Владимирович! А можно я приду не один?

— С девушкой? — улыбнулся историк. — Собираетесь впечатлить её романтикой? Конечно, приходите! Чай у меня настоящий, индийский. А малиновое варенье ваша девушка любит?

— Вот и проверим, — весело ответил я.

— Костя, вам специально шьют комбинезоны такого ужасного покроя?

Аня огорчённо развела руками.

— Или это невзлюбили именно тебя?

— Вряд ли, — весело ответил я. — Как я понял, все курсанты до присяги наряжаются, как огородные пугала. Расчёт на то, что в таком наряде будет стыдно выйти в город, а значит, снижается вероятность побега.

— Немедленно снимай этот ужас, — решительно сказала Аня. — У меня как раз есть свободный час.

— Вообще-то, я планировал потратить его на кое-что другое. А где твой строгий Наиль Исмаилович?

— Поехал к Тощему Лёве. Что-то у них там с поставками ткани сорвалось.

— Криминальный бизнес — штука непредсказуемая, — пожал я плечами.

— Снимай комбинезон!

Аня настойчиво потянула меня за рукав.

— Не могу устоять, когда девушка раздевает, — пошутил я и с удовольствием увидел, как Аня стремительно покраснела.

— Вот и не устаивай! То есть, не устояй. То есть… тьфу!

Буквально стащив с меня комбинезон, Аня убежала вглубь цеха. А я в трусах и майке пошлёпал за ней.

— Ты знаешь, зачем я зашёл?

— Нет, — рассеянно ответила Аня.

Она одним взмахом разложила комбинезон на длинном столе. Мелом отметила лишнюю ткань и взяла в руки ножницы.

— Вжик!

Серый лоскут в форме полумесяца упал на пол.

— Я тут подумал — почему бы не попробовать научить тебя магии? Вдруг это поможет тебе в ремесле?

Ножницы замерли над тканью.

Аня повернулась ко мне.

— А ты сможешь? Я никогда о таком не слышала.

Я улыбнулся.

— Мы запросто можем попробовать. Ничего страшного точно не случится.

— Погоди! — решительно сказала Аня. — Сначала комбинезон!

Лёгким движением ножниц она отрезала лишнюю ткань с другого бока. А затем застрекотала швейной машинкой, делая такой аккуратный и ровный шов, что я залюбовался.

— А ну-ка, примерь!

Я натянул готовый комбинезон. Аня смотрела на меня с лицом матери, собирающей любимого сына на выпускной. С учётом нашей реальной разницы в возрасте это было весело. Я не выдержал и расхохотался.

— А по-моему, хорошо! — нахмурилась Аня.

— Прекрасно! — заверил я её. — Спасибо тебе огромное! Ну что, попробуем?

— А это очень страшно? — нерешительно спросила Аня.

— Нисколько, — заверил я девушку.

Я всмотрелся в магическую матрицу Ани и поднял брови от удивления.

Её матрица напоминала цветок. И это не красивое выражение, а чистая правда.

Едва заметные очертания лепестков светились нежным розовым светом. Матрица была слабая, она выделялась только контуром — так дети рисуют цветы в подарок маме на день рождения.

Я протянул к матрице девушки ледяную паутинку. А потом, действуя очень осторожно, принялся штриховать один из лепестков плетением магических нитей. Для этого я подавал в матрицу Ани совсем крохотные порции энергии.

Но и их хватило!

Когда я принялся за четвёртый лепесток, первые три словно распрямились. Их свечение стало ярче, и я почувствовал, как из меня деликатно, но настойчиво тянут энергию.

— Что ты делаешь? — удивлённо спросила Аня.

— А что ты чувствуешь? — вопросом на вопрос ответил я.

— Ветер, — попробовала объяснить девушка. — Ощущение свежести, и такая бодрость… как будто вышла осенью на крыльцо в лёгком платье.

Я ещё не закончил с пятым лепестком Аниной матрицы. А шестой уже сам по себе засветился. И даже подрос.

— Красота!

Я оборвал ледяную паутинку.

— Ну, вот. Теперь ты — маг!

А это насовсем, или скоро пройдёт? — спросила Аня.

Я легкомысленно пожал плечами.

— Не знаю, посмотрим.

Блин, тоже мне магический доктор-самоучка!

— А что мне теперь делать?

Я растерянно потёр подбородок.

— Знаешь, а попробуй что-нибудь сшить! Только не придумывай специально. Разгони матрицу, и пусть она придумывает за тебя.

— Как это «разгони»? — нахмурилась Аня.

— Ну, — я задумался, подбирая слова, — у меня это похоже на звон или гул. Как будто внутри звучит струна.

— Поняла! — оживилась Аня. — Знаешь, кажется, я что-то такое чувствую!

Она закрыла глаза и принялась рассеянно перебирать разноцветные обрезки тканей на столе.

Через несколько минут её рука сама собой потянулась за ножницами.

Чик!

Вжик!

