Маскарад

24

– Ну что? Дождались? Она уже начала совать нос в наши дела.

Человек, державший в руке черную телефонную трубку, тяжело опустился на стул.

– Не может быть! Не верю.

– Говорю тебе, это так, – сердито сказали ему на другом конце провода. – Пока, правда, ей не удалось добраться до нужных людей. Поэтому остановить ее надо сейчас. Сейчас! Потом будет поздно.

– Но ведь она ничего не помнит! – запротестовал человек, сидевший на стуле. – Ничего!

– Может быть, но изо всех сил старается вспомнить. Даже Хэнкс нам не так страшен, как она. Нам только ее расспросов сейчас не хватает для полного счастья!.. Ты меня слышишь?

– Слышу. – Мужчине, державшему в руке черную телефонную трубку, вдруг стало душно. Он торопливо ослабил узел на галстуке и расстегнул воротник рубашки. – Я все улажу. Предоставь это мне.

– В тот раз я пошел у тебя на поводу. И что получилось?

– Но ведь ничего страшного не произошло.

– А могло произойти. Нет, я больше не хочу рисковать. Дело слишком серьезное. Можно потерять все. Все, понимаешь?

– Не волнуйся. Ты ничего не потеряешь.

– Будем надеяться. Но на всякий случай я принял меры предосторожности: за ней теперь будут неусыпно следить. И если она хоть раз еще сунется куда не следует, я с ней буду разбираться сам.

– Только смотри, чтобы она не пострадала. Ты же обещал…

– Она сама нарывается. Учти, я за свои деньги кому угодно глотку перегрызу. И ей, и тебе, и родной матери. Понял?

– Понял.

– Тогда прими меры. Или я возьму инициативу в свои руки.

Когда в трубке раздались короткие гудки, мужчина еще несколько секунд машинально прижимал ее к уху, а потом бросил на рычаг, словно обжегшись, и уставился в потолок. Ему было слишком жутко смотреть на окна, за которыми сгустилась плотная тьма.

На Сент-Чарлз-авеню было полно народу. Детишки облепили трибуны, сооруженные накануне карнавального шествия. Подростки сидели на земле. Многие, хоть и не все, были в масках. Зато буквально все протягивали руки к артистам в костюмах, усеянных блестками, и громко вопили:

– И мне! И мне брось… Я тоже хочу бусы!.. Эй! Сюда бросай! Да сюда же, мазила!

Порой кто-нибудь по ошибке прибавлял к своей просьбе слово «мистер», но вообще-то все знали, что по традиции в субботнем карнавальном шествии, которым в Новом Орлеане всегда открывались четырехдневные гулянья, принимают участие только женщины.

Карнавал в Новом Орлеане никогда не славился особой красочностью. Гвоздем программы тут было другое: каждый стремился заполучить сувениры – пластмассовые бусы, игрушки и алюминиевые монетки, которые в огромном количестве бросали в толпу с повозок. И никого не волновало, что назавтра эти сокровища потеряют свою цену и превратятся в ненужный хлам. Сейчас люди об этом не думали, а веселились как дети. Одна Реми не спешила влиться в толпу, ловившую безделушки. Пока толпа сражалась за упавшие бусы, девушка успела дойти до угла и свернула в проулок, ведущий к реке.

Поскольку движение транспорта по главной магистрали города было перекрыто, машины запрудили близлежащие улицы, и на них образовались пробки. Реми подумала, что на Кэнал-стрит и во Вье-Карре дела обстоят, наверное, еще хуже, и похвалила себя: она-то догадалась оставить свой «Ягуар» дома.

Спустя двадцать минут она уже входила в «Интернэшнл трейд март». После оглушительного гомона и криков праздничных толп тишина, царившая в здании, приятно поразила Реми. Улыбнувшись охраннику, девушка уверенно направилась к лифтам. И только поднявшись на пятнадцатый этаж, к офисам «Кресент Лайн», осознала, что в последние дни она была на грани нервного срыва. Теперь напряжение резко спало, и Реми ощутила безмерную усталость. Однако расслабляться было рано.

