Меж двух миров (СИ)

Глава 34

Солнечный луч пробивался в щелочку между задернутых штор, вынуждая проснуться. Лана недовольно зажмурилась и зарылась лицом в подушку, пытаясь спрятаться от назойливого света. Сдвинуться не получалось. Сзади к ней прижимался Видар, подмяв под себя рукой и закинув на нее ногу.

Утренняя нужда заставила окончательно проснуться. Попытавшись аккуратно выбраться из объятий, Лана была с недовольным рыком прижата еще крепче.

‒ Ты куда?

Она повернула к нему лицо. С прищуренным от сна глазами, взлохмаченной шевелюрой и отпечатком подушки на щеке оборотень выглядел по-мальчишески юным и милым.

‒ Мне нужно в уборную.

Сонно кивнув, он выпустил ее из объятий.

Добравшись до края кровати, Лана огляделась вокруг в попытке найти хоть что-то, чем можно прикрыться. Ее вещи остались у входа, а Видар вчера и так был в чем мать родила. Из доступного оставалось только одеяло. Обернувшись, она наткнулась на заинтересованный взгляд, изучающий ее голую спину, в котором не осталось ни капли сонливости.

Она потянула одеяло на себя, и на свет показались ноги мужчины. Замерев, Лана задумалась: либо ей сейчас голой идти до туалета, либо оборотень голый лежит на кровати. Тот в свою очередь подпер рукой голову, даже не пытаясь скрыть довольную улыбку и как бы спрашивая глазами: “Ну и что ты будешь делать?”

Недовольно поджав губы, Лана резко сдернула одеяло и обернулась в него как в плащ. Гордо дефилируя мимо кровати, не удержала любопытства и бросила взгляд на обнаженного мужчину. Покраснев как помидор, оставшееся расстояние до двери туалета она пробежала.

За спиной раздался грудной довольный смех.

Закрывшись в туалете, Лана сбросила одеяло на пол. Справив нужду, замерла посреди ванной. Перед раковиной появилось овальное зеркало буквально вчера. Видару оно явно до знакомства с ней было ни к чему, поэтому висит оно теперь здесь исключительно ради ее удобства. Такой простой и молчаливый жест внимания, говорящий о слишком многом. Медленно подойдя к раковине, она стала рассматривать серые прожилки камня. Подняв глаза, обвела взглядом простую овальную раму.

“Моя Милана”

Зажмурившись, с сильным выдохом, словно прыгая в пропасть, распахнула веки и посмотрела на себя. Глаза осколками льда светились на темном лице. Черные волосы спутанным гнездом спадали на спину. Лана, сжав ладонями раковину, медленно рассматривала голые плечи, грудь, руки, все тот же нос, те же губы, скулы, и не могла понять, что не так.

“Моя Милана”

Свесив голову, она уткнулась взглядом в слив. Раз она теперь Милана, почему так противно на душе? Потерла середину груди пытаясь облегчить гадкие ощущения внутри. Она с самого начала скрыла свое настоящее имя. Это было разумным решением, безопасным.

Тогда почему сейчас такое чувство, словно в момент нежности ее по ошибке назвали именем другой девушки?

Подняв взгляд, она увидела в отражении нахмуренные брови, искривленный рот и боль в глазах. Она больше не Мелания Хеллворт. Не имеет права ею быть. И обижаться на то, что ее назвали другим именем, она тоже не должна. Многие люди меняют фамилию или имя по разным причинам. Вот и она поменяла, и ничего обидного в этом нет, просто нужно привыкнуть. К старой жизни она уже не сможет вернуться. Новая жизнь ‒ новое имя.

Теперь она Милана Блекхорт.

“Моя Милана”

Открыв кран, Лана плеснула ледяной водой в лицо. Растерла рукой хмурую складку на лбу и постаралась улыбнуться себе в зеркале. Улыбка вышла натянутой и ненатуральной. Девушки именно так улыбаются, когда им невероятно жмут туфли, но нужно держать лицо и показывать радость на публику. Перестав насильно растягивать губы, она поняла, что лучше быть немного печальной, но естественной, чем с фальшивой улыбкой изображать радость, которой нет.

Лана накинула на себя одеяло и только открыла дверь, как оказалась в объятьях.

‒ Все хорошо? Тебя долго не было. ‒ Встревоженный взгляд блуждал по лицу. ‒ У тебя что-то болит? Я был слишком груб вчера?

Лана посмотрела в обеспокоенные глаза оборотня, и уголки губ чуть приподнялись.

‒ Все хорошо.

‒ Точно? ‒ неверяще спросил Видар.

‒ Ты повесил зеркало, ‒ сказала Лана, не придумав ничего умнее.

Лучше так, чем ложь.

