Малыш 44

Москва

Несмотря на то что беглецов искали сотни солдат и агентов, Василий ничуть не сомневался в том, что их не найдут. Хотя все шансы на их поимку были в пользу государства, сейчас они имели дело с человеком, которого учили действовать скрытно и выживать на вражеской территории. Начальство полагало, что Льву и Раисе кто-то помог: или охранники, оказавшиеся предателями, или посторонние, поджидавшие их в заранее условленном месте на железной дороге, которые и организовали побег. Но этому предположению противоречили сведения, полученные в ходе допроса заключенных, ехавших со Львом в одном вагоне. Под пыткой они показали, что Лев с Раисой сбежали сами, без чьей-либо помощи и поддержки. Это было не совсем то, что хотелось бы услышать охранникам, — эти сведения выставляли их в дурном свете. Пока что поиски велись главным образом в направлении скандинавской границы, северного побережья и Балтийского моря. Считалось само собой разумеющимся, что Лев постарается перейти границу — скорее всего, на рыбачьей лодке — и укрыться в соседней стране. Оказавшись на Западе, он тут же свяжется с видными правительственными чиновниками, которые охотно предоставят ему политическое убежище в обмен на информацию, которой он располагает. Именно по этой причине его поимка превратилась в дело первостепенной государственной важности. Лев мог нанести непоправимый ущерб Советскому Союзу.

Василий сразу же отбросил идею о том, что Льву кто-то помогал совершить побег. Никто не мог знать, в каком поезде повезут заключенных. Их посадили в состав, идущий в ГУЛАГ, в самую последнюю минуту, без бумажной волокиты и в нарушение всех правил и распоряжений. Так что единственным человеком, который мог помочь им сбежать, был он сам. А это означало, что существовала реальная опасность — пусть и незначительная, — что его обвинят в пособничестве опасному шпиону и террористу. Кажется, Лев все-таки мог погубить его в конце концов.

Пока что ни одной поисковой группе не удалось обнаружить следы беглецов. В этой части страны ни у Льва, ни у Раисы не было друзей или родственников — они остались одни, в лохмотьях, без гроша в кармане. Когда Василий в последний раз разговаривал со Львом, тот даже не помнил собственного имени. Очевидно, теперь он пришел в себя. И Василию предстояло вычислить, куда направляется Лев: так было намного легче поймать его, чем прочесывать полстраны наобум. Оплошав в поимке собственного брата, он просто обязан был схватить хотя бы Льва. Еще одного провала ему не простят.

Василий не верил, что Лев намеревается сбежать на Запад. Но вернется ли он в Москву? Здесь жили его родители. Однако они не могли помочь ему; более того, им придется проститься с жизнью, если он вдруг объявится у них на пороге. Отныне они пребывали под круглосуточным наблюдением. Но, быть может, он захочет отомстить и придет поквитаться с ним, Василием? Мысль об этом польстила ему, и он даже позволил себе увлечься ею ненадолго, но потом отбросил. В той неприязни, с какой относился к нему Лев, не было ничего личного. Он не станет рисковать жизнью своей жены ради простой мести. У Льва были план и цель, и они скрывались где-то на страницах дела, которое у него отобрали.

Василий принялся перебирать стопку документов, собранных на протяжении последних нескольких месяцев Львом и местным офицером милиции, которого он убедил помочь себе. Здесь были фотографии убитых детей, показания свидетелей, выписки из решений суда по осужденным подозреваемым. Но во время допроса Лев отрекся от своего расследования, хотя Василий знал, что это отречение — ложь. Лев всегда предпочитал верить во что-нибудь, и сейчас он и его жена верили в свою нелепую теорию. Впрочем, во что именно они все-таки верили? В то, что ответственность за все эти лишенные мотива преступления — преступления, совершенные более чем в тридцати разных местах, удаленных друг от друга на сотни километров, — несет один-единственный убийца? Не считая того, что сама эта теория выглядела смехотворно, беглецы могли направиться в любую сторону. Не мог же Василий произвольно выбрать одно направление, устроить на нем засаду и ждать? Злясь на собственное бессилие, он вновь принялся изучать карту, на которой были отмечены все эти якобы совершенные убийства, помеченные цифрами в хронологическом порядке.

44

Василий задумчиво постукивал кончиками пальцев по этой цифре. Спустя некоторое время он поднял телефонную трубку.

— Пригласите ко мне офицера Федора Андреева.

После того как Василия повысили в должности, он обзавелся собственным кабинетом — небольшим, по правде говоря, но он все равно им очень гордился, словно это был плацдарм, каждый квадратный метр которого он отвоевал в тяжелых боях. В дверь постучали, и в комнату вошел Федор Андреев, один из сотрудников Василия: молодой мужчина, лояльный, трудолюбивый и не слишком умный, то есть обладающий всеми незаменимыми качествами хорошего подчиненного. Он явно нервничал. Василий улыбнулся и жестом предложил Федору садиться.

