Меж двух миров (СИ)

Глава 40

‒ Что ты здесь делаешь?

Вопрос прозвучал грозно и строго, но Лана не обратила на это внимание. Она жадно рассматривала такие родные голубые глаза, синяки под ними и впалые щеки. Плотно сжатые губы и нахмуренные брови.

Это был он, похудевший, усталый, но он.

‒ Папа, ‒ тихо выдохнула Лана и, подпрыгнув, повисла у отца на шее, прижимая к себе.

Пару секунд он стоял столбом, но потом резко сомкнул руки, крепко обнимая ее. Лана тихо плакала ему в плечо, шепча, как она боялась, как осталась совсем одна, не знала, что ей делать, как сбежала. Широкая теплая ладонь медленно гладила ее по спине, давая выплакать весь страх.

‒ Мелания, у нас мало времени. ‒ Тревис расцепил руки дочери и поставил ее на пол, держа за плечи. ‒ Спрашиваю еще раз: что ты здесь делаешь? Мне сказали, что ты сбежала в сторону болота, и тебя не нашли.

Она не слышала, что ей говорит отец, продолжая рассматривать его сквозь слезы. На душе было легко и спокойно, словно горы упали с плеч, она даже не понимала до этого момента, как ей было тяжело, пока не избавилась от этого груза.

‒ Я так рада, что ты жив, ‒ прошептала она еле слышно.

Суровые черты чуть смягчились. Складка между бровей разгладилась, а взгляд потеплел.

‒ Я тоже рад, что с тобой все хорошо, галчонок.

Лана весело хмыкнула сквозь слезы. Он с детства ее так не называл. В душе разливалось тепло и спокойствие.

Пока крепкие руки отца на плечах не стали трясти с такой силой, что ее голова болталась взад-вперед как у болванчика, грозясь оторваться напрочь.

‒ Соберись наконец и ответь на мой вопрос.

Сказано это было не тоном любящего отца, а генерала-полковника, который стал терять терпение в ожидании доклада.

Глупо поморгав глазами и вытерев слезы со щек и глаз, Лана нахмурилась, пытаясь вспомнить, что за вопрос. А…

‒ Да, я перешла тогда через болото. А сейчас вернулась чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, что ты жив. Мари сказала мне…

Пальцы на ее плечах сжались сильнее, причиняя боль.

‒ Мари, значит, ‒ прорычал отец не хуже оборотня.

Лана поперхнулась дальнейшими словами, настолько зверское выражение лица было у отца.

‒ Да, ‒ уже не так уверенно продолжила она, ‒ я хотела увидеться с тобой и сказать, что у меня все хорошо.

‒ У тебя все было хорошо в деревне оборотней, я правильно понимаю? ‒ сквозь зубы процедил Тревис.

Лана стояла и не понимала, почему ее отец так зол. Ведь, если верить сестрам, он на стороне оборотней. Ну или по крайней мере не хочет войны с ними. А сейчас он был просто в бешенстве, она достаточно его знала, чтобы понять, что он сдерживается из последних сил.

‒ И где же ты там жила? ‒ вымораживающим и донельзя спокойным тоном спросил Тревис, отпуская ее плечи и сложив руки за спиной.

Она почувствовала, как кровь сначала схлынула от лица, а после на побелевших щеках выступил румянец. Отец внимательно наблюдал за ней, не упуская даже малейших деталей. Смысла врать нет ‒ он уже все понял.

Лана собралась с духом и чуть выпрямилась. В конце-то концов она взрослая девушка… женщина, которой и так уже давно пора замуж, и она может сказать отцу, что у нее появился мужчина. Ничего страшного в этом нет. Краснеть, бледнеть и мямлить она не станет.

‒ Отец, я встретила мужчину… ‒ начала Лана, рассматривая верхнюю пуговицу отцовской формы.

‒ Оборотня, ‒ перебил ее человек, в данную минуту меньше всего похожий на ее отца. ‒ Называй все своими именами.

Лана поджала губы и, вздохнув, продолжила.

‒ Я встретила оборотня. И… я…

“Не мямли, Лана! Просто скажи это!” ‒ она дала себе мысленную затрещину.

Подняв взгляд на отца и собрав всю свою уверенность, Лана сказала твердо, хоть губы и дрожали.

‒ И я люблю его.

Было жаль впервые произнести это не Видару, но в данный момент она была рада признаться в этом хотя бы самой себе. Вслух. Окончательно и бесповоротно. И плевать, как на это посмотрит ее отец.

‒ Да! ‒ уже громче, почти крича, воскликнула Лана. ‒ Я люблю оборотня!

