Марионетка Черного колдуна

Глава 9. Весточка домой

После истории с кайрингом режим дня у меня сбился окончательно.

В то сумасшедшее утро я отключилась как только моя голова коснулась подушки, и проснулась уже под вечер.

И только потом вспомнила про свои записи, сделанные в библиотеке.

Перед сном я обнаружила их, снимая свое грязное и местами порванное платье. Буквы в некоторых местах были смазаны, но в целом вышло вполне читабельно.

Разумеется, продолжать свои исследования в библиотеке я не собиралась. Во-первых, еще раз провоцировать колдуна не хотелось. Во-вторых, было банально страшно заходить в то помещение, где я видела Тень со своим лицом. Особенно ночью.

Посмотрев на записи, я вздохнула, и спрятала их поглубже в шкаф, решив, что чуть позже посмотрю.

Возможно, было бы логичнее их сжечь, чтобы не провоцировать Шаттенхарда.

Но я малодушно решила отложить решения по этим записям. По крайней мере, сейчас я точно ими не собиралась заниматься.

Было страшно, что колдун ворвется именно в тот момент, когда я расшифровываю фактически украденные страны из его книг.

К тому же я собиралась заняться более неотложными делами. Где-то в замке Леон все еще пытался оправиться от ранений, и мне стоило, как минимум, проведать его.

Спустившись на кухню, я приготовила чай с бутербродами. Задумалась. Убрала бутерброды и заменила их на печенье с мармеладом. Добавила еще бисквит с джемом и решила, что так он точно останется доволен.

А потом поняла, что не знаю, где находится его комната. Я не представляла даже в каком крыле он живет.

Вроде бы я провела в этом замке больше месяца, но так и не познакомилась с обстановкой.

Пришлось выйти на улицу и обойти замок по кругу. Было уже достаточно темно, чтобы понимать, в каких комнатах горит свет. И на этот раз малочисленность жителей замка сыграла мне на руку.

Помимо некоторых тусклых отблесков из коридоров, освещались две комнаты. Одна горела колдовским фиолетовым светом, как глаза Шаттенхарда. Наверное, это и были покои колдуна.

Вторая находилась почти рядом. Только не на самом верху башни, а на третьем этаже того крыла.

Решив, что хуже не будет, даже если я наткнусь на колдуна — все равно вымаливать у него прощение, а так за чай с печеньем мне может быть зачтется, — я отправилась к цели.

Уже в замке я поняла, что инженер из меня не очень — понять, где именно находится та комната, свет в которой я видела снаружи, оказалось не так-то просто, когда находишься внутри замка.

Если бы не полоска света, пробивающаяся из-под двери, наверное, мне пришлось бы и вовсе оставить свою идею.

Замерев на секунду и поудобнее перехватив поднос с подношением, я на всякий случай приготовилась падать ниц, после чего постучала.

Немедленной реакции не последовало. Переминаться с ноги на ногу возле двери пришлось не достаточно долго. Я уже начала думать, что мне попросту не откроют.

Но как раз когда я уже собралась уходить, дверь распахнулась, а на пороге возник Леон с влажными как после ванны волосами и не застегнутой рубашкой, открывающий свежие рубцы.

— Ну надо же. А кто это снова нарушает правила? Ты ведь знаешь, что в эту башню тебе заходить нельзя?

Он прислонился плечом к косяку двери и насмешливо взирал на меня. Первым порывом было отвернуться. Но я заставила себя смотреть ему в глаза.

Вторым порывом было фыркнуть и вылить на него чай, который я так старательно заваривала. Специально именно так, как он больше всего любит.

— Формально это еще не башня, — пробурчала я.

— Тебе бы в суде работать.

— Не знала, что они здесь есть.

— Туше, — улыбнулся Леон. — Суд у нас один, причем бессменный — в черном капюшоне и с фиолетовыми глазами. Ты недавно имела возможность наблюдать за судебным процессом в действии.

— Не напоминай, — поморщилась я и поспешила перевести тему. — Как ты себя чувствуешь?

— Я бы сказал, что замечательно, но боюсь тогда ты перестанешь носить мне завтрак в постель, а мне бы хотелось сделать это традицией.

— Сейчас время ужина.

— Без разницы. Кстати, спасибо.

Он забрал поднос у меня из рук, по пути умудрившись почти неуловимым движением закинуть одно печенье в рот, после чего блаженно зажмурился.

