Мертв или жив

Глава 16

На следующий день Мэг писала Биллу:

Дорогой Билл!

Моя затея оказалась неудачной. Вряд ли я пробуду здесь долго. Ты видел дом, но понятия не имеешь, что значит жить в нем. Дядя Генри встретил меня, и с тех пор я его не видела. Его кабинет находится на острове. Он даже ест только там. Конечно, это ему не на пользу, но мисс Кэннок, по-видимому, не в силах с ним справиться. Ты знаешь, каков дядя Генри во время работы — если не проявить твердость, он просто уходит в свой мир и забывает о твоем существовании. Старая Уоллес умела заставить его есть вовремя и ходить на прогулки, но эта Кэннок совершенно беспомощна и только разводит руками.

Я пишу тебе, чтобы скоротать время. Если ты приищешь мне длинное письмо, я буду читать его с благодарностью по той же причине.

Мэг.

Р.S. Вода холодная.

P.P.S. На моем матрасе плесень, от которой промокают простыни.

P.P.P.S. В течение следующих суток плесень появится и на мне.

Билл получил это письмо за завтраком — не в тот же день, а на следующий. Он посмотрел на штемпель и нахмурился.

Ему бы хотелось, чтобы письма Мэг доходили быстрее.

Когда Билл вертел в руках конверт, его внимание привлекло маленькое пятно возле клапана. Поднеся конверт к свету, он увидел пятно и с другой стороны клапана. Очевидно, конверт открыли и заклеили снова. Может быть, это сделала Мэг, а может быть, и кто-то еще.

Минуты через полторы Билл пришел к выводу, что Мэг, заклеив конверт, решила изменить текст, вскрыла письмо и переписала заново. Его очень интересовал первый вариант, но ознакомиться с ним не было никакой возможности.

Положив письмо в записную книжку, Билл отправился посмотреть квартиру, которую собирался арендовать у Хьюлеттов. Джек Хьюлетт, служивший в военном министерстве, только что ушел в двухмесячный отпуск, после чего должен был вернуться в свой полк на севере. Поэтому Билл снял на два месяца квартиру с мебелью, что устраивало Хьюлеттов, которые пока не хотели вывозить свою мебель, и Билла, у которого мебели не было вовсе. Он надеялся, что за два месяца Мэг убедится в том, что супруг ее мертв, и у нее больше не будет причин оставаться в одиночестве. А уж после они смогут купить все вместе, потому что ему не хотелось покупать вещи, которые могут ей не понравиться. Билл не сомневался, что квартира придется Мэг по душе, так как все комнаты были просторными и светлыми. Он хотел въехать как можно скорее, потому что терпеть не мог гостиниц, но сначала нужно было найти надежную пару слуг. Миссис Хьюлетт дала ему адреса трех агентств, и он направился туда, испытывая странную уверенность в том, что найм слуг станет первым шагом к женитьбе на Мэг.

Во всех агентствах Биллу обещали подобрать семейную пару, обладающую непревзойденной честностью и компетентностью. Казалось странным, что столько достойных людей горят желанием готовить ему обед.

Когда Билл выходил из третьего агентства, какой-то человек, шагнувший в сторону, чтобы пропустить его, неожиданно воскликнул:

— Мистер Билл!

— Господи! Эванс! — с радостным удивлением отозвался Билл.

Эванс почтительно пожал протянутую руку.

— Прошу прощения, сэр, а я думал, вы все еще за границей.

— Я вернулся, причем насовсем, — ответил Билл. — А что поделываете вы и миссис Эванс? Я понятия не имел, что вы покинули профессора.

Добродушное лицо Эванса погрустнело.

— Понятно, сэр, что это вас удивило. Если бы кто-нибудь сказал мне или миссис Эванс, что нам придется искать работу, пока жив и здоров мистер Постлетуэйт, мы бы не поверили.

— Боже мой, Эванс! Неужели вы ищете работу?

— Приходится, сэр.

— Пошли со мной! — решительно заявил Билл. Его мысленному взору представилось волшебное видение: миссис Эванс готовит оладьи, омлеты и пирожные для него и Мэг.

