Машина убийств. Правдивая история об убийстве, безумии и мафии

"Нам придется немного подождать, - сказал Рой, - пока кровь не застынет".

Рой и Джоуи начали снимать с тела одежду, Крис и Энтони разложили зеленые пластиковые мешки для мусора и шпагат. Почувствовав тошноту, Генри вышел наружу, якобы для охраны заднего выхода.

Нарушив свое правило не пить во время работы, Рой время от времени отпивал из квартовой бутылки виски; то же самое делали и остальные, пока Рой отрезал жертве голову, а они с Джоуи начали распиливать туловище на части, отделяя конечности. Крис и Энтони завернули части тела в мешки для мусора и закрепили их шпагатом.

В какой-то момент, обезумев от личной мести за огнестрельные повреждения лица, бородатый Крис взял голову жертвы и пропустил ее через машину для прессования картона.

Когда с распиловкой и упаковкой было покончено, Генри вернулся, и все стали методично наводить порядок в мясном отделе "Пантри Прайд". Они подмели и вымыли пол, вычистили раковины и ножи, вытерли прессованное мозговое вещество с картонного пресса. Затем они забрали части тела, одежду Андрея и пустую бутылку из-под виски и закопали их под гнилыми овощами в мусорном баке за магазином.

Ночь ножей стала настоящим началом команды ДеМео, союза пяти духов-убийц, переступивших порог зла. Рой показывал и будет показывать дорогу, за ним следовали преданный Крис и его верные братья, Джоуи и Энтони. Болезненность Генри не освободила его от обязанности стать полноправным партнером, и, как он показал, его ничуть не смущало оружие.

Это было объединение банды, которого должны были бояться другие банды, и оно могло бы пройти официально незамеченным, если бы убийцы не упустили одну деталь: мусор в супермаркете не вывозили по выходным.

В воскресенье, два дня спустя, бомж, рывшийся в мусорном баке в поисках еды, забрал один из пакетов, полагая, что это выброшенный говяжий фарш. Неподалеку, разворачивая упаковку, он понял свою ошибку, бросил ее и убежал; через несколько мгновений, когда его собака начала дико лаять, прохожий нашел ее и позвонил в полицию.

Сальваторе Наполитано, первый прибывший офицер, подошел к мусорному баку, развернул еще один пакет, затем быстро вызвал судмедэксперта, который развернул еще восемь. На месте происшествия она разложила части тела на брезенте и собрала их воедино, как пазл. Гениталии трупа отсутствовали, и их так и не нашли.

"Это сделал мясник или кто-то, знающий анатомию человека", - сказал детектив Майкл Уолш, посоветовавшись с судмедэкспертом. Высокопоставленный представитель полиции Джеральд Керинс заявил журналистам, что нападение было "неистовым, диким, злобным".

В городском морге главный судмедэксперт доктор Доминик ДиМайо говорил в микрофон, приступая к вскрытию: "Голова обезглавлена и расплющена в блин. . . ." Много лет назад одна из ветвей семьи ДиМайо стала писать фамилию по-другому. Доктор ДиМайо не мог знать, что это ужасное шоу, которое он обязан был посмотреть, было срежиссировано сыном его кузена Энтони, Роем ДеМео.

ГЛАВА 6.

Карта убийств

Подстрекаемая Генри, Джуди Квестал забрела на территорию, о которой ничего не знала, на территорию, которая должна была стать гораздо более жестокой. Если бы она знала, как погиб Андрей Кац, она бы никогда не набрала номер автосервиса Veribest за день до обнаружения его останков и, как можно более невинно, не спросила у ответившей женщины, был ли там Андрей.

"А разве он не с вами?" - ответила услужливая и теперь раздраженная невеста Андрея, полагая, что разговаривает с той самой яркой "Варварой" двухдневной давности.

"Он так и не пришел на наше свидание, я его не видела".

"Это странно".

Джуди не знала, что еще сказать, и повесила трубку. В понедельник она позвонила снова; трубку взял мужчина, назвавшийся Джорджем, и резко сказал. "Вам лучше рассказать все, что вы знаете, потому что полиция вам очень сильно помешает".

Джордж спросил ее фамилию и настоящий номер телефона. Джуди соврала, что договорилась встретиться с Андреем только на Тридцать седьмой улице, а на самом деле живет дальше в центре города, на Пятьдесят восьмой улице. Затем она повесила трубку.

Во вторник ей позвонил мужчина, который всегда начинал телефонные разговоры одинаково - со своего имени: "Генри". Он извинился за то, что не позвонил раньше. "Я знаю, вы, наверное, нервничали".

Джуди отстранилась от него и теперь опасалась показаться сердитой - возможно, ей угрожала опасность. "Что случилось? Его машина стояла там до следующего дня. Что вы с ним сделали?"

"Его только что избили, и он находится в больнице".

"Надеюсь, он не умер, потому что я не смогу с этим справиться".

"Не волнуйтесь, он не такой".

В среду, сидя за своим столом в Болгарском туристическом офисе, Джуди снова позвонила в Veribest, но ответа не получила. Тогда она позвонила в фирму, расположенную рядом с магазином. "У них там в семье произошла смерть", - сказал мужчина. "Андрей умер. Он попал в аварию".

От этих слов у Джуди перехватило дыхание. Если бы сразу не зазвонил телефон, она могла бы упасть в обморок.

"Генри".

Джуди вздрогнула и попыталась вернуть себе самообладание. Она вспомнила, что кто-то в ее офисе говорил, что ФБР прослушивает все телефоны иностранных компаний, особенно туристических. Взяв номер Генри, она поспешила на Восточную Сорок вторую улицу к телефону-автомату. "Он мертв, - начала она, - не так ли?"

"Да".

Бурная Сорок вторая улица, одна из самых оживленных в мире, заставляет людей обращать внимание на то, что происходит вокруг. Джуди сказала, что ее шея уже начинает болеть: "Полиция будет искать меня".

"Не волнуйся, когда тебя найдут, ты просто скажешь, что ничего не знаешь".

"Генри, я все видел из своего окна. Я видел, как кто-то надел что-то на шею Андрею. Я видел Джоуи. Я видел другого парня - того еврейского парня, как его там, Криса? Кто еще знает все, что знаю я?"

"Только ты".

"Ты тоже попытаешься избавиться от меня?"

"С тобой ничего не случится".

"А как же твои друзья?"

"Я босс", - солгал Генри.

"Как вы его убили?"

"Я не хочу ничего говорить об этом".

На следующий день, после того как останки Андрея были опознаны по зубным картам и история попала в газеты, швейцар дома, где жила Джуди, сообщил ей, что детективы пришли с вопросами к "проститутке по имени Барбара". Генри также позвонил и сказал, что кто-то из его знакомых в полицейском управлении заверил его, что копы будут задавать свои вопросы некоторое время, а потом забудут о ней. Даже если ее задержат для допроса, все, что она сделать, это сказать, что ничего не знает; никто в магазине Андрея не сможет ее опознать.

Через несколько дней, чувствуя, что может кататься на коньках, поскольку полиция не вернулась, Джуди отправилась в заранее запланированный отпуск в Сан-Франциско. Перед этим Энтони Сентер посетил ее офис и передал двести долларов и послание с пожеланиями приятного времяпрепровождения, любезно предоставленное Генри. В Сан-Франциско она выбросила на помойку свой наряд для травли Андрея.

Облегчение было недолгим. Подруга, к которой приходили детективы, позвонила Джуди в отель и сказала, что ее хотят допросить. Поняв, что Генри - это нечто большее, чем она ожидала, и что, как она сказала, если Андрей мертв, "я не смогу с этим справиться", Джуди вернулась домой. Признавшись в своей роли, она привела полицию к дому Генри и Джоуи Теста, которые и были арестованы. Они представились безработными плотниками и были заключены в тюрьму без права внесения залога.

В рассказе Джуди не было достаточно улик, чтобы арестовать Криса или Энтони. Боясь, что его убьют, Виктор Кац умолчал об угрозах Криса в адрес его брата. Проверяя Генри и Джоуи, полиция узнала о Рое, но не нашла ничего, связывающего его с убийством. Рой поручил своему адвокату, Фредерику Абрамсу, консультировать Генри и Джоуи. У Абрамса были обширные политические связи: его отец был судьей, и оба они активно участвовали в работе местного демократического клуба, который выдвинул действующего мэра Эйба Бима.

Обеспокоенный полицейской слежкой, Энтони Гаджи перестал ходить в Gemini Lounge. Однако Доминик продолжал ходить туда, чтобы забрать у Роя наличные для Нино. Однажды вечером возле бара Крис обсуждал с ним убийство, пока они любовались "Корветом" Криса. Крису было удобно признать себя виновным, потому что он знал, что Доминик пытался убить Винсента Говернара.

"Двое моих ребят в тюрьме, потому что мы убили парня, который стрелял в меня". Крис улыбнулся. "Потом мы разобрали его на части. По кусочкам."

Хвастовство Криса было поразительным, но Доминик остался невозмутим. Приняв логику Нино за свою собственную, он считал, что так же, как месть Нино была нормальной, так и преступники должны убивать других преступников. Так они поддерживали свой собственный закон и порядок. Но было ли расчленение нормальным? Он так не считал, но не стал спорить с Крисом. "Кого убили?" - спросил он.

"Мой старый партнер по наркотикам. Он собирался настучать на нас. Так что нам пришлось от него избавиться".

"Потому что он нарушил правила ведения боя, верно?"

"Ты понял. А после того как меня подстрелили, мы заключили договор, что больше не будем ввязываться в драки и не просто убьем парня. Мы собирались заставить его исчезнуть".

"Я рад, что вы на нашей стороне", - сказал Доминик, а затем сел в "Корвет" Криса и поехал кататься.

* * *

По мере того как в первой половине 1975 года разворачивался заговор с целью убийства Андрея Каца, Пол Кастеллано, как и Нино, узнал об убийстве уже постфактум - он сам нарвался на неприятности с законом.

Хотя истинная власть Пола в семье Гамбино все еще оставалась неизвестной федеральным властям, они узнали, что он был крупным ростовщиком. В марте они уговорили биржевого мошенника, обвиняемого в мошенничестве, который был женат на одной из племянниц Пола, надеть секретное записывающее устройство и записать на пленку рассказ Пола о его займах. В июне Полу было предъявлено обвинение в том, что он взимал ростовщические проценты в размере ста пятидесяти процентов со ста пятидесяти тысяч долларов, выданных в течение шести лет.

Мошенника звали Артур Берарделли, и некоторое время Пол раздумывал над тем, чтобы убить его. Он сказал Нино, что работа будет за ним, но сначала нужно попробовать запугать его. В сопровождении Доминика Нино однажды последовал за Берарделли в ресторан и не преминул поздороваться. Берарделли, конечно же, поседел.

Однако через несколько дней Нино сообщил Доминику, что "Поли отменил это. Он думает, что Арти прислушается к голосу разума".

Доминик начал понимать, что сила таких людей, как Нино и дяди Карло и Пол, заключалась не только в том, как их воспринимали окружающие, но и в том, как они использовали свою власть на самом деле. Хотя Полу грозила тюрьма в случае обвинительного приговора, он, казалось, был уверен, что его воспринимают правильно и что дело в конце концов развалится.

Нино стал регулярно брать Доминика с собой на обеды по средам с Карло, Полом и другими членами семьи. Для Доминика это была очень большая привилегия, но он пользовался личными связями между Карло и Полом, а также между Полом и Нино. Роя никогда не приглашали на эти встречи, которые носили в основном светский характер; Карло даже не знал, кто он такой; Пол знал его совсем немного и не особенно принимал, потому что в те несколько раз, когда они встречались, Рой показался ему слишком заносчивым. По мнению Пола, еще одной проблемой Роя было то, что его предки были родом из Неаполя, а не с Сицилии. Неаполь был криминальной столицей южной Италии, но сицилийцы приехали в Америку с шовинистическим багажом - они считали неаполитанцев показушными, грубыми и ненадежными.

Слушая рассказы Карло, Доминик еще больше понимал уверенность Пола в исходе его дела о ростовщиках. Карло, которому уже исполнилось семьдесят три года, так часто побеждал правительство, что любое новое дело против него или его людей было лишь назойливой мухой, которую нужно было прихлопнуть, а случайный проигрыш - лишь плата, которую семья должна была иногда платить обществу. Не сумев осудить Карло, правительство пыталось депортировать его как нежелательного иностранца, как и Чарльза "Счастливчика" Лучано, наставника Фрэнка Скализе. До сих пор он сопротивлялся, ссылаясь на то, что слишком болен, чтобы путешествовать из-за недавнего сердечного приступа; правительство считало его последствия преувеличенными, но летом 1975 года Карло действительно выглядел как дряхлый старик.

Хотя у него был загородный дом недалеко от Роя, большую часть времени Карло жил в квартире в районе Бенсонхерст. Совершая покупки в магазинах на углу, он представлял себя всего лишь скромным сицилийцем, чья судьба - защищать и обеспечивать свой народ. От своих людей он требовал безоговорочной преданности, как и подобает человеку его традиций.

Его традиции были связаны с мучительным прошлым Сицилии. Остров эксплуатировали целые поколения завоевателей. Не имея возможности управлять своей землей и подвергаясь насилию со стороны переменчивых законов других культур, сицилийцы развили в себе антиавторитарные настроения, которые даже такие законопослушные люди, как отец Нино, Анджело Гаджи, привезли в Америку. Обратной стороной этого была вера в семью как единственный источник защиты и справедливости. Слово "мафия" произошло от сицилийских и арабских выражений, обозначающих эти понятия.

На Сицилии грабежи и междоусобицы из-за истощения ресурсов привели к тому, что группы крестьянских семей образовали большие семьи, возглавляемые uomini di rispettu ("людьми уважения") - первыми боссами мафии. К двадцатому веку эти люди правили Сицилией, и некоторые из них стали такими же беззаконными и тираническими, как и их бывшие угнетатели. Некоторые боссы и их ученики, такие как Карло, бежали в США, когда итальянский диктатор Бенито Муссолини приказал своей армии уничтожить их.

В Нью-Йорке того времени большое количество сицилийских и итальянских иммигрантов, отрезанных от англоязычного общества, изолированных в гетто и лишенных возможности получить любую работу, кроме самой тяжелой, создавало благоприятные условия для таких людей, как Карло. Хотя к 1975 году все изменилось, у Карло было свое макиавеллистское оправдание - лидер должен делать то, что должен, чтобы удержать власть.

