Магию - народу!

Глава 10. Тайна заброшенной усадьбы Чайкиных

Первым делом, увы, пришлось навестить добрейшего Давида Аристарховича, передать ему всех раненных. В сумме пострадавших рабочих и бывших ночников вместе набралось три десятка человек так что работы у целителя появилось этим вечером в избытке. За время нашего отсутствия организованная в доме бывшего смотрящего за городом поставленного атаманом Ершовым больница немного разрослась и обросла дополнительным персоналом. Получив на руки раненных, две медсестры, женщины средних лет, тут же принялись их устраивать и менять сделанные на скорую руку в лесу перевязки. Разбуженная среди ночи кухарка, без единого вопроса, отправилась на кухню, где загремела котлами готовя горячий ужин для всех, кому разрешат доктора.

Выставив охрану вокруг поезда, я вдруг обнаружил, что конкретно сейчас, на ночь глядя, мне совершенно некуда пойти. В больнице лишним людям делать нечего. Напрашиваться на постой к кому-то из подчинённых, будь то рабочий или бывший ночник, я посчитал неправильным решением. Конечно, можно было переночевать на канатном заводе, тем более что Ефим, видя моё затруднение, сам предложил подобный вариант. Ещё можно остаться ночевать в поезде. Однако имелся ещё один вариант – та самая брошенная бывшими хозяевами усадьба Чайкиных. Выродившийся аристократический род местечкового разлива последние представители которого благополучно сбежали от революции. А может быть не благополучно. Может быть бежали, но не добежали. Да и чёрт бы с ними, главное, что просторный дом по-прежнему стоял за городом, но не слишком далеко. Его, конечно, не минула чаша разграбления и вандализма устроенного пылающими от гнева и пьяными от безнаказанности пролетариями, добравшимися до «барского» добра. Но, в целом, усадьба сохранилась в хорошем состоянии. Тем более, что мы уже пытались там поселиться, когда только прибыли в Каменск и даже успели кое-что привести если не в порядок, то хотя бы в пригодное для жизни состояние.

Решено! Мы едем ночевать в заброшенную усадьбу.

Выглядевший вполне бодрячком, несмотря на то, что его разбудили среди ночи и заставили осмотреть три десятка новых пациентов с ранами разной степени тяжести, Давид Аристархович внимательно посмотрел на меня и уточнил: -Девочку тоже потащите в эти руины?

Честно признаюсь: -Я бы её оставил лучше у вас, но есть одна проблема.

-Какая проблема?

Показываю вцепившуюся в меня Екатерину. Вцепилась руками, ногами и лицом уткнулась куда-то в район бедра всем своим видом показывая, что отпускать меня она не хочет и любой торг, любые разговоры здесь абсолютно бессильны.

-Вот, -говорю, показывая девочку. Пытаюсь потрясти ногой, но дополнительный груз вцепился накрепко.

-Действительно проблема, -соглашается целитель и тут же выдаёт вердикт: -Однако, если девочка нашла в вас свой якорь в этом жестоком мире, то пусть так и будет. Берегите её. Главное не забудьте покормить перед сном, наша кухарка уже завернула для каждого по порции горячего ужина. И проследите чтобы спала в тепле. Вижу следы сильного стресса. Иммунная система подорвана. Даже иммунная система сильной одарённой не является совершенной панацей, тем более в моменты сильных душеных потрясений, когда общая защита организма перед болезнетворными микробами сильно ослабляется. Поэтому спать обязательно в тепле. Маленькой леди не хватало только ещё слечь с реактивной простудой.

Заверив целителя, что выполню все его рекомендации относительно Огнёвой в самом лучшем виде я, вместе с орком и амазонкой, отбываем в заброшенную усадьбу.

Пассажирская коляска спешно бежит по мостовой. Возница торопится скорее доставить нас до места и вернутся обратно к себе, досматривать второй сон. Или, может быть, третий. Сны довольно сложно считать по порядку.

Мы тоже торопимся. Хочется поспать нормально хотя бы оставшуюся половину ночи.

Один только Глык ворчит, поминая дом с приведениями.

Призываю его успокоится потому, что никаких приведений и духов не существует. Это всё выдумки религиозной пропаганды и тёмные страхи невежественных людей.

Наверное, в любое другое время старый мастеровой орк просто бы промолчал, упрямо оставаясь при своём собственном мнении. Однако сложившая ситуация – середина ночи, пассажирская коляска разрезающая ночь по пустым улицам спящего города. Качающийся фонарь, прицепленный возницей за передний край коляски, освещающий больше нас самих, чем дорогу впереди. Да и сам чёрный силуэт усадьбы, вырастающий на фоне чуть более светлого неба. Всё это скопом привело к тому, что обычно молчаливый орк принялся спорить.

-Ты не прав, командир, -с жаром утверждал разошедшийся Глык. -Духи существуют. Шаманы диких степных орков умеют повелевать ими и даже натравливать на своих врагов.

-Ещё дед рассказывал, что хороший шаман может поместить духа в предмет, запечатать его. Так создаются могущественные вещи, которыми потом пользуются много поколений.

-Друг мой, -возражаю ему. -Ты ведь трудился старшим мастером на оружейном заводе и сам, своими руками, создавал такие «могущественные вещи» чуть ли не на поточном производстве десятками штук в день. Да и я, хотя и не могу назвать себя специалистом, но о принципах артефактостроения начальное понимание всё же имею.

-Духи! -продолжал твердить упрямый орк.

Привожу свой лучший аргумент: -Если духи существуют, то почему их никто никогда не видел?

-Если духов нет, то кто воровал наши продукты? – не сдаётся Глык.

-Зачем духам куриные яйца?

-Мистические духовные пути неисповедимы для простых смертных.

-Всё, хватит! -обворовал я его. -Больше ни слова ни о духах, ни о приведениях! Только если встретишь кого-нибудь из них, можешь привести их ко мне, чтобы мы обсудили незапланированный трансфер продуктов в целом и яиц в частности, а также переговорили бы о перспективах и следствиях революции в духовном мире.

Повозка уже установилась у входа в усадьбу. Вынуждено признаю, что обстановка вокруг и вправду мистическая. Из огней только фонарь на повозке, несколько звёзд в разрывах облаков, да половинка второй луны и самый краешек третьей выглядывающий из-за края тяжёлой чёрной тучи. Главное здание усадьбы вздымается перед нами бесформенным тёмным пятном. Ворота как пасть. И мы идём внутрь.

