Маленький дракон с актерского факультета

Глава четвертая

Катерина нашла этот адрес случайно. Видимо, отчаяние обостряет зрение, потому что объявление о сдаче квартиры девушке-студентке было напечатано на таком маленьком листке бумаги, что издалека показалось ей просто обрывком чего-то здесь ранее висевшего. Чего-нибудь вроде приглашения на курсы менеджеров, брокеров, диллеров, которых – курсов, то есть – в последнее время развелось великое множество.

Ещё недавно она имела квартиру, которая её вполне устраивала. Недалеко от института. В солидном доме со всеми удобствами. Конечно, тяжесть оплаты родители взяли на себя, но они были рады, что дочь живёт в центре города, после занятий не тащится куда-нибудь на окраину по тёмным опасным улицам.

Теперь этой квартиры у неё не было. И как она расскажет об этом родителям, Катя пока не придумала. Квартирная хозяйка выставила её чемодан на лестничную клетку, визжа на весь подъезд:

– Чтоб духу твоего здесь не было, пока я милицию не вызвала!

– Не кричите так громко, вы сорвёте голос, – посоветовала ей Катя.

Хозяйка от такой наглости опешила и на мгновение замолчала. Этого оказалось достаточно, чтобы девушка успела подхватить свои вещи и опуститься вниз без аккомпанемента её истеричных воплей.

Она вовсе не чувствовала за собой вины, и если бы подобное повторилось, поступила бы таким же образом.

Причина ярости хозяйки была до смешного пошлой, но насколько Катя знала, вовсе нередкой для симпатичных девчонок, снимавших комнаты у семейных пар, живущих друг с другом, мягко говоря, без особой любви. После того вечера, когда хозяин пытался проникнуть в её комнату, как он думал, в отсутствие Кати, тот стал донимать девушку своими приставаниями.

– Когда я увидел тебя в короне, – с придыханием говорил он, – я понял, что ты – настоящая королева. Красоты!

Его признание ей даже не польстило. Только подумалось: проклятая корона! Свалилась откуда-то в прямом смысле на её голову.

Она бы ещё потерпела его слова. Но когда хозяин попытался её обнять… Как говорится, от судьбы не уйдёшь. Занятия в институтской секции самбо не прошли даром: Катя совершенно автоматически провела против нахала соответствующий приём. Но в секции свои приемы девушки отрабатывали на крепких накачанных парнях, которые умели группироваться и падать, а с хозяином квартиры случилась беда – он не умел падать.

Упал он хрустко, тяжело, со всеми вытекающими из такого падения последствиями. "Скорая" увезла его в больницу, а Кате указали на дверь.

Она попыталась пискнуть насчет того, что мужчина первый начал, но хозяйка была уверена, что Катерина просто крутила перед ним задом. Мол, и юбка у неё больше на трусы похожа, и колготки со змеей…

Дались ей эти колготки! Змея действительно живописно обвивала ногу и как бы ползла по бедру довольно высоко. Парни в группе невольно провожали её взглядами. Всё равно она не снимет эти фирменные колготки из-за какого-то похотливого козла!

Один вопрос – куда ей теперь идти? Судя по адресу, сдаваемая квартира была где-то на окраине, и даже если она стоила недорого, как говорилось в объявлении, то у Кати всё равно не было никаких денег, а за квартиру наверняка запросят деньги вперёд.

Что ей сказать будущей квартирной хозяйке? Подождите до стипендии? Или: напишу родителям, они вышлют денег, и я расплачусь? Но это было бы неправдой. Она вовсе не собиралась обращаться к родителям, зная, что зарплата у них не ахти какая, а им ещё младшую сестру-погодка надо обувать-одевать.

Катя перечитала объявление. Сдаётся квартира. Недорого. От промелькнувшего было лучика надежды в момент ничего не осталось. Листок явно висел давно. Буквы расплылись от дождей, выгорели на солнце, а приписка "недорого" наверняка привела к дверям квартиры толпы желающих поселиться студенток.

"Попитка – не питка. Правда, товарищ Берия?" – сказала себе Катя словами анекдота и Сталина. И сунула листок в карман. Третья Затонная улица, дом 39. На память она никогда не жаловалась. Если не считать случая со злополучной короной. Хорошо хоть Лёнчик не стал задавать лишних вопросов. Катя только спросила его:

– Лёнчик, ты не возьмешь на сохранение одну вещь?

Он не задумываясь ответил:

– Конечно, возьму!

– Я пока не могу тебе ничего сказать, – начала было оправдываться Катя.

– А и не надо, – прервал её Лёнчик. – Как говорят в американских фильмах: без комментариев! Что бы ни случилось, знай, я всегда приду к тебе на помощь.

Что поделаешь, в этом весь Лёнчик. Преданность его достойна легенды…

И вот Катя делала эту самую попытку – тащилась через какие-то ямы, буераки, овраги со своим тяжёлым чемоданом, на высоких каблуках-платформах, в кожаной юбке и вслух ругала администрацию города, у которой не доходят руки до подобных трущоб.