На поиски донесения береговой охраны Реми отвела себе час. Достав из сумочки блестящий новенький ключ от офиса – накануне она заказала в мастерской дубликаты ключей, «позаимствованных» у отца, – Реми легко проникла в помещение. Ей нужно вон в тот кабинет, где хранятся папки с документами. И тут она услышала голоса. Сначала ей показалось, что она ослышалась. Не может быть! Зачем кому-то торчать на работе в субботу, да еще в праздник? Наверное, сюда просто долетают отголоски криков с Кэнал-стрит или отзвуки оркестра. Хотя… сомнительно, чтобы они долетали до пятнадцатого этажа. Нет, голоса явно раздавались из крыла, которое занимало начальство.

Реми метнулась к выходу, но тут до нее донесся голос Гейба. Она замерла, не веря своим ушам. Нет-нет… тут что-то не то. Отец с Гейбом ушли в клуб! Они вовсе не собирались… Но додумать до конца эту мысль Реми не успела: в собеседнике Гейба она узнала… Коула! Сгорая от любопытства, девушка на цыпочках прошла по холлу и прижалась к стене, стараясь подобраться как можно ближе к кабинету, откуда раздавались голоса Гейба и Коула. Внезапно в разговор вступил кто-то третий. Мягкие, бархатистые интонации… Сразу представляешь себе вальяжного, обходительного господина. Постой-ка… да это же Марк Жардин! Как?! И дядя Марк здесь?

Дверь в комнату была приоткрыта. Подобравшись поближе, Реми увидела кусок бледно-голубых обоев и мгновенно представила себе все остальное. Окон в комнате не было, а холодную голубизну стен немного оживляла картина, написанная в импрессионистской манере. На картине была изображена набережная Нового Орлеана, на заднем плане виднелись шпили собора святого Луки. Посреди комнаты стояли длинный стол из ореха и восемь стульев, сиденья которых были обтянуты тканью, подобранной в тон обоям. Реми знала эту комнату: там всегда проходил совет директоров.

Ага, значит, Гейб внял ее совету и решил выяснить у самого Коула, о чем тот договорился со страховой компанией.

Но почему ей ничего не сказали о предстоящей встрече? Ведь это была ее идея! Впрочем, мотивы родных вполне понятны: они не хотят ее волновать. Черт побери! Этак они за нее скоро и дышать начнут! Безобразие! Шагу ей ступить не дают!

– Почему вы так боитесь страховой компании, Фрезер? – спросил Коул.

Вот это да! И ее отец здесь?!

Услышав голос Коула, Реми невольно сделала еще несколько шагов по направлению к двери.

– Как почему? На карту поставлена репутация компании, – сердито воскликнул отец.

– В таком случае почему вы не требуете, чтобы я ее защищал, а уговариваете меня принять условия наших противников? – возмутился Коул, и Реми почувствовала, что атмосфера в комнате накалена.

Марк Жардин поспешил вмешаться в разговор, стараясь хоть немного сгладить острые углы:

– Мне кажется, Бьюкенен, вы не совсем понимаете, как опасна для нас огласка.

– Для кого? Может, лично для вас, Марк? – язвительно усмехнулся Коул. – Вы боитесь, что на грядущих выборах ваши политические соратники не выдвинут вас на пост губернатора? Успокойтесь. Я думаю, все будет о'кей. Для луизианских политиков коррупция и мошенничество в порядке вещей. Вы этим никого тут не удивите.

– Не скрою, я действительно опасаюсь за свою карьеру, – напряженно произнес Марк Жардин. – Но дело не только во мне. Я, как и все прочие, забочусь о компании. Нам незачем предавать эту историю гласности. Лучше уладить все тихо, по-хорошему.

– Нет! «Кресент Лайн» не даст им ни цента. Если желаете, заплатите из своего кармана. Тем более что вы много лет подряд распоряжались фондами «Кресент Лайн» как своими собственными. – Коул помолчал и саркастически добавил: – Хотя, если вы сейчас раскошелитесь, у вас не останется денег на предвыборную кампанию, не так ли?

– Это к делу не относится, Бьюкенен, – перебил Коула Гейб. – Давай говорить о «Кресент Лайн».

– Я о ней и говорю. Никакие угрозы нам не страшны. Мы потеряли корабль, груженный нефтью, за которую было заплачено авансом. Нам возместили убытки. Все вполне легально. И мы с вами прекрасно знаем, что ни анонимный звонок, ни разговоры о пластиковой бомбе не могут служить неопровержимым доказательством преступления. Я не собираюсь подрывать финансовую стабильность компании только потому, что совет директоров боится шума в газетах. Вот, полюбуйтесь на наш балансовый отчет. Мы не можем даже частично выплатить сумму, которую требует страховая фирма. Это сведет на нет все наши усилия продвинуться вперед, и мы еще лет пять, если не больше, будем топтаться на месте.