Другой быть может бы и испугался. Но вы и правда думаете будто после всего произошедшего в лесу я испугаюсь старого пустого дома? Серьёзно?

Тем более: единственное чего хотелось в данный момент, это спать. И ещё есть. Благо заботливо приготовленный больничной кухаркой ужин при нас. Судя по объёму свёртков, там ещё и на полноценный завтрак останется.

-Всемного благодарен, -благодарю я возницу, отдаю двойную плату за проезд и тот моментально уносится прочь.

Маша зажигает световой шарик и в его мягком свете мы проходим через входную дверь, минуем прихожую, находим худо-бедно обустроенные нами комнаты.

Страшно не хочется, но я нахожу в себе силы заставить самого себя встать и установить хотя бы пару ловушек у входа и под крупными провалами окнами с разбитыми стёклами. Безопасность – такая вещь. Один раз решишь ею пренебречь и именно тогда она понадобиться больше всего.

Еды кухарка и правда наложила в избытке. Так, словно готовила на вдвое большее количество человек. Однако больше не меньше. Как следует набив животы, мы беременными коровами расползаемся по спальным местам. Как и обещал старом целителю, я сначала укладываю юную Огнёву. Спать одна она категорически отказывается. Пришлось обещать, что буду всю ночь держать её за руку. Хотя со «всей ночью» это я погорячился. Будет вполне достаточно держать её за руку пока она не заснёт.

Эх, чувствую не так просто будет её куда-нибудь пристроить. Но и не таскать хвостиком постоянно за собой? Мало ли в какую дыру мне придётся залезть по долгу службы. Маленькой девочке делать там будет совершенно нечего.

Ну да ладно, -решаю я. -Завтра что-нибудь придумаю.

Мысленно ощущаю как сон, словно темнота, проникает в меня, растворяет, дарит покой и отдых.

Это такое наслаждение – просто спать, скользить по волнам сна отправившись в свободное плавание.

Просто спать.

…

Екатерина проснулась первой. После того, что случилось, её сон сделался очень чутким. Каждую ночь она просыпалась по несколько раз от случайного звука, чуждого движения, нечаянного скрипа или даже от того, что кто-то распахнул или закрыл окно в совсем другой комнате на противоположенной стороне дома. Просыпалась и потом какое-то время лежала, вслушиваясь в темноту и тишину, пока ощущение безопасности постепенно не возвращалась, и она не засыпала снова.

Вот и сейчас, на дворе глубокая ночь, даже рассветное солнце ещё не успело позолотить край неба, а девочка уже проснулась. Но не просто так. Что-то её разбудило.

Екатерина и сама не понимала почему она проснулась. Просто почувствовала, как будто что-то вокруг изменилось. Она впервые почувствовала ощущение безопасности в тот день, когда чужие солдаты напали на дом её семьи. Дом её рода, как говорил прадедушка Огнёв-старший. Это он тогда сказал ей бежать, не оглядываться и не возвращаться. В семье со словами прадеда никто не спорил, и Катя привычно послушалась. Она бежала не оглядываясь, но всё равно слышала, как за спиной взвились ввысь языки злого, голодного пламени и как кричат, сгорая заживо чужие солдаты и как зло и беспощадно смеётся её дед-прадед.

Именно тогда она потеряла, вместе с семьёй, и ощущение безопасности. Раньше оно было, но Екатерина его не замечала. Только когда потеряла стало понятно, что его больше нет.

Ощущение безопасности вернулось в руках молодого комиссара. Тот её отбил от злых детей злых людей – зверёнышей. Мать так и говорила про них – животные пытающиеся стать ровней настоящим людям вроде них самих и ещё некоторых которые назывались благородными, жили в красивых домах, носили красивые вещи и ели вкусную еду. А люди-звери жили плохо и ели плохо, и были злыми. Мать ненавидела и презирала людей-зверей за то, что последнее время они стали думать будто могут быть равны настоящим людям в красивых одеждах и красивых домах. Отец ненавидел и боялся людей-зверей. А люди-звери, оказывается, ненавидели всех красивых людей и тоже боялись, но всё меньше и меньше. А потом вовсе перестали бояться.

Отец говорил, что все комиссары – бандиты. Хуже бандитов. Екатерина слышала, как он говорил об этом с мамой и запомнила. Но дядя Клавдий был совсем не такой.

Девочка немного полежала, ожидая возвращение чувства безопасности, но оно так и не приходило. Наоборот, казалось, будто в большом доме есть кто-то ещё, кроме них. На красивую, но странно одевающуюся тётю и доброго старого орка её ощущения так не реагировали, по умолчанию, не считая их за возможные источники опасности. Значит это кто-то чужой.

Катя осторожно встала и слезла с кровати. Подумала о том, чтобы разбудить спящего рядом дядю Клавдия, но не стала. У неё не было ничего, кроме очень смутных ощущений, доверять которым не могла полностью даже она сама. Лучше самостоятельно всё проверит, а если в дом действительно проник злой чужак, то она так сильно закричит, что даже несуществующие духи дяди Глыка проснуться, вылезут посмотреть, что случилось и тут же оглохнут.

В некоторых комнатах пол до сих пор засыпан осколками, а где-то и вовсе часть половиц вывернута. Идти босиком не только холодного ногам, но и опасно. Поэтому она сначала надела туфли и только потом отправилась бродить по тёмному, пустому и почти незнакомому ей дому.

Не самое разумное занятие для девочки шести с небольшим лет.

Но ведь ей было всего шесть лет и отправиться одной на поиски источника внутреннего беспокойства показалось ей вполне хорошей и разумной идеей.

Тихонько, тихонько, тише чем мышка. Практически неслышно, словно сама была духом из рассказов дяди Глыка, Катя вошла в общий зал первого этажа.

Ей показалось или и правда скрипнула ступенька на задней лестнице ведущей на кухню? В окна смотрит темнота. Кажется, край неба всё-таки начал золотеть в ожидании приближения рассвета, но это не точно. Может быть просто показалось или свет всех трёх, выстроившихся одна за другой, лун отразился от озера и притворился предвестником рассвета?

Катя осторожно идёт на кухню. Перед приоткрытой дверью замирает потому, что слышит внутри помещения шорохи и прочие звуки. И это уже не сон. Всё заправду.

Может быть там действительно орудуют духи и привидения?

Желая посмотреть на настоящих духов и приведений, Катя осторожно просунула лицо в щель от приоткрытой двери, её как раз хватало по размеру чтобы можно было заглянуть, но недостаточно чтобы войти или даже просто полностью просунуть голову внутрь. А саму дверь трогать нельзя потому как та, судя по виду рассохшегося дерева, жутко скрипучая.