— Заходи, — кивнул он, освобождая проход.

— Не стоит. Я зашла только о твоем самочувствии справиться. Я не хотела…

— Не бойся, ничего неприличного, — усмехнулся парень. — Хотел найти тебя завтра, но раз уж ты сама пришла, почему бы не отдать сегодня.

Стало любопытно, и я все же зашла в комнату вслед за Леоном, оглядываясь вокруг.

Спальней это назвать было нельзя. Вместо этого снова напрашивалось слово «покои». Только в отличие от моего «чердака», где огромное пространство было просто поделено на зоны, здесь была череда из комнат. И сейчас мы явно находились в гостиной.

Книжные шкафы, мягкие кресла, уютные столики, на которых, между прочим, тоже лежали сладости.

Да, было глупо пытаться угодить человеку печеньем в месте с безграничным запасом самой разнообразной еды.

Комната была проходной. Одна из дверей была приоткрыта и вела, очевидно, в спальню, если судить по краю кровати.

Другие помещения в этих покоях оставались для меня загадкой. За одной наверняка ванная комната, как и у меня. Куда вела третья дверь, оставалось только догадываться.

Может быть, какая-то магическая лаборатория.

В целом обстановка была практически идентична той, что и в моей комнате. Только здесь темно-коричневые оттенки дерева сочетались с приглушенным оливковым оттенком. Красиво.

— Я, кстати, думал, ты дольше будешь от сегодняшнего приключения отходить, — сказал Леон, разливая чай по двум кружкам.

Хотя я точно помнила, что приносила только одну.

— Ты про кайринга и твое сражение с ним? — спросила я. — Это не самое страшное, что я видела.

Хотелось добавить «за день».

— То ли ты нагло врешь мне, то ли начинаешь привыкать к местным реалиям, — с сомнением протянул парень. — Зелье от кошмаров нужно?

— Нет, — мотнула я головой. — Забыл, кто теперь эликсирами заведует? У меня все есть. Но это не понадобится.

— Что ж, похвально.

— Это я должна тебя хвалить. Точнее, благодарить. Ты мне сегодня жизнь спас. Спасибо.

Произносить это было так неловко, что я чувствовала, как к щекам приливает кровь.

— А еще один благодарственный поцелуй для рыцаря предусмотрен?

А вот теперь вспыхнули не только щеки, но и шея, уши, да в общем, почти все что могло покраснеть, покраснело.

— Нет? — сделал вывод Леон. — Ну ладно. Тогда попозже.

— Ты хотел мне что-то сказать, — напомнила я.

— Ах да. Ты говорила, что по семье скучаешь. Я сделал для тебя артефакт, который поможет связаться с ними.

— Что?!

Фраза, сказанная им мимолетом, как будто речь шла о чем-то совершенно обычном, выбила почву у меня из-под ног.

— Правда? Я действительно смогу… Но Как?

— А вот тут уже подвох, — вздохнул он, достав из какой-то шкатулки смутно знакомый шарик. — Эта сфера поможет. Но возьмет свою плату.

— Кровь, — догадалась я, вспомнив, как похожий шарик впился иглами мне в руку.

— Да, — кивнул Леон. — Я поколдовал над ним немного. Он позволит установить связь с кровными родственниками. Нужно сжать и подумать о члене семьи.

— Я буду видеть того, о ком думаю?

— Да, как и он тебя. Могу предположить, что они увидят перед собой, скажем так, некую проекцию тебя. Думаю, в первый раз придется объяснить, что ты еще жива и это не твой призрак пришел навестить родственников, а просто прозрачность сейчас в моде. И да, связь будет держаться, только пока ты сжимаешь сферу.

— М-м, — протянула я. — Спасибо тебе. Но не думаю, что Шаттенхард позволит мне болтать с родными, особенно после того, что я сделала.

— А мы ему не скажем, — подмигнул Леон.

— Знаешь, я удивлена уже тем, что до сих пор жива. Еще раз нарушать правила и подвергать свою жизнь двойной опасности мне не хочется.

Произнося эти слова, я едва не плакала. Мне так хотелось увидеть брата. Сказать ему, что все будет хорошо, что я скоро вернусь. Убедиться, что с моей семьей обращаются достойно.

— Как у тебя это получается? — выгнул бровь Леон, глядя на меня с изрядной долей иронии во взгляде.

— Что именно?

