Мечты и жизнь Сары Бродерхауз

Тридцать два

Веточки вяза снаружи скреблись в окно, словно пальцы, пытающиеся пролезть внутрь. Солнечный свет проскальзывал сквозь качающиеся ветви и упирался в паркет, высвечивая рисунок волокон древесины. Сара наблюдала за танцем света и теней. Они с Лаурой сидели на полу в библиотеке старого теткиного дома и сортировали фотографии, хранившиеся в коробках.

После того как дочери переехали в дом Маргарет и Милдред, Ллойд содрал там всю ковровую обивку с пола.

— Надо же, какой прекрасный паркет столько лет прятали, — сказала Айрин.

Сара вытащила фотографию — они с Лаурой сидят в коляске в одинаковых зимних пальтишках и шапочках. Рядом с коляской стоит Мирти в меховом пальто с большими квадратными плечами. Выражение ее лица страдальческое. Айрин говорила, что снимок был сделал, когда свекровь стала полнеть.

— Которая из нас — я? — спросила Лаура. — Всегда забываю.

— Ты левая, — сказала Сара.

Девочка слева выглядела более настороженной.

Лаура вынула другой снимок.

— А это что за дяденька? — спросила она. На снимке стояла Милдред в летнем платье и белых перчатках. Одной рукой она придерживала шляпу, поля отбрасывали глубокую тень на ее лицо. Рядом с ней на балконе стоял мужчина в белом костюме и с усиками. Вдалеке виднелись горы.

— Так вот оно путешествие Милдред на Скалистые горы! — сказала Сара. — А этот человек, должно быть, двоюродный брат Эммы Кессиди.

— Я и не знала, что у тети Милдред был поклонник, — сказала Лаура. — Почему она не осталась с ним в Колорадо?

— Может, она не так уж его и любила. Или он ее не любил, — сказала Сара. — Люди возвращаются домой по многим причинам.

— Если бы уж я попала в Колорадо, я бы домой не вернулась. А ты не думаешь, что она вернулась из-за Маргарет?

Сара вспомнила, как Милдред и Маргарет шли по городской площади в одинаковых ярко-синих платьях и каждая несла на руке свою сумочку. Шагая в ногу, они перешли улицу. Единственно, что отличало одну от другой — очки Милдред.

— А как ты себя чувствуешь, когда мы вместе? — спросила Сара.

Поколебавшись, Лаура ответила:

— Раньше, когда мы с тобой были вместе, я чувствовала, что все мое — со мной и скучать не по кому. Я надеялась, что такое чувство будет у меня и с Мэтью. Но — не получилось.

— Когда мы врозь, ты себя чувствуешь половинкой одного человека? — спросила Сара.

— Нет, — сказала Лаура и рассмеялась. — А ты?

Сара вспомнила себя и Лауру идущими по тротуару плечом к плечу в сшитых на заказ пальто. Шли они в колледж на занятия по психологии. Какие-то парни обернулись и уставились на них. Но когда Лаура коснулась своим плечом ее плеча, Сара почувствовала себя уверенно и спокойно. Прежде наедине с Лаурой она чувствовала себя в безопасности. Теперь ей и с сестрой было тревожно.

— А помнишь, как фургон уехал без меня в день твоей свадьбы? — спросила Сара.

— Я никогда об этом не напоминала Стэнли, но мне всегда хотелось отчитать его, — сказала Лаура. — Он погнал машину, как ненормальный. Мог и задавить кого-нибудь.

— Зря я влезла в ваш фургон.

— Вовсе не зря, обязательно надо было влезть.

— Твоя свадьба ко мне никакого отношения не имела, — сказала Сара.

— Некоторое отношение имела. Хотя бы потому, что ты была невестиной подружкой, — сказала Лаура.

Сара встала, посмотрела в окно и сказала:

— Я чувствую, что обязана с тобой жить, потому что ты одинока, но вообще-то твой развод ко мне тоже никакого отношения не имеет.

Лаура взглянула на нее.

— Ни в чьей жалости я не нуждаюсь, — сказала она. — Жалость оскорбительна.

— Может быть, нам не нужно жить вместе? — сказала Сара.