– И значит, ты не получишь десяти процентов акций, как предусмотрено контрактом, – насмешливо сказал Ланс. – Ты обвиняешь нас в эгоизме, а сам защищаешь исключительно свои собственные интересы, Бьюкенен. Я знаю, ты нас всегда ненавидел! Ты и работать к нам пошел, наверное, исключительно из стремления доказать свое превосходство над кучкой богатых бездельников. Но неожиданно оказалось, что утереть нам нос не удается. Кишка тонка! И тогда ты решил провернуть махинацию со страховкой. Продал нефть, положил шесть-семь миллиончиков в швейцарский банк, а отвечать приходится нам? Твои мотивы ясны, Бьюкенен. И возможностей осуществить задуманное у тебя было предостаточно. Но учти, рано или поздно следствие докажет твою вину. Так что подумай хорошенько. Если дело дойдет до суда, тебе же будет хуже.

Потрясенная железной логикой Ланса, Реми, затаив дыхание, ждала, что Коул гневно отвергнет его обвинения. Но этого не случилось. Напротив, в комнате надолго наступила гнетущая тишина.

Наконец Коул с убийственным спокойствием произнес:

– Так вот, значит, что вы придумали… Впрочем, я предполагал нечто подобное.

– В понедельник утром, – перебил его отец, – вы свяжетесь со страховой компанией и договоритесь о встрече. Переговоры будет вести Марк…

– Нет! – тихо, но твердо заявил Коул.

– Что??

– Нет, – еще решительней повторил он. – Пока что я генеральный директор, Фрезер. Никаких переговоров не будет.

– Мне кажется, вы не поняли Ланса. Он четко поставил вопрос: либо вы полюбовно договариваетесь со страховой компанией, Бьюкенен, либо мы потребуем вашей отставки.

– Попробуйте. А я на вас посмотрю, – усмехнулся Коул.

– Подумай хорошенько, – угрожающе сказал Гейб. – У нас есть все основания обвинить тебя в моральной нечистоплотности и разорвать контракт.

– Только попытайтесь, – Коул вскочил, отбросив стул, – и я заварю такую кашу, что ваше имя будут трепать во всех газетах. Вы хотите войны, Фрезер? Пожалуйста! Я готов.

– Вы не сможете победить.

– Ну и пусть! Зато я утащу вас за собой на дно.

С этими словами Коул выскочил в коридор. При виде Реми он на секунду остановился и посмотрел на нее с откровенной враждебностью.

– И ты здесь? Спешишь расписаться под требованием моей отставки?

Реми была так потрясена разразившимся скандалом, что до нее даже не сразу дошел смысл его слов. Когда же она наконец опомнилась, Коул уже ушел. Реми бросилась за ним, лепеча, что и понятия не имела о готовящейся встрече, но, сделав пару шагов, остановилась. Все говорили так убедительно: и Ланс, и Гейб, и Коул… Кто из них прав, кто виноват? Господи, как же ей в этом разобраться?!

– Да он блефует, – услышала она голос Марка.

– Не обольщайся, – рявкнул Ланс. – Этот подонок выполнит свою угрозу.

– Проклятье! – Гейб в сердцах стукнул кулаком по столу. – Для чего он упорствует? Неужели лучше судиться? Это ведь так долго и дорого! Но он не желает и слышать о мировой.

– С таким человеком невозможно договориться, – сердито пробурчал отец.

– Надо что-то делать! – заявил Марк. – Мы не можем допустить, чтобы он нас разорил! Ты прекрасно понимаешь, Фрезер, огласка для нас просто губительна!

Реми вздрогнула. А ведь их совершенно не волнует, виноват Коул или не виноват! Они пекутся только о доходах компании. На Коула им наплевать. Но, может, это разумно? Может, сейчас важнее всего договориться со страховщиками, а остальное приложится?

Реми помотала головой. Нет, в этом она разберется потом… Сейчас надо догнать Коула.

Выбежав на улицу, девушка обнаружила, что он уже пересек Кэнал-стрит и направляется в сторону Французского квартала. Но тут же потеряла его из виду. Карнавальное шествие закончилось, и пестрая толпа хлынула на узкие улочки Вье-Карре. Жители Нового Орлеана и приезжие – все брели неизвестно куда и завороженно смотрели по сторонам в предвкушении… они, собственно, и сами не знали чего, но все стремились это обрести.

