Медведь

~~~

ОНА ПРОСНУЛАСЬ, ПОТОМУ ЧТО ОЗЯБЛА. НЕБО расчистилось — ночные тучи унесло прочь, воздух был студеным и неподвижным. Она потопала, согреваясь, положила сухие листья на угли, которые прикопала с ночи, не сразу, но раздула пламя. Странно было, что медведь не встал первым. Когда хворост занялся основательно, она пошла в дальнюю часть пещеры и попыталась его разбудить.

Приблизилась медленно, коснулась его загривка, пошептала, однако медведь не проснулся.

Она отступила, глядя на большой клубок черного меха, мерно дышавший в тусклом свете костра, потом встала на колени, рассмотрела морду. Медведь зарылся головой в передние лапы, опущенные на каменный пол, а задние подтянул совсем близко — он напоминал петлю какого-то невообразимого силка. Она вслушалась в его дыхание, в негромкое пофыркивание на вдохе и выдохе и поняла, что, даже если она встанет посреди пещеры и крикнет в полный голос, медведь не очнется. Она осталась одна.

Она заварила сассафрасового чая, подкинула хвороста в огонь и посмотрела на окрестный лес — пестрый ковер снега, камня и опавших листьев. В широких трещинах на склоне горы росли сосны и кедры. Вдали, за верхней границей леса, виднелись буки, клены, несколько березок. Какое-то время можно будет продержаться на орехах, крылатках, сосновой и березовой коре. Она раньше видела и собирала орехи с пекана, который рос в половине дня пути вниз по склону; она знала, что на ветках и на земле там осталось еще. Но на всю зиму этого не хватит.

Весь день она собирала топливо для костра, искала сосновые шишки и кору, приметила струйку воды под камнем, наполнила тыкву. К вечеру солнце закатилось среди лохматых туч, в воздухе повис тяжелый запах холодной влаги — девочка знала, что это к метели. С внешней стороны кострища она сложила стенку из камней, чтобы защитить его от ветра и направить внутрь тепло, сгребла угли в кучу, положила сверху два толстых бревна. Поужинав тем, что собрала за день, она уснула, завернувшись в шерстяное одеяло, а ветер на горном склоне возвысил голос до громкого воя.

МЕТЕЛЬ РАЗЫГРАЛАСЬ ПЕРЕД РАССВЕТОМ, СНЕГ заносило в устье пещеры, лес скрылся из виду, остались лишь черные силуэты деревьев, возникавшие и исчезавшие в зависимости от силы ветра. Метель бушевала весь день, не стихла и на следующий. Девочка подъела все свои скудные запасы и к утру, когда снегопад кончился, а ветер стих, вышла из пещеры на поиски пищи.

МЕЖДУ РАССТУПИВШИМИСЯ ТУЧАМИ, КОТОРЫЕ стремительно неслись по небу, проглянуло солнце. Ветки роняли снежные комья, с деревьев еще не облетела листва. Передвигаться по сугробам без снегоступов было непросто, но на земле скрещивались следы нескольких мелких зверьков: кролики искали хоть какую-то травку, белки пробирались к складу желудей, запасенных еще до метели, так что и девочка пошла вниз по склону горы. Отыскав березу, она сняла нижний слой бересты шириной с лезвие ножа, подумала, не добраться ли до пекана, но даже на таком коротком отрезке растратила почти все силы. Она остановилась под кедром, набрала иголок, раскопала снег в поисках шишек. Нашлось три, с ними она и вернулась в пещеру.

К вечеру запас еды кончился. Она села перед костром, вылущила чахлый орешек из последней шишки, бросила шелуху на угли. Шелуха вспыхнула и тут же исчезла. Снаружи ветер проносился вдоль склона с воем, напоминавшим крики гагар. Она встала, подкинула в костер последнюю ветку кедра, зная, что та догорит задолго до утра, и почувствовала, как сжимаются челюсти стужи.

Когда ты разговаривал с ней в такие ночи, спросила девочка, съежившись под одеялами и шкурами на ложе между камнями в кострище и стенкой, перегораживавшей вход, — что она тебе отвечала?