"Лев отпугивает волков, лиса распознает ловушки", - любил повторять Карло в разговоре с Домиником.

Презрение Пола к мужу его дочери Конни было еще одной частой темой на обедах. После того как Доминик вернулся из Вьетнама, Пол надеялся, что у них с Конни все наладится, но когда этого не произошло, она вышла замуж за грузного типа Гвидо Ринальдо, которого звали Фрэнк Амато.

Пол устроил Амато в бизнес по производству итальянских мороженых, который Нино предложил Доминику примерно в то же время. Однако предприятие провалилось, и Пол назначил Амато управляющим своей сети мясных магазинов, известной как "Мясной дворец". Это была работа по найму, поскольку двое из трех сыновей Пола уже управляли сетью с прибылью.

Амато был несчастлив в браке и несчастлив, живя с Конни в доме ее родителей на Статен-Айленде. За все материальные преимущества брака с дочерью важного человека - Конни осыпала Амато драгоценностями и одеждой - приходилось расплачиваться. "Я пленник", - сказал он другу. "Я должен ей подчиняться. Я должен подчиняться ему. Я должен все время быть доступным".

Однажды в главном офисе "Мясного дворца" вместе с Нино Доминик увидел, как Амато слишком дружелюбно общается с одной из сотрудниц. "Его уже предупреждали", - сказал Нино, когда Доминик упомянул об этом позже. "Полу надоело, что он дурачится".

Через несколько недель сотрудница была уволена, а Амато перевели в оптовую мясную компанию Пола, Dial Poultry. Еще через несколько месяцев Амато был пойман измене жены. Ему повезло, что Пол лишь приказал ему уйти из дома и уволил его. Затем Амато устроился на работу в магазин одежды, но зять Пола также стал низкопробным грабителем.

"Больше всего меня беспокоит мысль о том, что этот жирный ублюдок будет лежать на моей дочери", - сказал Пол Доминику.

"Не знаю, почему Пол ведет себя так безумно из-за этого, парень просто спятил", - сказал Нино, после того как Доминик передал ему замечание. "Наша жизнь - это кукушкино гнездо".

Фильм "Пролетая над гнездом кукушки" был одним из любимых фильмов Нино. Недавно, застряв на Манхэттене между приемами, они с Домиником пошли на него. Нино понравилась история о свободном духе, захватившем власть в психиатрической клинике.

* * *

Когда Рой вел себя дружелюбно, Доминик отвечал ему взаимностью, хотя ему казалось, что каждый шаг Роя был политическим. Однако, будучи сам начинающим политиком, Доминик соглашался, и когда Рой иногда просил его отвезти его по делам, потому что он "устал", он это делал. Так осенью 1975 года он узнал, что Рой занимается новым бизнесом - снимает фильмы, в которых дети, женщины и животные изображаются в сексуальных ситуациях.

Рой направил Доминика в бар "Бенсонхерст", откуда вышел мужчина и переложил несколько картонных коробок с фильмами из своей машины в багажник "Кадиллака" Роя. Рой показал Доминику названия фильмов. "Это одиннадцатилетние дети и люди с собаками", - сказал он.

Доминик знал, что благодаря кредиту Рой стал партнером в пип-шоу и борделе в Бриктауне, штат Нью-Джерси, но детская порнография и фильмы, изображающие скотоложство, были новыми. Рой весело заявил, что покупает "больное дерьмо" для секс-империи в Бриктауне, а также для клиентов-"засранцев" в Род-Айленде, где у него были хорошие связи.

Доминик отвез Роя в "Джемини Лаунж". Фильмы в багажнике заставили его почувствовать себя грязным, но он учился оправдывать себя чем угодно. Если кто и должен был испытывать стыд за торговлю подобным материалом, так это Рой, отец троих детей - двое из них были примерно того же возраста, что и те, что снимались в фильмах, - но Рой объяснил: "Мой бизнес - это просто покупка и продажа". Доллар делает все честной игрой, или так казалось до тех пор, пока Рой не рассказал Нино о фильмах, и Нино взорвался.

"Я не хочу, чтобы ты продавал это дерьмо!"

В то время как Нино выбивал деньги из манхэттенского кинопроцессора Пола Ротенберга, он сам занимался порнобизнесом; сейчас он наживался на роли Роя в борделе в Бриктауне; его поддельная кинооперация на Манхэттене теперь распространяла копии фильмов с рейтингом X, таких как "За зеленой дверью", так что он не возражал против обычных секс-фильмов и проституции.

"Но в этом деле крутятся большие деньги", - возразил Рой. "Это путь, по которому идет индустрия. Мы не сможем оставаться конкурентоспособными, если не будем заниматься этим".

Нино, отец четырех детей младше четырнадцати лет, сказал Рою, что тема закрыта.

"Но Нино..."

"Говорю тебе, если ты не остановишься, ты умрешь".

В то время все более процветающий Рой также начал торговать большими партиями наркотиков, от чего Нино был отстранен под страхом смертной казни, поскольку Карло опасался, что суровые приговоры по делам о наркотиках могут привести к тому, что сделанный человек сломается и станет доносчиком, что будет губительно для семьи. В идеале "сделанный" человек также не должен был принимать доходы от наркотиков от "несделанного" подельника, но Нино и многие другие подмигивали на это правило, потому что оно было нереальным, учитывая деньги, которые можно было заработать. Карло и Пол, должно быть, знали, что происходит, но их реакция ждала проверки - кого-нибудь арестовали.

Рой финансировал крупную операцию по импорту колумбийской марихуаны тюками по двадцать пять фунтов. Марихуана выгружалась с морского грузового судна и продавалась из кузовного цеха в Канарси.

Сам Рой также продавал несколько унций кокаина из Gemini Lounge. Он занялся кокаиновым бизнесом так же, как и бизнесом кредитных союзов, - после того как помог довести кредитный союз Бруклина до банкротства, одобрив слишком много безнадежных и не подлежащих взысканию кредитов. Кредитный союз был объединен с другим, но слияние вызвало такое пристальное внимание со стороны полиции и банковских чиновников штата, что Рой ушел.

Как раз вовремя Рой заключил мировое соглашение со своим страшным врагом - налоговой службой, избежав предъявления обвинений. Сделка была основана на ложных показаниях друзей по бизнесу, которые помогли Рою отчитаться о некоторых своих доходах. Одно из показаний под присягой было подано Фредди Диномом, старым приятелем Роя еще со школьных времен. Фредди сказал людям, что, хотя он сделал бы это по дружбе: "Либо лгать, либо умереть".

* * *

В начале 1976 года Рой обратил свое внимание на процесс по делу об убийстве Генри Борелли и Джоуи Тесты, который начался в Квинсе 5 января. Рой не присутствовал на процессе, но однажды был замечен у здания суда, где оживленно беседовал с одним из адвокатов защиты, своим политически связанным юристом Фредом Абрамсом.

Дело вряд ли было открытым и закрытым. Виктор Кац все еще был слишком напуган, чтобы говорить. Не было никаких вещественных доказательств, связывающих Генри или Джоуи с дьявольщиной внутри "Пантри Прайд". Главным свидетелем была Джуди Квестал, которая находилась под охраной с тех пор, как согласилась рассказать свою историю.

Стратегия защиты заключалась в том, чтобы усадить Джуди на скамью подсудимых, пробив бреши в ее правдоподобности, и это сработало как нельзя лучше. Замаскированная для дачи показаний, она была уничтожена на суде. Допрашивая ее о сексуальной жизни, периодическом употреблении наркотиков и лечении от тревоги, защита выставила ее распущенной и неуравновешенной. Поскольку кроме нее больше ничего не было, а ее не было в "Пантри Прайд", у присяжных оставалось достаточно обоснованных сомнений в том, что Генри и Джоуи, такие красивые молодые люди, могли совершить столь ужасное преступление. Подсудимые также выиграли от того, что прокуроры округа Куинс не смогли добавить в обвинительное заключение обвинение в похищении; это преступление было совершено в другой юрисдикции - в округе Нью-Йорк (Манхэттен). У присяжных не было более мягкого обвинения, и 23 января был вынесен вердикт: невиновны.

Праздник состоялся в Gemini Lounge. Единственный траур был связан с шестью месяцами, которые Генри и Джоуи провели в тюрьме. Андрей Кац сотрудничал с полицией и получил по заслугам. Нино, избегавший "Близнецов", вернулся с Домиником, который увидел, что в круг молодых людей, вращающихся вокруг Роя, теперь входит бородатый коренастый парень по имени Питер ЛаФрошиа, которого Крис представил как "одного из лучших автогонщиков Нью-Йорка".

Доминика также впервые познакомили с Генри ; это стало началом его самой близкой дружбы с кем-либо из команды ДеМео. Доминику было уже двадцать восемь, Генри - двадцать семь; они были отцами и мужьями; оба когда-то хотели стать полицейскими. Как и Доминик, Генри побывал в экзотической стране - хотя поездки Генри в Марокко были связаны со сделками с наркотиками, а не со службой в армии, он хотя бы немного знал о жизни за пределами Канарси.

"Однажды меня ущипнули в Касабланке, - сказал Генри, - но несколько раз не ущипнули".

В течение нескольких недель после вечеринки Доминик и Генри стали встречаться за выпивкой. Доминик считал Генри единственным из всей толпы Канарси, чье дружелюбие было искренним - он подозревал, что остальные были вежливы только потому, что хотели, чтобы он хорошо отзывался о них перед Нино. Поскольку Нино не хотел, чтобы он появлялся в "Близнецах", если это не касалось дел Нино, Доминик стал встречаться с Генри на Манхэттене, обычно в "Грушевом дереве", баре и ресторане в центре города, в богатом Ист-Сайде.

Однажды Доминику позвонили: "Генри", - сказал голос, который он узнал. "Пойдем в "Грушевое дерево". Я хочу поговорить о небольшой проблеме, которая возникла".

Теперь начинающие друзья были уже знакомыми лицами для персонала ресторана. Хорошая внешность Генри вскружила голову нескольким женщинам, да и сам он привлекал немало мужских взглядов, но он сказал Доминику, что если мужчина хоть раз неправильно подойдет, он его пристрелит. Конечно, Доминик всегда считал, что он хорошо выглядит, входя в комнату; живя в Ист-Сайде с беглым Генри, он встречал много привлекательных женщин, но из верности Денису он не пытался завязать с ними роман. Тем не менее его поразило, что некоторые женщины были в восторге от идеи пообщаться с двумя дерзкими молодыми людьми, о которых ходили слухи, что они "связаны".

Проблема Генри была не маленькой. Он совершенно неправильно оценил глубину привязанности Роя к Крису. "Я пришел к Рою и спросил, могу ли я убить Криса, - начал он.

"Ты с ума сошел? Почему ты просто не спросил его, можешь ли ты убить его сына?"

Генри признал свою ошибку и сказал, что Рой взорвался. "Теперь Рой говорит, что даже если Крис умрет от сердечного приступа, он будет считать меня ответственным за это".

Причина, по которой Генри хотел убить Криса, - деньги - не стала неожиданностью. Чем больше Доминик видел в мире Нино , тем более циничным он становился. Несмотря на вспышки Нино, Рой по-прежнему торговал отвратительной порнографией, а Нино получал от него деньги. Нино просто не хотел знать подробностей. Оглядываясь назад, Доминик думал, что деньги, как и месть, были уроком покушения на жизнь Винсента Говернары. Если бы кто-то, кроме Роя, бросил свой пост во время работы, его бы наказали, а то и убили. Но Рой зарабатывал слишком много денег; деньги оправдывали все и стоили больше, чем преданность.

"Я провел все это время в тюрьме ради Криса", - сказал Генри. "Мы убили того парня за него, а я просидел в тюрьме все это время, и Крис не позаботился о моей семье. Он не дал денег ни моей жене, ни детям".

По логике вещей, Генри должен был злиться и на Роя - Андрей Кац был убит из-за Роя не меньше, чем Крис, - но Генри не осмеливался предположить, что Рой был дешевкой. Он пытался восстановить свои позиции в возобновленной операции по краже автомобилей. Пока Генри не было, Рой перебросил вперед Пэтти Тесту и одного из друзей Пэтти.

Доминик призвал Генри помириться с Крисом. Учитывая темперамент Криса, можно было быть уверенным, что однажды он совершит импульсивный поступок и тем самым выроет себе могилу. "Не торопитесь", - сказал бывший разыгрывающий.

Благодаря своей точке обзора Доминик стал свидетелем многих интриг. Следующая произошла через несколько месяцев, когда Рой в солнцезащитных очках, хотя была ночь, приехал к дому Нино.

"Какого хрена ты их надел?" спросил Доминик, ведя Роя в подвальную комнату для совещаний Нино.

Рой снял очки; его левый глаз был опухшим и черным - результат спора с Джозефом Броккини, порнографом, который был членом другой мафиозной семьи. "Какой-то придурок ударил меня, - сказал он, - но это последняя важная вещь, которую он когда-либо делал, скажу я вам. Это будет немного сложно, вот и все". Согласно четким правилам мафии, назначенного человека нельзя было убивать без разрешения босса.

Рой сказал Нино: "Мы никогда не получим разрешения, верно?"

Ответ Нино показал, насколько избирательно он соблюдает правила: "Нет, но просто сделайте так, чтобы это выглядело как что-то другое".

Через несколько недель, 20 мая 1976 года, Джозеф Броккини, которого опознали как торговца подержанными автомобилями, владевшего тремя магазинами журналов и фильмов категории X на Таймс-сквер в Манхэттене, был застрелен в офисе своего магазина подержанных автомобилей. Полиция заявила, что мотивом убийства было ограбление, поскольку двум сотрудникам Броккини сначала завязали глаза и надели наручники, а офис, похоже, был разграблен. Но в Бат-Бич и Канарси инсайдеры знали, что Рой выполнил свой трюк.

В процессе Генри приблизился к сердцу Роя и убедился, что, хотя его и тошнит от расчленения, обычное убийство не вызывает у него никаких сомнений. "Это я сделал", - хвастался он Доминику несколько дней спустя. "То есть мы с Роем. Другие парни позаботились о работниках, а потом мы с Роем застали парня врасплох и пять раз ударили его по затылку".

