Мечты и жизнь Сары Бродерхауз

Одиннадцать

Музыка была слишком громкой. Сара смотрела, как танцующие скользили в свете перемигивающихся лампочек музыкального автомата. Они с Джеком никогда не танцевали — не считали танцы стоящим делом. Она посмотрела в сторону двери в ожидании Джека и увидела Мэтью, пробирающегося сквозь толпу к стойке.

— Миля за милей, плоская равнина с телефонными столбами — усыпляющее зрелище, — пробормотала сидевшая рядом пьяная женщина. — Этот табурет занят, — сказала она Мэтью.

— Я освобожу его, как только придет ваш приятель, — сказал Мэтью и снял с себя лыжную куртку.

— Это не для моего приятеля, — сказала женщина. У нее были прямые черные волосы. — Это для ее приятеля.

— Что тебя так развеселило? — спросила Сара.

— По-моему, это смешно, — сказал Мэтью.

— Не вижу ничего смешного, — сказала женщина осудительным тоном.

Мэтью взял Сару за руку.

— Пошли потанцуем.

— Что-то мне неохота, — сказала она и почувствовала, как его пальцы туже сжали ее руку.

— Врешь, тебе хочется танцевать, — сказал он.

Они вышли на танцевальный квадрат. Скользкий паркет был присыпан опилками. Другие танцующие пары притиснули их друг к другу. Рука Мэтью вдавилась ей в спину. Корпусом он твердо напирал на нее спереди: «Интересно, — думала она, — какие у меня к нему чувства?» Он продолжал обнимать ее и тогда, когда музыка кончилась и они дожидались следующей пластинки, чтобы танцевать еще. В полутьме лицо его было совсем близко. Не притворяется ли он, будто принимает ее за Лауру? Она приоткрыла рот, чтобы сказать это.

— Ты не против, если я тебя отсюда уведу? — прошептал он.

— Я жду Джека, — сказала она.

— Это ты зря, — сказал он. — Парень-то, говорят, женатый.

— Не думала, что Лаура разболтает на весь свет.

Мэтью прижал ее еще ближе к себе. Она спрятала лицо у него на груди. «Если Лаура выбалтывает мои тайны, значит моя жизнь мне больше не принадлежит», — подумала Сара.

Мэтью обнимал ее уже обеими руками и целовал в шею.

— Ты слишком хороша для него, — шептал он.

— Ничего ты о нем не знаешь, — сказала она. Ей вспомнилось, как Джек размыкает пряжку пояса и расстегивает «молнию» на брюках. Вид у него угрожающий, словно он собирается растерзать ее. И ей сразу расхотелось оставаться в этом шумном баре среди незнакомых людей.

— Выходи на улицу и садись в мой фургон. А я прямо за тобой следом, — сказал Мэтью.

— Я не могу подвести человека, — сказала она.

— Очень даже можешь. Он схватил ее за плечи и подтолкнул к дверям.

Она пробиралась через толпу. Дверь на улицу открылась и вошел высокий парень. Это был Рой Томас в своей ковбойской шляпе. Он придержал для нее дверь, глядя, как она проходит у него под рукой.

— Как живется-можется в такой вечерок? — спросил он.

— Прекрасно, — сказала она.

— Надеюсь, ты не насовсем уходишь? — спросил он.

— Думаю, что нет, — сказала она.

Сиденье в машине Мэтью затвердело от холода и зашуршало, когда она садилась. Машина была полна скрипов и шелестов. Саре показалось, что чуть ли не всю свою жизнь она провела в этом фургончике, исполняя любые прихоти разных парней.

— Молодец, вот сейчас ты правильно делаешь, — сказал Мэтью, усаживаясь за руль. Он включил двигатель и выехал со стоянки. Он свернул на магистраль. Начался дождь. Сара видела летящие дождинки в свете фар. Мэтью продолжал своим гнусавым голосом учить ее, как жить.

Остановившись у парикмахерской под окнами Сариной квартиры, он выключил фары. Оставил одну руку на руле, а другую положил на спинку сиденья, касаясь при этом плеча Сары.

— Интересно, что бы случилось, если бы я познакомился сначала с тобой? — сказал он.

— Никогда об этом не задумывалась, — сказала Сара.

— Врешь, наверняка думала, — он толкнул ее в плечо.

Она посмотрела на свое отражение в ветровом стекле. На лицо ее падал слабый свет от радиоприемника.

— Ну говори, — сказал Мэтью, — что ты думала?

— Я думала «а мог бы он выбрать меня?».

— Но ты хотела, чтобы я тебя взял в жены, а не Лауру?

— Нет, — сказала она. — Просто так фантазировала: а что, если бы он меня выбрал…

Она открыла дверцу. Зажегся свет в кабине. Мэтью скривился:

— Ну, посиди еще минутку.

Она выпрыгнула из кабины и хлопнула за собой дверцей. Она шла к ступенькам лестницы, ведущей к ней в квартиру. Ей хотелось, чтобы Мэтью видел, как она от него уходит.

— Ты не считаешь, что встречаться со знакомыми в мотеле — по меньшей степени неблагоразумно? — сказала Айрин.

Сара замерла с чашкой кофе в руке. Она сидела в кухне родительского дома, глядя на мать. Да, она считала, что поступила неразумно, но все равно это уже случилось. Сидеть в кабине припаркованного фургона с мужем сестры — тоже неумно.

— Отец говорит, что видел твою машину в «Твайлайт мото-корте» на прошлой неделе, — сказала Айрин. — Это в самом деле была твоя машина?

— Он что — слежку за мной установил? — спросила Сара.

— Он хотел убедиться — не попала ли ты в беду.

— Я навещала в «Твайлайте» своего друга, — сказала Сара.

— Ты не могла бы навещать друга в каком-нибудь другом месте? Почему нельзя было встретиться с ним в ресторане? — спросила Айрин.

— Скажи, мама, зачем папа меня выслеживает?

— Кто-то позвонил по телефону и сказал, что к тебе пристает какой-то мотоциклист.

— Это тот, с которым я познакомилась прошлым летом на озере.

— В таком случае, почему бы тебе не привести его сюда, чтобы и мы с ним познакомились?

— Это сложно.

Айрин вздохнула.

— Мы ведь — не буки. Если ты не можешь привести его к нам в дом, значит, во всем этом есть что-то нехорошее.

— Он бы вам не понравился.

— Почему же он тебе нравится?

Сара обняла себя.

— Потому что он не такой, как все.

— Почему ты ставишь меня в неловкое положение, Сара? Иногда я думаю, что ты это делаешь нарочно.

Сара разозлилась, но сдержалось — мать не любила ее злой.

— Я не считаю, что делаю это нарочно, — сказала она тихо.

— Почему ты не желаешь жить, как все люди?

— Тогда жизнь будет невыносимо унылой.

Сара встала и подлила себе кофе из кофейника с ситечком.

— Повседневная жизнь всегда такая. Когда ты это усвоишь? — сказала Айрин. — Надеюсь, ты поймешь, что вовсе необязательно превращать свою жизнь в драму, чтобы получать от нее удовольствие.

— Скажи папе, чтобы он за мной больше не следил.

— Отец за тобой не следит, — Айрин встала.

Сара слышала, как мать спускается по деревянным ступеням в подвал. Мать — добрый и разумный человек. Она всегда правильно поступает. Саре хотелось бы тоже правильно поступать, но собственное благоразумие ей быстро надоедало.