Рассмотреть эмоции отца по этому поводу ей не удалось. Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге стоял Маркус с какими-то документами. Он неверяще оглядел ее с ног до головы.

‒ Что? ‒ неслышно прошептал он одними губами, а потом уже громче воскликнул: ‒ Мелания!

На его лице отражался весь спектр эмоций, быстро сменяющих друг друга. Потом он нахмурился, пытаясь в уме сложить все услышанное воедино, и в ужасе посмотрел на нее.

‒ Оборотня!? Ты любишь оборотня?

Прозвучало это так, словно она призналась, что любит целоваться с жабами и есть котят на завтрак. Неверие и отвращение выражал весь облик Маркуса. Он смотрел на нее так, словно она была вымазана в поросячьем дерьме, и даже находиться с ней в одной комнате ему противно.

‒ Да, ‒ спокойно ответила Лана, уже смирившись со всем, что ее ждет. Отказываться от своих слов она не собирается. ‒ Люблю.

Перевела взгляд от скривившегося Маркуса на отца. Тот стоял с каменным лицом, не выражавшим абсолютно ничего, и смотрел так, словно она пустое место.

Секунды складывались в минуты, но никто из них не двигался и не произнес ни слова. Тишина давила на уши, но Лана продолжала вглядываться в лицо отца, пытаясь найти там хоть какие-то эмоции. Она всегда считала его прогрессивным человеком, не обращающим внимания на устаревшие традиции и устои. Чего только стоит тот факт, что он влюбился и женился на женщине гораздо ниже его статусом, еще и чужестранке. И сколько он боролся за их любовь, за понимание окружающих, сколько слухов и домыслов пресек.

Она так надеялась, что он сможет за нее порадоваться. Или хотя бы понять.

‒ Маркус, отведи Меланию в одну из камер второй башни.

Лана медленно прикрыла глаза. Приговор прозвучал. Вся радость, что была от встречи, улетучилась как дым. Остались лишь угли, и те догорали. Она не знала, что случилось с ним, но это не ее отец. Больше нет. Вряд ли они еще когда-либо увидятся, потому что она намерена сбежать и вернуться к своему оборотню. Еще не знала как, но она обязательно сбежит. Поэтому лучше все сказать и выяснить сейчас.

‒ Я думала, что ты сможешь меня понять. Мы не выбираем кого любить, тебе ли это не знать.

Говорила тихо, но твердо, хотя на Тревиса Хеллворта это не произвело никакого впечатления. Называть этого человека отцом у нее больше не было желания.

‒ Ты права. И мне жаль, что ты сделала настолько неправильный выбор.

При всей выдержке Лана не удержалась и горько скривилась.

‒ А мне жаль, что у человека, когда-то звавшегося моим отцом, такие двойные стандарты. ‒ Последнюю фразу она практически выплюнула ему в лицо.

И не могла даже сама определиться, какие двойные стандарты имела в виду. То ли потому, что он не принял ее избранника, так отличающегося от обычных магов и людей, хотя себе он позволил любить простую женщину-лекаря из чужой страны. То ли потому, что он поддерживал мир с оборотнями, пусть и тайно, но при этом не считает их равными членами общества, достойных уважения и любви.

Никак не отреагировав на ее слова, Тревис повернул голову к двери.

‒ Маркус, я, кажется, приказал тебе отвести Меланию в камеру. Или ты решил, что это просьба и ее можно не выполнять?

Тот тут же суетливо вбежал в кабинет и, бросив бумаги на стол, пошел к Лане. Она терпеливо стояла и ждала, когда он подойдет поближе. С учетом ее отвращения к этому человеку она ни капли не сомневалась в своем новом друге и том, что он правильно поймет ее намерения. Маркус почти дотронулся до нее, как мощная ударная волна отбросила его на журнальный столик, превратившийся в щепки. Ее отца тоже отбросило от нее, но не так сильно, просто впечатывая спиной в стену.

Лана протянула руку назад и схватила закрепленный до этого на спине ламан, угрожающе сверкавший узором.

‒ Молодец, дружочек.

Шест мигнул, принимая похвалу, и Лана, долго не раздумывая, взмахнула им и, вложив побольше силы, ударила концом об пол. Почти пришедший в себя Тревис и Маркус, кряхтящий на обломках, были снова с силой отброшены. Не теряя драгоценных секунд, Лана бросилась к двери. Шаг, второй.

Но проем не приближался.

Все сознание ее рвалось к выходу, но тело окаменело. Только глаза в панике продолжали бегать из стороны в сторону. Не может этого быть. Он не мог так с ней поступить.

Заклятие подчинения.