Позже Рой высоко оценил игру Генри, сказав Нино: "Этот Генри был ледяным. Он ни разу не дрогнул. Он натуральный, как Джо Димаджио!".

* * *

В качестве повода для мести фингал Роя был приравнен к сломанному носу Нино, полученному от Винсента Говернары.

Пятнадцать месяцев спустя после того, как Говернара выжил после взрыва гранаты, уничтожившей его машину, он оправился от перелома ноги; он не знал, что за покушением на его жизнь стоит Нино. Он оставался во Флориде, пока не получил заверения, что человек, которого он подозревал, не держит на него зла. В Бенсонхерсте 12 июня 1976 года это оказалось роковым недоразумением.

Говернара ездил на машине той же марки и модели, только его новый "Плимут" был серебристым, как сообщил Нино один из знакомых Говернары по игорному бизнесу. Практически повторив случайную встречу с Говернарой в прошлом году, Доминик, возвращаясь домой после похода в газетный киоск в четырех кварталах от дома, увидел серебристый "плимут", припаркованный у кондитерского магазина на Двадцатой авеню, между Восемьдесят пятой и Восемьдесят шестой улицами. Магазин находился в двух кварталах от места, где в прошлом году проходила игра в дерьмо. И снова Говернара пришел к Нино.

В доме Нино, в квартире матери Нино, проходила вечеринка по случаю дня рождения Дениз Монтильо . Дни рождения были важными событиями в доме Нино; каждый член семьи всегда получал праздник, и Рой был одним из гостей на этой вечеринке.

Доминик отозвал Нино в сторону. "Угадай, кто вернулся в город?"

Нино, Доминик и Рой направились в подвальный анклав Нино. "Нам нужно выйти ненадолго", - сказал Доминик Дениз.

Дениз не спрашивала, куда и зачем. С тех пор как она вернулась домой из Калифорнии и не возражала, когда Доминик пошел работать к своему дяде, она никогда не спрашивала, где и почему. Как и Роуз Гаджи, она читала между строк, и этого было достаточно. Как и Роза, она была счастлива, будучи женой и матерью на полную ставку. Ее любовь к мужу и его любовь к ней - вот что имело значение.

В подвале Нино и Доминик надели маскировочные костюмы. Нино приклеил фальшивые усы, надел фетровую шляпу и заменил темные очки на прозрачные. Доминик провел линию резиновым цементом по правой щеке - когда она высохла, получился шрам; он надел военно-морскую фуражку и три пиджака, чтобы выглядеть толстым. В джунглях, например, он отрезал подошвы у своих P.F. Flyers, а затем прикреплял их задом наперед, так что по следам на песчаной тропе казалось, что он идет в одном направлении, а на самом деле он шел в другом.

Рой не стал маскироваться. В трикотажной рубашке, болтающейся на брюках, он выглядел как безобидный продавец скобяных товаров из пригорода.

Нино достал три пистолета - два Smith & Wessons 38-го калибра и Ruger 22-го калибра с глушителем - из кухонного шкафа с ложным дном; у него был и еще один тайник в доме - напольная ловушка в шкафу в спальне его матери Мэри. Никого не заметив, они вышли из дома, проехали несколько кварталов мимо кондитерского магазина и припарковались. В машине Нино отдал Доминику пистолет с глушителем.

"Вы получаете его, потому что собираетесь выполнять работу".

"Отлично", - сказал Доминик.

"Эй, Дом, - сказал Рой, - сколько бы людей ты ни убил во Вьетнаме, пятьдесят или сколько там было, это не то".

"Ты уже говорил это раньше, Рой".

"Знаете, это похоже на то, что говорил брат Майкла Сонни в "Крестном отце", когда Майкл собирался убить полицейского, а Сонни сказал: "Эй, Майкл, это не война, где ты стреляешь в людей за сто ярдов. Здесь ты подходишь, и мозги летят на тебя".

"Ты прав, Рой, - огрызнулся Доминик. "Это не война. Мы собираемся пристрелить этого ублюдка, а у него нет ни одной чертовой рогатки".

Выйдя из машины, мужчины вернулись к кондитерской, где шла очередная игра в крэпс, и стали ждать в тени на противоположной стороне улицы, пока Говернара выйдет. Прошел час, Рой еще долго допытывался у Доминика.

"Это настоящая война, Дом, настоящая война. Ты готов?"

"Пошел ты, Рой. Пошел ты и свинья, на которой ты приехал".

"Спокойно, солдат, спокойно. Не нужно оскорблений".

"Заткнись, мать твою", - внезапно потребовал Нино. "Вот он идет".

Говернара подошел к своей машине. Нино удивил Доминика тем, что отказался от своего прежнего заявления о том, что Доминик "сделает всю работу". Он велел ему оставаться на другой стороне улицы и прикрывать его и Роя на случай, если Говернара будет вооружен; конечно, они никогда не говорили об этом, но Доминик был уверен - и благодарен за это, - что Нино намеренно отвел ему роль, требующую нажимать на курок только в том случае, если Нино будет угрожать опасность. Вынув пистолеты, Нино и Рой вышли на улицу. Дойдя до двери своей машины, Говернара увидел их и бросился бежать, но они открыли огонь из своих "смит-и-вессонов", и он упал в поле зрения примерно двадцати прохожих.

Убийцы начали идти к машине Роя, за ними последовали прохожие. Рой начал бежать, но Нино, рядом с которым шел Доминик, повернулся, поднял пустой пистолет и крикнул: "Ложись!", и толпа бросилась на улицу. Нино и Доминик тоже бросились бежать, но Нино, которому уже исполнился пятьдесят один год, на полпути к машине замедлил шаг. Доминик держался позади, но Рой, который верил в самосохранение больше, чем в ложный героизм, продолжал идти.

"Где этот чертов Рой?" спросил Нино.

"Через квартал".

"Как этот хуесос может так быстро бегать?"

"Он собака, гребаный кролик".

Рой был за рулем своего "кадиллака", когда Нино и Доминик приехали и сели внутрь. Отъезжая, он чуть не столкнулся с другой машиной, водитель которой дал по гудку, опустил окно и обругал их. Рой крикнул из окна: "Извините!" - и они с Нино начали истерически смеяться. Им показалось комичным, что водитель понятия не имел, на кого кричит.

"Если бы этот хуесос знал, что мы только что сделали, интересно, стал бы он ложиться на рога!" Нино рассмеялся.

"Он не знает, как близок был к смерти!" добавил Рой.

Как сила человека иногда зависит от того, как его воспринимают, так и Нино и Рой иногда чувствовали в себе столько же силы не убивать, сколько и убивать, поэтому они позволили разгневанному водителю сохранить свою жизнь и уехать.

Они поехали в сторону Манхэттена и, пересекая Бруклинский мост, выбросили оружие в Ист-Ривер. На манхэттенской стороне дядя и племянник сняли маскировку и отдали оружие нищим и наркоманам, обитающим на углу Деланси-стрит и Бауэри в Скид-роу. Затем они поехали обратно в Бруклин и вернулись на вечеринку по случаю дня рождения Дениз.

Бывший одноклассник Доминика умрет через неделю, так и не сумев никого опознать. Баллистическая экспертиза показала, что роковые пули были 38-го калибра, а не 22-го. Доминик не нажимал на курок в ту ночь, но по теории соучастников он был убийцей. Он всегда задавался вопросом, что бы он сделал, если бы засада не удалась, и обычно приходил к выводу, что из верности Нино улица возле кондитерской превратилась бы в холм № 875.

Это был сезон мести. Через пару недель главарь другой мафиозной семьи сообщил Нино, что двое вооруженных грабителей во Флориде подслушали, как подрядчик по электромонтажным работам рассказывал им, что большая шишка из Нью-Йорка, вероятно, хранит кучу наличных в своем новом зимнем доме недалеко от Халландейла. Наводка была хорошей, но цель в тот момент была дома, и им пришлось пристрелить его из пистолета.

Нино поклялся убить грабителей, ворвавшихся к нему и Розе годом ранее. Однако теперь он считал поведение подрядчика более тяжким преступлением. Подрядчик, Джордж Байрум, руководил монтажом электропроводки в его доме.

Через месяц после убийства Говернары Нино и Рой по отдельности отправились во Флориду. Рой летел под именем "Джон Холланд" - так выпускник средней школы Джеймса Мэдисона назвал фамилию Датча, основавшего компанию "Флэтлендс". Во Флориде Рой позвонил Байруму и представился потенциальным клиентом: он строил новый дом и хотел, чтобы Байрум изучил чертежи и составил смету. После встречи в офисе Байрума, Байрум согласился на вторую встречу в мотеле "Оушен Шор" недалеко от Майами. Войдя в номер Роя, он сразу же получил пулю в ягодицу.

Рой сделал еще несколько смертельных выстрелов, когда Нино и солдат Гамбино, живший во Флориде, спрятавшиеся в ванной, вышли наружу. Они перетащили труп в ванну и стали ждать, пока кровь застынет - предстояла еще одна ночь "Пантри Прайд". О том, что разделывать безжизненные тела - это несерьезно с точки зрения психологии, Рой узнал от Нино, который бросил в печь мертвого убийцу Фрэнка Скализе.

Однако Нино не очень хотел расчленять тело; он предпочел бы другую печь, но поскольку одна была недоступна, а Рой беспокоился, что кто-то мог видеть его с Байрумом, они и солдат Гамбино с ними согласились, что должны сделать так, чтобы тело исчезло по-Роевски. План состоял в том, чтобы вывезти части тела в чемоданах.

Когда Рой был на полпути к отпиливанию головы Байрума, солдат Гамбино испугался шума строителей за пределами номера и настоял на том, чтобы они покинули мотель, что они и сделали. 14 июля 1976 года горничная, которая впоследствии проходила лечение от психологической травмы, обнаружила частично обезглавленное тело. Однако убийцы не оставили никаких улик, и в результате дело полиции округа Дейд так ни к чему и не привело.

Менее чем за два месяца фингал под глазом, сломанный нос и наводка на двух грабителей привели к убийствам в Квинсе, Бруклине и Флориде. Официально убийства Броккини, Говернара и Байрума оставались не связанными друг с другом точками на карте убийств, которая, по мнению Роя ДеМео, все еще находилась в черновом варианте.

ГЛАВА 7.

Коронация

Судя по внешнему виду летом 1976 года, когда отмечался двухсотлетний юбилей, Доминик Монтильо мог бы сойти за коммивояжера, если бы не неторопливость, с которой он вел дела Нино. В большинстве дней он, как и Нино, вставал поздно, долго ел и вписывал личные поручения куда-нибудь в дневной график выдачи кредитов. В своей субкультуре он добился статуса - и многое другое было уже за горизонтом. Жизнь была более полезной, чем он думал, для среднего двадцатидевятилетнего мужчины без высшего образования или профессиональной подготовки, кроме бесшумной войны и использования легкого оружия.

Администрация по делам ветеранов постановила, что он не имеет права на пособие по инвалидности. Поскольку он не жаловался на какие-либо проблемы во время медосмотра при увольнении, не было никаких доказательств того, что его кошмары и воспоминания были связаны с военной службой - классическая ловушка 22, которая использовалась против многих ветеранов Вьетнамской войны, включая жертв "Агента Оранж", чьи симптомы часто проявлялись только спустя много лет.

"Я знал, что правительство тебя поимеет", - сказал Нино своему племяннику.

Темные видения, однако, появлялись все реже. Врач прописал Доминику более сильное лекарство, Торазин. Как однажды заметит Доминик в автобиографическом очерке, написанном в кризисный период, торазин был формой "борьбы с вредителями", которая "усмиряла холод дурных мыслей".

По настоянию Нино Доминик продолжал участвовать в автомобильном бизнесе, время от времени покупая машины на аукционе для Team Auto Wholesalers, фирмы из Бронкса, основной владелец которой, Мэтью Рега, связался с командой ДеМео после того, как познакомился с Крисом Розенбергом и занял у него денег. Крис передал "счет" Рою, и Рега оказался в большом долгу перед книгой Роя. Рега, сын букмекера из другой мафиозной семьи, владел еще одним дилерским центром в Нью-Джерси, который занялся скупкой десятков машин, угнанных в Нью-Йорке бандой. То, что он зарабатывал на машинах, он тратил на одежду, украшения, экстравагантные поездки и развивающуюся привычку к кокаину.

Рега, тридцати трех лет, сказал Доминику, что не любит брать в долг у Роя, потому что Крис, который иногда брал у Роя кредиты, был таким настырным. "У Криса своеобразное поведение; он всегда торопится; вам приходится останавливать свои дела и разбираться с ним".

"У Криса комплекс Наполеона; он всегда пытается доказать, какой он крутой", - говорит Доминик. "Но, как я однажды сказал своему другу Генри Борелли, Крис когда-нибудь сам выроет себе могилу".

Со временем Рега тоже стал брать у Нино. Когда Доминик приезжал за машиной в Нью-Джерси или Бронкс, они всегда дружески выпивали. В Нью-Йорке, в частности, в барах рядом с дилерским центром Реги на Джером-авеню в бедном Южном Бронксе, Доминик стал привычным гостем. Чернокожие и латиноамериканцы, владевшие и обслуживавшие бары с выпивкой и пивом, не привыкли общаться с итальянцами из Бруклина, особенно с такими дружелюбными на вид, которые могли завести песню Little Anthony & The Imperials, если выпили достаточно или, как это стало происходить, чем больше он находился с Мэтти Рега, нанюхались кокаина.

В Gemini Lounge Доминик также подружился с новым членом команды Роя, Эдвардом Дэниелом Грилло. "Дэнни" только что вышел из тюрьмы за угон. Как и многие другие, он знал Роя по свалке в Канарси. Ему было почти пятьдесят лет, и он был вдвое старше всех в команде Роя, но Рой был для него лучшей перспективой, и Рой решил, что крутой бывший заключенный может пригодиться.

Однажды, когда Нино был во Флориде, Рой позвонил в бункер и сказал Доминику, что Дэнни нужно место для ночного хранения недавно приобретенного товара. Так арсенал мощных пятнадцатизарядных пистолетов Smith & Wesson провел ночь на полу гостиной в квартире Доминика и Дениз на верхнем этаже. Оружие предназначалось для полицейского управления в Финляндии , пока Дэнни и другие члены команды не угнали грузовик, не довезший его до аэропорта имени Джона Кеннеди в Квинсе.