Реми расталкивала локтями прохожих, стараясь догнать Коула. Она даже не взглянула на мужчину, нарядившегося женщиной. Он гордо расхаживал взад и вперед в трико, украшенном золотыми блестками и фазаньими перьями. Не привлекла ее внимание и парочка в одинаковых атласных жилетах, на спинах которых было написано «Детройт Аутомотив». Чем дальше шла Реми, тем больше попадалось ей на пути людей в красочных карнавальных костюмах.

На углу улиц Шартр и Конти человек-оркестр играл карнавальную мамбу: дудел в рожок, бренчал на гитаре и вдобавок умудрялся бить в барабан. Наконец Реми снова разглядела Коула, который как раз пробирался сквозь толпу зевак, глазевших на музыканта.

– Коул! – крикнула она.

Но он не услышал ее за какофонией звуков.

К счастью, на перекрестке ему пришлось задержаться, и расстояние между ним и Реми существенно сократилось.

– Коул, подожди! – снова закричала она.

Он оглянулся и заметил ее. Реми на миг показалось, что Коул все равно пойдет дальше, но он остановился.

– Что тебе от меня нужно? – грубо спросил он и раздраженно отмахнулся от торговца, обвешанного масками Дракулы, гориллы и прочих «милых» персонажей.

– Давай поговорим. – Реми напугала откровенная враждебность возлюбленного.

Как ей достучаться до Коула? Как вызвать его на откровенность?

– Если ты заодно со своими родственниками, учти, я сыт их уговорами по горло! – заявил Коул.

– Нет, ты не понимаешь…

– Я все понимаю! – рявкнул Коул и размашистым шагом пошел на другую сторону улицы.

Реми едва поспевала за ним. Но, слава Богу, на противоположной стороне народу было поменьше, и ей хотя бы не приходилось лавировать в толпе.

– Коул, моя семья печется только о благе компании!

– Черта с два! – бросил на ходу Коул.

Реми тоже вскипела и, схватив Коула за рукав, крикнула:

– Да ты выслушаешь меня или нет, кретин?

Коул так резко остановился, что она пролетела по инерции мимо него и неожиданно оказалась впереди.

– Пойми, я устал от этих лживых заверений! Твоим родным плевать на компанию. Они боятся только одного – как бы не запачкать имя Жардинов.

– Неправда! Они еще не хотят лишних расходов. Ведь судиться со страховой компанией – значит потратить кучу денег на адвокатов. Поэтому мои родные не хотят доводить дело до суда. Крупные фирмы так поступают сплошь и рядом. И не потому, что признают свою вину. Это просто деловой подход, понимаешь? Когда страховая компания подаст судебный иск, договариваться с ними будет поздно.

Коул насторожился.

– А почему ты уверена, что страховая компания действительно решит судиться с «Кресент Лайн»? Какие у них основания?

– Я… я не знаю, – пролепетала Реми, понимая, что проговорилась.

– И все-таки? – наседал на нее Коул. – Ты что-то подозреваешь?

– Но… ты же сам упоминал про пластиковые бомбы.

– Это все голословные утверждения. До тех пор, пока страховая компания не найдет свидетеля, готового поклясться, что видел взрывчатку на борту танкера, никто не будет принимать эти байки в расчет. Нет, меня больше волнует другое… Как могло получиться, что трюмы «Дракона» были пусты, когда он пошел на дно? – Коул подозрительно прищурился. – Я же сам видел, как танкер загружали в доке. И лоцманы ничего необычного не заметили. Доказательств, что нефть выгрузили по пути, тоже нет… и все-таки во время крушения нефти в трюмах не оказалось. Куда она подевалась? Ты знаешь куда?

– Нет, конечно, – раздраженно поморщилась Реми.

Но ее это тоже тревожило, хотя она и не подавала виду. А если обвинения страховой компании все-таки необоснованны? Не могла же нефть испариться!

– Так почему твое семейство жаждет поскорее от меня избавиться? – продолжал Коул. – И намерено сделать меня козлом отпущения?

«Господи, как ему больно и горько!» – подумала Реми.

И вспомнила, как глубоко Коул презирает ее родных. Сколько раз он колол ей глаза богатством ее семьи! Почему это его так задевает? Наверное, у него комплекс неполноценности… Или все это ширма, а в действительности он пытается отвести от себя подозрения?

