Маленькая земля в большом море

11

Никто из них не заболел, такой уж моряки народ. Выпили по шесть стаканчиков горячего чаю, проглотили выданные доктором таблетки, прогрелись в жаркой душевой — и стали здоровее, чем были. А «Лоцман» шёл к острову Гладкий, вёз тамошним маячникам продукты, гарнитур полированной мебели, баллоны с газом ацетиленом, холодильник «Юрюзань» и дрова. Хоть на Гладком и был кое-какой лесок, но рубить его на топливо начальник маяка не давал из соображения красоты пейзажа. В штурманской рубке кроме рулевого и штурмана Боброва был и сам капитан Николай Иванович Чугунов.

— Часа два ходу осталось, — сказал штурман. — А там хорошая, защищенная от всех ветров гавань. Можно будет спокойно простоять целую ночь. И Гриша настоящий обед приготовит, — продолжал мечтать штурман, — а то в море у него всё время кастрюли с плиты слетают…

Корабль повалился на правый борт так, что рулевой не удержался на ногах и повис на штурвале.

— Это же землетрясение, а не погода, — недовольно пробурчал штурман Бобров. — Скорее бы к берегу… Эх, когда мы на Коренец заглянем! — снова стал он мечтать. — Там Вера Ивановна ресторанными обедами угощает!

— На Коренец? — повторил Чугунов. — По плану на Коренец мы должны заглянуть через четыре дня.

— Однако в такую погоду к нему и на шлюпке не подойдёшь, — вздохнул штурман Бобров, мысленно прощаясь с ресторанным обедом Веры Ивановны.

— Это верно, — согласился капитан Чугунов. — Всем хорош остров, райский уголок, а вот гаванью его бог обидел. Не дал приличной гавани.

— Ничего идеального в жизни и в природе не бывает, — сделал вывод штурман Бобров.

— И не надо, — возразил капитан Чугунов. — Если бы всё было идеально, что бы нам осталось делать? Нечего бы нам было делать на свете.

Цепляясь за дверь, в рубку забрался радист, стряхнул с лица воду, сказал, почти крича:

— На Коренце несчастье, товарищ капитан!

— Что случилось?

— Жена начальника заболела. Вызывают вертолёт с врачом!

— Вот как… — сказал капитан Чугунов и наморщил лицо, будто испытывал сильную боль.

— Какой же сумасшедший вертолёт полетит в такую бурю! — заметил штурман.

Радист добавил тихим уже голосом:

— Передают, что очень плохо. Сознание теряет и умереть может.

И совсем наступила тишина в рубке. Слышен был только вой ветра да дребезг стёкол под его напором.

— Что же вы молчите! — крикнул вдруг радист. — У нас на борту есть врач, а до Коренца четыре часа ходу!

— Врач-то есть… — проговорил штурман Бобров. — Думаешь, мы об этом позабыли? А как ты его на остров высадишь. Там же всё кипит вокруг скал. Адский котёл. Водопад на месте… Нет, не выйдет, как ни прикидывай. И шлюпку разобьёт, и врача утопим. Шлюпка-то, правда, вторая имеется, но врач лишь один. Нельзя им рисковать.

Радист опустил голову и спросил едва слышно:

— Вы тоже так считаете, Николай Иванович?

— Теоретически оно так, — не сразу ответил капитан Чугунов.

— Практически точно так же, — сердито сказал штурман. — Я подходил к Коренцу на шлюпке сотни раз и знаю, что это за дрянное место даже в тихую погоду. Только сдвинешь нос чуть в сторону от линии фарватера, сразу угодишь на камень.

Радист медленно застегнул свою меховую куртку и понуро пошёл прочь из рубки. Может быть, он думал тогда, что напрасно изобрели это радио. Зачем надо знать, что поблизости погибает человек, если не можешь ему помочь?

Минуты через две капитан расправил плечи, потёр руки, поглубже надвинул на лоб фуражку и сказал:

— С этим тоже надо бороться. Рулевой, лево руля. Ложитесь на курс сто шестьдесят четыре градуса.

— Это же безумие! — воскликнул штурман Бобров.

— А вы не волнуйтесь, — мягко сказал Николай Иванович. — С вами ничего не случится.