Мата Хари. Подлинная история легендарной шпионки XX века

Глава 5

После успехов в театре «Олимпия» Габриэль Астрюк продолжал активно заботиться о карьере своей подопечной. В январе 1906 года — за четыре месяца до развода — Мата Хари отправилась в двухнедельные гастроли в Испанию. Это было ее первое выступление за рубежом. Она танцевала в центральном зале Мадрида. Пресса называла ее танцы «тактично-чувственными». Все сожалели, что Мата Хари танцевала в трико, хотя и в «минимально возможном». Ее сопровождали «сенсационные» овации.

Она не поехала бы в Мадрид без самых лучших рекомендаций. Мэтр Клюне дал ей письмо своему другу в испанской столице. Этим другом был не кто иной, как французский посол, Жюль Камбон — еще один человек, сыгравший важную роль в оставшиеся двенадцать лет жизни Маты Хари.

Во время своего пребывания в Мадриде она внезапно получила письмо от Астрюка. Это письмо было первым шоком ее жизни. До сего момента она выступала с восточными танцами собственного изобретения. Даже перейдя из интимной атмосферы парижских салонов к выступлениям перед широкой публикой в театрах варьете, она сохранила свой стиль. Теперь Габриэль Астрюк писал ей, что вместе со своим другом Раулем Гюнсбургом, директором оперы в Монте-Карло, он подписал для нее контракт. Здесь Мата Хари должна была выступить в балете Жюля Массне «Король Лахора». Мата Хари по почте ответила на письмо Астрюка, попросив его прислать ей партитуру произведения.

Месье Гюнсбург, который родился в Румынии в семье раввина, после работы в театрах Москвы и Санкт-Петербурга приехал в Монте-Карло. И там он правил пятьдесят девять лет, как некоронованный король театральной жизни. До 1951 года.

Мата Хари. 1906 год

Постановка «Короля Лахора» под патронажем принца Монако Альберта I обещала сделать этот сезон настоящим культурным событием. Опера Монте-Карло в то время — наряду с парижской оперой — входила в число первых лирических театров Франции, в которых проходило множество интересных премьер. В том же году в Монте-Карло должен был выступить Шаляпин, но еще никто точно не знал, приедет ли великий русский бас. В июне 1905 года взбунтовались матросы на броненосце «Потемкин» в Одессе. За этим последовало большое декабрьское восстание в Москве — так писала Мата Хари аккуратным почерком в своем альбоме, — и, по слухам, «Шаляпин был ранен на баррикадах на Тверской улице в Москве, а затем арестован царской полицией».

Премьера «Короля Лахора» 17 февраля 1906 года, на которой присутствовал сам композитор Массне, сидевший в ложе принца Монако, была огромным успехом. Мата Хари, «чье присутствие в Монте-Карло вызвало фурор» (согласно газетным комментариям), танцевала в третьем акте вместе со знаменитой мадмуазель Замбелли. Арию Зиты пела Жеральдина Фаррар, одна из самых блестящих певиц, когда-либо прибывавших из США.

Это был большой шаг вперед для Маты Хари. Она получила работу в серьезном театре. Танцы в голом виде, по меньшей мере, в этот момент отошли в прошлое. Теперь она стала знаменитой не потому, что сбрасывала прозрачные покрывала, прикрывая лицо, — то, что сегодня назвали бы стриптизом, а потому что она могла хорошо танцевать. На самом деле танцевать, а не просто грациозно двигаться и принимать эффектные позы.

Пресса назвала ее «соблазняющей звездой», придавшей балету «волнующий шарм необычных танцев». Еще писали, что на карнавале в Ницце она очень эффектно выступила в роли Венеры.

В круг ее друзей входили самые знаменитые люди. Пуччини, находясь в Монте-Карло, прислал ей цветы. На приложенной карточке он посылал «очаровательной артистке» свои самые сердечные приветы. Массне был сам полностью во власти ее чар. Шестидесятичетырехлетний композитор, автор «Короля Лахора», ранее уже имевший громкий успех благодаря своим произведениям «Манон», «Таис» и «Вертер», писал ей: «Я был счастлив видеть, как вы танцуете. Примите мои самые искренние поздравления».