– Российский гарлем! – бурчала она. – Фак ю!

С точки зрения американцев это ругательство, но вряд ли кто-то в подобной глуши знает, что оно означает.

– А кто тебя сюда звал? Сама притащилась! – ехидно сказал над ухом чей-то голос. – Ох, и наплачешься ты, Звягинцева! Ох, и пожалеешь!

Катя вздрогнула: кто это здесь, где она никогда не бывала, знает её по фамилии?

Она поставила на землю чемодан и осторожно оглянулась. Поблизости никого не было. И на всей улице вообще.

"Глюки! – обреченно сказала она самой себе. – Сначала корона, потом какие-то голоса. Неужели я потихоньку схожу с ума?"

Надо подумать о чём-нибудь обыденном, привычном. Например, о том, что она скажет квартирной хозяйке, если квартира всё-таки свободна? Вот! Она оставит что-нибудь в залог. Но что? Часы обычные, недорогие. Цепочка! Ведь у неё есть золотая цепочка, подаренная родителями к совершеннолетию. Чем плохой залог? Катя повеселела.

Дом 39 на Третьей Затонной улице выглядел как хризантема среди лопухов. Казалось бы, небольшой одноэтажный домишко, а сколько было в нем истинно русской изысканности. Резное крылечко, резные ставенки и наличники, искусно вырезанный деревянный петух на коньке крыши…

А тут ещё… она ошарашенно уставилась на большой бронзовый молоток, висящий у невысоких деревянных ворот. Украшенный старинной вязью, даже для непосвященного явно: произведение искусства. Рядом висел не менее старинный бронзовый диск, к которому бронзовый молоток был прикован бронзовой же цепью.

Интересно, висит на самом виду такая дорогая вещь, и хозяева не боятся, что её украдут? У Кати появилось ощущение, что стоит только ей войти в этот дом, как снаружи сразу всё исчезнет… Она взяла в руки молоток и ударила им по диску. Над "гарлемом" поплыл чистый певучий звук.

Тотчас в доме открылась дверь и на крыльцо вышла старушка. Круглощёкая, румяная, с веселыми молодыми глазами.

– Входи, Катюша, а то я уж заждалась, – сказала она.

– Вы меня знаете? – удивилась Катя; после некоторых событий девушка стала сомневаться в своей памяти, но если эту женщину она когда-нибудь видела, то теперь вспомнить этого не могла.

– Ты ведь квартиру ищешь? – спросила та, не отвечая на её вопрос. – У меня как раз свободна. Жиличка прежняя накануне съехала… Заходи в дом, чего у калитки стоять?

В чём, в чём, а в дотошности Кате нельзя было отказать. И ещё она не любила, когда на вопросы не отвечают, а поэтому всегда, как говорили её друзья, докапывалась.

– Откуда всё-таки вам известно моё имя?

– От верблюда! – нахально ответила старушка.

"Ну и ну! – озадаченно подумала Катя. – В жизни не видела таких шустрых… пожилых людей. Даже не покраснела."

– А чего мне, с вашего позволения, краснеть? – тут же откликнулась хозяйка дома. – Своего не раздаю, а и чужого не беру. На себя лучше посмотри: придумала – залог давать! По-твоему, люди уже и верить друг другу не должны? Цепочка твоя мне – тьфу, и растереть! Я вообще квартирантов не из-за денег пускаю.

– А из-за чего? – спросила Катя. Прежняя её хозяйка благодаря квартирантам собирала деньги на мебельный гарнитур.

Но старушку этот простой вопрос почему-то смутил.

– Из-за чего! Из-за того, – ворчливо пробурчала она. – Много будешь знать, скоро состаришься. Квартиру смотреть будешь али как?

– Буду, – твердо проговорила Катя.

Да у неё и выхода другого не было. Обычно студентки квартиры летом ищут. В крайнем случае, в начале сентября. А в конце октября-то – дело безнадёжное. Не всякий день так повезти может. Вот только почему съехала прежняя девушка?

– Она в путешествие отправилась, – ответила на её молчаливый вопрос старушка, – да там и замуж вышла. А я без жилички осталась.

– У меня на развлечения денег нет, – откровенно призналась Катя, – так что я хотела бы пожить в квартире подольше.

– Есть такие путешествия, на которые деньги вовсе не нужны, – загадочно молвила старушка. – Только желание и нужно.

– Без денег? – удивилась Катя. – Где ж такое возможно?

– А хотя бы и в моем доме.

Несмотря на юный возраст, – Кате летом исполнилось восемнадцать лет, назвать её доверчивой было трудно. Видно, такая уродилась. Она и в три года родителей придирчиво спрашивала:

– А ты правду говоришь? А ты не обманываешь?