Катя заглянула внутрь.

И в этот же самый момент кто-то или что-то выглянуло изнутри кухни в коридор. Наверное, она всё-таки не была такой тихой как мышка и где-то нашумела.В общем Катя заглянула внутрь, а чьё-то бледное лицо с крупными глазами выглянуло наружу и произошло это совершенно одновременно.

Также одновременно раздались два крика. Первый – кричала Катя. Второй – то существо на кухне.

Крики разбудили спящих и нарушили ночной покой.

Полоснули по глазам вспышки света. Это тётя Маша зажгла над головой светляк и дядя Клавдий тоже, только его первый светляк, от избытка энергии и недостатка контроля взорвался яркой световой вспышкой и только со второй попытки комиссар сумел создать привязанный к нему световой шарик для освещения.

Дядя Глык чуть замешкался, но зато пришёл со старой доброй масляной лампой в руках от которой зажёг ещё парочку других ламп и в доме стало настолько светло, что дядя Клавдий убрал свой мигающий и переливающийся всеми цветами радуги световой шарик так как тот не столько освещал, сколько, наоборот, путал.

-Что случилось, кто напал? -потребовала ответа Коробейникова.

-Катя, вот ты где. С тобой всё в порядке? Почему ты кричала?

-На кухне кто-то есть! -заявила она.

Орк достал из ножен здоровенный, под его зелёную руку, армейский палаш, используемый кавалеристами чтобы рубить на скаку. Комиссар и Коробейникова вооружились пистолями. Дверь на кухню распахнута и…

Естественно, там никого нет.

-Снова духи!

-Погляди получше, -рассмеялся дядя Клавдий. -Твои духи нарезали колбасу и наделали себе бутербродов. Только съесть не успели, убежали. Вот, погляди, один даже надкусанный лежит.

Все с интересом уставились на надкусанный бутерброд из доброй крестьянской колбасы, привезённой ещё из Родной Гавани и свежего хлеба, испечённого больничной кухаркой. От бутерброда осталось, примерно, две трети и чётко виднелись следы обычных, мелких зубов.

Во всяком случае, у по-настоящему страшных чудовищ пасть должна быть побольше и зубы погуще, -решила Екатерина. -Да и вряд ли какое, уважающее себя, чудище станет питаться бутербродами. Тем более ещё и так аккуратно сделанными.

На столе действительно остались следы то ли готовки, то ли пиршества – разбросанная колбаса, хлеб, лук и морковь.

-Какие-то слишком вещественные у нас тут завелись духи, -подвёл итог комиссар. -И, похоже, голодные.

-Куда же они делись?

-Это нам и предстоит выяснить.

-Думала приеду – нормально высплюсь, -в полголоса ругалась Коробейникова. -Вместо этого духов каких-то искать, или приведений. Половину колбасы сожрать успели, гады. И хлебные булки надкусали.

Пока дядя Клавдий ходил проверять свои сигнальные ловушки на входе и вдоль окон, орк и амазонка осмотрели остальные помещения первого этажа. Безрезультатно, никого кроме них тут не было. Или всё-таки были?

-А хорошая колбаса, -согласился орк, закинув в рот пару отрезанных кусков.

Маша скривилась: -Фу! Их ведь ел непонятно кто.

-Так я только те беру, которые не надкусаны, -объяснил Глык.

Вернувшийся комиссар сказал: -Сигналки не потревожены. Значит либо к нам сюда проник какой-нибудь профессиональный диверсант, шпион или, например, архимаг для которого снять мои сигналки раз плюнуть, а затем также просто восстановить их в первоначальном виде…

-Настолько оголодавший архимаг, что первым делом принялся за колбасу? Хотела бы я не это посмотреть, -прокомментировала Коробейникова.

Выдержав паузу, Клавдий закончил: -Либо никто не проникал в дом снаружи.

-Как это? – не поняла Катя.

-Никто не проникал в дом снаружи потому, что уже был всё это время внутри дома, -объяснил дядя Клавдий.

-Лестница на верхние этажи? Но ведь она намертво закрыта?

-Похоже не настолько намертво как нам показалось с первого взгляда.

-Будем взламывать? -уточнил орк.

Комиссар подтвердил: -Обязательно будем!

Пока орк готовил инструменты, Коробейникова постучала в массивную дверь ногой и покричала: -Эй! Мы знаем, что вы там! Откройте, хуже будет!

Никто не открыл. Ни звука изнутри, ни шороха. Кто бы там ни прятался, он, или они, затаились.

-Тётя Маша, -спросила Катя. -Зачем им открывать если хуже будет?

-Хуже будет если они не откроют, -объяснила амазонка.

-Надо было так и сказать. Непонятно же, -укорила её девочка.

Орк принёс инструменты. Разные изогнутые железяки, маленькие и большие молотки. Самый большой из них имел отбойник размером больше, чем оба Катиных кулачка, сложенных вместе. Настоящая кувалда.

-Командир, подсобишь?

-Ещё спрашиваешь! Марго, держи пистоль наготове. Мало ли что, -приказал комиссар и вместе с орком принялись ломать запирающую вход на лестницу дверь. Та достойно держалась, хотя сразу понятно, что любую пассивную оборону можно сломать имея подходящий для этого инструмент. Всего лишь дело времени.

Кате стало скучно, и они подошла к окну. Там уже вовсю отгорали краски наступившего рассвета. Луны утонули в спокойной глади маленького озера. Тёмная небесная синева налилась ярким голубым цветом, стирающим точки звёзд. И на фоне всего этого великолепия отчётливо виднелись тёмные фигурки спускающиеся по верёвке с верхних этажей усадьбы.

-Убегают! -закричала Екатерина. -Духи убегают!

Высунув голову в окно, орк чертыхнулся, бросил инструменты и буквально выпрыгнул из этого же окна, благо что стекла оно не имело, и пустился в погоню за заметившими его и явно ускорившимися фигурками.

Комиссар побежал следом, а Маша осталась рядом с Катей продолжая держать наготове и пистоль, и метательные ножи, и какое-то заклинание.

-Тётя Маша, а ты чего не побежала?

-На всякий случай, -объяснила она. -Вдруг это всё отвлекающий манёвр чтобы разделить наши силы и напасть со спины пока мы отвлеклись?