— Быть послушной там, где это не нужно? Давай так, ответственность за это я возьму на себя и если что прикрою, договорились?

— А с тобой… все будет хорошо?

— Поверь, мне не грозит погибнуть от рук Шаттенхарда, — улыбнулся он. — Но очень мило, что ты обо мне переживаешь.

— Я не… Ладно, — согласилась я, поддавшись соблазну. — Спасибо. Ты не представляешь, как это для меня важно.

Я посмотрела на него повлажневшими глазами и по взгляду поняла, что он как раз понимает.

Интересно, кого он оставил за границей леса? Отца с матерью? Братьев и сестер? Возлюбленную?

Долго поддерживать зрительный контакт с ним было невозможно. Сразу становилось неловко, а щеки вспыхивали.

Но в этот раз оторваться от лазурных глаз было сложнее обычного. Я все же собралась с силами и уже развернулась, чтобы уйти, как цепкие пальцы Леона обхватили мое запястье.

— Постой.

Я замерла, неосознанно задержав дыхание.

— Пообещай мне кое-что.

— Что?

— Не используй эту связь дольше пяти минут. С кровопотерей не шутят.

— Хорошо, — кивнула я.

Пробормотав слова благодарности еще раз, я все же пошла к выходу. Возможно чуть поспешнее, чем требовалось.

Но как уже однажды сказал Леон, я не в Эсслинтале и придерживаться правил этикета, не имело смысла.

Хотя может и стоило, учитывая, что в каждом моем движении было видно, как сильно меня переполняют эмоции.

Добежав до своего крыла, я почти взлетела на последний этаж, а потом рухнула на кровать, прижимая руку к груди.

Сердце билось чаще обычного, а дыхание выходило каким-то прерывистым.

Но это все были мелочи. Главное, что в руке был надежно зажат шарик, который являлся настоящим сокровищем. Моя связь с внешним миром. С Вилли.

Почему Леон дал мне его? Сколько времени он работал над этим артефактом? Почему готов прикрывать меня перед Шаттенхардом?

Вопросов было слишком много. Но в одном я больше не могла врать себе.

Пора было признать, что у меня больше нет шансов остаться равнодушной к этому мужчине.

И я не знала, что мне с этим делать.

Мне казалось, что Шаттенхард ждет меня с тех самых пор, как мы с Леоном вернулись в замок. Я видела его неподвижную фигуру, затянутую в черный балахон, когда приковыляла из леса с раненым парнем под ручку.

Одна Огма знает, почему он еще тогда не испепелил меня на месте. Но я посчитала это хорошим знаком.

Зря.

Посреди ночи, как раз когда я раздумывала о том, попробовать связаться с родными утром, или лучше подождать до обеда, прямо посреди комнаты сверкнула молния, а потом в воздухе начали проявляться буквы, как будто сотканные из света.

Такие же были на моем контракте в момент его подписания. Явно почерк Шаттенхарда.

На этот раз послание было значительно меньше и содержало всего пять слов: «Через пять минут в библиотеке».

Вспомнив свой последний визит в эту часть замка, меня пробрала дрожь.

«Не задерживайся».

Надпись, появившаяся следом, как будто угадала мое нежелание идти туда. Тем более ночью. Тем более в компании с колдуном, который точит на меня зуб.

Впрочем, выбора у меня, как обычно, не было.

Схватив свечу, я почти побежала, боясь оступиться на лестнице. Но опаздывать было бы очень опрометчиво, а я и так потратила около минуты на глупую рефлексию.

Шаттенхард стоял почти у входа, ожидая меня. Его фигура на фоне книжных стеллажей, уходящих под потолок, даже не выглядела такой огромной. Но все равно подавляла.

— Простите меня, Владыка. Я виновата перед вами.

Жизнь научила меня тому, что если вовремя признать свою вину, даже если ее нет, можно избежать множества проблем. Я всегда так поступала в спорах с мамой. Обида жгла только первые несколько десятков раз. Потом я привыкла молча проглатывать все ее обвинения и признавать свою неправоту в любых вопросах.

А здесь, надо признать, вина была. Реальная. Не выдуманная мамой. Так что мой навык в извинениях должен был пригодиться.

— Ты просишь прощения, но тебе не стыдно.

Голос прогремел словно отовсюду, отдаваясь вибрацией даже в моем теле. Он был лишен эмоций и интонаций.