Использование ее дома в качестве места захвата нарушало негласное согласие Дениз с той жизнью, которую вел Доминик, - она не хотела видеть эту деталь. После того как Дэнни приехал на фургоне и она увидела, как они с Домиником начали складывать десять ящиков - каждый размером с морской сундук - на пол ее гостиной и увидела, что в них лежат пистолеты, она пришла в ярость.

"Вы не можете оставить их здесь! Вы должны их вытащить!"

Доминик попытался успокоить Дениз, сказав, что ситуация временная. В один из моментов, когда они с Дэнни отправились в фургон за очередным ящиком, он сказал Дэнни: "Слушай, я не могу сидеть здесь с арсеналом в доме. Дениз будет сходить с ума, пока они не уберутся отсюда".

На следующий день Рой и Дэнни пришли за блестящим стально-голубым оружием, каждое в своей подарочной коробке. "Разве они не прекрасны?" сказал Рой. "Оставь себе один на память".

Доминик спрятал пистолет в той же спальне-ловушке, где хранил наличные, собранные для Нино. Рой и Дэнни уехали с оставшимися сто девятнадцатью пистолетами. Многие из них попали в подвальный арсенал Роя в "Близнецах", остальные были розданы членам команды, проданы в барах и в итоге использованы во многих убийствах.

Несмотря на то что Доминик начал заводить собственные связи в преступном мире, подружившись с такими мошенниками, как Генри Борелли, Мэтти Рега и Дэнни Грилло, главной заботой Доминика по-прежнему оставались кредиты Нино, а когда Нино не было дома, новый бизнес, который Нино открыл, - R&A Sales, буквы обозначали главных бенефициаров компании, Розу и Энтони Гаджи. R&A Sales занималась посредничеством в торговле продуктами питания. Используя влияние семьи Гамбино в пищевой промышленности, Нино начал поставлять замороженные продукты в сто шестьдесят магазинов сети Key Food; один из руководителей сети был капо Гамбино. Не прилагая особых усилий, R&A Sales приносила Роуз и Энтони по пятнадцать сотен долларов в месяц.

Книга Нино тоже продолжала расти. Теперь Доминик брал деньги у ювелира в Чайнатауне на Манхэттене и в "Комнате войны" для хайроллеров на ипподроме Акведук в Квинсе. Когда Нино был дома, Доминик передавал ему наличные, а Нино вел свои записи, но когда его не было дома, Доминик заполнял индексные карточки размером три на пять дюймов, на которых фиксировались платежи. Карточки были разделены на еженедельные колонки; если кто-то платил вовремя, в колонке ставился крестик, если нет - прочерк.

Влияние и процветание Нино приносили Доминику статусные дивиденды. Например, в Westchester Premier Theater, где он уже два года собирал по две тысячи долларов в неделю, Доминик и Дениз всегда получали хорошие места, когда в город приезжали хедлайнеры вроде Тома Джонса или Дина Мартина. Они ездили туда на новеньком загорелом "Тандерберде", который он смог купить на выгодных условиях у другого клиента Нино.

Кроме убийства Говернары, Нино не просил его пачкать руки. В том единственном случае, когда Нино решил, что клиенту необходимо физическое напоминание о его обязанности не ставить прочерки в картотеке, он сопровождал Доминика на пикапе и применил наказание - пощечину.

"Нельзя быть слишком грубым с этими ребятами, потому что вы хотите, чтобы они могли платить", - объяснил Нино.

Считая, что на него ложится все большая ответственность за бизнес Нино, Доминик попросил прибавки к зарплате. За последние два года он собрал несколько сотен тысяч долларов для Нино, который все больше времени проводил во Флориде, где ему теперь принадлежала часть другого ресторана, но получал все ту же зарплату: двести пятьдесят долларов в неделю.

"Вам не кажется, что я заслужил прибавку к зарплате?"

"Зачем?"

"Все, что я делаю. Вы проводите пять месяцев во Флориде и не беспокоитесь".

"Того, что я вам плачу, вполне достаточно. Ты платишь только шестьдесят пять за квартиру. Не понимаю, почему вы не можете прожить на два пятьдесят в неделю".

"Вы ожидаете, что я буду хорошо выглядеть - одежда стоит денег. Вы ждете, что я буду ездить на хорошей машине - машины стоят дорого. Мы с Дениз хотим завести еще одного ребенка. Мне нужно больше денег".

"Давайте подождем и посмотрим".

Скупость Нино приводила его в ярость, но Доминик знал, что ему не выиграть этот спор. Он чувствовал, что Нино считает , что способ контролировать его - это деньги. Деньги были для Нино поводком, и он хотел, чтобы племянник был на коротком поводке.

"Я думаю, что стою для тебя больше".

"Давайте подождем и посмотрим".

Когда однажды в "Джемини" Доминик пожаловался на свои финансы, Рой сказал: "Почему бы тебе не сделать то, что сделал бы я? Займи денег у ростовщика и убей его на следующий день".

"Не мой стиль, Рой".

"Вам не придется возвращать ему долг. Это способ создать себе гнездо".

"Хорошо, Рой, ты не одолжишь мне сто тысяч?"

Это была удачная шутка, и Доминик улыбнулся и игриво хлопнул Роя по спине, но тут же пожалел, что не попытался пошутить за счет Роя. Особенно таким способом.

Доминик поддерживал связь со своим отчимом Энтони Монтильо, но никогда не рассказывал о своей жизни с Нино. Теперь Энтони не нужно было выслушивать подробности, чтобы понять, что, как он и предсказывал, Нино покорил Доминика; все признаки были налицо. У Доминика были деньги, машина, одежда и никакой видимой работы.

По мере взросления Доминик все больше сближался со своими сводными братьями и сестрами Стивеном и Мишель, особенно с Мишель. Он водил ее в шикарные рестораны и покупал дорогие подарки на ее дни рождения. Когда Мишель было пятнадцать, и она упала и повредила ногу, он пригласил ее пожить у него и Дениз; каждый день он менял ей повязки и дезинфицировал швы.

С Мишель было весело общаться, она была очень любознательным подростком и говорила все, что думает. Поскольку ей было четыре года, когда Доминик уехал во Вьетнам, она мало что помнила о нем до этого - главным воспоминанием было то, как он и другие участники "Четырех направлений" пели на заднем крыльце. После Вьетнама, когда ей было семь лет, она запомнила большую вечеринку по случаю возвращения домой, которую устроила их мать, и то, как все суетились вокруг его фотографий, которые она передавала по кругу. Позже она прочитала статью в его старой школьной газете, где он описывался как "мрачный и умный" человек, завоевавший множество медалей, поэтому она выросла, считая его героем и бегая к нему, когда ей было страшно или больно.

После похорон мамы Мишель никак не могла заснуть, потому что ей казалось, что она слышит звуки, доносящиеся из подпольного пространства под домом в Левиттауне. Когда она была маленькой, Доминик рассказывал ей, что в подполе живут чудовища и выходят только тогда, когда люди спят. Мишель испугалась, что монстры ошиблись и вышли, когда она еще не спала. Она побежала в его комнату и попросила провести расследование.

Измученный четырьмя днями без сна, Доминик встал с кровати и пошел в подпол.

"Здесь ничего нет", - сказал он.

"Проверьте все назад", - сказал Мишель.

Стоя на коленях, Доминик потакал ей, проверяя с фонариком каждый угол. Он выбрался из подпола, вспотевший, покрытый грязью и колючими волокнами изоляции.

"Иди спать", - сказал он. Никто не мог сказать ничего плохого о Доминике в присутствии Микеле.

Как и в случае с Домиником, никто никогда не объяснял Микеле, чем зарабатывает на жизнь ее дядя Нино, но к шестнадцати годам она тоже стала использовать "эту жизнь" для описания его занятий. Тем летом Доминик пригласил ее погостить у него и Дениз в Бат-Бич на часть каникул. Ей нравилось ездить на Бат-Бич. Это был единственный раз, когда она видела свою бабушку, но в то же время она возмущалась этим. После смерти Мари Монтильо Нино ни разу не навестил семью Монтильо в Левиттауне, даже не позвонил.

"Как будто он король, а мы просто слуги", - пожаловалась она Доминику.

"Это Нино".

Мишель нравилась Дениз, но не любила Роуз. "Она как мисс Королева Пчела", - сказала она.

"Это Роза, - рассмеялся Доминик.

Некоторым давним кредитным клиентам Нино разрешалось приносить платежи прямо в бункер. Однажды, когда Дениз не было дома, Доминик велел Микеле ответить на звонок, пока он принимает душ: возможно, кто-то заносит посылку.

"Кто бы это ни был, передай им, что я разрешаю отдать его тебе".

Через несколько минут раздался звонок в дверь. Мужчина нерешительно оглядел Микеле с ног до головы.

"Доминик в душе. Он сказал взять все, что у тебя есть, ", - сказала она ярко. "Я его сестра, все в порядке".

Мужчина протянул толстый конверт. По размеру и ощущению Мишель поняла, что это деньги, и с этого момента смирилась с мыслью, что ее герой тоже был каким-то гангстером.

* * *

Осенью 1976 года юридическая и медицинская команда Карло Гамбино все еще пыталась предотвратить его депортацию как нежелательного иностранца. Карло перенес очередной сердечный приступ, так утверждали его врачи, среди которых был его зять, Томас Синатра, специалист по кардиологии (не родственник певца). Правительство сомневалось. Карло подпитал их сомнения своим выступлением, когда однажды Кеннет Маккейб, полицейский детектив из офиса окружного прокурора Бруклина, пришел в городскую квартиру Карло, чтобы вручить повестку, требующую явки Карло в суд присяжных.

Маккейб, двадцати восьми лет от роду, был высоким, подтянутым детективом с торжественным ирландским лицом и сдержанными манерами. Он с большим презрением относился к типичным "умникам", как иногда называли людей из "той жизни". За семь лет работы Кенни, как его называли, успел повидать немало "умников". Он считал, что большинство из них просто слишком ленивы, чтобы заниматься чем-то еще. С другой стороны, он не без оснований уважал Карло. Ему уже доводилось вручать старику повестки; в отличие от мудрецов, продвигавшихся по служебной лестнице, Карло был вежлив и почтителен. Он понимал, что у Кенни есть работа, и всегда приглашал его к себе домой на кофе.

Когда Кенни постучал в дверь, доктор Синатра открыл ее, а затем снова захлопнул. Внутри Кенни услышал, как Карло начал ругать доктора, а затем Карло сам открыл дверь.

"Как вы себя чувствуете, мистер Гамбино?" спросил Кенни.

Карло порылся в халате в поисках пузырька с таблетками. "Посмотрите, сколько таблеток я принимаю. Как хорошо я себя чувствую?"

"У меня для вас повестка".

"Хочешь кофе?"

"Нет, спасибо, мне нужно вручить еще одну повестку. Она для кого-то на Стейтен-Айленде. Стоит ли мне сейчас ехать на Стейтен-Айленд?" Кенни знал, что Карло поймет, что он имеет в виду капитана Гамбино, который жил там.

"Да", - сказал Карло. "Он будет там".

Карло протянул руку и принял повестку. Когда Кенни повернулся, чтобы уйти, Карло язвительно улыбнулся. Он снова поднял пузырек с таблетками и стал трясти его между большим и указательным пальцами, словно разыгрывая шарады. Он словно говорил Кенни, что притворяется, и никто ничего не может с этим поделать.

Однако Карло было семьдесят четыре года, у него было больное сердце, и 15 октября в своей постели сицилийский безбилетник, ставший "боссом боссов", умер. Он скончался "в состоянии благодати", сообщил родственникам преподобный Доминик Склафани. Карло попросил поговорить со священником, когда конец будет близок, и Склафани совершил римско-католический обряд крайнего отпевания.

Тело пролежало два дня в похоронном бюро "Кузимано и Руссо", в том же морге, где была отпета Мари Монтильо. Согласно обычаю, днем оплакивали родственников и близких друзей семьи - Кастеллано, Гагги, Монтильо и некоторых других. Ночью же свои почести отдавали члены расширенной семьи Карло и представители других мафиозных семейств, поэтому Пол, Нино и Доминик вернулись без жен и смешались со сборищем преступников, по численности превосходящим только городскую тюрьму. Рой подчеркнул важность поминок для своей команды, и все присутствовали на них.

Естественно, вопрос о том, кто станет преемником Карло, занимал всех, и теперь в игру вступали фракционные последствия сделки, которую Карло заключил, придя к власти, - назначение протеже Альберта Анастасии своим заместителем, но ограничение его полномочий определенными командами. Перед смертью Карло сказал, что хотел бы, чтобы его преемником стал кузен Пол. Нино и бруклинская фракция, естественно, согласились и высказались за быстрое голосование капитанов семьи. Однако некоторые капитаны хотели подождать, пока Аниелло Деллакроче, лидер манхэттенской фракции, выйдет из тюрьмы. У Деллакроче заканчивался год заключения по делу о налоге на прибыль.

С другой стороны, Пол должен был вскоре предстать перед судом по обвинению в ростовщичестве, на которое его подставил племянник, биржевой мошенник Артур Берарделли. Большинство полицейских и федеральных агентов, наблюдавших за поминками, делали ставку на то, что новым боссом станет более известный Деллакроче; капитаны решили подождать. На поминках, независимо от того, что ждет их в будущем, все капитаны обязательно поцеловали Пола в щеку - традиционный знак уважения.

На похоронах Доминику и Дениз велели сидеть вместе с Нино и Роуз во втором ряду скорбящих, рядом с Полом и его женой - символически важная позиция, которая в семейной иерархии показывала, насколько они опережают Роя и его команду, сидевших сзади.

После службы Нино и Доминик были приглашены поехать с Полом в одном из лимузинов, следовавших сразу за катафалком, перевозившим тело Карло на кладбище. То, что Доминик имел такой статус, особенно возмущало Криса, но не только потому, что он завидовал близости Доминика к центру мафиозной власти. Недавно он пожаловался Рою, что Доминик обругал его в разговоре с Мэтти Рега, автодилером из Бронкса и Нью-Джерси, который был кредитным клиентом Нино и Роя.

