Марго

Глава 17. Что бы ни случилось — я люблю тебя

Артем.

На полигоне было так холодно, что рука примерзала к оружию — весна, которая всего пару дней назад была больше похожа на лето, внезапно поменяла настроение. И конец марта превратился в февраль. Все матерились. Отлично понимая, что на работе идеальных условий не бывает, сотрудники все же предпочитали тренироваться в теплую погоду.

Круто чувствовать себя крутым, но еще круче — не стать инвалидом к сорока годам, пока получишь право на досрочную государственную пенсию. Большинству это не удавалось, и иногда, размышляя об этом, Артем чувствовал, как падает настроение. Но только не сегодня.

Удивляя коллег прекрасным расположением духа, он показал один из лучших результатов и в беге, и в стрельбе, и уехал домой с той же улыбкой, которая прилипла к губам еще утром. Некоторые друзья уже догадались, что дело в женщине и начали с циничными ухмылками выяснять размер груди и задницы. Артем лишь улыбался еще шире — потому что знал, что большинство этих прожженых циников были бы шокированы, если бы узнали, чем так прекрасна его новая подружка на самом деле.

На третью ночь с Томой Артем перестал врать самому себе и признался, что ему нравится. Попробовав с ней порку, принуждение, приказы, ощутив, сколько адреналина поступает в кровь, когда она встает на колени у его ног, он понял, что недоволен лишь одним: каким неуклюжим себя чувствует.

Он написал Максу, что хочет учиться. Признание о том, что он столько лет обманывал сам себя, а его друг все это время был прав, нелегко ему далось. Но быстро — потому что Артем понимал, что если не начнет учиться прямо сейчас, то Томе может стать с ним скучно. А он не хотел ее потерять.

И это еще слабо сказано — начало их отношений походило на сумасшествие. На второй день он пригласил ее остаться, ожидая возражений и опасений, готовый опровергать их все по очереди. Но Тома согласилась и перевезла два чемодана вещей. Эмоциональная и порывистая — почти сумасшедшая. Именно таких женщин Артем раньше избегал, но теперь вдруг понял, что такое Томино сумасшествие нравится ему гораздо больше, чем Анжеликина рациональность. Его бывшая жена никогда бы не переспала с мужчиной в первую ночь — она ждала бы минимум недель пять, а потом принесла бы себя в спальню как большое одолжение и ставила кучу условий о том, что можно делать, а что нельзя. Раньше он думал, что именно так правильно.

Тома не ставила никаких условий, и он довольно быстро понял, что просто из кожи готов вылезти, лишь бы узнать, что именно ей нравится. Он чувствовал себя таким благодарным за все, что она показывала, чему учила его, что готов был часами доставлять ей наслаждение. И сам чувствовал, что меняется. Он, конечно, делал приятные вещи и для бывшей жены, но никогда не чувствовал, что настолько заворожен процессом, и что получает от этого больше удовольствия, чем она.

А когда Тома просила шлепать сильнее, трахать жестче и делать с ней все, что ему хочется, Артем чувствовал себя в раю. Он думал, что лучше уже не бывает — до того момента, когда вдруг понял, что она не шутила. Что он действительно может делать с ней все, что хочет, и не увидит на ее лице ничего похожего на обвинение и шок.

А еще его очень позабавила ее реакция, когда она узнала, чем он занимается на работе.

- Ты видел президента? — с любопытством спросила она, раскрывая глаза так широко, что стала похожа на ребенка.

- Его охраняют отдельные люди. Но да, видел, — со снисходительной улыбкой сказал Артем.

- А кого охраняешь ты? — шепотом спросила она.

Он наклонился к ней и заговорщически прошептал прямо в губы:

- А знаешь… это не секрет. Шепотом говорить не обязательно.

Тома смущенно рассмеялась и прижала ладони к щекам:

- Я думала, все, что включает слова «федеральная» «служба» и «безопасность» обязательно засекречено.

- Я не разведчик, — пожал плечами Артем. — Я охраняю разных людей. Министров, например.

- Ты как телохранитель, да? — спросила она.

- Да. Но не личный, а…

- Боже. Как это сексуально, — простонала она, и Артем рассмеялся, потрепав ее по щеке:

- Это ты сексуальная сладкая девочка.

Внезапно она изменилась в лице, словно ее только что осенило.

- Артем, — медленно сказала Тома. — Ты ведь умеешь драться, да? Прям по науке?

Он в замешательстве посмотрел на нее, не понимая, к чему она клонит.

- Разумеется, — сказал он, когда по долгой паузе понял, что это был не риторический вопрос. — А что?

- Можно с тобой подраться? Пожалуйста! — попросила она внезапно охрипшим голосом, и он невольно улыбнулся, наморщив лоб и наклонив голову:

- Что, вот этими тоненькими ручками? Серьезно?

- Да, меня это возбуждает, — подтвердила она с горящим взглядом, часто кивая головой так, словно была ребенком, который услышал, что ему подарят на день рождения велосипед.

Подавив новую улыбку, Артем молча и осторожно взял ее запястья и сложил их в левую ладонь, перехватывая поудобнее.