— Как думаешь, что мне стоит с тобой сделать за это?

Я так и не поняла, что он имел в виду — мои нелегальные визиты в библиотеку или отсутствие чувства вины. Но оба пункта его явно не радовали.

— Возможно, мне нужно оправдать все сказки, которые обо мне рассказывают в твоей стране. Выпить твою жизнь. Или оставить тебя наедине с твоей Тенью.

— Не нужно, — прошептала я, вспоминая злобный оскал и пугающе-пустые глаза.

— Не нужно? Это ведь всего лишь твое отражение, Лисэль Керн. Ты знаешь, что если попробовать призвать Тень к праведному и безгрешному человеку, он ее даже не увидит.

Я этого не знала. Но вряд ли стоило говорить об этом.

— Тень, это живое воплощение пороков, Лисэль Керн. Было интересно посмотреть на твои.

— Простите, — проблеяла я.

Собственно, я бы сказала все что угодно, лишь бы не видеть снова Тень. Неважно, что это. Демон. Проклятие. Отражение моих пороков. Еще одна встреча с кайрингом пугала меня не так сильно, как всего один взгляд в мое «отражение».

Наверное, это должно было натолкнуть меня на какие-то философские мысли о том, что я потенциальная убийца сотен людей и достойна такого пугающего лица. Но не натолкнуло.

— Уже лучше. Но тебе не мешало бы потренироваться, прежде чем просить прощения в третий раз.

И снова лишенный любых интонаций голос не дал понять, шутит колдун или всерьез хочет услышать большую отдачу с моей стороны.

— У тебя будет возможность загладить вину, Лисэль Керн.

— Я сделаю все, что прикажет мне Владыка.

Мои слова по-прежнему отдавали дешевой театральщиной. В них не верила ни я, ни Шаттенхард. Но сейчас он не стал заострять внимание на моей плохой актерской игре.

— Раз ты так любишь книги, я нашел тебе занятие по душе.

Кажется, впервые за весь разговор в его голосе промелькнула эмоция. Улыбка. И она меня совсем не радовала.

— Приготовься.

Короткая вспышка, несколько секунд дезориентации и примерно минута головокружения, которое показалось подозрительно знакомым.

После этих незабываемых ощущений я проморгалась, обнаружив себя и Шаттенхарда в лесу у подножья водопада.

Холод, понимающийся от воды, сразу же пробрал до костей. Но хотя бы было относительно светло.

Луна все еще висела достаточно низко и освещала местность как огромный фонарь.

— За водопадом есть небольшой грот. В нем прямо в скале находится огромная книга с каменными страницами. Тебе нужно будет скопировать столько, сколько сможешь.

И это все? Как-то даже слишком просто для наказания. Хотя и не совсем понятно, что это за книга такая.

— Сколько мне нужно переписать?

— Ты плохо слушаешь меня, Лисэль Керн. Я же сказал — сколько сможешь. Это место не позволит тебе долго находиться там. Оно вытягивает жизненные силы. Слабость будет становиться все сильнее и если пропустить нужный момент и не выйти, то останешься там навсегда.

А вот теперь все сошлось. Даже страх как-то отпустил. Странно. Я должна была испугаться, а почувствовала только облегчение.

Может, из-за того что опасность обрела какую-то форму, перестав быть абстрактной.

А может быть из-за осознания того факта, что Шаттенхард не собирается натравливать на меня Тень еще раз.

— Я постараюсь, Владыка.

Поклонившись, я взяла у него письменные принадлежности и пошла в указанном направлении.

Непонятно, зачем нужно было делать это именно ночью, но спорить я не стала.

А зря.

В темноте поскользнуться на мокрых камнях было проще простого. И это я уже молчу о холоде от водопада.

Стоило подойти поближе, платье намокло, потяжелев и неприятно прилипнув к коже. Уже через пять минут у меня зуб на зуб не попадал.

Вчера от страха, сегодня от холода. Если так пойдет дальше, у меня зубов не останется!

Идти по узкой, сколькой тропинке, усыпанной камнями, на которых запросто свернуть ногу и шею, пришлось долго. Но в итоге я вышла именно к тому гроту, о котором говорил Шаттенхард. Перепутать его было невозможно.

Внушительное углубление в скале слабо светилось уже привычным колдовским фиолетовым светом. Таким же, каким глаза колдуна. И посреди грота из стены как будто росла огромная книга.