На всякий случай, чтобы на неё лично никто не напал со спины, Катя прижалась спиной к стене. Так смотреть в окно сделалось неудобно и она пропустила момент непосредственной поимки духов. Увидела только как орк и комиссар возвращаются кого-то неся в охапке, а кого-то просто подгоняя перед собой.

-Вот, наши неуловимые духи, -сказал дядя Клавдий.

И только приглядевшись, Катя увидела, что это не духи, а дети. Пять человек. Точнее четыре человеческих ребёнка и одна фея. Точнее фея тоже, вроде бы, не совсем взрослая. Но у фей очень сложно определять возраст так как они только в самом начале маленькие, а потом сразу хоп и как будто замирают в одном возрасте до самой глубокой старости.

-Рассказывайте, нарушители, -приказал Клавдий.

-Чего это мы нарушители? - фея упёрла руки в боки и даже слегка взлетела, чтобы казаться повыше. -Мы тут раньше вас жили! Это вы сюда пришли…

-Колбасу разбросали, -добавила Коробейникова.

Фея стушевалась, а у кого-то из детей, при упоминании еды, забурчало в животе.

-Командир, так они голодные, -почему-то виновато заметил Глык.

-Продолжим допрос за столом, -решил Клавдий. -Так, все сначала моют руки. Мыть обязательно с мылом. Потом дружно нарезаем остатки колбасы, хлеба и где-то вроде оставался котелок с кашей. Разогреем чайник, будем пить чай. И давайте дружно. У нас новые правила: ест только тот, кто работает. А кто не работает, тот, соответственно, не ест. Чего встали? Время, между прочим, пошло!

Пойманные «духи» ломанулись к фонтанчику спешно мыть руки. Катя поняла, что хочет есть и тоже побежала за ними. Там, толкаясь и отнимая друг у друга мыло, помыли руки и, на всякий случай, ещё и лица тоже. Потом той же неорганизованной толпой переместились к столу, где комиссар и амазонка нашли для каждого какое-то дело. Кате досталась торжественная миссия взять чайник, наполнить водой, поставить на грей-камень, запитанный от мощных накопителей, у них дома стоял почти такой же, только поновее и побольше. Дождаться пока тот закипит и осторожно вернуть чайник на стол. Когда дело было сделано, ей выделили полтарелки каши, маленький бутерброд и половину моркови на погрызть.

Удивительное дело – раньше Катю кормили просто так, но теперь, когда она «поработала» еда стала как будто вкуснее. Или она просто успела проголодаться после ночных волнений?

Когда всё съестное было успешно уничтожено, а в кружки с травами залит кипяток вместо чая, комиссар повторил свой приказ: -Рассказывайте.

Бойкая фея снова взяла слово. Похоже она в той компании самая главная или просто самая старшая и присматривает за остальными детьми.

-Мы тут жили и жили, -начала фея. -А потом припёрлись вы. Но зато привезли продукты. За них спасибо и что сейчас накормили тоже. И простите что брали еду без разрешения. Просто мы подумали, что если спросим, то вы не разрешите, поэтому не спрашивали.

-Почему вы вообще тут живёте? -уточнил дядя Клавдий.

Фея передёрнула маленькими плечиками: -Больше негде. Это ведь всё сироты. Да и я как бы тоже. Мы сначала в городе обитались, но там совсем плохо стало. Тогда Димка рассказал про заброшенный дом за городом. Вокруг крестьяне, у них еды всяко больше. А ещё можно рыбу в озере ловить или ягоды в лесу собирать. Так тут и поселились. Не сказать, чтобы жилось легко, но всяко лучше, чем на каменных мостовых. А когда вы пришли и еду с собой привезли, то вообще хорошо стало.

-Что ещё за Димка и откуда он знает о заброшенной усадьбе?

-Димка это я, -подал голос один из мальчишек. -Когда я совсем маленький был и у меня ещё мама была, мы сюда приезжали в гости к нашим родственникам. Они нас потом прогнали, но сначала немного пожить разрешили.

-К родственникам, говоришь? -задумался комиссар. -Ты сам случайно не Чайкин будешь?

-Не знаю, -признался мальчишка. -Это хорошо или плохо?

-Вот и я не знаю, -сказал комиссар. -Мало мне урождённой Огнёвы, так теперь ещё потенциальный Чайкин нашёлся. Дальнее родство, выродившийся род, а всё равно благородный. Да и остальные тоже. Куда же вас теперь всех девать? Впору свой собственный детский дом открывать потому как других детских домов нет и даже пока не предвидится.

-Не надо никуда нас девать, -твёрдо сказала фея. -Лучше мы дальше будем тут жить.

-А есть что будете? Вы не птички – вечно кормить вас просто так никто не станет.

-Ну, мы можем какую-то работу делать, -предложила фея. -Любую работу. Не смотрите что мы маленькие – на самом деле мы сильные. Не слабее взрослых.

-Значит договорились, -решил комиссар. -С вас работа, с нас прокорм. Но всё согласно главному принципу: ест только тот, кто работает. Как поработал, так и поел. Чтобы никто чужого не отнимал и дедовщину не устраивал. Узнаю – жёстко накажу. Устраивает?

-Устраивает, -быстро сказала за всех фея. Потом, будто спохватившись, уточнила. -Что за работа?

-Для начала приведём в порядок это место. Чтобы здесь можно было не только выживать, но и нормально жить, -решил Клавдий.

-А я? -спросила Катя. -Мне что делать?

-Тоже самое, -объяснил комиссар. -Будешь помогать усадьбу Чайкиных чинить. Хотя, каких теперь Чайкиных? Ладно, название потом придумаем. В общем приведём в порядок, починим, соберём других ненужных детей, организуем здесь школу.

-Фу! Учится, -сморщилась Катя.

-Учиться? Правда? Нас будут учить? -как будто не веря в его слова переспросила фея.

-Будем, -подтвердил Клавдий. -Найдём учителей. Привлечём инженера с канатного завода и доктора из больницы.

-И бесплатно? -допытывалась фея.

Он кивнул.

-Зачем это вам? -она никак не могла поверить, подозревая скрытый подвох.

-Подожди немного времени, скоро вообще всех будут учить, кто захочет, конечно. И не только счёту, письму, разным специальностям, но и магии тоже, -подмигнул Клавдий. -А к вопросу зачем это нужно? Вот представь если бы все, совсем все, умели бы писать, читать и считать. Такой человек, где хочет, там и работает – может на канатный завод пойти или моряком стать или машинистом на железной дороге или даже пойти на завод, где эти поезда делают. Грамотный человек – свободен. Грамотному человеке везде рады. А теперь представь, что все вокруг маги. Хотя бы чуть-чуть, но каждый что-нибудь да умеет. А кто-то даже больше, чем чуть-чуть. Какая прекрасная это будет страна. Каких успехов достигнет развитие маготехники, науки, искусства! Представила?