"Он говорит, что я всегда пытаюсь доказать, какой я крутой", - сказал Крис. "Да, но когда он захочет, я буду готов. Все его бредни про Зеленый берет меня не пугают".

Доминик не знал, что Рега, его предполагаемый новый друг, передал его замечание о "комплексе Наполеона" Криса - оно было сделано только в ответ на жалобы Реги на Криса. Крис так и не рассказал Доминику об этом замечании, но оно задело его, и это был не последний раз, когда Рега играл в подобные игры.

Крис прикусил язык, потому что Рой приказал ему это сделать. У Роя были свои заботы о статусе. Нино всегда говорил, что семья Гамбино "откроет книги" и примет новых членов после смерти своего патриарха, который с опаской относился к ее расширению в последние годы. Рой упустил шанс стать известным человеком в семье Луккезе, полагая, что его связь с Нино принесет такие же дивиденды в самой сильной семье города. Этот день был уже близок и, как считал Рой, практически гарантирован, если Пол станет боссом. Поэтому он не хотел конфронтации между своими протеже и протеже Нино.

Рой также увеличил сумму, которую он давал Нино каждую неделю, чтобы Нино мог увеличить еженедельную дань Полу. Если понадобится, Рой приспособится к жизни под властью манхэттенской фракции, но сейчас было самое время показать бруклинской фракции, какой он непоколебимый боец.

Месяц спустя, 16 ноября, дело о ростовщичестве против Пола развалилось на середине процесса. Его племянник, Артур Берарделли, вышел на трибуну и все забыл. Арти Бой понятия не имел, о чем говорит прокурор - о каком ростовщичестве?

Пол вышел из зала суда с улыбкой. Покойный Карло не смог бы добиться большего. Судье, который должен был вынести Берарделли приговор за неуважение к суду за отказ давать показания, федеральный прокурор Питер Садлер пожаловался: "Здесь произошло то, что кто-то добрался до этого обвиняемого. Это была подстава".

Берарделли, который дал показания против другого биржевого мошенника, получил пять лет тюрьмы. Он также покинул зал суда с улыбкой и отправился отбывать свой срок с миром, довольный тем, что остался жив.

В День благодарения 1976 года, через несколько дней после оправдания Пола, из тюрьмы вышел Аниелло Деллакроче. Банды Деллакроче не все базировались на Манхэттене; самая известная его банда располагалась в Квинсе. Его группировка отождествлялась с Манхэттеном из-за его социального клуба на Малберри-стрит в Маленькой Италии. В суровую команду Деллакроче из Квинса входили жестокие братья Готти. Джон Готти, бывший житель Браунсвилл-Канарси, самый умный и самый вспыльчивый из братьев, отбывал короткий тюремный срок за убийство, которое было сведено к покушению на убийство его адвокатом Роем Коном; несмотря на это, в распоряжении Деллакроче был целый ряд стрелков. При поддержке Пола, в том числе Нино, Роя и команды Роя, кровавые разборки были возможны, если не удастся договориться о преемнике Карло.

Через несколько недель после освобождения Деллакроче согласился на встречу с Полом. Каждому претенденту на власть разрешалось привести двух помощников на встречу в доме Нино. В назначенный день Нино приказал Доминику встретиться с Роем в "Джемини" и "забрать пакет". После возвращения Доминика они должны были "упаковать" мать Нино Мэри, Розу, Дениз и всех детей и отправить их в дом Роя Гаджи на Статен-Айленде.

"Сегодня мы сделаем Пола боссом", - сказал Нино.

Возле "Джемини" Рой, помешанный на оружии, открыл багажник своего "Кадиллака" и передал Доминику пакет, завернутый в газету и перевязанный бечевкой. Внутри, в разложенном виде, находилась автоматическая винтовка М-2 и три "банановые обоймы" - магазины для патронов, содержащие девяносто патронов калибра 72 миллиметра, обладающих высокой поражающей способностью.

Вернувшись в Бат-Бич, после того как женщины и дети были отосланы, Нино отдал новые распоряжения. Пока Доминик с изумлением слушал, стало ясно, что Пол и Нино намерены устранить иерархию семьи Гамбино, если встреча пройдет не по плану Пола. Нино сказал, что встреча начнется рано вечером, и попросил Доминика заранее собрать М-2 и расположиться у окна в его квартире наверху. Окно выходило на подъездную дорожку Нино.

Оружие, по словам Нино, на встрече запрещено, "но на всякий случай я приклею пистолет под кухонным столом". Если Доминик услышит стрельбу внизу, он должен будет застрелить любого, кто выйдет из дома - если стрельба пойдет по пути Пола и Нино, никто не уйдет. В противном случае они будут мертвы, и поэтому Доминик должен "стрелять в любого, кто попытается выйти на дорогу. Не дайте никому из этих членососов уйти живым".

С наступлением темноты Доминик поднялся по ступенькам в свою квартиру. Ступеньки и М-2 всколыхнули воспоминания. Он выключил свет, положил на подоконник обойму бананов, разложил М-2 на двух подушках и занял позицию для ночной засады. Как звезды над тропой в джунглях, маленький фонарь на крыльце освещал подъездную дорожку - зону поражения. Сквозь щель в навесе он увидел уличный фонарь на углу - он был похож на луну. В его свете многоквартирные дома вырисовывались как холмы. Не хватало только боевой раскраски, дяди Бена, радиста Кости и остальных членов его команды LURP.

Проезжающая мимо машина заставила Доминика попятиться. Сейчас было не время предаваться мечтам. На кону стояла слишком большая реальность. Если бы ему пришлось замусорить подъездную дорожку гамбино, ему пришлось бы мчаться на Стейтен-Айленд, забирать Дениз и их дочь и бежать из Бруклина, чтобы жить в бегах, разыскиваемый копами и гангстерами; какое наследие можно оставить после себя - резню, сравнимую с той, что устроили Фрэнк Скализе и другие в День святого Валентина в Чикаго в 1929 году.

Через полчаса Пол прибыл с двумя людьми: Томасом Билотти, капитаном семьи, или капо, и Джо Галло, пожилым человеком, который был консильери, или внутренним адвокатом . Доминик знал их с детства. Он работал ландшафтным дизайнером у брата Билотти; Джо Галло вместе с Карло посещал новогодние вечеринки у Пола. Доминик начал волноваться. Что, если он услышит выстрелы и эти люди выйдут? Конечно, Нино не имел в виду, что он должен их убить.

Еще через несколько минут подъехала машина с четырьмя мужчинами. Трое мужчин, которых он не узнал, поднялись по подъездной дорожке и вошли внутрь. Он не встречал Аниелло Деллакроче раньше, но знал, что это, должно быть, представители манхэттенской группировки.

Прошло пятнадцать минут, но стрельбы не было. Манхэттенская группировка вышла и пошла по подъездной дорожке. Доминик смотрел в ствол М-2 им в спины, пока они не сели в машину и не уехали. Еще через несколько минут Пол и его спутники уехали. Доминик подождал, пока Нино постучит в дверь. После такого напряжения триумфальное заявление Нино было антиклимаксом. "Выходите! Они только что сделали Паули боссом!"

Та же самая сделка, заключенная двадцать лет назад, была заключена снова. Вместо того чтобы рисковать дракой, Деллакроче останется младшим боссом, имеющим власть над некоторыми экипажами. Доминик радовался ликованию Нино. "Дядя" Пол стал новым важным человеком номер один. Кресло власти останется в Бруклине. Доминик чувствовал себя участником исторического события - принцем на коронации своего короля.

Вскоре он бросил пить торазин, который прописал ему врач-терапевт для лечения кошмаров и воспоминаний о расчленении. Сидя у окна наверху с М-2, полностью готовый уничтожить врагов Нино и Пола, он наконец-то получил воспоминание, которое стоило смаковать, - он начеку, присматривает за своими приятелями.

Как он и предсказывал Дениз, когда пошел работать к Нино, действие "той жизни" прогнало его дурные сны.

ГЛАВА 8.

Человек-пуговица

После вступления в должность Пол издал несколько указов, но ни один из них не касался Роя, к его огромному огорчению. Он повышал солдат, переводил других в другие команды, разрешал старые споры о юрисдикции, открыл новый социальный клуб. Однако он не принял ни одного нового члена; он сказал Нино, что против того, чтобы Рой когда-либо был принят. В соответствии с самооценкой, основанной на успехе его дистрибьюторских компаний по продаже мяса и птицы, Пол предпочитал "белых воротничков", таких как профсоюзные махинации и подтасовки на строительных торгах. Он смотрел сквозь пальцы на такие преступления "синих воротничков", как угон автомобилей и кражи, а значит, и на Роя. Он принял деньги Роя, но не Роя, который горько запротестовал перед Нино и начал придумывать способы переубедить Пола.

"Я хочу, чтобы меня сделали", - жаловался Рой с большей твердостью, чем обычно с Нино, - "и я, блядь, заслужил это".

"Я поговорю с Полом, просто расслабьтесь".

Рой чувствовал себя особенно обманутым, потому что Нино был одним из тех, кого Пол продвинул по службе. Теперь Нино был капитаном, или капо, старой команды Пола. Однако большинство солдат, ранее находившихся под командованием Пола, были не слишком активны. Большинство из них были уже в годах. Благодаря кровному родству с Карло и стабильному доходу от мясного бизнеса и ростовщичества Пол никогда не нуждался в сильной команде, поэтому его люди, за исключением Нино, выполняли поручения, курили сигары и довольствовались небольшим букмекерством и ростовщичеством.

С практической точки зрения повышение Нино означало лишь несколько дополнительных министерских обязанностей. Но с точки зрения статуса это означало все: благодаря своим давним отношениям с Полом Нино стал новым фактическим боссом бруклинской фракции. А вот Рой, , который годами набивал карманы Нино и Пола, не получил ничего. Он был всего лишь нерукопожатным помощником Нино, и его бесило, что, с технической точки зрения, у сигарокуров в команде Нино было больше влияния, чем у него.

Нино поговорил с Полом, но Пол был непреклонен.

Когда соратники становились мужчинами, они получали "пуговицы" или "выпрямлялись". В первые дни правления Пола Рой только об этом и говорил, - пожаловался Нино Доминику однажды вечером.

"Рой хочет свою кнопку. Я против. Я сказал ему, что сейчас ему не нужно получать повышение, у него и так все хорошо. Если его повысят, Пол не потерпит и половины того, что ему сходит с рук, и в итоге пострадает".

Доминик знал, что "вещи", о которых говорил Нино, - это наркотики и порнография "больного дерьма", но эти темы можно было читать только между строк - их нельзя было обсуждать, ни с Нино, ни, разумеется, с Полом.

"Рой верит, что его могут ранить?" - спросил он.

"Он не верит. Он все еще давит. Он хочет этого".

"Что сказал Поли?"

"Поли не нравится, как Рой ведет дела; он говорит, что тот непредсказуем, и, знаете, Рой такой, но Рой все равно хочет этого".

В другой вечер в бункере на Бат-Бич Рой продолжал давить на Нино. "Я каждую неделю приношу много денег для семьи. У меня очень хорошая команда. Мои люди многое делают для семьи. Есть парни, которые не делают того, что делаю я".

Нино попробовала себя в роли психолога. На самом деле у Роя было больше "свободы" как у нерукотворного человека. "Если ты становишься членом клуба, появляются определенные ограничения. Ты должен быть более дисциплинированным".

"Никто не отказывается от денег, которые я приношу".

"Эй, тебе не нужна кнопка. Со мной она тебе не нужна. Все проблемы, которые у тебя возникают, я решаю сам".

Нино пообещал, что будет продолжать общаться с Полом от имени Роя, что он и сделал в следующий раз, когда они с Домиником увидели Пола в "Мясном дворце".

Рой был не просто вором и угонщиком, напомнил Полу Нино. Он создал собственный крупный кредитный портфель, вывел из строя кредитный союз и собрал верную команду последователей, которые могут пригодиться, когда потребуется выполнить какую-нибудь грязную работу.

"Хорошо, но я просто не доверяю этому парню в том, что он делает то, что должен делать", - сказал Пол.

"Я успокою его, заставлю делать только то, что я ему скажу".

"Я все еще против".

С другой стороны, Пол твердо стоял за новый семейный социальный клуб, который он приказал открыть Нино. Пол хотел укрепить свою власть и заявить о себе среди других банд. С его подходом бизнесмена было логично иметь что-то вроде конференц-центра, где он мог бы общаться с капо, а они - со своими солдатами и нерадивыми соратниками. Поскольку это было недорого и доступно, Нино выбрал помещение в Бенсонхерсте на Восемьдесят шестой улице, главной магистрали.

Издалека клуб казался бывшим арендатором - компанией Genovese Tile Company. Желто-черная вывеска компании шириной в двадцать футов, отделявшая витрину магазина от расположенных над ней квартир, никогда не снималась - так же, как редко открывались венецианские жалюзи, закрывавшие полностью стеклянный фасад. Однако на стекле было напечатано название клуба - "Ветераны и друзья".

Нино привлек Доминика и других молодых людей к ремонту клуба. Они покрасили интерьер, построили бар, убрали кухню в задней части, установили автоматы для приготовления кофе, эспрессо и капучино и принесли столы для карточных игр и еды. Доминик повесил несколько старых плакатов со звездами кино - В. К. Филдс, Джин Харлоу и любимый Нино Джордж Рафт. "Твоя бабушка выросла вместе с ним", - всегда хвастался Нино.

Поскольку в клубе будут подавать напитки и еду, для его легальной работы требовалась лицензия штата. "Мы оформим ее на твое имя, потому что ты единственный ветеринар, у которого нет судимости", - сказал Нино Доминику, который подписал официальные бумаги.

Клуб был втиснут между Liberty Post 1073 Американского легиона и рестораном Tommaso's, который члены клуба стали рассматривать как свою частную столовую - фактически, в стороне от основного этажа они получили отдельную комнату, где владелец ресторана, любитель оперы, пел для них арии. Пол и Нино проводили там собрания, Рой тоже, но не одновременно.

Мафиозный этикет запрещал Рою самому обращаться к Полу. Неподготовленный помощник должен был добиваться встречи с боссом через своего капо. Рой так и сделал, но получил отказ. В своей собственной команде он стал называть Пола "Водяной" - так он обозначал выдающийся череп Пола и отражал свое растущее презрение. "Пол не уличный парень", - говорил Рой. "Он просто торговец мясом".