— Я знала, что этим кончится, — сказала Лауpa. — Знала, что ты захочешь уйти. Почему бы тебе не пожить здесь, покуда ты снова не почувствуешь почву под ногами? У тебя ведь тоже был довольно поганый период в жизни.

— Я хочу жить одна, — сказала Сара. Она смотрела в окно на зимний день.

— Ты прямо-таки одержима. Но ведь быть постоянно одинокой — это ненормально.

— Когда я одна, во мне возрастает чувство собственного достоинства.

— Больше всего мне обидно, что тебе не нравится быть близняшкой. Главное преимущество близнецов в том, что им не приходится страдать от одиночества.

Лаура сидела, скрестив ноги, на полу, и, казалось, не замечала ни гнетущей тишины, ни жуткой оторванности этой комнаты от всего остального мира.

— Нет, — сказала Сара, — от одиночества все равно никуда не денешься.

— Ничего хорошего не ждет нас в будущем, — сказала Лаура. — И напрасно мы упускаем возможность быть близкими людьми.

— Может быть, сейчас не время для родственных чувств.

— Я тебя не понимаю, — сказала Лаура.

Сара дернула шнур от оконной занавески. Занавеска легко оторвалась и упала на пол, она была старая, ветхая и пыльная.

В баре у Мэрвина шумно развлекались молодые рабочие и студенты колледжа. Сара и Лаура сидели за стойкой бара. Гремел музыкальный автомат, на танцевальном квадрате быстро двигались танцоры. Лаура посматривала на них.

— Не слишком ли тут шумно? — спросила Сара. — Тебя это не раздражает?

— Наоборот, разгоняет тоску, — сказала Лаура. В этот день Мэтью подал заявление на развод.

Лаура не сняла свой кроличий жакет и выглядела шикарно.

— Что будем заказывать, девушки? — спросил Мэрвин. Он положил на стойку ладонь, на которой не хватало пальцев.

— Белое вино, — сказала Лаура.

— Мне виски безо льда, — сказала Сара, расстегивая «молнию» на кожаной куртке.

— О чем задумалась? — спросила Лаура. — У тебя печальный вид.

— Думаю, как бы рвануть из этого города, — сказала Сара и сама испугалась.

Ей представилось, как она остановится в дешевом отельчике на самом мысу какого-нибудь французского полуострова. Все двери — настежь, чтобы гулял морской ветер. Прохладный вестибюль полон солнечного света. Она влюблена в мужчину, похожего на Джека. Она ничего не боится. Он — джазовый пианист, играет в баре отеля с трех часов дня. А она сидит за столиком и пьет виски безо льда. Вдруг в вестибюль вваливается Лаура с огромным чемоданом и орет: «Как ты могла отколоть такой номер?» — «А что я такого сделала?», — кричит ей в ответ Сара. Голос Лауры звучал в Сарином воображении, как живой. Слышать голос сестры в себе и вне себя — это уж слишком. Одна из Лаур всхлипнула.

— Опять ты уезжаешь, — сказала Лаура. — Всех нас бросаешь…

— Я вернусь, — сказала Сара.

И тут появляется Айрин со своим чемоданом. Она выглядит посвежевшей. Они с Ллойдом путешествуют по сельской, захолустной Франции. Сара понимает, что мать мечтала не о такой дочери. Они нежно обнимаются…

Сара подняла стопку и выпила виски. Прижала ладонь к груди, чтобы не перехватило дыхание.

— Тревожусь я за тебя, — сказала Лаура. — Какая-то ты ожесточенная. Я желаю тебе благополучия.

— Благополучие — не самая главная вещь в мире.

Лаура рассмеялась.

— Я знаю, что ты считаешь меня примитивной, но я все-таки хочу, чтобы ты была счастлива.

— Я верю, что ты этого хочешь, — сказала Сара и подумала, что, как бы там дальше ни сложилась жизнь, они все равно до гробовой доски останутся сестрами-близняшками.

Какой-то студент пригласил Лауру потанцевать, но она отказалась. Он разговаривал с Лаурой, стоя спиной к Саре. Мужчина в бежевом костюме и охотничьих сапогах сел рядом с Сарой. Он заказал себе выпивку. Их руки соприкоснулись, но ни он, ни Сара рук не отвели.