Фея медленно покачала головой.

-А так будет. Обязательно будет. Да ты и сама увидишь, -пообещал комиссар.

Один из мальчишек спросил: -Если все станут магами, значит все будут благородными?

-Именно так. Все станут благородными. И при этом благородных не будет потому, что какой смысл иметь отдельное слово для обозначения того, что и так имеет кто угодно, любой человек, -подтвердил Клавдий.

-Не верю. Это всё сказки! -сказала фея.

-Вот подожди, сама увидишь через пару лет, -улыбнулся Клавдий.

-Нет, невозможно!

-Совсем недавно считалось будто и короля свергнуть никак невозможно. Ведь за ним стоит армия, маги, аристократия. В каждом городе всё в руках одних только благородных домов. Разве сможет со всем этим справиться простой человек? Однако же получилось! Трусливый король бежал! А значит получится и всё остальное тоже.

Фея медленно спросила: -Кто же будет учить нас магии?

-Для начала хотя бы я, -признался комиссар. -Ещё больничный целитель, инженер с канатного завода и другие тоже. Понемногу найдём настоящих учителей. Каменск ведь тоже не сразу построился. Кирпич за кирпичиком, дом за домом. Так и построим. Ты, главное, сама учись. Нельзя научить того, кто не учится. Тем более контролю и использованию внутренней силы. Это сложный, не быстрый, но благодатный процесс.

-Ха, найдите таких дураков, которые откажутся учиться, если их бесплатно учат! -воскликнула фея.

Катя потупилась, но промолчала. Не хотела, чтобы подумали будто она какая-нибудь дурочка, которую не радуют долгие скучные занятия. А новые знакомые им так радуются, будто каждому пообещали давать по большой конфете-леденцу. Она вспомнила домашние индивидуальные занятия с приглашёнными в дом учителями. Разве у остальных детей было не так же? Разве они не сидели, нарядные, в окружении сладостей и игрушек и личный учитель не повторял им один и тот же урок если они в прошлый раз во время него отвлеклись или просто не запомнили. Разве не у всех было так?

Домашние учителя. Казавшиеся скучными их уроки. Спокойствие и защищённость. Всеохватывающее чувство безопасности. Кате вдруг захотелось ощутить его снова, и она громко сказала, почти крикнула: -И я тоже буду учиться!

-Конечно будешь, -сказал ей сидящим рядом Димка. -Что ты, дура какая-нибудь, чтобы от своего счастья отказаться и мимо пройти? Уж я точно своего не упущу! Если рабочим стать, то, наверное, каждый день сможешь три раза кушать. А если магом, то вообще заживёшь как король! Думаешь правда будут учить? Этот ваш не соврал?

-Дядя Клавдий никогда не врёт, он – комиссар, -шёпотом объяснила Катя.

-Что, комиссары, не врут разве? Не люди они? Все люди врут.

-Комиссарам обманывать мандат запрещает. Если обманет, то мандат сразу заберут, и он уже не комиссар больше, -с уверенностью рассказала Катя.

-Ух ты! Не знал! А ты откуда знаешь?

-Дядя Клавдий рассказал, -отмахнулась девочка.

…

В общем если уж на моих руках оказался детский сад, то пришлось и другими сиротами заняться. Детей не должна воспитывать улица, иначе она из них воспитает юных бандитов, готовых кандидатов в банду атамана Ершова. Нет, этот процесс никак нельзя пускать на самотёк. Вопрос только: кто должен всем этим заниматься? Но пока не нашёл подходящего человека чтобы спихнуть на него, придётся мне. Больше всё равно некому. Как только найду кого-то подходящего – с удовольствием передам все дела ему. А пока не нашёл изволь сам, всё сам – своими рученьками.

Во время гражданской войны рядом с Каменском не происходило больших сражений, сам по себе город не переходил из рук в руки и в нём не шалили отряды революционных войск или же королевская армия. Однако несколько волн грабежей и погромов город всё-таки избежать не смог. Плюс опять же бандитский террор атамана Ершова и генерала Комеля. Не только на сам город, но и на окрестности.

Поэтому беспризорников хватало. Имелись среди них много тех, чей жизненный путь ещё можно было изменить. Правда для этого их требуется как-то поймать, собрать вместе и удержать. Причём удержать не силой, а интересом, чтобы они сами не хотели уходить или, уйдя, обязательно бы возвращались.

Лишних людей у меня не было, да и времени, по большому счёту, тоже. Кого я мог назначить следить за бывшей усадьбой Чайкиных, ныне превращённой в детский дом? Бывших бандитов Глики допускать к детям я не решался. Да и не доверял я им ещё до конца. Рабочих с канатного завода можно временно задействовать, но не подходили они для работы с детьми. Да и на заводе надо кому-то работать. Разве только шефство можно будет с их помощью организовать, учить тех детей, которые проявят склонность к работе на станках или даже их ремонту. Кто ещё оставался? Доктор и набранный им больничный персонал? Но они нужны в больнице, которая, увы, не пустовала.

И что мне оставалось делать?

Выход был только один - положиться на самих детей, чтобы они сами поддерживали внутри своего коллектива требуемую дисциплину. Конечно, здесь был необходим тщательный контроль. Но одно дело контролировать, а другое заниматься всеми делами самому. И здесь мне очень сильно помогла та самая фея, что верховодила в компании мальчишек до нашего прихода. Уже не ребёнок, скорее очень молодая девушка примерно пятнадцати лет – она сама не знала сколько ей точно. Не местная. Лет восемь назад прибилась в Каменск сбежав то ли от цирковой группы, то ли из какой-то общины - фея по имени Марина сама не помнила. Говорила: помнит побои и что было плохо, поэтому и сбежала. Впрочем, уличная жизнь в Каменске, тем более для нелюдей, тоже не сахар. А уж когда началась гражданская, так и вовсе стало хуже некуда. Была бы одна – точно сгинула. Но вместе с мальчишками, которых она подбирала по одному в свою команду как-то выжили, -рассказывала Марина.