Случалось, и обманывали. С той поры Катя поняла: уж если родные люди не всегда правду говорят, то от посторонних можно ждать всего, чего угодно. Потому обещание старушки она сочла обычной похвальбой. Мол, что старый, что малый…Комната оказалась на удивление чистой и светлой. Причем, чистота её была не показная, как в некоторых домах, а естественная. Какой-то уютной стариной от неё веяло. И не нафталиновой, а именно свежей. Такие прежде ей доводилось видеть лишь в кино, потому что если и случались дома подобные, то хозяева будто старались впечатление хоть чем-то испортить: то новомодным столом, то современной люстрой.

А здесь даже фикус в деревянной кадке присутствовал. И кружевные салфетки. И старинный комод красного дерева. И графинчик резного стекла…

– Нравится тебе комната?

– Нравится, – медленно проговорила девушка; говорить о своих денежных затруднениях не хотелось, а надо было. – Вот только деньги у меня через две недели будут. Со стипендии.

Не сообщать же, что её выгнали с квартиры, а деньги, уплаченные за месяц вперёд, не вернули.

– Какие пустяки! – всплеснула руками старушка. – Я подожду. А там, глядишь, папа с мамой помощь пришлют. Или хозяйка бывшая деньги отдаст…

Этого Катя уже выдержать не могла.

– Нет, так дело не пойдёт! – твердо сказала она. – Уж лучше я буду на вокзале ночевать.

– Сразу и на вокзале, – будто даже испугалась старушка. – Ну, умею я читать мысли, так что же из-за этого на меня обижаться?

– Из-за этого не стоит, – согласилась Катя. – Но тогда или я тоже должна уметь их читать или научиться свои мысли от других прятать. В конце концов, это мои мысли, а вас я вижу в первый раз.

– Ишь, боевая! – одобрительно кивнула старая женщина. – Ладно, научу. Вот так ладонь положи и мысленно скажи: "Не дам!" И ты закрылась.

Катерина всё тщательно повторила – кто-то ей об этом уже говорил? – и спросила строго:

– А теперь?

– Теперь не слышу, – неохотно призналась её странная квартирная хозяйка.

Пауза затянулась, и Катя решила смягчить свой "наезд" некоторой откровенностью.

– Конечно, я могла бы на работу устроиться. В торговлю реализатором. Или лестницы мыть, но всё как-то не получается. Только я о таком месте узнаю, приду, а оно уже занято.

– Это и понятно, – кивнула старушка, – потому как предназначение у тебя иное.

– Ой, мне до моего предназначения ещё далеко. Пока всему научишься…

– Правильно рассуждаешь, – согласилась квартирная хозяйка. – Ты чемоданчик-то в шкаф поставь, да пойдём, со мной за чайком посидишь. Самовар, поди, уже остыл…

Катерина поставила чемодан в шкаф, попутно размышляя, не могла бы шустрая старушка, которая умеет читать чужие мысли, объяснить ей все странности, которые в последнее время со Звягинцевой происходят? Например, откуда у неё появилась корона и где она провела вечер, о котором почему-то напрочь забыла.

И потому, как обычно, она сразу взяла быка за рога.

– Всё-то вы про меня знаете: и как зовут, и про всякие мелочи моей жизни, а я даже имени-отчества вашего не знаю…

– Так уж и не знаешь, – посмеялась старушка. – А ну-ка погляди на меня внимательно и отгадай.

– Венуста Худионовна, – выпалила Катерина и сама закрыла себе рот ладонью. – Простите, я не хотела. Вырвалось. Откуда я такое и взяла? Наверное, вычитала где-то.

– Всё ты правильно сказала. Венуста – значит, красивая, изящная…

– А Худионовна?

– Худион – батюшка мой – прозывался как простой, обыкновенный. Имена эти к нам из греческого пришли, да так в русском языке и прижились.

– Не очень-то и прижились, – не согласилась упрямая Катя. – Я такие имена вообще в первый раз слышу.

– Э. милая, ты даже не представляешь, сколько тебе ещё предстоит узнать. И, узнав, изумиться. Но всё-таки я в тебе не ошиблась. Вон как ты ловко меня раскрыла. До сих пор с первого раза такое никому не удавалось. Теперь я понимаю, почему стрелка на тебя указала.

– Какая стрелка?

– Узнаешь в своё время. Быть избранником судьбы – дело ответственное и хлопотное, не каждому по плечу…

– Да, не хочу я быть избранником! По крайней мере, сейчас, когда я учусь только на втором курсе института.

– Одно другому не помешает…

– Загадками говорите, Венуста Худионовна. Вы со всеми своими квартирантками ведёте такие странные разговоры?

– И то правда, соловья баснями не кормят, – согласилась квартирная хозяйка. – Позвала на чай, вот и отвечай – – сказала старушка самой себе и рассмеялась.

Катя тоже улыбнулась, в момент позабыв о напряжении, которое поначалу её охватило. Она не терпела никаких посягательств на свою свободу, а тем более от человека, которого сегодня видела в первый паз.