– Мои родные ничего страшного тебе не сказали. Они только пригрозили увольнением, если ты будешь вставлять им палки в колеса.

– Ага, и когда их угрозы на меня не подействовали, ты решила прибегнуть к другой тактике, да?

– Я просто хочу, чтобы ты проявил благоразумие, – возразила Реми.

– Нет, – покачал головой Коул, – ты хочешь превратить меня в марионетку.

– Неправда!

Но он ее не слушал.

– Какой же я был дурак! Верил, что я тебе небезразличен… Ловко вы меня обвели вокруг пальца! Но теперь этому конец, Реми. Больше я играть с собой не позволю.

Реми не побежала за ним, хотя ее сердце так и рванулось вслед. Нет, отныне она станет доверять только фактам, а не эмоциям.

Но… вдруг ее беда как раз в том и состоит, что она поддалась эмоциям и стала чересчур подозрительной? В конце концов, доподлинно известно лишь одно: танкер, принадлежащий компании Жардинов, затонул в Мексиканском заливе. Все остальное – домыслы и догадки. Нарочно его потопили или это действительно несчастный случай? Была в трюмах нефть или ее выгрузили? А если выгрузили, то когда и куда? Этого никто не знает…

Реми шла, не разбирая дороги. Мимо несся людской поток. Смех, крики, беспечные голоса, обрывки джазовых мелодий, блюзов, смешки подростков, пристающих к какой-нибудь симпатичной девчонке… Карнавал бушевал вовсю, отдавая дань древним языческим обычаям, которые из года в год возрождаются весной на четверо суток в центре Нового Орлеана.

Внезапно, под влиянием минутного порыва, Реми вошла в какой-то бар. Во время карнавала подобные заведения обычно пустовали: горожане веселились на улице, а в бар забегали подзаправиться, когда их пыл иссякал.

Подойдя к телефону, висевшему на дальней стене, Реми достала бумажку и набрала номер. Слишком много вопросов не давало ей покоя, слишком часто не сходились концы с концами… Особенно с тех пор, как она узнала, что в этой темной истории замешан Коул. Но если он виновен, то почему не ухватился за возможность полюбовно договориться со страховой компанией? Ему же предложили не доводить дело до суда! Ведь упираться не в его интересах…

– Говорит Реми Жардин, – выпалила девушка, даже не успев подумать, правильно она поступает или совершает роковую ошибку. – Мне нужно с вами поговорить. Вы не могли бы встретиться со мной через двадцать минут в баре «Луизианы»?

Реми сидела в тихом полутемном баре и пила кофе с коньяком, глядя исподлобья на коренастого седобородого мужчину, который в эту минуту расплачивался с барменом. Забрав десятидолларовую бумажку, бармен ушел, а Хэнкс поднял свой бокал и с улыбкой обратился к девушке:

– Ну что? Выпьем за неожиданные телефонные звонки?

Она не ответила.

Поняв, что его собеседница не расположена шутить, инспектор залпом осушил бокал и перешел к делу.

– Вы хотели мне о чем-то сообщить?

– Нет. Я хотела поговорить с вами. – Реми старалась не выдавать своего волнения, но у нее это плохо получалось. – Видите ли, я пришла к выводу, что обвинения страховой компании совершенно необоснованны.

– Вы уверены?

– Мне кажется, вы тоже склоняетесь к этому заключению, мистер Хэнкс. Вам ведь не хуже меня известно, что на разгрузку «Дракона» уходит не меньше суток. В тот раз «Дракон» нигде не задерживался и от курса не отклонялся. Поэтому его не могли разгрузить где-нибудь на полпути! Физически не могли, понимаете? А затопить корабль с грузом на борту, рассчитывая получить страховку… какая в этом выгода? Никакой! Так что зря вы подозреваете «Кресент Лайн» в мошенничестве. Это нелепо.

– Вы полагаете? – Инспектор смерил Реми задумчивым взглядом. – Увы, я не разделяю вашей уверенности.

– Но сами посудите, куда исчезла нефть? Перегрузить ее не могли – на это не было времени.

– Да, признаюсь, поначалу меня данный вопрос тоже немного беспокоил.

У Реми вырвался нервный смешок.

– Вы меня удивляете, мистер Хэнкс. По-моему, это самый главный вопрос. А вы говорите: «Немного…»

Хэнкс усмехнулся в усы.