Феям обычно сложно отнестись к чему-нибудь серьёзно. Люди, в большинстве своём, считают всех фей ветренными хохотушками и обычно они правы. Тяжёлая жизнь наложила на Марину свой неизгладимый отпечаток. И, поэтому, хотя на человеческий взгляд она выглядит неисправимой оптимисткой, но с точки зрения фей она очень угрюмая и мрачная особа привыкшая видеть во всём происходящем исключительно плохую сторону.

Да, ещё у неё неисправимые проблемы с доверием. Проще говоря: Марина не верит никому из взрослых. Вообще никому. И мне тоже. Постоянно ищет двойное и тройное дно в каждом моём действии и слове. Наконец мне это так надоело, что я предложил ей самой контролировать все процессы, следить за остальными детьми, вести приходно-расходные ведомости, следить за регулярным посещением занятий, вести хозяйство, управлять ремонтом дома – словом перевалил на неё львиную часть обязанностей и нервотрёпки связанной с приютом для детей. Не сразу, конечно, перевалил, а постепенно. Сначала одно, посмотрел, что вроде бы справляется, добавил другое и так далее. Можете считать это моим коварным планом. Загрузил бедную феечку так, что та и не пикнула. Правда ей самой так спокойнее, когда всё в её руках и она сама активно вмешивается, управляя происходящим.

Используя детскую силу и привлекая рабочих канатного завода и бандитов Глинки для физически трудозатратных работ, получилось в рекордные сроки отремонтировать усадьбу, привести в порядок заросший сад и вычистить пруд. В пруду, кстати, действительно жила рыба, что, вместе с садом, разбитым огородом и даже загоном для мелкой живности вроде кроликов и куриц, обеспечивало частичную продовольственную автономность приюта. Ухаживать за огородом и живностью детей учили согласившиеся заниматься этим делом за небольшую доплату крестьяне.

Разумеется, я не забыл про своё обещание и к детям приходили учителя давая им начала грамотности, счёта и контроля внутренней силой. Пока это были Ефим-инженер, целитель Давид Аристархович, я сам, Маша, Глык и ещё несколько человек. Группы старших детей ходили по полдня работать на канатном заводе, в ткацких мастерских или на железнодорожной станции, кто куда захотел. Я нашёл дело даже для бутозеров Глинки – учить старших детей стрелять из пистолей. Просто на всякий случай. А то дом за городом, полный детей, с минимумом взрослых. Кому-то может показаться лёгкой добычей. Но если этот кто-то будет знать, что там на постоянной основе хранятся два десятка пистолей и все старшие дети, почти поголовно, умеют их заряжать, стрелять и даже иногда попадать, то он трижды подумает, а действительно ли детский дом такая лёгкая добыча или лучше попробовать пограбить кого-нибудь другого?

Но не только детей приходилось учить. На базе канатного завода получилось организовать что-то вроде школы для взрослых. Сначала для самих же рабочих, их родственников и знакомых. Позже присоединились рабочие ткацких мастерских, железнодорожники и даже случайные люди. Не имея возможности заниматься с каждым индивидуально, мы установили что-то вроде традиции общественных лекций. Предметы все те же самые: основы счёта, грамотности и контроля внутренней силы. Время от времени лекции повторялись, чтобы всё больше людей могли их послушать.

Отношение в обществе к образованным людям было уважительным, поэтому наши бесплатные лекции пользовались спросом. А уж о том, что их будут учить пестовать свой дар и развивать внутренние силы народ и вовсе даже не мечтал, поэтому валил на лекции «по магии» толпами, что, на самом деле, сильно мешало. Конечно, это верно, что каждый человек может пробудить свой дар путём долгих и упорных тренировок. Но ключевое слово здесь долгих и упорных. Кому-то чтобы научиться чуть-чуть двигать предметы, не прикасаясь к ним, потребуется пят лет, другому десять, а третьему и вовсе пятьдесят. За пять минут из простого человека не сделаешь мага. И даже в благородных семьях, где дети имеют по несколько десятков поколений предков практикующих работу с внутренней силой, плюс доступ к библиотеке собранных теми же предков тайных знаний и техник, плюс родовые артефакты, плюс постоянное вращение в кругу таких же одарённых – но даже им требуются годы чтобы отточить и огранить свой дар.

Однако свою главную задачу общественные лекции худо-бедно выполняли. С их помощью и я и Ефим нашли немало заинтересованных людей, с которыми уже можно было заниматься индивидуально. Не обязательно одарённых или имеющих талант к развитию и управлению силой. Рабочие, которых можно дообучить и дорастить до мастеров. Будущие управленцы, которым можно поручить какое-нибудь дело и не бояться, что они его завалят. Наконец грамотные в своём деле специалисты или будущие команды ревотрядов – все они были нужны нам как воздух. Ну и маги, конечно. Хотя бы плохенькие. Хоть какие-то. В некоторых профессиях, где требуется совершение алхимических преобразований исходных материалов или контроля за работой маготехнических устройств человеку с недостаточным уровнем развития внутренней силы делать нечего.

Иногда учебные лекции перемежались политическими, где я представлял народным массам учение вершителя Драласа, отвечал на вопросы или объяснял полученные по телеграфу из столицы указания высшего революционного совета во главе с товарищем Вождём. В общем, как мог, политически просвещал население Каменска. Уставал я после подобных выступлений просто жутко.

Всё это бурление общественной жизни порой приводило к забавным казусам вроде следующего. Утром кто-то из бутозеров Глинки старательно выводил буквы на восковой дощечке пытаясь, вслед за лектором, складывать из букв простые слова. Днём тот же бутозер, в качестве инструктора, гонял того же самого лектора по полосе препятствий обучая стрельбе из длинноствольного армейского пистоля. А вечером они оба: и лектор и инструктор – пытались достучаться до своего спящего дара под руководством в целом добрейшего, но очень строго в качестве преподавателя, Давида Аристарховича.

Пусть большая часть моих начинаний была ещё крайне далека до завершения и, в лучшем случае, только-только начала давать какую-то отдачу и показывать зримый результат, но самое главное видно уже сейчас – волна пошла. Город словно бы спал раньше, а теперь, с каждым новым днём, просыпался всё больше. Или это просыпались живущие в нём люди? Не все, далеко не все. Сколько там человек регулярно посещало бесплатные лекции, записались в отряды рабочей самообороны или участвовали в прочих наших активностях? Кажется, будто очень много, но если соотнести с общим количеством населения Каменска и пригородов, то это будет процентов семь, ну десять от силы. Подавляющее большинство, особенно среди крестьян продолжало жить своей собственной жизнью. Но даже у них что-то будто бы изменилось.