ОНА ЗНАЛА: МЕТЕЛЬ НАЛЕТЕЛА НЕ ПО СЕЗОНУ РАНО. По ходу их с медведем странствия она примерно прикидывала, какой сейчас день, а еще видела, что солнце пока не перевалило через зимнее солнцестояние, потому что тень ее на земле продолжала удлиняться. Животных снег тоже застал врасплох. Поэтому-то она и видела следы. Так же рано, как и снег, пришел мороз, и когда утром она попыталась оживить костер, в голове появились мысли о том, как солнце и тень перемещаются по полуденной метке на камне возле озера, как клонятся ветки на ветерке, как кролики опасливо выскакивают вечером из леса, чтобы полакомиться высокой травой на берегу, а потом кролики исчезли, появился отец и стал рассказывать, что на кроликов и зайцев, которых не унесли ястребы, теперь охотиться будет тяжелее. Снег выпал в конце осени, так что вся рыба ушла из затона. Придется подождать, пока лед встанет, потом можно будет их ловить, сказал тогда отец, имея в виду кроликов, зайцев и рыбу. Она вспомнила, как той осенью мужчина учил ее ставить силки, как тепло было у очага в их домике, когда от огня поднимался запах жареной дичи.

Она поднялась, вытащила из костра уголек и стала делать метки на стене пещеры. Сколько дней прошло с последнего полнолуния? Какой длины была ее тень, когда она в последний раз замеряла ее в полдень? Перед ней, в общем, стояли лишь две задачи: еда и укрытие. Все материалы для изготовления силков были либо у нее в торбе, либо рядом, в лесу. Палки, веревки, нож. Если кролики выходят подкормиться перед наступлением зимы, их можно заманить в ловушку. А если днем и дальше будет так холодно, то через реку, вдоль которой они с отцом шли к северу, до переправы, почти целый лунный цикл, можно будет перейти по льду — не понадобится подниматься высоко в горы. Отсюда, с юга, путь домой выходит короче, можно успеть до солнцестояния.

Она отошла от остывшего костра и вытащила из торбы все, кроме свертка с костями и пеплом. Засунула руку внутрь, положила ладонь на свернутую оленью шкуру, которую всегда носил отец, и произнесла: я не сдамся, пока не похороню тебя с ней рядом. Обещаю.

ВЕСЬ ЭТОТ ДЕНЬ ОНА ПРОВЕЛА ЗА ПОДГОТОВКОЙ к следующему, а утром вернулась туда, где накануне видела кроличьи следы. Выбрала место на тропе, где след был свежий, а рядом стояло дерево, которое можно согнуть. Она обрезала его до нужной длины, из срезанных веток смастерила каркас силков и затяжку, привязала веревку к затяжке и к дереву. Сделала на веревке скользящую петлю, нагнула дерево, установила силок, а в качестве приманки положила листья бука и ягоды гаультерии. А потом двинулась к пекану, твердо решив и там поискать пищу.

Она не возвращалась до сумерек, медленно продвигаясь через снег, и принесла, сложив в подол, орехи пекана, кедровые шишки и еще горсть гаультерии, которую насобирала среди мха.

Все это она оставила в пещере, а потом — свет уже совсем потускнел — вернулась к силку и увидела запутавшегося в нем еще живого ушастика. Минуту понаблюдала, прежде чем подойти, ей послышалось, что он вскрикнул, потом она вытащила нож и приблизилась. Заметила проблеск страха в глазах зверька, который пытался высвободиться, приподняла, чтобы он не висел в путах.

Прости, прошептала она и не стала медлить.

ОНА В ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР СЪЕЛА ПОЛОВИНУ ЗАЖАРЕННОГО мяса, остальное завернула в листья. Потом выскоблила и вычистила шкурку изнутри и снаружи, чтобы потом выдубить и сделать рукавицы, если попадется еще кролик. Когда она закончила, давно успело стемнеть. За один день она много насобирала и наловила, думала, на это уйдет дня три. Вышла наружу принести дров, которые собрала заранее, но сперва забралась по камням на крышу пещеры, откуда хорошо было видно ночное небо. Ущербная луна давно уже зашла на западе, и на юге видны были вспышки зелено-желто-красного света, они мерцали, колыхались волнами довольно высоко над горизонтом. Она смотрела на эти вспышки с изумлением — казалось, будто там, высоко в небе, что-то живое, — и чувствовала, как воля внутри крепнет. Она повернулась и посмотрела на юг, будто пытаясь запомнить, как спускаться с горы. Появится время — надо будет смастерить снегоступы. Но время не появится, ведь ей нужно попробовать вернуться домой до того, как все горные тропы станут непроходимыми.