‒ Да, подумал, что девушкам нужно зеркало в ванной. Мне-то хватало и маленького, чтоб побриться.

Видар продолжал вглядываться в нее, пытаясь понять, что не так, даже не пытаясь скрыть, что заметил, как она увела разговор. Уже открыл рот, чтобы что-то спросить, но резко захлопнул и напрягся. В следующую секунду Лану быстро спеленали в накинутое на плечи одеяло и понесли в комнату. Замотанной гусеницей ее аккуратно, но быстро уложили на кровать и чмокнули в нос, единственный торчащий из кокона.

‒ Не выходи из комнаты.

Подбежал к шкафу и только успел натянуть штаны, как в дверь раздался громкий стук. Видар помчался к выходу, оставив Лану пыхтеть в попытках выбраться из одеяла. Безуспешно проворочавшись и насквозь вспотев, она различила голос Раса у входа и замерла, чтобы не шуршать простынями.

‒ Чего приперся?

‒ Поздравить! ‒ раздался донельзя счастливый голос Раса. ‒ И еще еды принес. Все понимаю, но не забывай хоть иногда ее кормить.

‒ Спасибо, ‒ буркнули в ответ на ехидный смешок.

‒ Красотка, ты как?! ‒ прокричали ей из коридора.

В ответ Лана нечленораздельно промычала, снова пытаясь выбраться из плена.

‒ Ого, ты что с ней сделал, что она даже говорить не способна?

‒ Так я тебе и ответил.

В коридоре началась возня, тычки, пыхтение, которые оборвала хлопнувшая дверь, погрузив дом в тишину. Лана, предприняв еще одну безуспешную попытку освободиться, стала колбаской перекатываться по кровати. Один край наконец размотался, и у нее получилось выбраться, пусть и упав с кровати. Не обращая внимания на легкие ушибы, она подскочила к мешку с рубашками и, вытащив первую попавшуюся, натянула на себя. Стараясь ступать бесшумно, подошла на цыпочках к двери. Возня как раз закончилась.

‒ Ты не знаешь, как Алвис? Лана переживает за него.

Она подняла брови в удивлении. Надо же как изучил ее, ведь она действительно переживает за вожака.

‒ Отлично все с ним. Они с Эстер всю ночь проносились по лесу. Ведут себя как юнцы, только обретшие пару. Этой ночью никто не выходил в лес, дали им побыть одним.

‒ Это ты подговорил всех свободных мужчин, чтобы они при мне начали приставать к Лане? ‒ нарочито спокойно спросил Видар из-за чего стало ясно, что злится он не на шутку.

‒ Нет конечно, ‒ слишком безразлично ответил Рас, выдавая тем самым, что это был он, ‒ зато видишь, как все удачно сложилось.

За дверью стало тихо. Лана уже собиралась вернуться в комнату, как раздался напряженный вопрос от Видара.

‒ Как остальные?

Молчание было недолгим, но ощутимым.

‒ По-разному, ‒ уклончиво ответил Рас. ‒ Многие рады за Алвиса и осознают, благодаря кому он теперь здоров.

‒ Я понял. Спасибо за еду.

Видар еще что-то говорил, но она уже тихо прокралась в комнату и, прикрыв ноги одеялом, села на кровати. Через минуту зашел Видар, неся в руках корзину.

‒ Ты знаешь, что подслушивать нехорошо? ‒ улыбнулся Видар.

Ну да, с их слухом могла бы и догадаться, что ее сразу обнаружили.

‒ Ты знаешь, что заматывать девушек в одеяло не хорошо?

‒ Один-один. Давай поедим, я жутко голодный.

И начал вместе с корзиной забираться на кровать.

‒ Стоп! Ты что, собрался на кровати есть?

Видар завис с корзиной, поставив одно колено на кровать.

‒ На да. А что такого?

‒ Мы же тут насорим.

‒ Уберем.

‒ А если простыни едой испачкаем?

‒ Постираем.

Лана глупо хлопала глазами, рассматривая оборотня. Для него действительно не было ничего странного или удивительного в том чтобы есть в постели.

‒ Как у тебя все просто. Насорили ‒ уберем, испачкали ‒ постираем, ‒ пробормотала она под нос.

‒ А зачем усложнять? ‒ с обаятельной улыбкой Видар залез на кровать полностью.

Поставив корзину между ними, он снял сверху ткань.

‒ Вещи изнашиваются, портятся, ломаются. Не стоит по ним страдать. Это всего лишь вещи. И отказывать себе в удовольствиях и маленьких радостях из-за страха что-то испортить или испачкать глупо.

Ответить на это ей было нечего.

Достав из корзины кусок пирога, Видар с преувеличенным удовольствием откусил его и с довольным мычанием начал пережевывать. Что удивительно, не проронив при этом и крошки. Лана за собой такую сверхспособность не замечала. Живот начало тянуть от аппетитных ароматов и жующего рядом оборотня.