— Спасибо, что пришел. Мне нужна твоя помощь.

— Конечно.

— Ты уже знаешь, что Лев Демидов бежал?

— Да, я слышал об этом.

— Что тебе известно о причинах ареста Льва?

— Ничего.

— Мы считали, что он работал на правительства Запада, собирая информацию, то есть шпионил. Но, похоже, это не так. Мы ошибались. На допросе Лев нам ничего не сказал. И теперь, задним числом, я склонен полагать, что он работал вот над этим.

Федор встал и подошел к столу, на котором лежали материалы дела. Он уже видел их раньше. Лев носил их привязанными на груди. Федор вдруг покрылся холодным потом. Он наклонился над столом, словно впервые изучая разложенные документы, пытаясь скрыть мелкую дрожь, охватившую его. Уголком глаза он отметил, что Василий встал рядом с ним и тоже смотрит на бумаги, как если бы они были партнерами, работающими вместе. Василий медленно провел пальцем по карте, остановился на кружочке, обозначающем Москву, и сказал:

— Сорок четыре.

Федору стало плохо. Он повернул голову и увидел, что Василий в упор смотрит на него.

— Федор, мы знаем, что Лев недавно был в Москве. Теперь я думаю, что он не шпионил здесь. Его приезд сюда был частью проводимого им расследования. Понимаешь, он считает, что здесь было совершено убийство. Твой сын был убит, верно?

— Нет. Он погиб в результате несчастного случая. Его переехал поезд.

— И Льву приказали разобраться с этим делом?

— Да, но…

— И в то время ты был уверен в том, что мальчик убит, правильно?

— Да, в то время я был очень расстроен, и мне было трудно…

— Значит, когда Лев вернулся в Москву расследовать убийство, несчастный случай с твоим сыном не заинтересовал его?

— Нет.

— А ты откуда знаешь?

— Что?

— Откуда ты знаешь, что Лев не заинтересовался твоим делом?

Василий вернулся за стол и принялся внимательно разглядывать свои ногти, делая вид, что оскорблен в лучших чувствах.

— Федор, ты явно очень невысокого мнения обо мне.

— Это неправда.

— Ты должен понимать, что если Лев не ошибается и убийца детей действительно существует, то его нужно схватить. Я хочу помочь Льву. Федор, у меня есть собственные дети. Мой долг как офицера и отца состоит в том, чтобы остановить эти ужасные преступления. Это значит, что любая вражда между мной и Львом отходит на второй план. Если бы я хотел, чтобы Лев погиб, я бы просто ничего не делал. В данный момент все считают, что он и его жена — шпионы. Отдан приказ стрелять по ним на поражение без предупреждения, и я боюсь, что потом дело окончательно заглохнет. А дети будут умирать и дальше. Однако же, если у меня будут все факты, то, быть может, я сумею убедить начальство отозвать охотников за головами. А если я этого не сделаю, какие шансы остаются у Льва и Раисы выжить?

— Никаких.

Василий удовлетворенно кивнул. Значит, это правда: Лев действительно верил в то, что за всеми этими убийствами стоит один человек. Василий продолжал:

— К чему я веду: у них нет денег, они находятся за сотни километров от места своего назначения.

— Где они сбежали?

Федор допустил вторую ошибку, дав понять, что и сам считает, будто Лев намеревается остановить убийцу. Теперь Василию нужно было узнать у него лишь одно — точное место. Он указал на железную дорогу к востоку от Москвы и стал смотреть, как взгляд Федора скользнул от этой точки на юг. Лев двигался в южном направлении. Но Василию по-прежнему нужно было название города. Подыгрывая Федору, он небрежно заметил:

— Большая часть убийств была совершена на юге.

— Судя по карте…

Федор оборвал себя на полуслове. Он мог дать подсказку Василию, не выдавая себя. Они бы вместе обратились к начальству с просьбой отменить приказ, отданный в отношении Льва и Раисы. Федор уже обдумывал, как помочь беглецам. А вот как: из преступников он превратит их в героев. Когда они встречались в Москве, Лев обронил, что какой-то офицер милиции отправился в Ростов, чтобы убедиться в том, что убийца живет в этом городе. Федор сделал вид, что внимательно изучает документы.

— Судя по концентрации убийств, я бы сказал, что это Ростов-на-Дону. Все ранние убийства были совершены на юге. Он должен жить или в самом городе, или где-то поблизости от него.

— Ростов?

— Как, по-вашему, мы сможем переубедить начальство?

— Я должен ясно представлять себе всю картину. Мы идем на очень большой риск, суем головы в петлю. Мы должны знать наверняка. Покажи мне снова, почему ты так уверен в том, что убийца живет на юге?

Когда Федор пустился в объяснения, показывая то на один документ, то на другой, Василий встал со своего места, обошел стол кругом, вытащил пистолет и прицелился Федору в сердце.