– Мисс Жардин, ну зачем мы с вами все ходим вокруг да около? Лучше признайтесь честно: вы вконец запутались и хотите, чтобы я вам помог разобраться.

– Вы правы, – поколебавшись, кивнула Реми. – Я уже ничего не понимаю.

– Вы когда-нибудь видели, как в цирке по мановению руки фокусника исчезает слон?

Реми раздраженно поморщилась:

– Только не пытайтесь меня убедить, будто в ход были пущены магические чары!

– Магия – это иллюзия, в ней главное ловкость рук, – спокойно ответил Хэнкс. – Если удается разгадать секрет фокуса, значит, иллюзионист еще не очень опытный…

– Перестаньте говорить загадками, – сердито перебила его Реми. – Скажите прямо, что вы имеете в виду?

– Как что? По моему предположению, исчезновение танкера – это ловкий трюк. Представьте себе, что «Дракон» вовсе не затонул, а обломки, которые обнаружила береговая охрана, были брошены в море нарочно, для отвода глаз… И на самом деле «Дракон» – естественно, сменив название, – стоит сейчас на якоре в каком-нибудь далеком порту?

– Но ведь экипаж покинул корабль, – ошеломленно пролепетала Реми.

– Вы уверены? А может, это тоже был ловкий маневр, который позволил другой команде увести танкер подальше от залива? Расчет точный: пока все будут искать «Дракон» в одном месте, он потихоньку уйдет в другое.

Реми скептически подняла брови.

– Все это очень любопытно, но маловероятно. Так что, если вы закончили…

– Нет уж, дослушайте! – перебил Реми инспектор и полез в карман твидового пиджака.

– Да я слышала! Слышала о пластиковых бомбах! – нетерпеливо воскликнула девушка, увидев, как Хэнкс достает свернутую вчетверо бумажку. – Но эта расписка ничего не значит. У вас нет доказательств, что взрывчатку пронесли на борт корабля.

– Вам знаком этот человек? – Инспектор положил на столик черно-белую фотографию, на которой был изображен мужчина с широко распахнутыми глазами и густыми, кустистыми бровями.

Девушка вгляделась в его лицо. Темные прилизанные волосы, напомаженные усы, широкие плечи…

– Нет, я его не знаю, – решительно помотала головой Реми.

– А этого господина?

Хэнкс положил рядом второй снимок.

Мужчина, изображенный на нем, смеялся, сверкая крепкими белыми зубами. У него была темная, аккуратно подстриженная борода и длинные темные курчавые волосы. Реми перевела взгляд с одной фотографии на другую.

– Нет, его я тоже не знаю. Но, по-моему, между этими людьми есть некоторое сходство. Они родственники?

– Это, – Хэнкс постучал пальцем по первому снимку, – Кейт Камминс, боцман «Дракона». – А это европеец Ким Чарлз, большой специалист по взрывам, уже отсидел за поджог. Наш эксперт, сличив подписи Кейта Камминса и Кима Чарлза, пришел к заключению, что они принадлежат одному и тому же человеку.

– Ясно, – кивнула Реми.

– Мы полагаем, существует связь между этими пластиковыми бомбами и танкером, мисс Жардин, – продолжал инспектор, убирая фотографии в нагрудный карман.

– А где сейчас мистер Чарлз?

– О, тут начинается самое интересное! После того, как экипаж «Дракона» спасли и парни дали показания, они – все до единого – исчезли, испарились, словно их никогда и не было. Этакая магия! – с намеком добавил Хэнкс. – Да! И еще одно любопытное обстоятельство: в последний раз Кима Чарлза или Камминса – выбирайте сами, какое имя вам больше по вкусу, – видели неделю назад в Марселе. И как вы думаете, кто оказался там в то же самое время?

– Не знаю, – потерянно прошептала Реми, уже угадывая ответ.

– Коул Бьюкенен. Он якобы ездил туда в командировку. Но вот что странно: Бьюкенен приехал в Марсель вечером, а на работе появился только на следующий день после обеда. Утром же его – как и специалиста по взрывам – видели на берегу. Что он там делал, не догадываетесь? Может, встречался с сообщником?

Зачем Коул ездил в Марсель? Зачем Коул ездил в Марсель?..

Эта мысль не давала Реми покоя. Девушка медленно брела по Ибервиль-стрит, удаляясь от шумных центральных улиц, а в голове ее словно стучал в такт шагам грозный молот. Зачем Коул ездил в Марсель?..