Одно из немногих жестко контролируемых и тщательно отслеживаемых заклинаний наравне с медицинским сном. Для его использования требуется получить разрешение в министерстве по магическому контролю, и дается оно далеко не каждому. Тревис Хеллворт, как генерал-полковник, конечно же, его имел.

Замерев в одной позе, в ужасе рассматривая руку с беспокойно мигающим ламаном, Лана чувствовала себя статуей, способной лишь дышать и моргать. И слушать.

Маркус продолжал кряхтеть в углу, а вот отец уже по всей видимости встал и отряхивал одежду.

‒ Надо же, не ожидал от тебя.

В поле зрения вышел Тревис, окончательно лишившийся статуса ее отца, и стал с интересом разглядывать шест.

‒ Встань ровно.

Лана, подчинившись, тут же выпрямилась из бегущей позы, сложив руки по швам. От злости и напряжения в попытках вырваться из плена по лицу струился пот. Она не могла ничего сказать, но пыталась взглядом выразить всю свою ненависть.

‒ Вытяни руку с ламаном.

Ей хотелось плакать от отчаяния, но она с трудом сдерживалась, чтобы не обрадовать всех своими слезами. Потому что не могла она ничего сделать, вот совсем ничего. И как бы мозг ни сопротивлялся, рука уже вытянулась вперед, демонстрируя шест, балансирующий на раскрытой ладони.

Тревис, склонившись, долго всматривался в узор, будто читал там что-то написанное мелким шрифтом и по итогу выдал:

‒ Интересно…

Вытянув руку, не касаясь, провел вдоль шеста ладонью. В Лане проснулась надежда. Если он сейчас дотронется до ламана, то тот сможет его отбросить и даже вырубить. Уж в своем друге она не сомневалась. А если Тревис потеряет сознание, то и с нее заклятие слетит.

‒ Кто создатель ламана?

‒ Видар, ‒ тут же подчинилась Лана.

‒ Видар ‒ это тот самый оборотень, которого ты… встретила?

Она поняла, что он не смог или не захотел произносить слово «полюбила».

‒ Да.

‒ Просто Видар, ‒ задумчиво произнес Тревис. ‒ Ты хоть его фамилию знаешь?

‒ Нет, ‒ тут же ответила она и почувствовала, как щеки начинают гореть как никогда в жизни.

Тревис отреагировал на это лишь чуть дернувшейся бровью.

Молодец, Лана, просто умница. Столько времени и разговоров, а ты даже не удосужилась узнать фамилию своего избранника.

Позади нее раздавалось недовольное ворчание Маркуса, пытающегося вылезти из-под обломков. Отец продолжал водить рукой над шестом. Она мысленно умоляла ламан ударить посильнее. Ну давай же, дотронься.

Тревис замер с занесенной над шестом рукой и резко схватил шест, будто боясь, что он, словно змея, ускользнет от него. Лана набрала побольше воздуха, готовая отбиваться от очухавшегося Маркуса и после бежать без оглядки. Вот только шест, угрожающе вспыхнув и затрещав молниями под ладонями мужчины, затих. Даже его обычное свечение погасло настолько, что его почти не было.

Выпрямившись, Тревис продолжал сжимать в руке шест и рассматривать его.

‒ Тебе следовало лучше слушать наставников и учителей. Я как старший член рода имею право ненадолго подчинить себе ламан родственника, если тот несет угрозу для меня.

Не смотря на нее, он обошел ее по кругу, скрываясь с поля зрения Ланы.

‒ Ламан я отнесу в безопасное хранилище. Маркус, в конце-то концов, отведи уже ее в камеру. Заклятия хватит, чтобы дойти.

Она услышала, как за спиной Тревис сел в кресло, и следующие слова уже предназначались исключительно ей.

‒ Следуй за Маркусом и зайди в камеру. Как дверь закроется, будешь стоять еще пятнадцать минут, раздумывая над своим поведением. После разрешаю двигаться.

Маркус вышел в коридор, и она механически последовала за ним. Было темно, и злые слезы без остановки текли по лицу. Она так и шагала с вытянутой вперед рукой не в силах ее опустить, словно прося милостыню.

Зайдя в камеру, остановилась посередине мрачной каменной комнатушки с запахом сырости. За спиной раздался звук закрывшейся двери и замка.

Стоя неподвижной статуей, она жалела лишь об одном, что была слишком любезна, когда выражала отцу свое презрение. Мысли и слова, крутившиеся у нее в голове сейчас, были далеки от приличных и даже цивилизованных. Но свой шанс высказаться она упустила. Поэтому, как только внушение спадет, она просто сбежит отсюда и больше никогда не будет вспоминать Тревиса Хеллворта.