Медальон (СИ)

Глава 25

Кромешная тьма и звенящая тишина— Сочетание, которое ненавистно мне с самого детства. Жили мы далеко от города, рядом только лес, поэтому каждую ночь все замирало. В буквальном смысле.

Плюс ко всему, почти каждую ночь отключался свет из за неполадок на станции.

Два сенсорных чувства для меня имеют важное, неоспоримое значение. Да, я именно о зрение и слухе, без них мир любого человека теряет свои краски.

И если выбирать, я бы лучше лишилась речевой системы.

Полагаю, что если бы я была немой, меня бы не так это удручало, нежели слепой или глухой.

Вру. Удручало бы, но окружающие были бы только рады, например покойный Мэкхья.

При мысли о нем на языке металический привкус крови, а в сердце пустота. Она на протяжении последних пару дней согревает меня изнутри, не даёт сдаться, вселяет надежду, что я не кисельная масса. Ведь пустоту можно и нужно чем то заполнить.

Поэтому я вынашиваю очередной план побега, но на этот раз моей целью является не просто сбежать, а наказать виновных в смерте ни в чем неповинного человека.

Я преисполнена желанием восстановить хрупкую справедливость.

Цели определённо меняются по мере происшествий, но оно того стоит. Даже ценой собственной жизни. Или все же нет?

Стоит ли мне ворошить прошлое? Я конечно, его ворошу, но отнюдь не сама. Все вокруг живут им.

В воздухе витает удручающие ожидание. И мне лично больше интересно, как долго они так ждут.

Обезумевшие индейцы.

Вот бы племя с землей сровнять!

До боли закусываю губу, хочу выть от того, что мои наполеоновские планы в реальности неосуществимы.

Не могу простить себе слабость.

Как обладая такой драгоценностью, я не имею возможности ею пользоваться?

Вновь и вновь возвращаюсь в лес, к Мэкхьи, что лежит бездыханной глыбой, единственный, кто, пожалуй мог спасти меня.

И пора бы смириться, что его нет, но так пугает факт, что ни одна душа на целом свете не знает о моем существовании.

Мне кажется, скоро и я забуду себя.

Бессилие так и не покидает мое истощенное тело. Кажется, что мои голосовые связки тоже отказываются функционировать.

Поэтому я просто молчу не в силах пошевелить шершавым языком. А что сказать? Звать на помощь бесполезно.

Глупо нарушать тишину, что старательно ограждает от жестокого мира. Закрыть бы глаза и оказаться в нашем маленьком доме, и пусть там тесно и периодами не бывает света и воды.

Я скучаю.

Кромешная тьма.

Звенящая тишина.

Слышу, как кровь в ушах шумит, словно волны на берег приливают.

Я, как то вычитала в медицинском журнале, когда неделями тайком от бабушки готовилась к вступительным экзаменам, что человек вполне может сойти с ума от мертвой тишины. Но это в случае полнейшего вакуума, когда человеку слышен шум циркулирующей по венам крови.

И хоть кроме собственного дыхания и гулкого стука крови в ушах в затхлом помещении ни звука, если хорошо прислушаться за несколько миль слышен легкий шелест листьев и завывающий далеко в горах ветер.

Не мой случай. Определенно не мой.

«Сумасшествие в любом случае, отменяется», грустно решаю я.

Вероятно поэтому, мозг цепляется за жизнь и приказывает вставать, но резервы организма будто выкачены до последней капли.

Я все лежу, лежу смирившись, что тело, как испорченный инструмент не смотря на все усилия выдаёт жалкие попытки, но никак не звонкий результат.

Глубоко вдыхаю животом, стараясь отвлекаться на что угодно кроме главной беды.

Казалось бы, куда ещё хуже? Что страшнее того, что уже происходит?

Я в сотый раз прикасаюсь к шее, где так уверенно обосновался увесистый камень, мой талисман. Но чувства эти обманчивы и больше смахивают на игры разума. Главным образом, потому что медальон с шеи пропал.

Я грустно усмехаюсь, но получается что то больше похоже на всхлип. Исчез он отнюдь не магическим образом, а жестоким.

Был украден буквально из под носа и без лишних сопротивлений с моей стороны.

Я плохо помню, каким образом оказалась в этом мрачном царстве, но, как вождь размашистым движением сорвал с меня медальон не забыть.

А потом….

Не успела я и рта открыть, как потеряла сознание.

Пока мое тело неслось в неизвестном направлении, я снова оказалась в тяжелом забвении и душа моя перенеслась в тесный вигвам, где не так давно женщина предупреждала меня о опасности.

«Нуанту па, Амо» все ещё колокольчиком звенит вокруг.

Я хожу из угла в угол. Предчувствие чего то страшного, неизбежного морозом ходит по спине заставляя содрогаться внутри. Стоит мне обернуться, как передо мной возникает образ все той же молодой женщины нежно поглаживая огромное пузо. Я сразу узнаю ее.

Но взгляд ее сквозь меня устремлён на вход в шатёр. Полог откинут, вероятно, она ожидает кого-то.

И вдруг боль, я ощущаю ее каждой клеточкой.

Перед моими глазами яркие вспышки, в голову бьют молнии. Боль бесконечным ударом пробирает меня насквозь. Один горький крик, долгий продолжительный плач, а я все не могу разобрать ничего перед собой, кто то настойчиво мешает мне находиться здесь утаскивая и буквально разрывая на куски сознание.

Не малыми усилиями воли я пытаюсь вернуться, мне чрезвычайно важно находиться там с ней.

Откат.

И перед моим взором открывается леденящая душу картина— молодая индианка в неестественной позе лежит на полу. Я подбегаю к ней, но ее легкое тельце проходит сквозь пальцы. А потом она исчезает.

— Мама, нет, — кричу я навзрыд, — Не уходи прошу.