Одна страница была почти с меня ростом. Учитывая, что они еще и каменные, стало интересно, как я буду их переворачивать.

Но я не стала тратить драгоценное время на философские вопросы, достав письменные принадлежности и начав быстро и оттого почти бездумно перерисовывать все символы, высеченные в этой книге.

В итоге выяснилось, что переворачивать страницы действительно тяжело. Для этого приходилось толкать камень двумя руками.

С учетом быстрой потери сил и жуткого холода, который делал тело как будто онемевшим, это было очень непросто.

Но я смогла скопировать две с половиной страницы, прежде чем поняла, что силы стремительно покидают меня.

На пути сюда я не видела, чтобы дорога была усеяна скелетами людей, которые не выбрались из грота. Но их могла давно слизать вода, так что это мало о чем говорила.

Всю дорогу я ругала себя последними словами за то, что задержалась слишком сильно. Зачем пытаюсь выслужиться? Почему всегда выкладывают по максимуму, пытаясь сделать больше и лучше, чем другие?

Нужно было остановиться на двух страницах и идти назад!

Движения становились все медленнее, а ноги казались очень тяжелыми. Дышать было тяжело, как будто мне на спину сгрузили пару мешков картошки. Руки тряслись, и я с трудом могла заставить их хвататься за выступы в стене.

В какой-то момент показалось, что впереди мелькнула какая-то тень. Я очень надеялась, что не моя.

Эта мысль напугала и тем самым придала сил. Я все же смогла выйти обратно. Правда, как только мои ноги коснулись твердой почвы, я рухнула на траву, пытаясь отдышаться.

Кажется, я видела капюшон Шаттенхарда. И даже уловила, как он надо мной склонился. А потом потеряла сознание.

Приходить в себя было на удивление комфортно. Кровать была мягкой, а полумрак в комнате очень уютным.

Да, я очнулась у себя на чердаке и даже поняла, что впервые за последние недели выспалась.

Выходит, колдун перенес меня сюда после того как я отключилась? Так иногда делал папа.

В те редкие моменты, когда он приезжал домой из гарнизона, я так не хотела ложиться спать, надеясь побыть с ним подольше, что часто засыпала где ни попадя. А просыпалась всегда в своей комнате, заботливо укрытая одеялом.

Было ужасно обидно, что я не помнила, как он нес меня. Когда отец уезжал, я пробовала поступать так же — засыпать в его кабинете, надеясь, что он вернется и отнесет меня в кровать.

Увы, просыпалась я всегда в той же позе с затекшей шеей. В его отсутствие никому не было дело до моего комфорта.

Странно, что Шаттенхарду есть.

Но, наверное, он планировал еще как минимум несколько раз воспользоваться моими услугами. Наверное, было бы расточительно списывать меня со счетов раньше времени. Деревня здесь хоть и есть, но что-то я не заметила, чтобы через границы леса ломились толпы желающих присягнуть колдуну на верность. Если сильно разбрасываться кадрами, рано или поздно можно остаться в гордом одиночестве.

По крайней мере, я пыталась себе объяснить происходящее именно так. Хотя реальность настойчиво пыталась пробиться сквозь ворох предрассудков.

Кивнув своим мыслям, я решила сделать сегодняшний день выходным. Ничего срочного у меня все равно не было запланировано.

Все собранные травы были аккуратно разложены для просушки, а в лаборатории не были запущены никакие процессы. Да и не могли быть.

Чаще всего я готовила только простейшие микстуры, которые мы проходили еще на первом курсе. Их даже зельями назвать было нельзя.

Готовить что-то сложносоставное было пока страшновато. Хотя иногда приходилось.

Очень хотелось валяться в постели до самого заката, периодически проваливаясь в дрему. Но я протянула руку, залезая глубоко под подушки. Там была спрятана сфера, что дал мне Леон.

Был большой соблазн попробовать связаться с Вилли уже сейчас. Но я заставила себя встать, умыться, посмотреть на себя в зеркало и привести волосы и лицо в порядок, а после этого прилично одеться.

Брат не должен думать, что мне здесь плохо или тяжело.

Взвесив в руке тяжелый шарик, сделанный из неизвестного мне сплава, я попыталась успокоить разгулявшееся сердце.

Если оно будет стучать так же быстро, то кровь будет вытекать быстрее и у меня окажется меньше времени на разговор с Вилли.

Жаль, что уговоры не помогли.