Руки девушки мелькали всё быстрее и увереннее.

Вот опять застрекотала машинка.

Ещё несколько взмахов ножницами.

Скажу честно — я наблюдал за девушкой с некоторым недоверием.

Одно дело — усилить готовую слабую матрицу.

И совсем другое — создать её почти из ничего.

Или не другое?

А может, это зависит совсем не от меня? Может, матрица Ани и сама бы развилась со временем, а я ей просто немного помог?

Так я успокаивал сам себя, пока девушка не повернулась ко мне.

— Ну, как?

На вытянутых руках она держала платье. Судя по длине и материалу — летнее.

Светло-голубой полупрозрачный материал рассекали стремительные золотые клинья.

Честно говоря, я ни черта не понимаю в покроях и деталях. Но платье мне понравилось.

— Офигенно! — сказал я.

— Погоди, я ещё кое-что придумала!

Аня снова закрыла глаза и принялась перебирать обрезки материи.

— Ань, я пойду, наверное, — улыбнулся я.

— А? — словно во сне спросила Аня. — Да, иди!

— Спасибо за помощь с комбинезоном! Я ещё зайду.

— Конечно!

Я вышел из ателье, и тут же в кармане комбинезона запиликал телефон. Звонила баронесса Поклонская.

— Костя, — спросила она, — ты не забыл?

Обожаю, когда разговор начинают с таких вопросов!

— Конечно, нет! — ответил я. — Дважды два — четыре, прямой угол равен девяносто градусов, «жи-ши» пишется с буквой «и».

— Да ну тебя! — обиделась баронесса. — Через час родители ждут нас на обед. Ты в училище? Я за тобой заеду.

— Скинь адрес, я доберусь сам.

— А ты где? — сразу же насторожилась баронесса.

— В Петербурге, — честно ответил я. — Увидимся, Маша! Твоей маме какие цветы нравятся?

— Розы. И мне тоже, если тебе это интересно.

— Принято.

Я сбросил звонок. Через минуту пришло сообщение с адресом.

Семейство баронов Поклонских проживало в трёхэтажном доме на Таврической улице. Дом был окружён забором, за которым виднелись ровные клумбы. На клумбах, словно язычки пламени, полыхали ярко-оранжевые цветы поздней календулы.

Пожилая служанка в кружевном белом переднике открыла мне дверь. Наклонила голову, тряхнув длинным хвостом жидких бесцветных волос, и сказала:

— Входите, вас ждут!

Барон Василий Георгиевич Поклонский был полным человеком с бритой наголо блестящей головой и щёткой коротких усов. Он хмуро взглянул на меня блестящими глазами в щёлках припухших век и сказал прямо:

— Вся эта возня с магическими тварями — глупое и опасное занятие. Делом нужно заниматься, делом! Прошу за стол, Константин!

Барон проглотил несколько ложек тыквенного супа и продолжил:

— У меня доходные дома в Петербурге, Ревеле и Хельсинки. Недавно в Париже на Монмартре выкупил два особняка, заказал переделать их под квартиры. Баронство — это блажь! Отказался, и не жалею. Содержать дармоедов из Императорской гвардии — удовольствия мало. Деньги им платишь, а пользы никакой. Так-то, юноша! Титул и деньги — вот что важно! Я слышал, вам Император недавно пожаловал дворянство? Это хорошо, очень хорошо! Но денег, как я понимаю, у вас негусто?

— Васенька! — предостерегающе сказала мать баронессы Поклонской — маленькая худая женщина с капризным лицом. Звали её Анна Петровна.

Я попробовал суп — он оказался чуть тёплым и сладковато-безвкусным.

— Я прямо говорю! — нахмурился барон на замечание жены. — У меня в Ревеле пять домов. Нужен свой человек, чтобы управляющие не воровали. Чем не приданое?

— Папа! — вспыхнула баронесса Поклонская.

Но успела стрельнуть глазами в мою сторону.

— Скажите, Василий Георгиевич, — спросил я, осторожно положив ложку на салфетку. — В Париже случаются магические прорывы?

— Допустим!

Барон прищурил и без того узкие глаза.

— К чему вы спрашиваете, молодой человек?

— А когда твари начинают вас за задницу хватать — вы к кому за помощью бежите?

Анна Петровна тихо ахнула.

Я поднялся из-за стола.

— Спасибо, всё было очень вкусно, но мне пора. Благодарю за приглашение!

Баронесса Поклонская выбежала за мной на лестницу.

— Костя! Ну, зачем ты так резко? Неужели трудно было промолчать? Просто у отца такие принципы — сразу напрямик говорить.

— Хорошие принципы, — улыбнулся я. — Очень экономят время.

— Мы в выходные едем на дачу, — нахмурилась баронесса. — Я поговорю с отцом, он тебя пригласит! И всё уладим.

— Маша! Я встречаюсь с тобой, а не с твоим отцом. И этого мне вполне достаточно. На выходных я буду занят.

— Чем?