Ему нужна пара слуг, а Эвансам — работа. Какой чудесный день! — Но почему вы ушли от профессора?

К печали на лице Эванса теперь примешивалась обида.

Казалось, оно говорило: «Я бы мог вам рассказать, но ничто не заставит меня это сделать».

Билл похлопал старика по плечу.

— Выкладывайте.

— Ни я, ни миссис Эванс не могли в это поверить, мистер Билл, — начал Эванс. — Ведь мы двадцать пять лет прослужили у мистера Постлетуэйта, и он ни разу не жаловался.

— Он даже не предупредил вас об увольнении заранее? — Уволить Эвансов мог только абсолютный безумец.

— Я не отрицаю, что у нас было… э-э… недомогание.

И очень странное недомогание, сэр. Его приписывали грибам, но меня ничто не убедит, что миссис Эванс с ее опытом могла ошибиться в грибах. Она весьма резко выражалась по этому поводу, мистер Билл. «Поганки это одно, а змеи в траве, которые хотят убрать нас с дороги, — совсем другое, — говорила она. — И я их никогда не перепутаю». Не буду отрицать, что ее слова произвели на меня впечатление.

Билл с любопытством посмотрел на него.

— Значит, вы думаете, кто-то хотел убрать вас с дороги?

— Так, несомненно, думает миссис Эванс, сэр, — уклончиво ответил старик.

— Господи! Но кто?

Мистер Эванс ответил еще более осторожно.

— Едва ли мне об этом следует судить, сэр.

Последовала пауза.

— Хорошо, — заговорил Билл. — Вы оба заболели.

Что произошло потом?

— Мистер Постлетуэйт, сэр, который всегда был сама доброта, предложил нам взять отпуск. Расхворались мы очень не вовремя: до переезда в Ледстоу-Плейс оставалась неделя, и нам с миссис Эванс дали понять, что переезд лучше осуществить с временной прислугой, что нам необходимо поправиться. Заболевание было серьезным, и мы, несомненно, оказались бы скорее помехой, чем помощниками, поэтому поехали пока к моему брату, он со своим семейством в Лондоне живет. Через две недели я написал мистеру Постлетуэйту, что мы поправились и готовы приступить к своим обязанностям, но в ответ пришло письмо, в котором нас уведомили о том, что мистер Постлетуэйт решил оставить в доме временную прислугу, а нам посылает месячное жалованье вместо предупреждения об увольнении.

— Письмо? От кого?

— От мистера Постлетуэйта.

— Вы уверены?

— Почерк был его, мистер Билл.

— Бедный старик, должно быть, выжил из ума.

— С вашей стороны очень любезно так говорить, сэр, но мы… вернее, миссис Эванс считает…

— Продолжайте.

— Может быть, лучше не надо, сэр?

— Надо!

— Ну, сэр, миссис Эванс считает, что мистер Постлетуэйт не писал этого письма. Или его заставили это сделать. По-моему, это уж как-то слишком, и я полагаю, миссис Эванс так сказала от обиды. Но не отрицаю, что могли найтись люди, способные устроить такое ради каких-то своих целей.

— Почему вы не обратились к миссис O'Xapa? — спросил Билл.

— Не стану отрицать, сэр, что мы обиделись не только на старого хозяина, а кроме того, мисс Мэг, по слухам, хватало собственных неприятностей. А потом леди Лэтимер написала нам, предложила поехать в Шотландию к ее матери, миссис Кэмбелл, и миссис Эванс сказала: «Чем дальше, тем лучше», поэтому мы согласились.

— Но я думал…

— Миссис Кэмбелл скончалась месяц назад, сэр. Ей было девяносто семь лет. Нам с миссис Эванс не хотелось оставаться в Шотландии, поэтому мы вернулись к моему брату, чтобы подыскать другое место.

Билл облегченно вздохнул. Он предложил Эвансу свою квартиру и себя в качестве хозяина, причем испытывал трепет, который обычно сопровождает предложение руки и сердца. Мэг и Эвансы странным образом были связаны для него воедино. Мэг могла отказать ему, но сможет ли она отказать им?

