Маля. Однажды в Гагаузии

Юношество

Мой переходный возраст я провела с малей. Это был период с одиннадцати до четырнадцати лет. Мама снова уехала работать в Москву и спустя три года уже окончательно решила, что хочет остаться там навсегда и забрать меня.

Спустя много лет, уже в браке, муж сказал мне:

— Не представляю, как люди могут решиться на эмиграцию.

Признаться честно, я тоже не до конца это представляю. Как так просто принять решение, оторваться от корней и полностью изменить свою жизнь.

Пьянки деда и постоянная нехватка денег сыграли не последнюю роль. Мама хотела достать для меня путёвку в счастливое будущее, дать мне достойное образование и помочь реализовать свой потенциал. Я любила точные науки, и уже с двенадцати лет определённо знала, что хочу учиться в Бауманке. Тогда это была для меня ещё одна фантастическая мечта, но мама никогда во мне не сомневалась. Она была лёгкой на подъём и быстро принимала решения. Иногда это играло не в нашу пользу, но мама осознавала, что мы достойны большего. И в основном это её качество научило меня решительности. Вижу цель — не вижу препятствий.

В период с 2007 по 2009 г. мама искала работу в Москве уже на постоянной основе. Она возвращалась на Родину к нам с малей два раза в год, оставалась на неделю и снова уезжала. Мне очень тяжело давались эти разлуки. Мы редко разговаривали по телефону, потому что это стоило больших денег, а компьютера или смартфона тогда почти ни у кого не было. Мы писали друг другу письма, но и они доходили очень долго. Это был непростой период. Когда дед пьянствовал, я молила судьбу о том, чтобы приехала мама или забрала меня к себе. От меня как будто оторвали часть моей души, и чувство одиночества не покидало меня.

Но, как бы ни было тяжело, ко всему привыкаешь. Со временем любовь и забота мали восполнили мне нехватку маминой любви и нежности. Маля стала для меня и мамой, и бабушкой, моим самым близким другом и надёжной опорой. Я стала ловить себя на мысли, что «я привыкла». Я по-прежнему очень скучала по маме, но уже не страдала от вынужденной разлуки с ней.

Пока мама работала в Москве, маля ухаживала за мной со всей душой и ответственностью. Моя одежда всегда была чистая и выглаженная, дома была вкусная еда и по возможности сладости. Когда я болела, маля добросовестно меня лечила. Как-то раз я выздоровела, но долго оставался сухой кашель. Тогда маля настояла, чтобы мы поехали в больницу и сделали рентген. Оказалось, что у меня острый бронхит и мне назначили процедуры электрофореза. Через десять дней я снова была здоровой.

Маля была внимательна ко всему, что было для меня важно и дорого. Как и все дети, я очень любила Новый год и с нетерпением ждала это зимнее волшебство. Мне очень хотелось весело его отпраздновать и маля разрешила мне пригласить к нам моих подруг. Я позвала Марину, Люду, с которыми мы вместе учились в школе, и Настю — с ней мы вместе учились в музыкалке. Девочки, если вы читаете мою книгу, я вас обнимаю!

Это был самый весёлый Новый год в моей жизни! Все принесли что-то вкусненькое к столу, и мы устроились в комнате, где был диван-уголок и телевизор. Туда мы занесли маленький столик, который накрыли новогодними блюдами, там же включили телевизор и музыку, а потом пели и танцевали. А когда устали, там же потом и легли спать, прямо на полу. Все вместе, вчетвером, обнявшись. На утро я нашла под ёлочкой подарок деда Мороза — серебряное колечко «Спаси и сохрани». Сейчас я уже понимаю, кто был этим дедом Морозом.

Маля хоть и была очень старомодна и консервативна, но никогда не запрещала мне подростковые вечеринки. Я даже ходила на школьные дискотеки, при том условии, что буду звонить каждые полчаса и сообщать, что у меня всё в порядке. На вечерние развлечения маля отпускала меня ещё с одним условием, чтобы домой меня проводил мой одноклассник, с которым мы тогда вместе учились и дружили. Вова Лазарев, привет! Я могла свободно общаться с друзьями, участвовать во всех внеучебных активностях школы и просто жить счастливой подростковой жизнью.

Каждый год весной в музыкальной школе мы устраивали отчётный концерт: играли на музыкальных инструментах и пели в хоре. На один из этих концертов моя маля пришла посмотреть из зрительного зала. В тот момент мне больше всего запомнилось, как я стою на сцене и пою вместе с нашим хором. Песенка была какая-то дурацкая и слишком детская, называлась «Снежиника». Мне было неловко и смешно, что мы, четырнадцатилетние подростки, исполняем такую ерунду. И вот я смотрю вдаль и вижу одну широкую-широкую улыбку до ушей и восторженные глаза. Это была маля. После концерта я у неё спросила:

— Маля, ты почему так сильно улыбалась?

— А мне очень понравилось, — ответила она.

Так маля вкладывала в меня всю душу, чтобы потом просто и легко отпустить от себя во взрослую жизнь.