Члены каждой команды бруклинской группировки должны были "привести себя в порядок" в "Ветеранах и друзьях" в определенный вечер. Понедельник был ночью команды Нино. Рой лояльно посещал тренировки, чтобы быть на хорошем счету у Нино, но считал их пустой тратой времени. Никто из остальных не зарабатывал таких денег, как он, и он никогда не собирался вести дела с людьми, которые сидят и жалуются на своих клиентов-ростовщиков, не предпринимая никаких действий. Если он не готовил новую сделку, Рой предпочитал общаться у бассейна в Массапекуа-Парк, где собирались Крис, Генри, Джоуи и Энтони, или в "Близнецах", где он был несомненной звездой шоу.

Нино тоже не слишком любил этот клуб. Он располагал к слежке со стороны властей. Поскольку в клубе постоянно разрабатываются схемы, в любой момент времени несколько человек могут оказаться под наблюдением, а это значит, что копы и агенты будут крутиться вокруг, фотографировать и снимать номера машин, пытаясь выяснить, кто есть кто. Нино дорожил своей конфиденциальностью: ему было уже пятьдесят два года, он был мощной силой, но все еще практически неизвестен экспертам ФБР по мафии. В одном из досье была запись о том, что "Нино и Рой" накрыли распространителя фильмов категории "Х", и все.

Полицейское управление Нью-Йорка знало не так уж много. В 1973 году Кенни Маккейб, бруклинский детектив, которому Карло всегда предлагал чашечку кофе, получил от информатора - женщины, посещавшей "Джемини", - сообщение о том, что "парень по имени Рой ДеМео" был "с парнем по имени Нино". В файлах Кенни также есть запись о том, что мужчина, которого видели выходящим из светского клуба в 1969 году в компании капо мафии Дженовезе, был опознан как ростовщик, которого звали Энтони Гаджи. На сайте можно найти бесчисленные наблюдения за мафиозными тусовками, включая бруклинский клуб водителя покойного Карло, но Кенни и другие полицейские больше не видели Энтони Гаджи; только люди в определенных кругах знали, что Энтони и Нино - одно и то же.

Нино оставался на втором плане, потому что проводил больше времени во Флориде и потому что, находясь в Бруклине, ему редко приходилось выходить из бункера по каким-либо делам, кроме обычных поручений. Большая часть его нелегального бизнеса, в виде Роя, приходила к нему. В остальном Нино заботился о Розе и их детях. Насколько это было возможно для человека, которого соседи никогда не видели работающим, Нино, как и Рой, старался изображать гражданское лицо. Он жертвовал деньги в Американский легион - правда, не на пост рядом с клубом - и покупал форму для Малой лиги, спонсируемой местной церковью. По его мнению, социальный клуб "Ветераны и друзья" грозил свести на нет все эти усилия по сохранению респектабельного облика. В редкие минуты беспокойства он говорил Доминику: "Когда-нибудь этот клуб посадит меня в тюрьму. Возможно, это даже станет моей смертью".

Воскресенье в клубе заставило Нино скривиться. По воскресеньям Пол считал хорошим тоном, когда все члены команды приводили себя в порядок и отдавали дань уважения своим лидерам. Клуб был слишком мал, чтобы вместить столько народу, и неизбежно мужчины высыпали на главную улицу Восемьдесят шестой, чтобы найти место для локтя, и это создавало сцену.

Прохожие не могли не заметить, что у "умников" и "молодцов", как их еще называли, намечается встреча. Хотя Нино придерживался консервативных костюмов, а Рой - трикотажных рубашек и чиносов, команда Роя и Доминик всегда появлялись в своих самых ярких нарядах. Они предпочитали расклешенные костюмы и спортивные пальто и яркие контрастные шелковые рубашки с воротниками, достаточно широкими, чтобы прикрыть лацканы пиджака. Рубашки были расстегнуты до середины груди, чтобы продемонстрировать золотые цепи. Этот стиль был недавно описан в журнальной статье о культуре Восемьдесят шестой улицы; статья привела к заключению контракта на съемку фильма, и сцены из "Лихорадки субботнего вечера" - истории Тони Манеро, короля бруклинских дискотек в белых костюмах - снимались в пиццерии рядом с клубом и в других местах в Бенсонхерсте.

В то время привычной темой в клубе были все газетные статьи , цитирующие представителей правоохранительных органов о том, что Аниелло Деллакроче теперь босс того, что они продолжали называть преступной семьей Гамбино. Мужчины высмеивали власти за их ошибочный интеллект и высмеивали "преступную семью Гамбино" как выдумку правоохранительных органов для СМИ. Мужчины называли свою организацию просто "семья" или "прикид". Пожилые традиционалисты говорили о "нашей штуке" - cosa nostra по-итальянски.

Поначалу Пол, босс-традиционалист, приходил в клуб почти каждый день. Куря сигару, он с удовольствием вершил суд на кухне; параноидально относясь к правительственным подслушивающим устройствам после того, как его племянник, мошенник с акциями, тайно записывал его на пленку, он пускал воду из-под крана и включал радио, когда обсуждал дела. В начале 1977 года, вскоре после открытия клуба, мужчины стали замечать подозрительные машины, проезжающие мимо клуба или припаркованные неподалеку. Они стали советовать друг другу улыбаться "полицейским камерам", когда приходят и уходят. Нино и Рой решили, что их уже запечатлели на пленку, и продолжали ходить в клуб. Пол, однако, был встревожен и стал избегать своего новшества - семейного конференц-центра.

* * *

Одна из машин наблюдения у социального клуба "Ветераны и друзья" в ранние годы была незабываема - маленький, побитый синий Ford Pinto с желтым капотом. Детектив Кенни Маккейб гордился своей личной машиной, похожей на раненого попугая. Он не возражал против того, что она делала его заметным - иногда так и было задумано. Если он хотел избежать разоблачения, то пользовался правительственной машиной, а если хотел быть замеченным, надеясь, что это испортит день какому-нибудь умнику, то пользовался лоскутным "Пинто". Вид Кенни в такой машине был не менее примечателен. Бывший баскетболист колледжа, достаточно коренастый для того, чтобы играть в линии в футболе, он занял водительское сиденье.

Кенни вышел на этот клуб после того, как они с Энтони Нельсоном, специальным агентом ФБР, который часто присоединялся к нему в слежке, вышли на след нескольких человек из West Side Civic Center, социального клуба бывшего водителя Карло. С тех пор как в 1969 году Кенни стал детективом, он часто вел наблюдение в свободное от работы время - иногда вместе с другими мотивированными полицейскими или своим другом из ФБР, а во многих случаях в одиночку. Детекция была его призванием и увлечением. Обычно он получал лишь крупицы информации - новое имя или старое лицо в новом месте, - но дела делались по крупицам, поэтому все заметные детали о субъекте - его манеры, привычки, машина, его девушка или жена - записывались. Так, в 1973 году, получив информацию о Рое ДеМео, владельце бара во Флэтлендсе, Кенни поехал в "Джемини" и ждал на улице, пока человек, подходящий под описание Роя, сядет в "Кадиллак", соответствующий наводке информатора.

Оказалось, что "Кадиллак" зарегистрирован на Элеонору ДеМео, шестидесятишестилетнюю женщину, проживавшую в Массапекуа-Парк, как показала проверка номерных знаков. Таким образом, имя Роя и его матери попало в отчет, который был помещен в стопку папок, скопившихся в подвале дома Кенни. На самом деле, конечно, овдовевшая Элеонора жила не с сыном, а со своей подругой миссис Профачи.

В досье Кенни Маккейба содержались сотни имен и фотографий. К 1977 году, когда речь зашла о "мафии", Кенни стал институциональным банком данных бруклинской окружной прокуратуры. Это было достойное достижение, поскольку Кеннет Маккейб-старший, его отец, был бывшим главным помощником окружного прокурора, уступая по полномочиям только избранному окружному прокурору.

До 1963 года Кеннет Маккейб-старший руководил расследованиями офиса и его прокурорами, включая более известного адвоката в офисе - прокурора Альберта ДеМео, обвинителя по делу "Трилл-убийство", чей чернокожий племянник Рой тогда только окончил среднюю школу Джеймса Мэдисона. Кенни-старший посвятил свою жизнь работе в правоохранительных органах до 1963 года, когда он умер в офисе от сердечного приступа. Кенни-младший в то время был подающим надежды четырнадцатилетним баскетболистом.

В 1969 году, через год после того, как Кенни-младший окончил Университет Лойолы в Мэриленде и поступил на работу в полицейский департамент, некоторые брови - в том числе и его - были подняты, когда его выдернули из обычной патрульной службы и повысили до детектива чиновники, восхищавшиеся его отцом. Очень скоро его способности не позволили комментариям о фаворитизме перерасти стадию поднятой брови.

Когда толпа в West Side Civic Center невольно привела их к "Ветеранам и друзьям", Кенни и специальный агент ФБР Тони Нельсон были довольны. Наблюдение редко давало что-то столь важное, как новый мафиозный клуб. Возвращаясь время от времени на службу и с нее, они видели солдат из нескольких разных бригад - десятки; за исключением похорон и свадеб, такие скопления были редкостью. Наблюдая за происходящим из "Пинто" или машины Тони Нельсона из ФБР, они пришли к выводу, что в семье Гамбино поднялась новая сила.

В то время полицейское управление Нью-Йорка (NYPD) и нью-йоркские отделения ФБР уживались друг с другом, как пара разношенных ботинок. Эти два агентства по борьбе с преступностью регулярно натыкались на расследования друг друга, потому что редко обменивались информацией. Институциональное соперничество усугублялось различиями в стиле работы. Большинство агентов ФБР - до недавней смерти патриарха-основателя Дж. Эдгара Гувера они были обязаны носить костюмы во время слежки - выросли в других местах и были более застегнуты на все пуговицы, чем среднестатистический детектив из полиции Нью-Йорка, который был наглым, как город, и презирал федеральный стиль, основанный на правилах.

Тони Нельсон был нетипичным агентом ФБР, потому что родился и вырос в Бруклине; он был сыном бывшего военного, который привил ему ту же ненависть к ничтожествам и мудрецам, что и отец Кенни. Ему было двадцать пять, он был среднего роста и телосложения, носил усы и короткие черные волосы. Будучи сотрудником отдела ФБР по борьбе с организованной преступностью в Бруклине и Квинсе, он познакомился с Кенни годом раньше, когда оба одновременно прибыли на место захвата самолета. Каждого из них навел на тайник информатор, пытавшийся получить вознаграждение двумя способами. Подобная ситуация всегда вызывала недовольство, но только не у уроженцев Бруклина.

На месте преступления Кенни и Тони поняли, что у них один и тот же информатор; они согласились приструнить его и оставаться на связи. Сравнивая записи в течение следующих нескольких месяцев, они убедились, что их интересы совпадают. Они стали вместе выходить на слежку, подружились и стали неофициальными партнерами, о которых не знали их боссы.

Среди прочего Тони рассказал Кенни, что информатор сообщил ему, что человек по имени Рой ДеМео, который тусовался в баре во Флэтлендсе, был безжалостным убийцей. Информатор сказал, что Рой убил "дюжину или около того" людей и "разделывал" тела. Под прикрытием Тони отправился в "Близнецы", разглядел Роя и напечатал отчет, который не привлек особого внимания. Тони даже усомнился в его легитимности: Характерной чертой преступного мира была гиперболизация своих информаторов.

Правда, в Канарси исчезли еще несколько автоугонщиков и наркоторговцев. После гибели Андрея Каца жители Канарси стали приписывать Рою и его команде любое бесследное исчезновение кого бы то ни было. Рой мало что делал для того, чтобы развеять эти слухи.

"Я не видел этого парня и не надеюсь увидеть", - говорил он с видом, не допускающим дальнейших вопросов, когда кто-нибудь приходил к Близнецам с вопросом о знакомом.

В другой раз, когда мы ехали с Домиником в машине, он был более откровенен. "Они должны поставить надгробие вон там, - сказал он, указывая на недавно построенную заправочную станцию. "Два надгробия, потому что мы похоронили там два тела".

Тони рассказал Кенни о своей поездке на "Джемини". "Я слышал о Рое", - сказал Кенни. "Он должен быть с парнем по имени Нино. Возможно, это Гамбино".

"Кто такой Нино?"

"Этого я не знаю".

Однажды, находясь возле "Ветеранов и друзей", Кенни и Тони увидели, как Рой заходит внутрь. Это навело их на мысль, что Рой - Гамбино, и возникла возможность, что он посещает таинственного Нино.

Позже они увидели, как Рой и другие вышли из дома с пожилым мужчиной, который стал центром внимания, прогуливаясь по Восемьдесят шестой улице так, словно ему принадлежал тротуар под его блестящими мокасинами. Мужчина остановился возле "кадиллака" и подождал, пока кто-то откроет дверь. По опыту Кенни и Тони, такое уважение оказывалось только капо или боссу. Они назвали номер машины. По номеру они получили ответ: "R&A Sales".

Через несколько дней проверка "R&A Sales" показала, что это продовольственная брокерская компания, а имя - Энтони Гаджи. Кенни обратился к своим документам. Бинго. Ему не терпелось позвонить Тони. "Нино - Энтони Гаджи, ростовщик; отнеси это в банк, он тот парень, которого мы видели, и тот, с кем Рой".

"Хорошо!"

Кенни и Тони возобновили наблюдение за "Ветеранами и друзьями". Однажды вечером они заметили Роя на противоположной стороне улицы от клуба, разговаривающего с солдатом Гамбино, который помогал управлять заведением общественного питания, когда не выполнял поручений Нино. Рой заметил их в ответ, схватился за промежность и подался бедрами вперед - бруклинский жест, означающий "Соси мой член!".

Полицейский и агент улыбнулись Рою в ответ, а Кенни сказал: "Отсоси себе. Засранец".

Постоянное наблюдение за Нино и Роем было невозможно, а при отсутствии открытого дела против них - неоправданно. Тем не менее, когда позволяло время, Кенни, Тони и другие выходили на их след достаточно часто, чтобы начать беспокоить Роя.