‒ Ладно твоя взяла. Только тарелку возьму себе.

Не успела она даже дернуться, как Видар подскочил с кровати и умчался на кухню. Вернулся с двумя тарелками и ложками. На вопросительно поднятую бровь он просто ответил:

‒ Судя по запаху там еще рагу с мясом.

Наевшись и запив все морсом, Лана рискнула спросить:

‒ Видар… ‒ она чуть замялась, не зная, как правильно сформулировать вопрос. ‒ В деревне ведь не все хорошо отнеслись к тому, что я теперь, ммм, живу у тебя?

Вопрос конечно был не в том, где она живет, а в том, как многие отреагировали на то, что наани оборотня стал маг. Но ее недосказанность поняли правильно.

‒ Не все. И тебя не должно это волновать. Со временем привыкнут. Но постарайся не ходить никуда одна.

Лана кивнула, соглашаясь с ним. Постоять она за себя могла, но зачем рисковать и доводить до ситуации как с Ингрид. Она осознавала, что рады ей тут не будут, еще когда они добирались с болота. Хорошо, что хотя бы близкие для Видара люди… оборотни… не важно, были не против ее пребывания рядом с ним. И не против нее в принципе.

Все мысли Ланы слились в одну точку. Она ведь ни разу не поинтересовалась этим вопросом за все время.

‒ Видар, а у тебя есть родители?

Оборотень снова засмеялся, запрокидывая голову.

‒ Радость моя, родители есть у всех.

Почувствовав, как теплеют щеки, она поняла, какую глупость сморозила, и попыталась исправиться:

‒ Я имела в виду, где они, что с ними?

‒ Они в Восточной деревне в горах. С ними все хорошо, ‒ тепло улыбнулся оборотень.

‒ Восточной? То есть у вас не одно поселение? А мы в какой тогда?

‒ В Западной, самой ближайшей к болоту. Есть еще Южная деревня, которая у моря.

‒ А Северная деревня?

‒ А Северной деревни нет, ‒ он растянул щеки еще шире. ‒ Только три. На севере нет ничего полезного. Наши предки, как видишь, не особо заморачивались по поводу названий, и мы не стали.

‒ Как у вас все просто. ‒ Лана выдохнула, покачав головой. ‒ И чем деревни отличаются?

‒ Восточная занимается добычей камней и металла. Наша в основном обработкой дерева и изготовлением мебели. Южная рыболовством и пошивом одежды, так как к ним подходит корабль с торговцами. Это основные направления, везде еще есть свои мастера по мелочи.

‒ Да уж.

Лана, теребя край одеяла, переваривала информацию. Более-менее уложив все в голове, вернулась к началу разговора и волнующей ее теме.

‒ Твои родители, как они отреагировали?

‒ Не знаю, мы давно не виделись. Думаю, через недельку они нагрянут, там и познакомимся.

Видар убрал пустую корзину на пол, и придвинувшись к Лане, сжал ее ладони. Угол пододеяльника был безнадежно смят, из него разве что нитки не торчали в разные стороны, настолько сильно она теребила его.

‒ Лана, тебе не о чем переживать. Отец у меня строгий, но только для вида, а так он добряк, каких еще поискать. Мама ‒ громкая хохотушка и настолько энергичная, что порой, мне кажется, у нее где-то вшиты энерго-кристаллы. Я уверен, они будут рады, и ты им понравишься.

Чуть расслабившись, Лана кивнула оборотню и понадеялась, что все так и будет. Не хотелось бы стать причиной раздора Видара с родителями. Подняв глаза, она стала рассматривать широкие брови, нос с небольшой горбинкой, уже проступившую щетину на щеках и по-мужски красивые губы.

‒ Что? ‒ чуть прищурившись, хитро спросил Видар.

Лана посмотрела ему в глаза и тихо усмехнулась:

‒ Ничего. Просто подумала, что я о тебе почти ничего не знаю.

‒ Так спрашивай.

Оборотень поудобнее устроился на боку, подперев голову рукой, а другой поглаживая ее пальцы. Пробежавшись глазами по его голым рукам и груди, Лана наткнулась на смеющийся взгляд.

‒ Тебе нравится меня смущать, да?

‒ Да. Но заметь, я ничего для этого не делаю, смущаешься ты сама. И я солгу, если скажу, что мне это не нравится.

Лана вздохнула, смирившись с горящими щеками, и, сев поудобнее, спросила:

‒ Почему ты живешь не с родителями?

‒ Я слишком большой мальчик, чтобы жить с родителями, на находишь? ‒ рассмеялся Видар.

Она чуть ли не подпрыгнула на месте, нетерпеливо задав вопрос:

‒ А сколько тебе лет?