Эванс выслушал его с достоинством, за которым чувствовалась неподдельная радость. Сумев сдержать эмоции, он ответил, что относится к предложению благоприятно, но должен посоветоваться с миссис Эванс.

На том они расстались.

После ленча Билл отправился к Гэрратту.

— Твоя Мэг поговорила наконец с адвокатом?

Билл злорадно усмехнулся.

— Нет, но я только что нанял кухарку и дворецкого ее дяди. И знаете почему? Нет? Тогда я скажу вам. Потому что только Англия способна производить на свет Эвансов.

— Скорее только Уэльс[4], — заметил Гэрратт. — Ну и что из этого?

— Благодаря сатанинской деятельности безымянной змеи в траве, дворецкий и кухарка мистера Постлетуэйта — кстати, супружеская пара — стали моими дворецким и кухаркой.

— Ты пьян? — бесцеремонно поинтересовался Гэрратт.

— Вы всегда меня об этом спрашиваете. Я всего лишь взбудоражен, и если бы вы все знали, то были бы тоже взбудоражены, так как теперь у вас есть шанс прийти ко мне пообедать и заодно почувствовать, что такое пища богов. Миссис Эванс растрачивала свои таланты на профессора, но раз он настолько спятил, что позволил ей уйти…

— Ты пришел сюда говорить о кухарках и дворецких? — угрожающим тоном прервал Гэрратт.

— Не совсем. Я хочу знать, раскопали ли вы что-нибудь новое о Делле Делорн… — голос Билла стал серьезным, — ..и увидеть какие-нибудь документальные доказательства смерти О'Хара, чтобы я мог убедить Мэг. Она не сделает ни шагу, пока не будет в этом уверена.

— Почему ты не привел ее с собой?

— Она уехала из Лондона, к дяде.

— Сбежала?

— Сбежала, — подтвердил Билл. Как ни странно, это пришло ему в голову только теперь. К чувствам, которые он испытывал к Мэг, прибавился охотничий азарт.

Гэрратт отошел к шкафу с выдвижными ящиками, стоявшему в дальнем углу комнаты.

— Черт бы побрал всех женщин! — сказал он, порывшись в ящике и вернувшись с папкой, которую бросил на стол перед Биллом. — Можешь посмотреть, но только здесь, с собой уносить нельзя. Мы предоставим все необходимое в распоряжение адвокатов миссис О'Хара. Наиболее убедительное доказательство — след перелома ноги. Мы раздобыли рентгеновские снимки перелома О'Хара. У него имелись кое-какие специфические черты. Они здесь — можешь сравнить их со снимком безымянного трупа. Перелом абсолютно идентичен — нет ни малейших сомнений. Смотри сам. А вот заключение хирурга. Конечно, миссис О'Хара будет не слишком приятно смотреть на такое доказательство, но если она не поверит тебе на слово, приведи ее сюда, и пускай она увидит это сама. Мне нужен этот пакет, и я должен получить его, прежде чем наш противник придумает новую уловку, чтобы остановить меня, и, того и гляди, доберется до пакета сам.

— Как вы думаете, что в нем? — спросил Билл.

Гэрратт скорчил гримасу.

— Понятия не имею. Возможно, тот парень — тоже. — Его брови взлетели вверх, а лоб перерезали морщины. — Может быть, отпечатки пальцев, подробные досье, сведения о местопребываниях и махинациях увядающих авторитетов международной преступной организации. Что бы там ни было, противник отчаянно в этом нуждается, иначе он не стал бы запугивать миссис О'Хара и палить в тебя наугад в темноте.

Билл посмотрел на него.

— Почему в меня?

— Ну-у… — протянул Гэрратт тоном, абсолютно не похожим на его обычную отрывистую речь. — Возможно, ты представляешь угрозу в качестве стимула. Миссис О'Хара не может выйти за тебя, пока не убедится в смерти мужа, а если тебя убрать, она, по-видимому, не будет так активно пытаться в этом убедиться.

Билл побагровел до корней волос. Гэрратт раздраженно пожал плечами.

— Тебе незачем меня убивать — я ничего не утверждаю. Но этот малый может так считать.

Билл с усилием сдержал гнев. Сердиться на Гэрратта не было никакого смысла — это его бы только порадовало.

