Маленькая Рита. Переводчица

Глава 4. Для Вальтера нашлась настоящая работа!

Перед той внезапной и памятной поездкой к деду посреди недели я пыталась настроить Вальтера — взрослого мужчину — на серьёзный и, возможно, неприятный и совсем неполиткорректный разговор. Брандт снова успокаивал меня, пока я пыталась внушить ему, что блицкрига не получится. Вероятнее всего, будет маленькое, немного затяжное, но — для нас обязательно — победоносное сражение в итоге.

В среду мы поехали за город к деду отвезти продукты. Родители были в курсе моих планов, я сказала, что еду, конечно, с Брандтом. Они, смеясь, пожелали удачи и просили перезвонить сразу после встречи.

Только мы подъехали к небольшому синему домику на самом краю главной улицы, как сразу увидели деда. Стоя на небольшом деревянном крыльце, он в широких рабочих шароварах отряхивал серую ветровку, после деловито нацепил бежевую кепку и уверенно поковылял за чем-то в сад. Когда мы остановились перед самым забором, дедуля уже показался во дворе. Сначала он настороженно глянул на машину, но тут же отвёл взгляд.

Дед давно привык видеть под окнами чужие авто: напротив нашего дома стоял небольшой коттедж местного егеря, к которому часто наведывались гости на разных машинах — от разбитых «Копеек» любителей пострелять раз-другой в соседнем лесу до огромных «Тойот» «человечков из полиции» и представителей местного бизнеса.

— Рита, ты так много меня пугала своим дедушкой, но до сих пор не сказала, как его зовут, — улыбнулся Вальтер, отстёгивая ремень безопасности и поглядывая из окна на деревню: — А здесь хорошо, тихо.

— Юрий Павлович.

— Хорошо. Юрий Павлович, — повторил он. Брандт ничуть не выглядел хоть немного обеспокоенным и не нервничал. А я всё ещё не спешила выходить из машины, но как только увидела деда, который тащил со двора огромную лестницу, вылетела ему навстречу.

— Дед! — возмутилась я сходу и увидела, как Брандт вышел из машины.

— Дед! Ты что такое вытворяешь! Тебе же нельзя! А нога?!

— Рита, внучка! — он осторожно положил тяжёлую деревянную лестницу на землю и, прихрамывая, подошёл ко мне. — Здравствуй, дорогая! Ты как это ко мне?

— Вот приехали, продукты привезли. А ты тут, значит, нарушаешь?

— Да вот, устал бездельничать. И так за зиму насиделся. Ты с гостями? — он подозрительно оглядел Вальтера, который уже подошёл к нам.

— Добрый день, — поздоровался он по-русски почти без акцента и я выдохнула.

— Добрый, добрый, — кивнул дед, пожал протянутую руку и подмигнул мне. — Твой?

— Мой, — не без гордости ответила я, растянув губы в глупой смущённой улыбке, и снова вернула деда к предыдущей теме, чтобы оттянуть представление: — Так ты так и не сказал, куда ты потащил эту махину?

— Так это, вот, приехали утром две сопли из РЭСа, говорят, пилите, иначе штраф будет, — он кивнул на огромную липу на углу дома. Мы все, как по команде, оглядели высокое дерево до самой верхушки и провода, которые терялись в ветках среднего яруса.

— Большой, говорят, штраф, — дед покачал головой. — Значит, всю жизнь эта липа тут в обнимку с домом, никому не мешает, а тут вдруг! «Убирайте!» Она ж мне, как родная, да и ты под ней всё играла, помнишь, песок привозил, делали песочницу? Другие ребятёнки прибегали.

— Помню, дед, помню, — нахмурилась я. — Но правила есть правила.

— А ты же — крепкий мужик, — внезапно при очередном пристальном взгляде на Вальтера лицо деда прояснилось. — Поможешь?

— Помогу, — уверенно кивнул Вальтер начал закатывать рукава. — Тавайте, я всё сделаю.

Я с тревогой посмотрела на деда, но тот, кажется, не заметил проявившийся акцент Брандта. Пока Вальтер со своим оканьем смахивал на уроженца далёкой глубинки, который до сих пор не избавился от говора.

— Где у вас… — теперь он беспомощно посмотрел на меня и изобразил рукой, как пилит.

— Ножовка, дед, — я дёрнула дедулю за рукав ветровки. — Где у тебя ножовка?

— Да всё там же, сбегай, Рита.

— Хорошо, — настороженно ответила я. Оставлять этих двоих наедине было опасно.

Новенькая ножовка с ярко-оранжевой рукояткой нашлась почти сразу. Ещё бы, дед хранит инструмент на своих местах строго.

Когда я вернулась, захватив с вешалки там же рабочую куртку побольше, дед что-то рассказывал Вальтеру, указывая рукой по сторонам. Немец только следил за рассказом и понимающе кивал.