— Надо мастеру Казимиру помочь, — честно объяснил я. — Он задумал для нас с Сеней отдельные дома построить.

— Для вас с Сеней! — передразнила баронесса. — Ты сам-то себя слышишь?

Я молча смотрел на баронессу.

— А сейчас ты куда? — спросила она.

— Обратно в училище. Историк пригласил меня в гости — предлагает поболтать и посмотреть на метеориты. Поехали со мной!

— Я не могу. Отец рассердится.

— Маша, — спросил я, — тебе самой это нравится?

— Нет, — тихо сказала Мария Васильевна.

И решительно тряхнула головой.

— Поехали!

Максим Владимирович Мерлин встретил нас на пороге своего дома. Мягкий жёлтый свет падал из-за его спины. Из-за этого силуэт историка казался вырезанным из чёрной бумаги.

— Константин? — спросил Мерлин. — А кто с вами?

— Баронесса Мария Васильевна Поклонская, — представил я Машу.

— Очень приятно! — улыбнулся Максим Владимирович. — Проходите!

Я задержался на крыльце.

Дом был сложен из серых гранитных валунов, скреплённых мощными слоями известкового раствора, и скорее напоминал башню пропавшего замка.

— Интересная конструкция, — вопросительным тоном сказал я.

— Раньше здесь была водонапорная башня, — объяснил Максим Владимирович. — На самом верху, на площадке стоял огромный резервуар с водой. А толстые стены были нужны для того, чтобы выдержать его вес. Потом в училище провели водопровод, а башню забросили. Я отремонтировал её и устроил наверху обсерваторию. Предлагаю почаёвничать там. В хорошую погоду я открываю купол, и получается веранда под открытым небом.

— Здорово! — сказала баронесса.

— И Персеиды покажете? — улыбнулся я.

— Непременно!

Максим Владимирович снял с небольшой плиты пузатый чайник.

— Люблю греть воду на огне, по старинке.

Он разлил кипяток по чашкам, которые стояли на серебряном подносе.

— Константин, захватите вазочку с печеньем!

Узкая винтовая лестница шла в середине башни. Мы поднимались по скрипучим ступеням. Мерлин уверенно держал в руках поднос с чашками.

А я разглядывал украшения, висевшие на каменных стенах.

Две перекрещенные шпаги — судя по налёту ржавчины, старинные, а не новодел.

Деревянная маска африканского идола — толстые губы выпячены, из-под них зловеще выглядывают клыки.

Дерево давно растрескалось от времени.

— Интересная у вас коллекция, — заметил я.

— Да, люблю вещи с историей, — кивнул Максим Владимирович. — Но если о них рассказывать — нам дня не хватит. Прошу сюда!

Мы поднялись на просторную площадку под куполообразной крышей. Возле стены стоял длинный мягкий диван. Перед ним — низкий столик на выгнутых ножках и два удобных кресла.

Мерлин поставил поднос на столик.

— Внимание! — торжественно сказал он и нажал кнопку на стене.

Загудели невидимые электромоторы. Половинки купола над нашими головами дрогнули и начали складываться с лёгким скрежетом. В расширяющуюся щель между ними ворвался порыв прохладного ночного ветра.

— Как красиво! — вздохнула баронесса.

Купол сложился, и над нами повисло угольно-чёрное звёздное небо.

Звёзды висели очень близко. Казалось, до них можно дотянуться рукой.

— Присаживайтесь и наслаждайтесь! — сказал Максим Владимирович. — Вы знаете индийскую теорию о лепестках лотоса?

Я покачал головой.

— Никогда не слышал.

— Древние индусы верили, что каждая звезда — это свой отдельный мир. А ещё они считали, что пространство не трёхмерно, а похоже на цветок лотоса. Его лепестки соприкасаются. И если найти место их соприкосновения, то можно перейти из одного мира в другой без всяких космических кораблей и долгих полётов в пустоте.

— Я бы хотела попробовать, — вздохнула Маша. — Ой, смотрите!

Черноту неба пересёк ослепительный росчерк. Он вспыхнул только на одно мгновение и погас.

Затем ещё один.

И ещё.

— Это и есть Персеиды, — улыбнулся Мерлин. — Падающие звёзды.

Не отрывая взгляд от неба, я сделал глоток чая. Горячий, душистый, он пах тропиками и пряностями.

— Спасибо, Костя! — сказала Маша. — И вам спасибо, Максим Владимирович!

Она подошла к краю площадки и опёрлась на перила.

— Осторожнее! — предупредил я.

— Ничего, — успокоил меня Максим Владимирович. — Ограда крепкая.

Вдруг Маша воскликнула:

— А это кто? Там, на плацу!

Мы с Мерлиным подбежали к ней.

Над светлым асфальтом плаца бесшумно плыла широкая чёрная фигура. Ног не было видно — их скрывали полы длинного плаща.

На голову человека был накинут глубокий капюшон.

Фигура остановилась и повернулась в нашу сторону.