Меж двух миров (СИ)

Глава 33

Когда они целовались перед винганзой, Лане казалось, что это был самый захватывающий поцелуй в ее жизни. Но то, как целовал ее Видар сейчас, не шло ни в какое сравнение. Он словно пытался надышаться этим поцелуем, слиться с ней навсегда. Сейчас он не сдерживался, и этот поцелуй был только началом. Лана плавилась под этим поцелуем, таяла от сильных рук на бедрах, удерживающих ее на весу, от контраста горячего тела, прижимающегося к ней, и холодной стены за спиной. И от заполнившего собой все пространство запаха орехов и дубовой коры.

Удерживая ее под бедра одной рукой, второй Видар потянулся к корсету. Послышался треск рвущихся лент, и небрежный жест откинул испорченную вещь прочь. Отодвинувшись от нее, Видар положил руку в вырез шелковой рубашки и резко дернул. По полу поскакали пуговицы. Этот звук вывел Лану из неги. Посмотрев вниз, она увидела на пальцах оборотня черные острые когти. Ледяные мурашки побежали по позвоночнику.

Рука с острыми когтями схватила спереди спортивный топ и с легкостью распорола его. Дыхание у Ланы застряло в горле и, вцепившись ногтями в мужские плечи, она оцепенела в одной позе. Видар тем временем вернул руку на бедро и припал губами к шее, прижимаясь к голой коже между полами рубашки. Выцеловывая дорожку вниз, глубоко вдохнул и дернулся, словно обжегся.

‒ Лана, ‒ он медленно поднял лицо и заглянул ей в глаза, ‒ все хорошо?

‒ Д-да, ‒ она с трудом протолкнула из себя воздух.

На переносице Видара появилась глубокая складка.

‒ Не лги мне, ‒ твердо сказал оборотень. ‒ Я чувствую твой страх. Что не так?

Лана сглотнула, раздумывая над ответом. Не говорить же, что ее напугали его руки с бритвенными когтями. И скорость, с которой он добрался до ее тела. Да, когти выглядели устрашающе, но это часть него. Упрекать его за то, кто он есть, то же самое, как если бы он в ответ упрекал ее за черные волосы. Есть вещи, которые люди не в силах в себе изменить. Или, вернее сказать, оборотни.

Видар ‒ оборотень, и она принимает его таким. Стоит ли сейчас говорить о его сущности и портить момент, если она для себя уже все решила?

‒ Прости, ‒ она облизнула губы и прикрыла глаза, стесняясь своей робости. ‒ Просто все слишком быстро.

Горячее тело отодвинулось от нее, и руки медленно опустили ее. Когда ступни коснулись холодного пола, Лана опустила подбородок и изо всех сил зажмурилась, чтобы не расплакаться. Она опять все испортила. Расмус же говорил ей про силу оборотней. Если уж они могут легко кости переломить, то что им какие-то ленточки и ткань?

‒ Лана…

А она испугалась. И чего? Острых когтей? Как будто не знала, что у оборотней есть когти.

‒ Лана. Посмотри на меня.

Горячие пальцы коснулись скул и подняли ее лицо. Она покачала головой, продолжая крепко сжимать глаза.

‒ Посмотри, ‒ прошептал он рядом с ее лицом.

Нехотя открыв глаза, Лана почувствовала, как по щекам потекли слезы. Видар следил за каждой с мукой во взгляде.

‒ Я все испортил, прости.

‒ Я все испортила, извини.

Сказали они одновременно и вместе горько усмехнулись. Видар с грустной улыбкой рассматривал ее лицо, ласково поглаживая скулы и щеки.

‒ Тебе не за что извиняться передо мной. Я правда поторопился и все испортил. Прости меня.

Он мягко поцеловал ее в мокрую щеку. Под ресницами, ловя слезинки. Шепотом повторяя:

‒ Прости меня. Прости, моя девочка. ‒ Нежные поцелуи в другую щеку. ‒ Прости, моя драгоценная, моя наани…

Лана положила руки на ладони, держащие ее лицо, и чуть отстранилась.

‒ Видар, ‒ так же шепотом сказала Лана, боясь разрушить волшебство момента, ‒ кто такая наани?

Оборотень оторвался от поцелуев и посмотрел ей в глаза. Сейчас они были человеческими, красивые как предгрозовое небо. Но поистине прекрасными их делали нежность во взгляде, и… да, пожалуй, любовь. Лана не понимала, как она зародилась так быстро, но и раньше видела ее в этом взгляде, просто боялась себе признаться. А сейчас было уже не страшно. Она нырнула в этот омут с головой после их первого поцелуя, но только сейчас до конца поняла, что на самом деле она все это время не падала, а взлетала.

‒ Наани значит единственная, ‒ прошептал ей в губы Видар, нежно поглаживая подбородок. ‒ Самая прекрасная из всех женщин, предназначенная именно для тебя. Одна на всю жизнь, и другой никогда не будет.

Лана удивленно всматривалась в оборотня и не видела ни тени лукавства, а он тем временем продолжил:

‒ Я пойду за тобой куда угодно. Убью за тебя. Умру за тебя.