Канатный завод под управлением Ефима не только возобновил работу, но и объявил дополнительный набор рабочих, обязательно грамотных, рукастых, предварительно уже что-то умеющих. Благо было из кого выбирать. Ткацкие мастерские тоже загружены работой. Урожай льна централизовано скуплен у крестьян по твёрдой фиксированной цене. Некоторые несознательные крестьяне ворчат, полагая что на ажиотаже могли бы выгадать ещё больше. Но в том и дело, что сегодняшняя твёрдая цена в четыре раза больше максимальной прошлогодней, когда половина мастерских не работала и крестьяне не смогли распродать часть льна даже по совсем бросовой цене.

Реализовали произведённый товар тоже по смешанной схеме.

Примерно шестьдесят процентов выкупало государство, из столицы приходили соответствующие разнарядки на разные виды товаров. Их мастера должны были продавать государственным скупщикам по фиксированной цене, но зато это была гарантированная цена и гарантированные заказы. Остальную часть реализовали своими силами. Рынки Каменска наконец-то заполнились и товаром, и продавцами. Больше они не производили унылое впечатление пустого сарая, из которого выгребли даже прошлогоднее, гнилое сено.

Кроме того, многое уходило в «Родную Гавань». Зименко держал слово и не обижал привозивших ему товары каменцев. Впрочем, сам он с этого имел как бы не больше. Всё-таки в пограничном городе-порту возможностей реализовать хороший товар за двойную или даже тройную переплату много больше, чем в городе, расположенном в глубине материка.

Железнодорожная станция ожила вместе с остальным городом. Как и вагоноремонтный завод при ней. Застучали колёса поездов по рельсам. Зазвучали задорные гудки. На железную дорогу потянулись люди и здание главного вокзала снова обрело жизнь, с готовностью погружаясь в пучину житейских забот и каждодневных дел.

Со всем этим оживлением и, в первую очередь, оживлением коммуникаций и торговли всё большей проблемой становилась разбойничья ватага атамана Ершова. Буквально недели не проходило чтобы не пришло известие об их бесчинствах то тут, то там. Посидев вместе с Глинкой и всё обдумав я попытался разбивать имеющиеся в моём распоряжении ревотряды из бывших ночников и продолжающих тренировки рабочих на небольшие группы призванные защищать основные торговые пути. На какое-то время это помогло. Произошло несколько перестрелок. Бандитов временно отпугнули. Но после они вернулись уже в много большем количестве и полностью уничтожили одну из таких небольших групп, после чего я принял решение собрать своих бойцов обратно, в крупные ревотряды гораздо менее уязвимые перед внезапными бандитскими нападениями.

Вместе с тем как Ершов становился всё большей проблемой, меня как бы не сильнее беспокоило кажущееся спокойствие Комеля. Обладая значимой, по местным меркам, вооружённой силой самозванный генерал никак не проявлял себя и это крайне настораживало. Чего он хочет? Что готовит? А может быть ожидает чего-то конкретного? В любом случае наличие большого и хорошо вооружённого отряда ренегатов поблизости от Каменска изрядно нервировало и одним только фактом своего существования сильно сковывало наши силы.

На мой запрос о высылке подкреплений из столицы ответили, что сейчас это никак невозможно. Бежавшие в соседние страны аристократы во главе с нашим бывшим трусливым величеством активно собирают реваншистскую армию при молчаливой поддержке и одобрении глав тех соседних государств, где они это делали. Перед нашей молодой республикой маячила угроза возможной интервенции. Поэтому все крупные вооружённые силы революционный совет отправил на границы, чтобы те успели подготовиться к возможному вторжению собранной реваншистами армий. В том, что такое вторжение неизбежно последует если не в этом году, так в следующем, в крайнем случае в после следующем совершенно точно почти никто не сомневался.

Так или иначе, а это означало лишь одно. Мне предстояло решить проблемы с генералом и атаманом своими собственными силами, не рассчитывая на помощь присланных из столицы революционных войск.

Как будто мало было проблем, в личной телеграмме от товарища Кнута он предписывал мне ускорить следствие по делу убийства прошлого присланного в Каменск комиссара товарища Старшевого. И будьте уверен, что как бы я не был сильно занят, а проигнорировать телеграмму от товарища Кнута было никак невозможно. Не такой человек товарищ Кнут чтобы игнорировать даже самые малейшие его просьбы, не говоря уже о практически официальном предписании.

Возможных источников информации о судьбе и делах прошлого присланного в Каменск комиссара у меня под рукой имелось не так чтобы слишком много и часть из них я уже успел опросить ранее. Судя по складывающейся картине, товарищ Старшевой как будто искал здесь что-то определённое. Он приехал в сопровождении небольшого отряда бойцов революционной армии и занял дом одного из помощников бывшего городского губернатора. Его самого или членов его отряда часто видели в разных местах города и в пригородах, включая дальние. Позже он и вовсе съехал из дома помощника губернатора и направился только в ему самому ведомое место. А после распространились слухи о его смерти. Кто-то вроде бы даже видел тело или тела, но найти таких людей мне не удалось. Каждый рассказчик ссылался на кого-то другого или просто говорил, что слышал будто тела нашла и сомнений в смерти приезжего комиссара ни у кого не имелось.

Что же ты искал товарищ Старшевой? Зачем мотался сначала по Каменску, после по его окрестностям, а позже и вовсе сгинул непонятно, где и непонятно за что. Может ли так быть, что перед самым концом ты всё же настиг искомую тобою тайну, сел ей на хвост и она же убила тебя и твоих людей?

Всё больше я чувствовал, что для того, чтобы разобраться в судьбе пропавшего комиссара я должен буду сначала понять, что он искал и какую тайну расследовал в местной глубинке. Видимо это было крайне важное дело если в самый разгар гражданской войны, когда ещё не было до конца понятно чья возьмёт и какая сила в конечном итоге пересилит другую, целый комиссар находился не на фронте, а в относительно спокойном месте, занимаясь какими-то своими, непонятными делами. И из-за этих дел где-то здесь сложил свою голову.

Где? Зачем? Почему? Всё это предстояло мне выяснить.