Пока бородатый мистер Хэнкс не спросил ее об этом вслух, Реми даже не подозревала, как отчаянно ей хотелось верить, что Коул не замешан в истории со страховкой. В глубине души она до последнего момента надеялась, что инспектор не упомянет про Коула.

Реми вздохнула, посмотрела на небо, где розовели отблески закатившегося солнца, и вспомнила ласковую улыбку Коула, его заботу и нежность… Ох, как ей хотелось бы помнить только это, а все остальное позабыть навеки! Забыть ледяной взгляд, которым он смерил ее на прощание, и обидные слова, сказанные в запальчивости, и то, как люто он ненавидит ее родных и друзей…

Может, Коул чисто случайно оказался в Марселе тогда же, когда и Ким Чарлз! А может, он искал Кима, чтобы расспросить о гибели «Дракона». Она бы на его месте поступила именно так.

Реми снова вздохнула, поймав себя на том, что она упорно ищет для Коула оправдания.

И опять, в который раз, ее удивил категорический отказ Коула потихоньку договориться со страховой компанией. Неужели Ланс прав, и Коулом действительно движет жадность? Кто знает? Ведь Коул сам сказал: даже частичные выплаты по страховке на несколько лет оставят компанию без прибылей. Следовательно, он лишается своих законных десяти процентов. Вдруг действительно все дело в этом? Выходит, ему мало денег, которые он получил за проданную «налево» нефть?

Но… зачем он вообще влез в эту грязь? Ланс считает, Коул просто решил потешить уязвленное самолюбие. Неужто это правда? Или он из-за денег? Но ведь Коул так презирает богатых! Как-то нелогично получается. А что, если… он пошел на преступление ради нее? Наверное, Коул сомневался в ней и решил прельстить ее богатством… Господи, неужели он не понимает, как сильно она его любит?!

Да, весь ужас в том, что она его любит! Любит, даже узнав о мошенничестве. Вот отчего ей сейчас так горько и больно.

Потрясенная неожиданным открытием, Реми расплакалась, но тут же, смущенно поглядев по сторонам, утерла слезы. Впрочем, туристам, прогуливавшимся по относительно тихим улочкам старого города, не было до нее дела.

За спиной девушки послышались шаги. Реми инстинктивно прижала к груди сумочку и только собралась оглянуться, как чьи-то сильные руки схватили ее сзади за плечи и заставили остановиться. Вскрикнуть она не успела – потная ладонь заткнула ей рот.

Мужчин было двое. Один держал Реми, не давая ей пошевелиться, а другой – он был в голубой ковбойке и линялых джинсах – стоял к ней лицом. Вернее, мордой, потому что он был в маске свиньи. Черные глазки смотрели на Реми с лютой злобой, из мерзкой пасти торчали клыки…

«Я раньше и не замечала, какие свиньи отвратительные», – испуганно подумала Реми.

– Мы тебя пока только предупреждаем, крошка. Не суйся не в свое дело, иначе пожалеешь.

Знакомый голос… Где она его слышала? Ах, да! Ночью в доке. Этот человек тогда больно схватил ее за руку и тоже назвал «крошкой».

Больше она ни о чем подумать не успела. Мужчина резко ударил ее в живот. Реми охнула и… получила второй удар. От третьего она попыталась уклониться, но он все равно настиг ее.

«Люди! Вы что, не видите? На помощь! На помощь!» – кричала Реми, но изо рта не вырывалось ни звука, хотя мужчина уже убрал ладонь от ее губ. Это было похоже на кошмарный сон, когда силишься закричать – и не можешь…

В следующую секунду перед ней смутно промелькнул кулак, и в голове словно что-то взорвалось. Один взрыв, второй, третий! Земля ушла из-под ног, тротуар встал вертикально.

Пальцы, державшие Реми за плечи, внезапно разжались. Мужчина, которого она видела ночью в доке, отпустил ее и бросился бежать. Напарник поспешил за ним. Реми посмотрела вокруг и увидела лица… множество лиц, на которых застыло выражение ужаса. Люди были в шоке, ведь это только Реми казалось, будто сцена избиения длилась целую вечность. На самом деле она заняла считанные секунды, никто и опомниться не успел, а все уже было кончено.

Реми попыталась встать на ноги, но ее тело пронзила острая боль.