- Эй…, — слабо возразила Тома и взвизгнула, когда он опрокинул ее на кровать и сел сверху, искренне забавляясь ее нелепым попыткам пнуть его ногой. Полностью обездвижив ее таким образом ровно за две секунды, Артем с любопытством посмотрел на нее сверху:

- Подралась? Возбудилась?

- Очень смешно, — сказала она, но ее губы тоже дрогнули. Он пощекотал ее, и Тома засмеялась заливистым, искренним смехом, который он уже успел полюбить.

- Подеремся как-нибудь. Если хочешь, поучу тебя, — пообещал он снисходительно, почему-то чувствуя себя очень счастливым.

Во вторник, по дороге с полигона, он думал только о ней, как и каждый день каждого часа, начиная с вечера пятницы. Заглянув по дороге в секс-шоп, Артем почувствовал себя настоящим маньяком, но это не помешало ему купить специальный скотч для связывания и анальную пробку. Его тело едва не вышло из-под контроля, стоило ему задуматься о том, как они будут это использовать.

Но, едва войдя в квартиру и глянув на лицо Томы, он понял, что секса не будет. Во всяком случае — не сразу.

- Что-то случилось? — спросил он, хотя она изо всех сил делала вид, что все в порядке — встретила, поцеловала его, спросила, греть ли ужин.

Тома отлично притворялась. И не ее вина, что жизнь с бывшей научила его всегда быть настороже. Артем давно усвоил, что внимательно читать женские лица так же важно, как и инструкции к взрывоопасным механизмам.

- С чего ты взял? — с натянутой улыбкой спросила она.

Молча дойдя до ванной, он снял рубашку, умылся и помыл руки до локтя и повернулся к ней, молча посмотрев в глаза, ни о чем особенном не думая. Он знал, что большинство женщин такой его взгляд здорово пробирает. У женщин прекрасная фантазия — если ничего не говорить, они все придумают сами. И такое надумают, что ни одному нормальному мужику и в голову не придет.

Сработало это и в отношении Томы.

- Ладно, — сказала она резко, сначала отводя взгляд, а потом возвращая — да таким сердитым, что Артем сам напрягся и на всякий случай отвел глаза. — Я хотела обсудить это после ужина, но ты сам виноват!

- В чем? — недоуменно спросил он, снова внимательно глядя на нее.

- Мне звонила Лиза, — отчеканила Тома, раздувая ноздри. — И завалила любопытными вопросами насчет наших отношений. И насчет того, как я буду себя чувствовать на вечеринке у Миши, если там будет присутствовать Ник.

- Упс, — выдавил Артем, сразу сообразив, где капитально дал маху. — Я не подумал об этом.

- Правда? — негромко спросила Тома, снова натянув улыбку, которая сделала ее лицо по-настоящему пугающим.

- Я виноват, ты имеешь полное право злиться, — быстро сказал он, вспомнив волшебную фразу из американских сериалов. Как именно она работает, он до конца не понимал, но это заклинание реально выручало. Главное — произнести его четко и уверенно, стараясь не отводить от Томы взгляда.

Разъяренной женщине также нельзя дать почувствовать слабину — этому его научил уже Макс в благодарность за пару приемов физической обороны. Тогда он не придал его словам большого значения, но с опытом понял, что это был один из лучших советов, которые он когда-либо получал.

После полуминутной игры в гляделки Тома сдалась. Вздохнув, она закрыла глаза и прислонилась к проему двери:

- Я не злюсь. Но я не знаю, что делать. Ник не будет рад мне. И я не готова с ним пока пересекаться. А еще я не готова рассказывать всем о наших отношениях.

Его сердце болезненно сжалось. Но он не подал виду и просто сказал:

- Я понимаю.

- Зачем ты рассказал Максу? И зачем тебе эта вечеринка?

Артем отвернулся, положил полотенце на раковину и глубоко вдохнул:

- Потому что у меня нет опыта, Тома.

Внутренне он сжался, ожидая, что она сейчас начнет убеждать, что ему это не нужно, и от этого он почувствует себя еще более беспомощным. Но в ванной воцарилась тишина, и он услышал ее глубокий вздох, после чего она тихонько подошла сзади и обняла его:

- Я пойду, если для тебя это важно. Но обещай, что будешь защищать меня от Ника.

- Господи, — прошептал он, изумленно глядя перед собой.

- Что? — испуганно спросила она из-за его спины.

- Тома, малыш, — пробормотал он, чувствуя, как что-то сжалось в груди до боли. — Это было самое приятное, что я когда-либо слышал от женщины. Ты вообще умеешь говорить неправильные вещи?

Развернувшись к ней, он крепко обнял ее, не позволяя шевельнуться.

- Если честно, — выдавила она, хихикнув. — Я думаю, что уже сказала все неправильные вещи другим мужчинам. Теперь у меня не осталось других вариантов, кроме правильных.

Артем засмеялся, погладив ее по хрупкой спине. И понял, что еще немного — и он признается ей в любви.

Лори.