Склонившись к ней, он медленно поцеловал в губы. Лана положила руку ему на грудь, отстраняясь и разрывая поцелуй.

‒ Но как это возможно? ‒ в шоке произнесла она, не до конца веря в услышанное. ‒ Ведь я не оборотень, как я могу быть твоей наани?

‒ Я не знаю. Но ты моя, и это уже ничто не изменит.

‒ А как и когда ты это понял? ‒ возник вдруг в голове вопрос.

‒ Догадываться начал по пути в деревню, ‒ чуть улыбнулся он и заправил ей локон за ухо. ‒ Я издалека учуял твой запах и побежал к нему. Думал, что маги изобрели какую-то новую ловушку с соблазнительным запахом для оборотней, настолько вкусно ты пахла.

‒ Серьезно?! Да от меня после двух дней на болоте воняло как от стада потных лошадей!

Видар громко рассмеялся, показывая клыки.

‒ Нет, Лана, ты пахла очень сладко. По крайней мере для меня. Окончательно я убедился, когда почуял и попробовал твою кровь.

‒ Когда я поранилась о твои клыки и ты сбежал, бросив меня одну? ‒ ехидно, но с обиженной ноткой спросила она, прищурив глаза и пряча улыбку.

‒ Да, ‒ улыбнулся оборотень, ни капли не смущаясь, ‒ прости за тот раз. И, наверное, за все время, когда я вел себя как, кхм… придурок. Обещаю исправиться.

И улыбнулся так обаятельно, что у нее перехватило дыхание. Видар и так был привлекательным мужчиной, но эта улыбка сделала его по-настоящему красивым. Вдруг она подумала, что если бы он ухаживал за ней во времена академии, то она бы не вылезала из лазарета от постоянных отравлений, устраиваемых сокурсницами. Эта мысль необычайно согрела, и Лана стала фантазировать, как Видар под ручку гуляет с ней по парку рядом с общежитием, и все эти высокородные змеи завистливо шипят ей в спину.

Внутри снова заискрили пузырьки шампанского, по венам проносились разряды молний, сбивая дыхание и кружа голову.

Улыбнувшись, Лана опустила взгляд на свою руку, так и лежащую на мужской груди. Ее ладонь была темнее, чем кожа оборотня, выделяясь резким контрастом на светлом фоне. Улыбка тут же сползла с лица, пузырьки выдохлись, а разряды исчезли так резко, будто рубильник выключили. Она многое выслушала за свою жизнь по поводу своей внешности и многого натерпелась.

‒ Видар, ‒ облизнула она враз пересохшие губы, ‒ получается, что ты не сам выбираешь себе наани? Это случайность, и ей может стать любая?

‒ Наани становится женщина, предназначенная для оборотня, самая идеальная из всех. Я же говорил.

‒ Но… ‒ она запнулась, боясь продолжить, так и рассматривая свою ладонь на светлой коже, ‒ ведь я не идеальна.

Темная бровь изогнулась дугой.

‒ В смысле?

‒ Моя внешность.

Вторая бровь взлетела вслед за первой.

‒ И что с ней не так? ‒ непонимающе спросил оборотень.

Лана вдруг разозлилась.

‒ Мне что, все свои недостатки перечислить?

‒ Да, пожалуйста. Очень интересно послушать.

‒ Пожалуйста, ‒ передразнила она его и стала загибать пальцы. ‒ У меня темная кожа, гораздо темнее, чем у тебя, такое сложно не заметить. И при этом голубые глаза, которые не выделялись бы настолько сильно, если бы не моя темная кожа. И волосы у меня черные, еще сильнее оттеняя мою темную кожу. И вообще у меня темная кожа! Я слишком сильно отличаюсь от тебя и вряд ли являюсь идеальной кандидатурой для кого бы то ни было.

Закончив, она тут же оказалась нос к носу с оборотнем. Одна рука крепко прижимала ее за талию, а другая, зарывшись в волосы, сжимала их на затылке. Сильно, но не больно.

‒ У тебя потрясающие волосы, ‒ Видар мягко помассировал рукой ее затылок, ‒ и глаза потрясающие, и кожа у тебя потрясающая. И сама ты вся потрясающая. Я буду доказывать тебе это до тех пор, пока ты не выкинешь эту дурь из головы.

‒ Но…

Единственное что успела сказать Мелания перед тем, как ее поцеловали. Нежно, но настойчиво. Как и все последующие поцелуи, заставляющие забыть обо всем. И о цвете кожи, и о медленно исчезающей одежде.

Как оказалось невыносимо приятно ощущать чужое тело на своем. Как прекрасно неторопливо изучать друг друга поцелуями, руками. И как невыносимо сладостно и больно соединяться в единое целое.

Как приятно слышать шепот у кожи:

‒ Хорошая моя… красивая… моя наани… девочка моя…

Как приятно лежать в обнимку обнаженными под одним одеялом и принимать целомудренные поцелуи в лоб и щеки. И, тяжело дыша, продолжать слушать нежности на ухо.

Видар продолжал нашептывать:

‒ Моя красавица… моя наани…

И напоследок прижав ее к себе покрепче, уже засыпая:

‒ Моя Милана.