Медальон (СИ)

Глава 24

Темный вигвам окутан сизым табачным облаком. Мне хорошо знаком запах этого дыма, чего не скажешь о скромном жилище.

Сыро и душно, в целом все, что можно сказать о убранстве. В самом дальнем углу у окна одиноко качается колыбель, в ней сладко кряхтит пухлая малышка.

Я протягиваю к ней руку чтобы раскрыть крохотные ножки, не вооруженным глазом видно, что ей жарко. Но рука моя испуганно отдёргивается на полпути. Разрывающий тишину бас заставляет покрыться мурашками.

— Ты в долгу перед племенем. В первую очередь перед вождем, — слышу угрожающий тон.

— Я бы спокойно заглянула в глаза Великому духу смерти, — женский голос отвечает тускло, почти безразлично.

— Все мы смелые, когда дождь потушил пожар… — издевательски изрекает мужчина.

— Чего тебе надо в такой час?

— Ты и сама прекрасно знаешь! Покажи индейца, который бы не позарился на такое богатство, — громко цокает языком.

— Я на это не пойду, — грубо отрезает женщина, — тем более это невозможно, тебе ли не знать.

— Если тебя смущает, только возможность, — чуть ли не распевает последнее слово мужчина, — я ее организую, но дальше дело за тобой!

— Нет!

— Шуантрова аурив!

— Не нужно пустых угроз, я не боюсь смерти…

— В таком случае по долгам заплатит твоя дочь.

Гулким эхом шаги наступают на меня, и без того крохотная комнатка сжимается, а я мечусь между желанием спасти ребёнка и спрятаться самой, но меня вновь утаскивают зыбучие пески времени….

****

Я распахиваю глаза, а перед ними глубокая пустота. Непонятно, то ли я ослепла, то ли лежу в склепе. Снова моргаю, так что ресницами до бровей достаю. Ощупываю все вокруг, не за что зацепиться. Я и сама двинуться не могу будто гвоздями прибита в пол.

«Бабушка, где я? Что со мной?»

Внезапная тревога окутывает колючим пледом, я в срочном порядке пытаюсь восстановить хронологические события, иначе дорога в самозабвенное сумасшествие мне обеспеченна. Но духота наваливается, прессует воздух в легких, что дышать почти нечем.

Соберись, Амо, не время сдаваться!

И так, я покинула вигвам вождя Вихо с твёрдым намерением бежать, как можно быстрее. Мы так и не пришли к общему знаменателю, поэтому вождь предложил мирно отпраздновать мое возвращение, как он выразился племя ждало меня много лет и так просто не отпустит. Звучит, как угроза, не так ли?

По дороге меня перехватывает Точо:

— Сегодня будем праздновать, — как то нервно, для бесчувственного человека заявляет он.

— Я в курсе, — закатываю глаза, так как порядком надоел этот каламбур.

— Все уже заждались, — выводит меня на пустырь, где огромный костёр пускает едкий дым к небесам, — Только без глупостей, — в очередной раз предупреждает он.

Я смотрю на него в недоумении. Мне любопытно до смерти какую такую глупость я могу выкинуть.

Я касаюсь медальона. Или все же могу?

Вокруг огромного костра чьи клубы дыма заполонили уже все вокруг собралась толпа темнокожих с буйно раскрашенными лицами. Я смотрю на них тщетно пытаясь увернуться от смога— невыносимо больно жжёт глаза и нос.

Взгляд у индейцев безумный, кричащий, глаза подведены будто углём даже у мужчин, что ещё больше завораживает.

Выглядят они, как минимум странно в своих набедренных повязках и непонятных коричневых платьях. По приходу в резервации, я видела несколько индейцев, они выглядели вполне сносно, одеты не по последней моде, но хотя бы были прикрыты. Сейчас же все это напоминает маски-шоу. Про их количество я вообще молчу, они будто тараканы выползли со всех щелей и галдят между собой, как попугаи наперебой.

Однако при виде меня все разом замолкают. За спиной слышится голос вождя:

— Поприветствуйте дочь нашего племени! Амо!

Я невольно вздрагиваю, приветствие звучит угрожающе.

— Каждое странствие подходит к концу. Мы рады тебе! Наконец ты вернулась к нам! Да возрадуются все тринадцать небес и девять подземных миров!