Однажды днем возле "Близнецов" Рой решил столкнуться с Кенни, припарковавшимся неподалеку с двумя другими детективами на своем потрепанном "Пинто", у которого теперь не было фары.

"Зачем ты ломаешь мне яйца? Могу я тебе чем-нибудь помочь?"

"Ты мог бы помочь во многом", - сказал Кенни.

"Куда бы я ни пошел, я вижу тебя! Я смотрю вверх, а ты там! Зачем ты тратишь на меня свое время? Я никому не мешаю".

"Это не то, что я слышу".

"Ты плохо слышишь. Ты никогда не видел, чтобы я делал что-то плохое. Зачем ты тратишь на меня свое время? Ты знаешь всех, но никто не знает тебя".

"Да, я большой гребаный секрет, особенно в своей машине".

"Не могу поверить, что кто-то говорит тебе обо мне плохо".

"Бедный Рой, никто тебя не любит, это точно".

* * *

Слежка раздражала Роя, но не так сильно, как плохое отношение Пола и его постоянный отказ сделать из него человека. Рой не мог смириться с тем, что Пол жалуется на его непредсказуемость. Он считал себя предсказуемым, как восход солнца, и очень дисциплинированным. Он командовал эффективной командой и много работал; его "дисциплина" в отношении таких информаторов, как Андрей Кац, обеспечивала приток денег к Нино и "Уотерхеду".

Весной 1977 года он нехотя пришел к выводу, что единственный способ привлечь Пола на свою сторону - сделать ему еще больше денег. Для этого нужно было придумать какую-то новую схему, и как раз в тот момент, когда он начал прикидывать, одна из них попала ему на глаза благодаря Дэнни Грилло, пятидесятилетнему угонщику Smith & Wesson, которого он пригласил в свою команду, полагая, что крепко сбитый бывший заключенный без вариантов может когда-нибудь пригодиться.

Когда-то Дэнни работал "песочником" - разнорабочим на подземных работах по прокладке тоннелей, где обычно трудилось много ирландцев-американцев. Выпивая с коллегами, он познакомился с несколькими членами банды, которая промышляла в подземельях Адской кухни, старого района Мэри Гагги и Джорджа Рафта в Вест-Сайде Манхэттена. Это был район доходных домов, складов и небольших фабрик, простиравшийся от Тридцать четвертой до Пятьдесят седьмой улиц и от Восьмой авеню до реки Гудзон. В банде Вест-Сайда преобладали люди ирландского происхождения - на протяжении многих лет их предки вступали в жестокие схватки с семьей Гамбино и другими мафиозными бандами, занимавшимися в этом районе игорным бизнесом, ростовщичеством и вымогательством. В народе банду из Вест-Сайда называли "ирландской мафией", но потом один из детективов убойного отдела Джозеф Коффи, обладавший большим влиянием на СМИ, придумал другое название - "западники".

В тюрьме Дэнни Грилло познакомился с Джеймсом Кунаном, амбициозным молодым Вести, затаившим обиду на давнего босса банды. После условно-досрочного освобождения Дэнни и Кунан регулярно встречались в барах типа Gemini Lounge в Вест-Сайде. Так Дэнни узнал, что Кунан и некоторые его последователи мечтали стать самыми важными вестсайдцами. Он рассказал Рою, что группа была безжалостной, но не имела достаточного финансирования.

Там, где Дэнни видел только интригу, Рой видел возможность: если бы он финансировал Кунана и помог ему захватить власть, Кунану пришлось бы разделить власть в преступном мире Вест-Сайда с семьей Гамбино. Рой видел новую жилу богатства для Пола - и кнопку для себя.

"Давай познакомимся с этим парнем", - сказал он. "Может, у нас есть дело".

Несколько встреч проходили в трейлере возле очистных сооружений на Уордс-Айленде, выступе в Ист-Ривер, где в Нью-Йорке также располагалась Манхэттенская государственная больница для умалишенных. Вести, работавший на заводе, рассказал Рою, что подводные течения, бурлящие вокруг острова, настолько стремительны, что если тело как следует "вскрыть" - проколоть желудок и легкие, - то оно погрузится и проплывет мимо южной оконечности Манхэттена, а затем выйдет в море, так и не всплыв на поверхность - вечно и глубоко спящее "вместе с рыбами".

В отличие от своих последователей, но как и Рой, тридцатилетний Джимми Кунан происходил из респектабельной семьи среднего класса; его отец был налоговым бухгалтером в Адской кухне. Он рассказал Рою, что руководство "Вести" пошатнулось из-за полуотставки некоего Микки Спиллейна; помимо того, что Микки Спиллейн носил то же имя, что и бруклинский писатель книг о копах и грабителях, в 1960-х и начале 1970-х годов он был ирландским эквивалентом Карло Гамбино.

Кунан ненавидел Спиллейна за то, что Микки ударил его отца, когда Кунану было девятнадцать лет. Он поклялся убить Спиллейна, но был пойман при попытке убийства другого человека и попал в тюрьму. В этот период Спиллейн начал сбавлять обороты; в возрасте пятидесяти трех лет он даже переехал из Адской кухни. Многие бывшие соратники стали идти своим путем; никто не управлял кораблем.

Рой видел, что заключить сделку с Кунаном будет несложно. Кунан все еще не был уверен в себе и был явно потрясен тем, что встречается со своими сообщниками из семьи Гамбино. В тюрьме Кунан подружился со многими итальянскими заключенными и пришел к мысли, что ирландские преступники были бы гораздо эффективнее, если бы у них были традиции, подобные мафии, с ее тайными клятвами, правилами и ритуалами. С неловким благоговением он говорил своей маленькой группе, что они смогут доминировать в Вест-Сайде, заключив союз с "итальянцами из Бруклина".

Рой одолжил Кунану пятьдесят тысяч долларов, чтобы Кунан смог сделать несколько внушительных займов в барах Вест-Сайда. Затем они и еще несколько человек из каждой их команды угнали тракторный прицеп с новомодными аппаратами - видеокассетными магнитофонами, которые в то время стоили около тысячи долларов каждый, - и поделили прибыль.

Деньги проложили путь к союзу, а кровь скрепила его. Как Рой связал себя с Нино, убив дистрибьютора "голубых фильмов" Пола Ротенберга, так и Рой свяжет с ним Кунана, убив человека, который за много лет до этого дал пощечину отцу молодого Вести, - Микки Спиллейна.

Убийство из засады произошло ночью в пятницу 13 мая. Рой спрятался за лестницей на втором этаже многоквартирного дома в Квинсе ( ) и ждал, пока старый Вести спустится со второго этажа, чтобы поговорить со знакомым - Дэнни Грилло, который только что позвонил в дверь Спиллейна. Когда жертва выходила за дверь, сзади появился Рой, и они с Дэнни открыли огонь из пистолетов с глушителями. Спиллейн бросился бежать, но они преследовали его на улице и выстрелили в него еще несколько раз. Крис и Генри припарковались в соседней машине, близнецы Джемини - в другой, на случай, если они понадобятся, но второй залп сделал свое дело.

Спиллейна оставили на улице, чтобы все узнали о его смерти и поверили, что Джимми Кунан отомстил.

Дэнни позвонил Кунану. "Поздравляю, - сказал Дэнни, - в этом году мы сделали тебе подарок на день рождения немного раньше".

Подарок приободрил Кунана; настало время действовать. Через два дня в одном из баров Вест-Сайда он и еще несколько человек, включая Дэнни, расставили ловушку для пожилого ростовщика Руби Стайна, чья обширная сберкнижка финансировала дискотеки, рестораны, пип-шоу и магазины журналов X-rated; он также управлял игорным салоном в Вест-Сайде. Несколько жителей Вестсайда, включая Кунана, были должны ему деньги, как и Дэнни, зависимый от азартных игр, который держал свою зависимость в секрете от Роя. Убив Стейна, Кунан надеялся сделать так, чтобы ему задолжали еще больше уэстийцев. Это был ход в стиле Роя ДеМео, но с Роем - к его последующему гневу, особенно на Дэнни, - не посоветовались.

Как только Кунан завел Штейна в безлюдный бар, Дэнни вышел из туалета и застрелил его. При этом они конфисковали блокнот, в котором Стайн записывал состояние своих займов и который, как известно, всегда носил с собой, и уничтожили несколько сотен тысяч долларов долга. Пока Дэнни сидел в баре и пил, Кунан и несколько его самых преданных последователей взяли страницу из книги Роя "Кладовая гордости" и расчленили жертву. Части тела упаковывались в мусорные пакеты, которые затем выбрасывались в быстрое течение Ист-Ривер, омывающее остров Уордс и Манхэттенскую государственную больницу для умалишенных.

В последующие недели Кунан привлек в "мою мафию" еще большее количество отщепенцев из Вест-Сайда и начал одеваться в стиле "Лихорадки субботнего вечера", характерной для клуба Veterans and Friends social . Он стал бесспорным лидером "Вестсайда" и дал понять потенциальным соперникам, что его поддерживает мощная огневая мощь итальянцев из Бруклина.

"У нас есть один парень в Вест-Сайде, который будет отдавать нам десять процентов от своих действий и делать все, что мы ему скажем", - сказал Рой Нино, который передал новость Полу.

Пока Рой крутил роман с Кунаном, Пол решил "открыть книги" и расширить состав семьи. Он выбрал десять человек, которых одобрили его капо, но не Рой - выбор его главного капо, Нино. Однако, учитывая сделку, которую Рой заключил с "Вестис", он решил, что больше не может отвергать его как непредсказуемого угонщика и вора; Рой привел в семейную палатку исторически проблемную банду, целое новое поле для грабежа. И вот, наконец, в возрасте тридцати семи лет Рой, бывший штангист из боксов Айвори Сноу, получил свою пуговицу.

При всем своем значении для мужчин, участвовавших в церемонии, церемония, в ходе которой соратники становились братьями, была проста. По традиции, вступающие и действующие члены становились братьями, уколов друг другу пальцы и взяв кровь. Затем Павел говорил о том, что теперь они - члены семьи, чьи интересы превыше личных. Они должны были безоговорочно подчиняться ему и капо и поклясться в верности омерте - кодексу несотрудничества с любой властью, зародившемуся на холмах Сицилии. Любого, кто нарушит омерту, ждала смерть. Нельзя было покидать семью, пока она была жива.

Если не считать суровости санкций, ритуал мало чем отличался от посвящения в братство или ночи в местной Лосиной Ложе. Только посторонние могли бы сказать, что в нем было много напускного.

После церемонии состоялся бурный ужин в частной семейной столовой в ресторане Tommaso's, расположенном рядом с "Ветеранами и друзьями". Потягивая вино, Нино поднял тост за Роя, а затем присыпал солью его триумф. Он сказал, что теперь Рой стал частью великой традиции, но никогда не поднимется выше в семье: "В нашей семье только сицилийцы могут быть капо".

Романтический взгляд Нино был не совсем точен. В манхэттенской группировке Аниелло Деллакроче собирался назначить Джона Готти, такого же неаполитанца, как и Рой, капо своей крутой квинсской команды.

"Я доволен тем, что получил, - сказал Рой.

* * *

Джимми Кунан был больше поражен клятвами и правилами мафии, чем Рой: Для Роя его пуговица была чистым удовлетворением эго. В тот момент, когда его сделали, он прямо нарушил одно из правил, которое инициировал Карло и которое подтвердил Пол, - не торговать наркотиками. Рой по-прежнему поддерживал операцию по импорту колумбийской марихуаны в двадцатипятифунтовых тюках и по-прежнему продавал несколько унций кокаина из "Джемини". Он не собирался останавливаться; просто он будет более скрытным и более внимательным к потенциальным угрозам.

Одним из частых клиентов Роя по кокаину был очень успешный угонщик автомобилей и владелец чоп-шопа по имени Джон Куинн, еще один выпускник школы свалки в Канарси. У Куинна в кармане был полицейский, который сообщал ему о схемах патрулирования района и использовал полицейские компьютеры, чтобы по номерным знакам узнавать адреса людей, владеющих машинами, которые Куинн видел и жаждал увидеть. Квинн нанял двух опытных воров, которые каждую ночь выслеживали машины. Им требовалось около сорока пяти секунд, чтобы "вскрыть" запертую машину, отключить сигнализацию, снять замок зажигания и уехать. За ночь они угоняли до пятнадцати машин.

Настоящим ключом к успеху Куинна стала его способность "отмывать" машины. Взломав офисы штата, он приобрел пачки пустых бланков свидетельств о праве собственности и регистрации; у него также было оборудование для штамповки идентификационных номеров автомобилей. Это позволяло ему заменять табличку VIN на приборной панели реалистичной подделкой, используя серийные номера, которые, как он знал из полицейских компьютеров, еще не использовались в штате Нью-Йорк. Затем эти номера печатались или гравировались на документах штата - и все! Автомобиль был "чист".

Операция Куинна была намного сложнее, чем та, которой когда-то занимался Энтони Гаджи. В эпоху Нино для подтверждения права собственности не требовались документы, выданные государством, а только регистрация, выданная дилером. По сравнению с этим операция Розенберга-Каца была дилетантской. VIN-таблички Криса, похоже, были сделаны с помощью ручного устройства для изготовления наклеек, какие обычно продаются в магазинах Woolworth's.

Куинн зарабатывал на машинах больше, чем команда ДеМео. Рой покупал у Куинна машины по цене от трех тысяч до тридцати пятисот долларов за штуку, в основном роскошные "линкольны" и "кадиллаки"; добавив еще тысячу-другую, он продавал их клиентам, которых подбирал он сам или младший брат Джои Теста Пэтти. В двадцать лет Патти, бывший чудо-механик, стал владельцем собственного дилерского центра Patty Testa Motorcars. Как и его брат, переехавший из Канарси (но только физически), Патти купил дом своего отца в Канарси и хранил множество угнанных машин на соседней стоянке - его соседи были глухи, немы и слепы.

Одна из причин, по которой Квинн и Рой вели дела, заключалась в том, что один из людей Роя, Питер ЛаФрошиа, бородатый дровосек, которого Крис представил Доминику как "одного из лучших автомобильных парней Нью-Йорка", на самом деле больше работал на Квинна, чем на Роя. ЛаФрошиа был одним из двух людей, которые каждую ночь патрулировали улицы для Квина. Он и второй вор, внештатный сотрудник, более лояльный к Куинну, всегда ездили на "Ягуаре", потому что считали, что так они выглядят более респектабельными. За последние восемнадцать месяцев они угнали около двух тысяч машин.