Дружба Маты Хари с Массне с течением времени углубилась. Это следует из письма композитора, где тот пишет, что «ему оказало большую честь ее предложение и он безутешен тем, что на месяцы застрял в такой трудной работе». (Вероятно, Мата Хари попросила его написать балет специально для нее — это желание преследовало ее долгие годы.) Позднее, когда она жила в Берлине, Массне, незадолго до своего возвращения в Париж, писал ей полное чрезмерных восторгов письмо:

«Как счастлив я был увидеть вас снова! Мата, Мата — через несколько минут я уезжаю в Париж! Спасибо, спасибо — и мое горячее восхищение!»

Письмо было написано на голубой бумаге с перфорированным прорезиненным краем, как это было принято в 1906 году. Письмо адресовано было «Мадам Мате Хари, Берлин». Массне, родившемуся в 1842 году, было тогда уже почти шестьдесят пять лет. Книги о Массне не упоминают об его путешествии в германскую столицу. В написанной им самим книге «Мои воспоминания», вышедшей в 1912 году — в год его смерти, он называет лишь одну свою поездку в Германию — в Байрейт. Но интерес композитора к слабому полу был всем известен, а Мата Хари вполне могла возбудить его воображение в такой степени, чтобы он ради нее совершил короткое путешествие на север.

В Берлине Мата Хари стала любовницей господина Альфреда Киперта, богатого землевладельца, поместье которого находилось прямо у ворот города. Киперт был лейтенантом 11-го Вестфальского гусарского полка. Его супругой была красавица-венгерка. А для Маты Хари он снял апартаменты на Находштрассе, 39, недалеко от Курфюрстендамм, главной улицы нынешнего Западного Берлина. Вместе с лейтенантом Кипертом она побывала на императорских маневрах в Яуэр-Штрайгау, Силезия, которые проходили с 9 по 12 сентября 1906 года. Это обстоятельство будет упомянуто в ходе судебного разбирательства одиннадцать лет спустя как важный подозрительный момент, «подтверждавший» ее предполагаемую шпионскую деятельность.

29 августа 1906 года Мата Хари написала из Берлина письмо в Париж Габриэлю Астрюку. В нем она сообщила ему, что получила из Лондона предложение выступить там в пантомиме, «что мне очень подходит». Но куда охотнее она занималась бы этим в Монте-Карло, «где у меня был такой большой успех». В том же послании она упоминает о приезде Массне и сообщает, что композитор «ввел ее в Венскую оперу».

В оперном театре этого города она никогда не танцевала. Но она отправилась в Вену, где в конце 1906 года начались ее победы над Австро-Венгерской монархией. Ее прибытие тут же вызвало «войну трико». На своих первых выступлениях она танцевала голой. Потом, в театре «Аполло» надела трико. Это побудило прессу к публикации целых серий полемических статей о том, имеет ли какую-то ценность танец в плотно облегающем трико, полуголой или совсем голой. На самом деле в Вене было вдоволь частично или совсем открытой плоти, чтобы эти споры не утихали.

Мата Хари жила в отеле «Бристоль». В отеле «Националь» устроилась американская танцовщица Мод Аллан. Между этими дамами поселилась не кто иная, как сама Айседора Дункан. Мод Аллан не одевала на сцену «ничего, кроме золота». Потом на венских сценах появилась одна танцовщица, одетая только в носовой платок, «который держала в руке». Даже известные широтой натуры венцы были слегка шокированы. А когда прибыла еще и Мата Хари, пламя «войны трико» охватило первые страницы всех газет. Но Мата Хари выиграла эту войну. Хотя некоторые дамы из высшего общества считали, «что это заходит уже слишком далеко», достаточно было нескольких ее выступлений, и все нашли их вполне удовлетворительными. Корреспондент венской газеты «Фремденблатт» дал прекрасное описание танцовщицы, как он увидел ее в отеле «Бристоль»:

«Высокая и стройная, с пластичностью грации хищного зверя, с иссиня-черными волосами, окаймляющими маленькое лицо, казавшееся необычным». «Лоб и нос — классические — пришедшие прямо из античности. Длинные черные ресницы оттеняют глаза, а брови похожи на такие тонкие дуги, будто их написала кисть художника».

Было много и других интервью, пока она не показала себя на сцене перед сгоравшими от нетерпения венцами. Ибо Мата Хари поняла, что реклама стала важнейшей частью ее карьеры. Корреспондента немецкой «Дойчес Фольксблатт» она приветствовала «на вполне свободном, изысканном немецком языке». Пока слова струились из ее рта, она еще успевала демонстрировать свои губы, «как пухлые розовые лепестки».