Он улыбнулся как мальчишка.

‒ Мне пятьдесят один. А тебе?

Лана округлила глаза и рот.

‒ Ого, ты почти в два раза старше меня. Мне двадцать восемь.

‒ Уверен, что мы сможем преодолеть эту огромную пропасть между нами. ‒ Оборотень произнес это донельзя серьезно, но, когда Лана ударила его кулаком по груди, расхохотался.

‒ Не ерничай! ‒ улыбнулась она, глядя на оборотня. ‒ И я имела в виду: почему ты живешь не в одной деревне с родителями, а не прямо с ними.

‒ В Восточной, как я сказал, добывают и обрабатывают камни, а мне с детства они холодными казались. Да, красивые, но как будто бездушные. А дерево ‒ оно теплое, живое. Родители еще юнцом отпустили сюда подмастерьем. Мы все думали, что научусь и вернусь обратно в Восточную, буду там работать. Да как-то я тут прижился, друзей завел, дом построил. Учитель мой уже старый, работать ему тяжело, отдал свою мастерскую лет десять назад. В общем как-то незаметно и по чуть-чуть я пророс корнями в Западной и прожил тут большую часть жизни. Родителей раз в месяц навещаю.

Они проговорили до самого вечера.

Лана рассказала о своей учебе на лекаря. О столице, ее зданиях по шесть и даже семь этажей, новых разработках и открытиях. Как она увидела на научной выставке изобретение одного молодого техномага, который создал систему поршней для колес повозок, чтобы она более плавно ехала по неровной дороге. А парень спустя несколько лет разбогател на своей идее, которая многим пришлась по душе. Сейчас только богатые семьи могут позволить себе подобное, но Лана считала, что в скором времени такого транспорта станет больше. А еще идут активные разработки больших летающих кораблей ‒ аэростатов. И планируют длинную металлическую дорогу между столицей и Зиларским морем, по которой будут ездить пассажирские дилижансы и грузовые повозки с товарами адамантских купцов…

Видар внимательно слушал ее, задавал вопросы, иногда хмурил брови, чаще шутил, а бывало и удивлялся как ребенок. Они практически не вылезали из комнаты, подъедали то, что осталось в корзине, заново узнавали друг друга.

Лана разглядывала мужчину перед собой, который после прошедшей ночи изменился до неузнаваемости. Он стал расслабленным и довольным, ушла постоянная складка между бровей, хмурый взгляд и поджатые губы. Обаятельная улыбка не сходила с лица, он беззлобно подшучивал над ней и флиртовал.

Лана заметила, что чаще начинает вздыхать и улыбаться каким-то своим мыслям. Если до этого она не понимала Видара, и вел он себя, ну, как придурок, который к тому же ее избегает, то сейчас перед ней был спокойный и уверенный в себе мужчина, в которого сложно не влюбиться.

Тут и без диплома лекаря ясно, что означают ее тихие вздохи и учащенный пульс.

Когда за окном стали сгущаться сумерки, Видар, аккуратно перебирая ее пальцы, спросил.

‒ Лана, как ты себя чувствуешь?

Она нахмурила брови, не понимая вопроса, и пожала плечами.

‒ Хорошо. А что такое?

‒ Я имел в виду как ты себя чувствуешь после вчерашнего. Все-таки первый раз.

Вот умеет этот оборотень вгонять ее в краску. Заправив прядь за ухо, прокашлявшись и переведя взгляд на стену, она ответила:

‒ Все хорошо.

Не заметив никакой реакции на ее ответ, она перевела взгляд на мужчину, который всем своим видом показывал, что обычного “хорошо” ему недостаточно. Лана закатила глаза.

‒ Если тебе нужны подробности, то с утра было немного некомфортно, но сейчас уже в порядке. Мышцы слегка ныли как после тренировки, ‒ подумала немного и добавила: ‒ Но если честно, то я не поняла, почему вокруг этого столько шума.

Матрас под ней мелко вибрировал. Повернув голову к оборотню, который успел подползти к ней гораздо ближе, чем было, она увидела, как он, поджав губы, беззвучно трясется от смеха.

‒ Что? Что я такого сказала? ‒ Лана недовольно скрестила руки на груди.

Ее быстро подмяли по себя и прижали к матрасу. Видар как объевшийся сметаны кот смотрел на нее и довольно щурился.

‒ Хорошая моя, вчера я боялся тебе навредить и пожалел, ‒ склонившись к ней, прошептал в губы. ‒ Раз сейчас все в порядке, давай я покажу тебе, почему вокруг этого столько шума.

Лана открыла рот, чтобы ответить, но ее настойчиво поцеловали, и она забыла, что хотела сказать.

Да и это стало уже неважным.