Благодаря команде ДеМео и Джону Квину дело дошло до того, что покупатель нового автомобиля в Канарси или Флэтлендсе, не имеющий никаких сомнений и осведомленный о ситуации, никогда не подумал бы о том, чтобы заплатить в розницу у законного дилера. Куинн также обслуживал клиентов, которые хотели "угнать" свои собственные автомобили. За пятнадцать сотен долларов он продавал "наборы", содержащие табличку с VIN-кодом и необходимые фальшивые бумаги. Эти наборы, также доступные через команду, были известны как "Бумага Квина".

Рой и команда считали независимого Куинна не только аутсайдером, но и "стойким парнем". Весь прошлый год он ожидал приговора по делу, возбужденному ФБР, в котором он признал себя виновным в сговоре с целью переправки угнанного автомобиля через границу штата. Как водится, дело было не слишком хлопотным; возможно, ему придется "уйти", но только на пару месяцев. Когда за несколько лет до этого его осудили за угон, он спокойно отбыл наказание, так что предстоящий приговор не вызвал у него особых опасений. Однако Роя тревожило то, что Квинн, женатый тридцатипятилетний отец шестерых детей, завел роман с девятнадцатилетней девушкой и посвятил ее в детали своих операций.

Этой женщиной была Шери Голден, бойкая официантка в бруклинском ресторане "Мясная лавка", когда она познакомилась с Куинном. Она была симпатичным подростком, победительницей конкурса красоты, в котором участницы оценивались по сходству с супертонкой кокни-моделью Лесли Хорнби, известной также как Твигги. В отличие от блондинки с короткой стрижкой Твигги, у Шери были каштановые волосы, но ее ивовый профиль, большие карие глаза и херувимская улыбка напоминали "ангела-подростка" Твигги. Окончив школу, она жила с родителями во Флэтбуше, к западу от Флэтлендса.

Куинн ослепил Шери. Его роскошная квартира на берегу океана находилась недалеко от ее работы; он водил две машины - Cadillac El Dorado и Lincoln Continental с инновационной на тот момент убирающейся "лунной крышей"; у него были деньги, одежда, драгоценности и очаровательная манера поведения. Позже Шери узнала, что у него также есть дом, жена и полдюжины детей на Лонг-Айленде, но к тому времени, как она рассказывала подружкам, она была влюблена и проводила время всей своей жизни.

Куинн показывал Шери в ресторанах Маленькой Италии и позволял ей пользоваться одной из своих машин - той, которая в тот день была ему не нужна. Вскоре она уже ночевала в его городской квартире. Если ее родители и знали о его другой жизни, то предпринимали лишь безуспешные попытки отговорить ее.

К удивлению своих коллег, Квинн стал брать Шери с собой, когда занимался бизнесом: покупал горячие машины у воров-фрилансеров, следил за работой своих мастерских или сводил счеты со своим "отрядом ягуаров". Обычно он платил ЛаФрошиа и другим ворам по сто пятьдесят долларов за обычную машину, предназначенную для мастерской, и по два пятьдесят - за "Кадиллак" или "Линкольн". Куинн добавлял премию в пятьдесят долларов, если они угоняли машины популярных цветов.

Через ЛаФроссию Рой сразу же узнал о Шери Голден и сказал Квину: "Ты спятил". Шери не выдержала бы давления, если бы за ней взялась полиция. Куинн должен был избавиться от нее. "Она - помеха", - сказал Рой.

Квинн считал Шери редким сотрудником, которому можно доверять. Он провел телефонную линию в ее спальню в доме родителей, чтобы она могла принимать его сообщения и назначать встречи. Он спрятал там пистолет и подарил ей пишущую машинку IBM Selectric, чтобы она могла печатать его фиктивные титулы и регистрации.

Летом 1977 года на Куинна обрушилась череда юридических проблем, которые делали его ожидание федерального приговора потенциально зловещим. Полиция провела обыск в одной из его мастерских, затем его имя всплыло в расследовании о продаже краденых облигаций на Лонг-Айленде, и он был вызван в суд для дачи показаний перед большим жюри.

Новые проблемы Квина означали, что судья, который должен был вынести ему приговор по делу об угоне автомобиля, скорее всего, даст ему больше времени в тюрьме. Внезапно он почувствовал, что больше не хочет противостоять тюрьме. Он видел только один выход: Он был всего лишь посредником в продаже залога; если он будет сотрудничать, то сможет произвести впечатление на судью, выносящего приговор. Сотрудничество могло бы даже избавить его от проблемы с магазином. Он решил дать показания большому жюри, а не воспользоваться своим правом хранить молчание. Ему, как никому другому, следовало опасаться, что тайна не продержится долго, не с такими глазами и ушами, какие были у Роя в официальных местах.

Через несколько дней после дачи показаний Куинном Питер ЛаФрошиа позвонил двоюродному брату Куинна, Джозефу Беннетту, сотруднику отдела ретаргетинга Куинна, и попросил его встретиться с Роем. Потенциально это была катастрофическая ошибка, потому что Беннетт, в то время как Куинн направлялся в тюрьму, недавно стал информатором ФБР, которое все еще расследовало межштатные связи Куинна. Однако, будучи родом из Канарси, Беннетт прекрасно понимал, что многих людей из его бизнеса уже нет на свете. Он, как и агент ФБР Тони Нельсон, слышал, что Рой "разделывает" тела; он, в отличие от Тони, верил в это абсолютно. Поэтому он не стал рассказывать ФБР о том, что ему предстояло услышать.

"Джонни предстал перед большим жюри, и мы это знаем", - сказал Рой Беннету. "Ему сказали избавиться от Шери. Я лично говорил ему об этом, но он этого не сделал". Рой предложил Беннетту десять тысяч долларов, чтобы заманить его кузена Квина в ловушку: "Мы всадим пули ему в голову, можешь не беспокоиться".

Показывая, что он становится все более кровожадным, новоиспеченный Рой также заявил, что заплатит премию в десять тысяч долларов, если Беннетт заманит Шери Голден в ту же ловушку. По его словам, он пришел к решению: "Мы избавимся от них обоих". Он подчеркнул срочность ситуации: "У вас не так много времени, чтобы принять решение. Это срочная сделка".

Однако Беннетт не подставил своего кузена и не рассказал ему о заговоре. Он не был уверен, что его подставили. Он продолжал общаться с Куинном, как будто Рой не сказал ему ни слова, и даже сопровождал Куинна в "Джемини", чтобы осмотреть "Порше", который Куинн собирался купить для Шери.

Используя "Бумагу Куинна", команда DeMeo начала угонять и перемаркировывать иностранные автомобили класса люкс, в основном Porsche и Mercedes; каждый участник держал один или несколько для личного пользования. Когда они собирались в "Джемини" по вечерам в пятницу, прилегающие улицы становились такими же близкими к Родео-драйв во время открытия бутиков.

Пока Квинн осматривал Porsche, Питер ЛаФрошиа отозвал Беннета в сторону и спросил, не собирается ли тот отказаться от двадцати тысяч долларов, которые Рой предложил за Квинна и его любовницу.

"Я не уверен, что мне это нравится", - сказал Беннетт.

"Не упускайте хорошую возможность", - сказал ЛаФрошиа. Показав, что с момента присоединения к команде он стал не просто угонщиком, он достал из коричневого бумажного пакета пистолет и добавил: "Послушайте, мы всегда готовы позаботиться об этом сами, знаете ли. Не спите. Решайте".

Выйдя из "Близнецов", Беннетт снова ничего не сказал Квинну. Не обращая внимания на ЛаФроссию, он продолжал спать дальше.

Три дня спустя, днем 20 июля 1977 года, Шери Голден вернулась домой в возбужденном состоянии и просидела в своей комнате несколько часов. Куинн сказал ей, что на следующий день ему должны были вынести приговор и, скорее всего, он отправится в тюрьму на некоторое время, но не так долго, как мог бы, если бы не предстал перед большим жюри.

Ближе к сумеркам, когда серебристый "Линкольн" Квина с лунной крышей остановился на ее улице, Шери вышла из своей комнаты в наряде ангела-подростка - бело-желтый халтер-топ, голубые шорты и сандалии с открытыми пальцами, на которых виднелись ногти, окрашенные в розовый цвет. Ее лицо не было таким же беззаботным.

"Что случилось, милая?" - спросила ее бабушка.

"Он уезжает!" сердито сказала Шери. Не говоря больше ни слова, она выскочила из дома и села в машину Квина.

В двадцать минут восьмого вечера Квинн взял трубку автоответчика, которым он пользовался помимо Шери. Сообщение было от "Пита". "Ты знаешь номер, это важно". Вскоре после этого Квинн и Шери отправились в "Джемини". Квинн все еще хотел купить "Порше" для Шери; его также заставили думать, что команда хочет купить больше его фальшивой бумаги и инструментов для изготовления VIN. С Шери Квинн, должно быть, чувствовал себя в безопасности - это был последний из его многочисленных просчетов за последнее время.

В эти дни дела в "Джемини Лаунж" велись в квартире, расположенной сразу за таверной, на втором этаже того же здания. Двоюродный брат Роя, пожилой мужчина с глубоким голосом и серебристой гривой, которого молодые люди называли "Дракулой", недавно переехал туда, выйдя из тюрьмы за ограбление банка. Телефон в его квартире был продолжением телефона в баре. Он готовил для членов команды пятничные обеды, и они стали использовать его дом как своеобразный клуб. Теперь, когда члены команды или соратники говорили, что направляются в "Близнецы", они больше имели в виду квартиру, чем бар.

Примерно через час после получения сообщения Квинн отправился в клуб команды, а Шери осталась в "Линкольне". Поскольку использовался глушитель, она не услышала единственного выстрела, который был произведен в затылок ее любовника и убил его мгновенно. В рассказе об убийстве, который он дал своему знакомому, Генри Борелли не сообщил, кто стрелял в Куинна, но сказал, что он, Рой, Крис и ЛаФрошиа были внутри, а снаружи, в машине, Шери отвлекли Джои Теста и Энтони Сентер, стоявшие по обе стороны и наклонившиеся к ней через окна, разговаривая с ней. Когда она повернулась к Джоуи, его неразлучный приятель Энтони дважды выстрелил ей в голову, а когда ее голова мотнулась от пуль, пробивших мозг, Энтони снова выстрелил ей в лицо.

Ни Квинн, ни Шери не исчезнут, потому что Рой хотел найти их тела, чтобы дать понять, что сотрудничество с официальными властями дорогого стоит, если в нем замешана команда ДеМео.

Одна команда убийц связала тело Куинна, отвезла на на Стейтен-Айленд и выбросила на пустынной дороге. Другая команда, разгромив машину Куинна и забрав пачки пустых документов, свидетельств о регистрации, свидетельств о рождении и оборудование для изготовления VIN-кодов, занялась Шери, чье тело было прижато к нижней части приборной панели, смято, как тряпичная кукла, и накрыто одеждой, взятой из багажника. Кто-то стянул с нее топик, чтобы придать сексуальный оттенок полицейскому расследованию. Затем "Линкольн" отвезли в район Герритсен-Бич в Бруклине, недалеко от Кони-Айленда, и оставили в жилом квартале.

Тело Квина нашли той же ночью; тело Шери пролежало в запечатанном "Линкольне" три знойных дня. На четвертый, в воскресенье, 24 июля 1977 года, житель квартала вызвал полицию, чтобы сообщить о возможном угоне машины. Приехавший офицер обнаружил безошибочный запах тухлых яиц, характерный для человеческого разложения. Под телом, на полу, детектив Джозеф Полицци был заинтригован, обнаружив, помимо всего прочего, залитый кровью комплект пустых документов на передачу прав собственности на автомобиль.

Через несколько дней ЛаФрошиа встретил в кофейне Джозефа Беннета, языкастого кузена Куинна. "Видите, мы не шутили", - сказал он. Вы упустили легкие двадцать тысяч". Это было легко, хотя с Шери это было немного визгливо, немного коряво".

Он добавил, что Шери была так молода и так красива, что жаль, что ей пришлось умереть.

* * *

В ночь перед тем, как было найдено тело Шери, полицию вызвали для разгона драки в заведении общественного питания, расположенном неподалеку. Драка началась, когда официант слишком небрежно поставил тарелку перед Роем.

"Да что с тобой такое, ты что, не знаешь, как обслуживать людей?"

"Делаю все, что в моих силах, приятель".

Официанты в зале общественного питания были такими же наглыми, как и команда Роя, потому что многие из них были начинающими солдатами для своего босса, который владел залом и был капитаном в другой семье.

"Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь!"

"Не знаю, не волнует, приятель".

Теперь Рой хотел показать свою силу и быть воспринятым правильно. Он встал и сильно ударил официанта по лицу. Другие официанты пришли на помощь своему коллеге , и вскоре зал общественного питания превратился в салун Додж-Сити. Дэнни Грилло выбросил официанта в окно. Генри Борелли, однако, был сильно избит; его приятель Доминик - за несколько дней до этого сын бывшего чемпиона армейского авиационного корпуса по боксу стал отцом маленького мальчика Доминика-младшего - пришел ему на помощь и так сильно ударил официанта, что потрясенный Рой позже сказал Нино: "Я почувствовал, как сила прошла мимо".

Команда собралась в зале общественного питания, потому что ранее в тот день, когда тело Шери ждало своего часа, человек, который, по словам Генри, выстрелил ей в голову и лицо, - Энтони Сентер, любимец всех женщин Канарси с римской внешностью, - женился на женщине Канарси примерно того же возраста, что и Шери.

Когда это дело попало в газеты, Нино сразу же заподозрил Роя и в ярости вызвал его на встречу в бункер, где Рой признался и рассказал о своей вине - как раз в тот момент, когда расстроенные родители Шери предложили награду в десять тысяч долларов за информацию.

Нино слишком ясно осознал, что убийство Шери прямо указывает на опасения Пола по поводу непредсказуемости Роя. Шери даже не дали шанса показать, что она может противостоять давлению полиции. Убийство выставило Нино в плохом свете; он не смог, как обещал Полу, контролировать Роя.

"Ты не можешь бегать по улицам и заниматься ковбойскими штучками!" - закричал он.