Вокруг вспыхивает радостный гул. Тарабанит странная оглушительная музыка. Ритм пульса подстраивается под неё, и вот мне уже невыносимо сложно дышать от того, как предательски бьется мое сердце. Пространство наполняется воодушевлённой болтовней, следом ребятишки пускаются в пляс. Я сразу примечаю среди них светлоголового мальчишку, охваченная необъяснимой тревогой несусь к нему. Одна мысль крутится в голове— они затопчут его.

Но путь мне перегораживает необыкновенной красоты девушка с дурманящими чёрными глазами, над ними двумя широкими мазками высокие брови будто пара ласточек. Ее волосы собраны в тугие косы и переплетены между собой желтыми бусами. На вид девушка чуть старше меня, но выглядит очень хрупкой, почти беззащитной. На ней такое же коричневое платье, что и на остальных женщинах, но на ней оно смотрится более менее прилично.

— Добро пожаловать, — дружелюбно пролепетав, жестом предлагает присесть рядом.

Я соглашаюсь, а сама судорожно озираюсь по сторонам в надежде найти хоть малейшую возможность спастись из индейского дурдома. Музыка набирает бешенный ритм от чего мое сердце готово взорваться внутри. Я мгновенно покрываюсь испариной, что странно, ведь, на улице прохладная осень.

— Расскажи как ты общаешься с ними? — снова врывается в мои мысли девушка. Она нервно перебирает бусы чёрного браслета на запястье.

Смотрю на неё в недоумении.

— Ты уже обрела щиты? — продолжает допытываться, а глаза гипнотическим дурманом окутывают мое сознание. Я чувствую, что дурею, тону в ее глазах. Девушка будто пробралась в мой мозг и блуждает по воспоминаниям, как по библиотеке в поисках книги.

— Не понимаю о чем вы, — бесцветно отвечаю.

— Щиты необходимы, иначе невозможно будет контролировать силу, — указывает на медальон.

Я нервно вздыхаю. Как же они мне надоели с этим медальоном!

Снова осматриваюсь, чувство, что я могу застрять в богом забытом месте навсегда, в очередной раз царапает душу. Меня ведь никто не будет искать. Какой мрак творится вокруг. Что я здесь делаю?

Не обращая внимания на девушку, я зарываюсь руками в спутавшиеся волосы, отчаянно хватаясь за слабый огонек надежды, что с вождем ещё можно будет договориться. Мне есть, что ему предложить.

«Амо, не вешай нос», слышу голос разума.

Поэтому, я вежливо улыбаюсь своей собеседнице, что терпеливо сидит поодаль и наблюдает за мной. И хоть наше общение состоит из нескончаемых вопросов с ее стороны, я пытаюсь делать вид, что вовлечена не меньше.

Но наш несостоявшийся диалог прерывает Юна. Она тяжело опускается рядом, толкая, как бы невзначай девушку в бок.

— Вона, — обращается она к черноглазой, — не утомляй с первых дней.

Вона недовольно фыркает вставая с колен:

— Будто у неё так много времени!

— Вона, — угрожающе повышает голос старушка, от чего сама удушающе начинает кашлять.

Черноглазая индианка молча удаляется в самую пучину диких плясок.

Юна заговорщически спрашивает оборачиваясь ко мне:

— Чего ей надо было?

— Да, спрашивала про какие щиты.

Старушка в миг прозрела будто вспомнила что-то важное. Смотрит на меня испытующе, а глаза переодически виновато бегают, будто она о чем то забыла рассказать:

— А ты?

— А что я? Понятия не имею о чем она. Что за щиты?

Она ломается, явно в голове прикидывая, как бы подоходчивее обьяснить мне.

— Щиты земли, воды, воздуха и огня, — сдавленно говорит всеми силами сдерживая сухой кашель.

Я непонимающе морщу лоб давая понять, что скупое объяснение ничуть не проясняет ситуацию, если не запутывает ещё больше.

— Дело в медальоне, — еле слышно шепчет она, так, что я это по губам читаю.

Я слабо припоминаю слова Мэкхьи о том, что необходимо поприветствовать духов четырёх стихий чтобы медальон ожил, быть может это и есть щиты.

Старушка слишком сильно для своего почтенного возраста хватает меня за руку:

— Скажи, что ты этого ещё не сделала!