— Мне казалось, — сухо произнес он, — официальная версия такова: я вообразил выстрел, выдумал его или сам его произвел, либо это сделала Мэг, напялив брюки, которые она прятала под вечерним платьем. Вы ведь помните, что я настаивал на брюках.

— Это не официальная версия, — мрачно отозвался Гэрратт. — Но те, кто убил О'Хара, безусловно, запросто прикончили бы и тебя, если бы решили, что ты стоишь у них на пути. Теперь что касается Деллы Делорн…

— Что вы о ней выяснили?

— Почти ничего. Сейчас она отсутствует — кажется, это обычное ее состояние. Уборщицы тоже нет в Лондоне — гостит у сестры в деревне. Господи, ну и жизнь! — Внезапно он усмехнулся. — А теперь прочь отсюда и постарайся вразумить свою Мэг. Мне нужно работать.

Билл вернулся в отель и сел писать трудное письмо Мэг О'Хара. Трудным оно было потому, что ему следовало убедить ее в смерти Робина, а для этого требовалось четко описать предъявленное Гэрраттом доказательство. Билл два или три раза переписывал эту часть письма: когда он старался убедительно описать доказательство, текст казался ему слишком жестоким, а когда пытался смягчить его, совершенно исчезала убедительность. Сделав карандашный черновик, Билл тщательно его прочитал, решил, что он никуда не годится, и перешел ко второй части послания. Она оказалась еще более трудной, так как его мысли были сосредоточены на квартире, Эвансах и желании поскорее жениться на Мэг, а упоминать об этом в письме, где говорилось о доказательствах смерти Робина О'Хары, было как-то неприлично. Конечно, он мог написать, что снял квартиру Хьюлеттов. Поколебавшись, он добавил одну фразу к карандашному черновику.

Возможно, этого не следовало делать. Но образ Мэг в мрачном заплесневелом доме, получающей его письмо, полное жутких подробностей и без единого дружеского слова в конце, был слишком впечатляющим. Хорошо, он снял квартиру. Что дальше? Можно сообщить Мэг, сколько в ней комнат и описать их, чтобы это не выглядело тенденциозным. Билл сочинил ужасающую фразу, похожую на отрывок из проспекта агента по продаже недвижимости: «В ней столовая, гостиная, четыре спальни, кухня и ванная».

Он мрачно уставился на это предложение. Оно выглядело чудовищно, но никому не пришло бы в голову назвать его тенденциозным. С другой стороны, если описание квартиры получится скучным, Мэг не захочет в ней жить. Билл спешно сотворил панегирик виду из окон гостиной — верхушки деревьев, река, а если высунуть голову наружу, можно увидеть закат и его отблески на воде.

Прочитав панегирик, Билл нахмурился и хотел его вычеркнуть, но раздумал и перешел к Эвансам. Эта тема казалась безопасной, только бы не намекнуть, что Мэг тоже предстоит стать их хозяйкой. Черт возьми, ведь Мэг отлично знает, что он ее любит! О'Хара был никудышним мужем, и он уже год как мертв. Какой смысл бродить вокруг да около?

Билл написал Мэг об Эвансах, сообщив, как рассердило миссис Эванс предположение, что она по ошибке сунула в грибы поганку. После чего он задумался над концовкой и вскоре написал следующее:

Сколько времени ты собираешься пробыть в Ледстоу?

Думаю, тебе следует вернуться как можно скорее и повидать своего адвоката. Я бы с удовольствием приехал и привез тебя. Пожалуйста, позволь мне это сделать.

Билл.

P.S. Я могу приехать завтра, если ты пришлешь телеграмму.

Прочитав послание целиком, Билл переписал его с незначительными изменениями, положил в конверт, надписал адрес и опустил его в почтовый ящик отеля. Сделав это, он почувствовал себя распорядителем на похоронах Робина О'Хара. Теперь, когда неприятный долг исполнен, можно поднять шторы и впустить солнечный свет.

Но его бодрость мигом бы улетучилась, если бы он знал, что письмо никогда не дойдет до Мэг и что вместе с ним он отправил смертный приговор.