На улице было так хорошо: пахло первой скошенной травой, отцветающей сиренью поздней весны и закатным солнцем. Мне всегда казалось, что оно имеет особый тёплый аромат всех полевых цветов, когда летом неохотно прячется за горизонтом. За садом со свистом носились ласточки. Сколько бы мне ни было лет, здесь я всегда безмятежна и счастлива, как ребёнок. Но только не сегодня — пока я не познакомлю деда с Брандтом, на душе будет не спокойно.

— Снимай пиджак, надень это, — я отдала Вальтеру накидку и ножовку. — Так, дед, а ты ничего не трогай вообще.

— Слушаюсь! — настроение его заметно улучшилось.

Брандт тем временем натянул рабочую куртку и легко подхватил лестницу. Скоро выбрав удобную сторону от липы, он приставил её к дереву, легко взобрался и принялся орудовать. На землю посыпались мягкие желтоватые опилки.

Скажи мне кто, тогда в апреле год назад, как Мистер Х. из «Ауди» будет пилить моему деду липу, я бы даже не нашлась, что ответить глумливому шутнику.

— Здоров! — цокнул языком дед, смотря на работу немца. — Лестница-то выдержит его? Старая такая, — обеспокоенно спросила я. — Должна, — серьёзно ответил мой старик. Приладив руку козырьком, он всмотрелся в деревянные ступени под ботинками Вальтера и беззаботно добавил: — Подождём — увидим.

— Ну, де-е-ед! — смеясь, протянула я.

— Хорош жених-то, а, Рита! Молодец, единственная внучка, всё думал, за кого бы нам тебя отдать. Вроде путного мужика нашла и сама. Где такого взяла?

В Германии, дед, такого сделали. В Германии.

— Работаем вместе, — уклончиво ответила я.

Тяжёлые ветви упруго падали на землю. Дедушка попытался подойти ближе к ним, чтобы оттащить, но не успел и шага сделать, как я потянула его самого за подол куртки и покачала головой:

— Он всё сам сделает. Ты иди пока домой, поставь нам чайник, пожалуйста.

— Так а как иначе, Ритулик? Пирогом угощу, купил с утра. Нам теперь такую выпечку вкусную возят из района! Пойду, правда, нарежу, — он снова посмотрел на Вальтера, который уже не без труда доставал до более высоких веток. Морщась в лице, выворачивал шею и вглядывался наверх, пристраивая ножовку удобнее. — Эх, была бы Маруся жива, таких бы пирожков нам напекла, так бы посидели. Ты помнишь, Рита?

— Конечно, помню, — со вздохом я посмотрела на него. — Я бы тоже хотела, чтобы она видела меня теперь, Работой бы похвасталась. Помнишь, как она переживала: как теперь найти работу, ничего не понятно, никакого тебе распределения. Но сейчас бабушка бы обрадовалась. Как думаешь?

— Да и думать нечего. Ладно, пойду, Рита, а ты тут командуй.

Дед медленно поковылял во двор, а я осторожно, переступая ветки, приблизилась к Вальтеру и сказала по-немецки:

— Ты как? Много опилок за шиворот собрал?

— Нормально, — по-русски, смеясь, ответил Брандт. — Разрослись во все стороны, блин.

— Вживаешься? — рассмеялась я, чуть ли не впервые услышав от Вальтера это самое «blin» с забавным акцентом. — Вот уже и наш язык тебя не отпускает.

— Верь-не верь, в работе легче, — улыбнулся Брандт в ответ. — Ты знаешь… — он решил взять перекур и удобно опёрся коленом о толстую ветку, — Макс успел научить меня замечательным словам, которые очень облегчают любую задачу. Вернее, реакцию на неудачи.

— Это, например, какие? — хитро спросила я. — Нет уж, Рита, — рассмеялся Вальтер. — ты их от меня не услышишь ни сейчас, ни потом. — Это мы ещё посмотрим!

— Как там с проводами? — он аккуратно опустил ножовку и пытался вглядеться между веток. — Вроде бы всё? Я отошла на середину дорогу и посмотрела на дерево со всех сторон.

— Теперь хоть всю липу спиливай, — разочарованно сказала я.

— Что, так плохо сработал?

— Да нет, Вальтер, тут по-другому и никак бы не получилось. Вот эту — сейчас ближе подойду, покажу — ещё подпили, если достанешь, и будет всё. И пойдём в дом.

— Понял, — он поднялся на предпоследнюю ступень короткой лестницы и обеспокоенно посмотрел на меня: — Рита, посторонись, она сейчас прямо на твоё место упадёт.

Ещё пара минут и Брандт спустился по лестнице, отнёс её во двор. Время было не растянуть, как ни старайся: я отряхнула дедовскую куртку на широкой спине Вальтера, куда он нацеплял липких паутинок, клейких листочков, заставила прямо во дворе снять рубашку, встряхнуть, обмахнуть спину и шею, взлохматила ему волосы, чтобы избавить от колючих опилок, поправила причёску и перед тем, как отнести ножовку и рабочую одежду на место, сказала:

— Сейчас всё решится, я ещё ему ничего не говорила.

— Не переживай, всё будет хорошо, — ответил Брандт, застёгивая пуговицы на рубашке. Он по-прежнему выглядел невозмутимым: — Он любит тебя. Это самое главное.