Я стояла со сферой в руке добрых десять минут, пока не поняла, что просто малодушно тяну время, не решаясь сжать артефакт.

Разозлившись, я стиснула шарик, вскрикнув от мгновенной боли. В руку как будто всадили десятки острых игл.

— Я хочу увидеть брата, — сказала я вслух.

На секунду мир померк.

А потом у меня появилось странное ощущение.

Вот я стою посреди своей комнаты на чердаке, залитой предзакатным солнцем, а вот нахожусь посреди незнакомой темной комнаты.

— Лиса!!!

Детский, до боли знакомый голос заставил обернуться.

Брат бежал ко мне как когда-то в другой жизни, когда я приходила домой с занятий в академии. Как будто и не было этих жутких месяцев.

К сожалению, упасть в мои объятия у Вилли не получилось. Он просто пролетел сквозь меня, едва не споткнувшись и не пропахав носом землю.

— Ой! — удивился он. — А ты что, призрак? Как в сказках?

Кажется, его не слишком сильно пугала такая перспектива.

Главное, чтобы я была рядом с ним, а в какой именно форме, уже неважно.

— Нет, медвежонок, — улыбнулась я. — Я не призрак. Ты от меня так просто не избавишься. Просто сейчас я нахожусь в другом месте и не могу тебя обнять. Но мне так хотелось тебя навестить, что пришла в таком виде.

— Аа, — кивнул он с умным видом, сделав какие-то свои выводы. — Ты теперь тоже маг, как дядя Курт, герры Пальц и Мессимер?

— Нет, — растерялась я.

Услышав это имя сердце болезненно сжалось. Но главными сейчас были не мои переживания.

Что здесь происходит? Курта мой братишка еще может знать — тот приходил пару раз к нам домой, пока мама не узнала о его роде деятельности и не начала закатывать скандалы. Да и после освобождения из тюрьмы Вилли видел Курта.

Но остальные кто? Не помню, чтобы Курт упоминал такие фамилии среди своих друзей.

Я огляделась, понимая, что мы находимся совсем не в той комнате, которую мама сняла перед тем, как я ушла в Заубвальт.

Обстановка пусть и не сильно, но богаче, шума таверны нет. А еще было видно, что эта комната принадлежит исключительно Вилли.

Детская кроватка как раз под его возраст, игрушки, разбросанные на полу, даже большой деревянный конь.

Откуда это все появилось?

— Вилли, а где мы находимся? И кто эти люди, которых ты упоминал?

— Мы теперь здесь живем, — начал рассказывать брать. — Здесь неплохо, жаль, что гулять нельзя.

— Нельзя гулять?!

— Ну, можно, но только когда дяди маги приходят. Это чтобы я не потерялся.

— Правда? И как часто приходят маги?

— Каждый день. Дядя Курт со мной играет. А герры Палц и Мессимер нет. Они злые. Я хотел подружиться с кем-нибудь, а они сказали, что мне не по чину, — старательно выговорил брат.

Гнев вспыхнул с такой силой, что я почти перестала ощущать боль в руке.

А вот злиться не стоило. Я практически чувствовала, как утекают секунды, что отпущены мне на разговор с братом.

Сфера вытягивала мою кровь очень активно, и мне не хотелось бы свалиться в обморок второй раз за сутки.

Не став медлить, я подошла к окну, вглядываясь в пейзаж. Он был совершенно обычным.

Комната Вилли была расположена на первом этаже и выходила на достаточно ухоженный сад. Такой мог быть где угодно. Хоть в городе, хоть в деревне. Ничего существенного мне увидеть не удалось.

Кроме одного. Легкого мерцающего тумана, который окутывал пространство словно купол.

Курт когда-то говорил, что защитные заклинания выглядят именно так.

Я начала их видеть. Потому что мое тело сейчас находится в лесу, где магический фон значительно выше?

Возможно. В любом случае это сейчас было неважно.

— Вилли, мне уже пора, но я теперь буду часто приходить к тебе. Только ты должен мне кое-что пообещать. Никому не говори, что видел меня, договорились?

— Хорошо, — кивнул он. — А ты не обманешь? Правда, придешь?

Так хотелось обнять его, поднять на руки как раньше, утешить.

— Обязательно, — пообещала я и разжала ладонь, переносясь обратно в свою комнату на чердаке Черного замка посреди Заубвальта.

Мне было о чем подумать.