Мертвец Его Величества Том 3

Глава 47

Снова ночь, и я снова стою на границе аномалии.

Время собирать камни и подводить предварительный итог. Война, конечно, ещё не завершилась, но моего непосредственного участия уже не требует. На моём фронте всё закончилось, республика формально в войну и не вступала, только предоставила наёмников. За это мы с неё ещё спросим, но позже, а пока получалось, что мои силы доберутся до столицы, установят обелиски, оставят гарнизон и вернутся, освободившись для других направлений. Чуя, чем всё это пахнет, наши противники один за другим начали отваливаться, подписывая белый мир. Так Алану вернули все завоёванные территории и даже немного компенсировали разрушения. Хаарт, как ни странно, тоже просто возвращал довоенные границы, иногда докидывая сверху небольшую контрибуцию. Странно это, не его стиль. Что-то задумал, но пока непонятно — что именно.

Опыт военных действий подтвердил и без того известные вещи. Первое — побеждает тыл. Второе — побеждает логистика. Мне поражение не нанесло вообще никакого ущерба, наличие приличного резерва всего необходимого позволило восполнить армию щелчком пальцев. Отлично показали себя патроны и патронные сумки. Осечек из-за намокания пороха или бумажной гильзы замечено не было. Благодаря сети складов с боеприпасами в ключевых точках, армия двигалась без замедлений. Ящики для патронов тоже себя показали хорошо. Короб, стальной снаружи и войлочный изнутри, с прокладкой под крышкой и плотными замками. В целом претензий нет, но при длительном хранении порох всё ещё может хватануть влаги и испортиться. Для формата: на одну компанию, таких коробов достаточно, но на длительное хранение нужно придумывать что-то другое.

Хорошо показали себя винтовки. Была целая куча проблем, всего так сразу и не перечислишь, но количество осечек и поломок укладывалось в статистическую вероятность, так что оружие ещё послужит, а мы будем тестировать следующую модель, борясь с детскими болезнями.

По пушкам… удовлетворительно, и то с некоторой натяжкой. Богиня войны пока была маленькой и скромной. Первая проблема — снаряды. Как только получу качественные ОФС, артиллерийский огонь сделает невозможным существование открытого стоящего в поле воина. Вторая — нарезные орудия. Я не знаю, что делаю неправильно, но нормальные снаряды к гладкостволке у меня не выходили. Продолжаем разработку нарезной артиллерии. Насколько там всё сложнее с самими стволами, настолько же проще со снарядами. Третья проблема — транспортировка пороха.

Если пули в ящиках чувствовали себя нормально, то порох для орудий имел проблемы. На испытаниях мы использовали картузы стандартного веса и объёма. Определяешь дистанцию, закидываешь три картуза, стреляешь. Дистанцию больше — закидывай четыре, дистанция снизилась — бросай два. Однако всё портили осечки. Особенно обидно, когда срабатывал первый картуз, поджигал второй, а тот тлел, не сгорая так, как должен, и третий загореться не успевал вовсе. Ещё нюанс, такие раздельные картузы должны иметь тонкие стенки, соответствующие скорости горения пороха. И эти стенки просыпают часть пороха, что тоже не лучшим образом сказывается на точности дозировки пороха в картузе, а значит, и на точности. При первой возможности создадим либо единый картуз (дальность будем регулировать углом склонения орудия), либо вообще гильзу. Сейчас несовершенство лафета обязывает использовать регулировку дальности через пороховой заряд.

Внезапно что-то произошло. Ощущение от аномалии начало резко меняться, пространство вокруг заволокло густым туманом. Эта часть была описана у Мелис, но слишком расплывчато, какими-то невозможными метафорами, так что я несколько растерялся, не зная, чего конкретно ожидать.

Из клубов тумана сформировалась фигура, в которой я не без удивления узнал… Нет, не конкретного человека, а дикаря из тех, что пришли к нам с севера, из пустынь, или откуда они там сюда так стремились. В общем, один из тех самых ребят, убивая которых я аномалию и создал.

На пятом шагу фигура воина стала неотличима от реальной. Он бросился на меня, замахнулся. Я просто стоял, с интересом наблюдая за происходящим. Удар. Изогнутый кривой клинок проходит сквозь моё тело, не причиняя вреда. Моя «оплеуха» (просто взмахнул ладонью в том месте, где была голова) рассеяла морок.

— И что это было?

— Души тех, кого захватило магией, — ответил мне знакомый голос.

Будь я героем какого-нибудь сериала… Впрочем, личи, нежить, война, не! Слишком большой бы бюджет потребовался, такое не снимают. Но сцена бы закончилась так: я обернулся, увидел бы её, титры. А так я стоял и смотрел на Ежелин. Ещё один морок?

— Помнится, я контактировал с сущностью… Такой, не совсем разумной, но точно осознанной. Но видения…

Ежелин качает головой, грустно улыбаясь при этом. Она выглядит почти как живая, если не считать левую руку, от локтя и до кончиков пальцев являющуюся лишь костями, белыми и чистыми.

— Не видения. Мы — души тех, кто заперт здесь. Не можем вернуться, не можем окончательно уйти. Можем прогуляться, увидишь, как продолжается бесконечный и бессмысленный бой.

Мысленно ругаю. Себя. Матами и довольно обидными.

— Прости, — всё, что могу сказать.

Остроухая кивает.

— Прощаю. Ты не знал, мне это известно. И, раз ты всё же здесь, то нашёл, наконец, способ это прекратить.