К счастью, теперь у меня имелся под рукой шикарный источник информации которого раньше не было. Я говорю о Глинке – командире самого крупного и самого боеспособного ревотряда. Бывший глава городских «ночников», то есть сборища всяких асоциальных элементов. Ребята атамана Ершова здорово поприжали и проредили исконный каменский криминальный мир. Да и я не собирался мириться с существованием отдельных криминальных структур о чём ясно дало понять Глинке, впрочем предложив ему устраивающий всех выход – легализоваться ему самому и его людям как членам ревотряда и впредь верно служить революционному делу начав жизнь практически с чистого листа. Кто-то согласился, кто-то нет и таким вот несогласным быстренько намазали лоб зелёнкой их бывшие же товарищи решившие выйти из тени на свет.

Конечно, всё было отнюдь не так просто, и я активно пытался развивать отряды рабочей самообороны чтобы иметь некоторый противовес ревотряду из бывших городских бандитов и воров. К счастью, сам Глинка оказался вполне себе разумным человеком и, кажется, действительно собирался держаться за выпавший шанс чего-то добиться при новой народной власти понимая, что при текущих временах много большего можно достичь оставаясь на свету, нежели таясь в полутьме городских переулков. Однако приглядывать за ним и его ребятами я не переставал.

Но и как источник информации о сгинувшем товарище Старшевом Глинка был для меня бесценен.

-Искал он что-то, -сказал бывший бандит, а ныне командир самого многочисленного и боеспособного революционного отряда, товарищ Глинка.

-Это понятно, -говорю я. -А вот что конкретно искал? О чём расспрашивал сам или спрашивали его люди?

Разговор происходил в городской едальне, одной из тех, где можно было «обналичить» трудовые карточки получив в обмен на каждую полноценный обед из первого, второго и компота в придачу. Со свободными деньгами дело пока обстояло не слишком хорошо. Мне приходилось их аккумулировать для внешних расчётов с торговцами из соседних городов, хотя и с теми приходилось пока ещё частично пользоваться принципами взаимозачёта, превращающими любую бухгалтерию в настоящий ад. Выбрасывать большое количество денежных знаков для расчётов между простыми людьми я не мог, а поощрять натуральный обмен не хотел. Поэтому пришлось ввести трудовые карточки частично заменяющие деньги. Эти карточки выдавали за общественно полезный труд иногда вместе с остальной частью заработной платы выдаваемой, как и положено, деньгами, а иногда вместо неё. Позже карточки можно было потратить в нескольких городских едальнях обменяв на хороший обед или отоварить в одном из товарищеских магазинов куда мы отправляли всё, что не могли использовать здесь и сейчас, а просто выкинуть жалко.

Понятно, что ассортимент в таких магазинах трижды поддержанных товаров был так себе, хотя иногда попадались и стоящие вещи, плюс туда часто брали на реализацию продукцию местных умельцев и для многих семей это было серьёзное подспорье, а иногда и вовсе единственный способ заработка.

Единственное за чем я пристально следил – это за качеством еды, на которую можно было обменять карточки труда. Порции должны быть большими, а сама еда вкусной. Собственно, поэтому сам я постоянно обедал то в одной едальне, то в другой и соратников своих приучал к тому же. Может быть благодаря этому, а может быть по иным причинам, но ценность трудовых карточек в народе держалась на относительно высоком уровне и жители Каменска, без особых претензий, принимали их в качестве оплаты.

Собственно, поэтому наш разговор с Глинкой и состоялся в таком вот заведении. Я страшно хотел есть, поэтому получение информации решил совместить с обедом. Добрая порция отварной картошечки, обильно политая мясной подливой и на отдельной тарелке задорно хрустящие мочёные огурчики. Простая еда, но сытная. И вкусная. Вкус он ведь больше зависит от того, как приготовить и от качества исходных продуктов, само собой разумеется. Было время, едал я в столице разные вычурные блюда, часть из которых по вкусовым качествам вполне уступала простой отварной картошечке.

Глинка видимо был не голоден потому как себе взял ягодного отвара и один, но зато длинный, словно армейский пистоль, бутерброд с мясом, салом, луком, дольками помидора и уж не знаю, чего там только не было.

-Командир, -поднял он уже не раз обсуждаемую тему: -Мои ребята поймали ещё одного подпольного самогонщика.

Я ответил: -Хорошо, что поймали. Плохо что их с каждым днём становится как бы не больше. Этот хотя бы качественный продукт гнал или всякую бормотуху?

-Да г..о он гнал и продавал из под полы за тройную цену, -выругался Глинка и снова завёл старую шарманку: -А я говорю, что надо разрешить продавать в едальнях хотя бы пиво за карточки.

-Не хочу спаивать народ. Да и разные злоупотребления с карточками начнутся.

-Если народ что-то хочет, то он это получит, можешь не сомневаться командир. Не от тебя, так от других. Только так у нас всё было бы под контролем, а сейчас непонятно кто продаёт непонятно что и отравиться проще простого.

Немного подумав, я решил: -Будь, по-твоему. Проведён эксперимент. Но если кто пьяным будет валятся…

-Не будут валяться, -пообещал Глинка. -Мои люди до всех доведут твою мысль командир, что какое непотребство и краник сразу закроется. Тогда мужики сами будут за собой следить и если какой выпивоха позволит лишнего, то они же сами его унесут и сами ему всё объяснят. Уверен, что нам даже вмешиваться скорее всего не придётся. Это, как ты, командир, говорил: самоорганизация народных масс, уверенно вступавших на путь просвещения в действии!

-Дразнишься? -подозрительно спросил я.

-Как бы я посмел шутить над учением самого Вершителя? -сделал круглые глаза Глинка.

Точно дразнится. Ну и пёс с ним, пусть развлекается, пока границы не переходит.

-Возвращаясь к товарищу Старшевому, давай, рассказывай всё что знаешь. Ведь выяснял в своё время кто это такой и что он тут ищет? Знаю, что наводил справки, не мог ты по-другому. Давай, рассказывай, что получилось нарыть.

-Справки наводить пытался, -не стал отрицать Глинка. -Да вот только мало что получилось узнать. А кого-то из наших, кто сунулся напрямую, и вовсе так по любопытному носу щёлкали, что у них мигом любопытство пропадало.

-Но что-то же ты узнал?

-Есть немного.

-Давай, говори, -поторопил я отдавая должное и картошке и подливе, да и мочёными огурцами хрустеть не забывая – Давид Аристархович советовал мне есть больше зелени, а что может быть более зелёным чем насквозь зелёные огурцы?

Откусив от своего монструозного бутерброда, Глинка сделал мне знак чуточку подождать пока прожуёт, прожевал, запил ягодным отваром и буднично сказал: -Девицу он искал.

-Какую ещё девицу? -опешил я.

-Какую не знаю, а только искал, -развёл руками мой собеседник.