Она собиралась сказать ему — действительно собиралась. У нее даже был план: задобрить его романтическим ужином и нежным сексом на день рождения, потом еще дня три-четыре делать все, что ему нравится. И потом рассказать про Тимофея, попросить прощения за долгое молчание, объяснить свои чувства.

Наконец, Лори собиралась признаться своему парню в любви и в том, что она хочет быть с ним до конца жизни. Во время чаепития с Максом она кое-что поняла: ее страх, что он исчезнет, гораздо больше, чем казалось. Как и ее желание оставаться с ним рядом, любить и быть любимой человеком, которого она так хорошо узнала.

Но Дима повел себя так неожиданно, что весь ее план рассыпался за одну ночь. Уверенность Лори в том, что она контролирует ситуацию, исчезла почти полностью. Каждую секунду этой ночи ее раздирали надвое чувство острого страха из-за потери опоры под ногами и чувство такого же острого, почти невыносимого сексуального наслаждения.

До того момента, как он упомянул про ее игру с Максом, Лори почти поверила в то, что Дима знает про Тимофея и наказывает ее. Но потом она поняла, в чем было дело: он ревновал. Это открытие здорово успокаивало — по крайней мере, он не разлюбил ее и не собирался бросать. Хотя с откровениями, конечно, придется подождать.

Всю следующую неделю она ждала, когда он успокоится. Безропотно восприняла перемену его настроения и с наслаждением включилась в игру, которую Дима так внезапно ужесточил. Она была послушной, не просила ни о чем для себя — чувство вины помогало ей оставаться отличной беспроблемной нижней, несмотря на то, что каждый вечер той недели он придумывал что-то неудобное для нее.

Например, накрывать ужин и есть абсолютно голой. Сделать ему минет и заснуть неудовлетворенной. Проснуться среди ночи от того, что он возбуждает ее, а потом трахает до изнеможения, пока она не кончила три раза подряд. Следующим вечером сидеть у его ног связанной целый футбольный матч, послушно принимая унизительные позы для осмотра и небрежные ласки в перерыве на рекламу.

К концу недели он снова стал мягче, и Лори ощутила громадное облегчение, когда в субботу утром Дима просто обнял ее, нежно лаская, стимулируя пальцами почти до оргазма. А потом обладал ею так ласково, что этот секс, наверное, могли бы номинировать на премию «ванильный утренник года в позе ложкой».

Но во время этого секса Дима был не единственным, кто стал нежнее обычного. Лори вдруг поняла, что сама стала такой шелковой кошечкой, какой не была очень давно. Сексуальной, ласковой, теплой, нежной, послушной каждому его движению — такой, какой она сама себе очень нравилась.

- Да, да, да, — тихонько простонала она, как только поймала эту волну кайфа во всем теле.

- Хорошая вкусная девочка. Обожаю тебя, — шепнул Дима ей на ухо.

Выходной день после этого прошел в полной идиллии — у Димы, наконец, появилось настроение заняться домашними делами, которые он долго откладывал. Он на три часа пропал на строительных сайтах, после чего привел ее за руку в ванную и долго рассказывал, что предлагает поменять — с таким вдохновением, что Лори даже не решилась вклиниваться со своими идеями.

- Может, съездим пообедать в кафе? — осторожно предложила она.

- Кафе закрыты на карантин, малыш. Забыла? — вздохнул он.

- О боже. Да, забыла, — мгновенно грустнея, сказала Лори и села на край ванны. — Чертова новая реальность.

- Все будет хорошо, — мягко сказал Дима, потрепав ее по спине. — Закажем еду на дом, и все.

- Знаешь, — задумчиво сказала она чуть позже. — Я думаю, мы давно не бывали в клубе. Как насчет показать шокирующую сцену этим новым ландышам, которых понабрал Макс? Посмотреть на их лица?

- Лори, — с немного сочувствующей улыбкой сказал Дима, и она в первую секунду даже не поняла. А потом почувствовала настоящий страх, который зародился где-то в животе и мгновенно распространился выше, до самого горла.

- Нет. Они не могут закрыть клуб, — страстно возразила она так, словно этот вопрос решал именно Дима.

- Уже закрыли, — вздохнул он. — Я прочитал с утра в телеге.

- Нет!

Лори опустила вилку в тарелку. Она пыталась понять, почему такое тривиальное событие так пугает. Ведь они уже три недели слушали новости про закрытие всего на свете: школ, торговых центров, фитнесов и баров.

- Хорошо, что у нас есть приватные вечеринки, — пожал плечами Дима. — Не расстраивайся, это максимум на месяц.

- А что, если они разорятся? — выпалила Лори. И вдруг поняла, почему так переживает. — Это же клуб, в котором я познакомилась со всеми. Я познакомилась там с тобой!

Дима замер, внимательно посмотрел на нее, и его выражение лица изменилось — было заметно, что он тронут.

- Что бы ни случилось, помни, что я люблю тебя, — вдруг сказал он.

Лори на секунду замерла, но на всякий случай кивнула:

- Ладно. А тоже тебя люблю. А что должно случиться?

- Ничего. Ничего особенного, — улыбаясь самой безоблачной улыбкой, ответил Дима.

И она поверила ему, хотя и чувствовала, что что-то не так.