Это всё ещё может быть морок, иллюзия, обман. Ровно как может и не быть.

— Rukotvornaya Valgalla, poluchayetsya? — спросил сам себя.

Русский язык в моём исполнении имел дикий акцент.

— Я не понимаю, — призналась Ежелин. — Но ты не удивлён.

— Да. В записях говорилось, что я должен будут освободить каждого, кто здесь заперт, но… Слишком много намёков. Слишком!

Остроухая улыбнулась, без грусти.

— Да, всё так. Кого-то, как того дикаря, достаточно будет просто «убить», чтобы душа его смогла, наконец, уйти в посмертие окончательно. Других… По-разному. Я умирать не хочу, — призналась остроухая.

— Но ты уже мертва, — напоминаю.

Она наклоняет голову.

— Ты тоже.

Такая постановка вопроса меня несколько выбивает.

— Идём. Здесь, на границе ты никого не встретишь.

Мы погрузились в туман и вскоре оказались на поле вечной битвы. Народ ожесточённо рубил друг друга, земля была покрыта телами так, что не видно земли. Земли не видно, зато я рассмотрел вспышки заклинаний.

В этом искажённом мире форт держался, отбивая бесконечные атаки. Остроухие и дикари сражались, затянутые в бесконечный цикл войны. День сурка, хотя скорее будущего грани. Дикари меня не узнавали, вообще большинство участников представления нас с Ежелин игнорировали. Зато узнали маги, оторвавшись ненадолго от своего занятия. Сообщали, что держатся, что ждут помощи, и продержатся столько, сколько потребуется, но пока им нельзя отвлекаться. Они не понимали, что мертвы, что являются заложниками вышедшей из-под контроля магии. Ещё одним разумным существом, осознающим, что происходит, была Юси. Эльфийка, командир отряда, застрявшего здесь.

— О! Ты была права! Арантир, я проиграла этой хитрюге желание, — фальшиво отыгрывая жизнерадостность встретила меня остроухая.

— Мне потребовалось непозволительно много времени, чтобы разобраться, что делать. Если бы знал, что вы здесь…

Остроухая жестом меня остановила, став серьёзнее.

— Да, ты конкретно облажался, унниолу. Но я рада, что ты всё же пришёл и собираешься исправить содеянное. Действуй. Сначала убери этих уродов, чтобы они перестали нас осаждать. С дикарями можешь тоже не церемониться. А там дальше посмотрим.

— Я составлю тебе компанию, — вызвалась Ежелин.

Мы вышли за пределы форта, и я начал рассеивать одного за другим каждого духа, здесь обитающего. На каждого отдельного времени уходило немного, но их здесь тысячи. Потребуется время.

— Знаешь, по чему я скучаю больше всего? — спросила остроухая.

— М-м-м… — я чуть было не сказал про горячий обед и ванну.

Нет, сейчас не время для глупых шуток, вообще неподходящий момент.

— Я соскучился по нашим разговорам. И по игре в шахматы. Нет достойных соперников.

Ежелин улыбнулась.

— Да, я бы тоже сыграла. Думаю, это второе. Больше всего я скучаю по сну. Провалиться в блаженное забытье. Отдаться мороку сновидений, унестись далеко отсюда, туда, где хорошо. Грёз и сновидений мне очень не хватает.

Киваю.

— Да. Мёртвые не спят.

Некоторое время мы бродили в тишине.

— Как там, снаружи? — спросила остроухая. — Мне не следует спрашивать, терзать себя лишним знанием, но… Ты же придёшь завтра?

— Конечно. Пока не закончу здесь, не покину Предельного. Дела за пределами крепости можно отложить либо перепоручить.

— Спасибо, — с облегчением поблагодарила Ежелин. — И как там?

Я начал рассказывать. Начал с сородичей Ежелин, но ими остроухая интересовалась мало, нисколько не удивившись их позиции.

— Они всегда очень болезненно воспринимали смерть и потери. Особенно когда можно было перевести вину на кого-то другого. Они винят тебя в нашей смерти, хотя в лицо такого, конечно, не скажут.

— Да, я заметил что-то такое, — соглашаюсь. — И то, что вы сами вызвались, ничего не меняет, да?

— Именно так. Мои сородичи живут в наивном заблуждении, что можно отправиться на битву, героически победить, и никто при этом не погибнет. Не знаю, почему это заблуждение настолько прочно в нас укоренилось.

— Может, из-за относительно комфортной жизни большинства твоих сородичей?

Ежелин признала:

— Возможно. Я этого уже не узнаю.

Затем я рассказывал о том, что происходило по эту сторону Предельного. Ежелин отметила, что люди, как всегда, нашли множество поводов воевать друг с другом, однако ей было интересно. В основном, как я на всё это реагирую и что успел сделать за прошедшее время.

— Лорд Предела? И люди реально признают за тобой этот титул? — удивилась остроухая. — Как много изменилось.

— Мне пришлось много сделать для этого. Много плохого в основном. Но да, теперь надо мной нет власти, и соседним правителям приходится говорить со мной лично, напрямую.

Многого я рассказать не успел, заканчивалось отведённое время. Я вернулся в реальный мир, грустно провожая уходящую ночь. Отчего-то заботы прошедшего дня и дня грядущего стали какими-то отдалёнными, позабытыми. Полагаю, часть воздействия аномалии. Мир смерти тянет меня к себе, или вроде того. Сейчас бы чашечку крепкого кофе, чтобы взбодриться и броситься в работу со свежими силами. Увы, у меня есть только сила воли.