— Во время представления люди забывают о женщине во мне, — объясняла Мата Хари. — Так что я в танце, в котором все жертвую божеству, а в конце — и себя саму, что символизируется тем, что я спускаю с себя охватывающий бедра пояс, последнюю деталь одежды, и только полсекунды стою голой, никогда не пробуждала ни в ком никаких иных чувств, кроме интереса к выражаемым моим танцем мыслям.

Мата Хари действительно достигла вершин в искусстве грациозно сбрасывать вокруг себя разные интересные предметы.

Стыдливая Мата Хари, видимо, очень наивно оценивала свою венскую публику. А может быть — и это более вероятно — она старалась заставить венцев предвкушать то, что их ожидало.

Это был 1906 год, и до Первой мировой войны оставалось еще достаточно много времени. Потому интересно, что Мата Хари ответила интервьюеру в Вене, когда тот спросил, стала ли бы она танцевать в Берлине. Возможно, конечно, что ее берлинский любовник Киперт не позволял ей открыто выступать в этом городе, где он одновременно содержал любовницу и жил со своей законной супругой. Возможно, и Мата Хари в то время не особо любила немцев, хотя несколько лет спустя — по крайней мере, с точки зрения искусства — изменила свое мнение.

— Берлин? — переспросила Мата Хари. — В Берлине я не стала бы танцевать даже за очень большие деньги.

Тем не менее в Берлине Мата Хари танцевала. Как минимум — один раз. В частном доме, как это следует из аккуратно подколотой в ее альбом визитной карточки. Карточку переслала ей принцесса Леопольд фон Крой, урожденная графиня фон Штернберг. Принцесса писала ей на английском языке: «Дорогая леди МакЛеод. Если я требую от вас не слишком много, то я была бы вам очень благодарна, если вы пришлете на субботу еще два билета для графини Андрасси, Валльнерштрассе, 6». Муж графини Андрасси, граф Юлиус Андрасси стал впоследствии министром внутренних дел Австро-Венгрии. В 1915 году, в самый разгар войны, он требовал от правительства Габсбургской монархии прекратить войну на стороне Германии и заключить сепаратный мир с Антантой.

Наконец состоялось ее первое выступление — именно тот самый танец в голом виде — в «Бюргерхалле». На представление было разослано множество приглашений: «Увидьте Мату Хари, леди МакЛеод!» С 15 декабря 1906 года по 16 января 1907 года она выступала в венском театре «Аполло».

Чтобы создать для публики соответствующее религиозное настроение, руководителю оркестра пришло в голову использовать в качестве музыкального введения к танцам Маты Хари гимн Мартина Лютера «Бог — наша крепость»!

Мнения критиков разделились. Самую критическую оценку дала газета «Ди Цайт», что, впрочем, не помешало Мате Хари сохранить в своем альбоме и эти статьи. Критик сомневался, что «танцы в их восточном спокойствии, содержавшем в себе нечто фантастическое, настоящие и что они вообще представляют собой индийское искусство».

Но даже если бы это было и не так, все равно было чему удивляться, ибо «в этом теле, созданном как произведение искусства, с льстивой грацией и скрытым огнем в простых жреческих жестах, скрывается высочайшая привлекательность». Еще раз подумав о новости, состоявшей в возможности увидеть на сцене голую женщину, газета добавила: «Следует понимать, что это артистическая, чистая привлекательность».

Положительные отзывы или отрицательные — Мату Хари это не волновало. И для волнений не было повода, потому что массы зрителей шли на выступления, оставляя свои деньги в кассах театра «Аполло».

«Айседора Дункан мертва! Да здравствует Мата Хари!» — воскликнул «Нойе Винер Журналь».

Счастливая Мата Хари. Она завоевала сердца австрийцев, так же как французов и испанцев. Если и были неблагоприятные отзывы в прессе, то о них можно было бы легко забыть в громе аплодисментов, которыми осыпала ее вся Вена. И если ее популярность можно было измерить содержанием передовиц венских газет, то Мата Хари действительно стала сенсацией в австрийской столице. «Дойчес Фольксблатт» посвятил ей такие весьма забавные стихи:

Мата Хари. 1906 год