Мертвые Ив

Глава 28 Бездна посмотрела в тебя[95]

Огрубевший камень царапал тыльные стороны моих кистей. Металлические кольца, выступающие из стены, удерживали мои кандалы на месте.

Глаза доктора переместились к моим, и он пристально вгляделся в них, как будто смог прочитать мои мысли.

— Ты выглядишь слишком самодовольной, — доктор дернул мои путы, — для кого-то в твоем положении.

Я попыталась пожать плечами. Цепи зазвенели. Он не знал, но единственное, что удерживало меня в здравом уме, — это знание, что мне не нужны были руки, чтобы обратить изголодавшуюся армию против него.

Древесный мускусный запах Рорка ощущался на расстоянии руки от меня. Вид его окровавленной головы, повисшей под действием гравитации сбоку от меня, сдавливал мою грудь. Но в его напряженном подбородке читался вызов.

Доктор вышел из поля моего зрения. Имаго подошел, прислонился плечом к стене и попытался запустить палец под платок на моей голове. Найдя свободное пространство на затылке, он стал рисовать там воображаемые круги на коже, спутывая мои волосы.

Темные ресницы полуприкрытых глаз стелились по его скулам. Имаго вдохнул, и ресницы взлетели вверх.

— Готова к своему уроку? — спросил он.

Рорк выгнул спину во вспышке ярости, натягивая кандалы, его глаза пылали, голос с хрипом вырывался сквозь стиснутые зубы:

— Не трогай ее, черт подери!

Воздух с выдохом медленно вышел через раздувшиеся ноздри Имаго. Затем он резко развернулся к Рорку, выбрасывая кулак в его сторону. Влажный хруст украл мое дыхание.

Рорк обнажил зубы в усмешке под красной рекой, льющейся из его носа.

— Это все, что у тебя есть, грязное чучело?

Кулак Имаго снова взлетел. Рорк захрипел от удара в живот, уголки его рта застыли от боли.

Мой пульс ускорился настолько, что это показалось мне невозможным, заставив меня задрожать и запаниковать. Отвлекшись, я не заметила новой угрозы, пока влажное дыхание не коснулось покрова вокруг моей шеи.

— Ммм, твоя дрожь вкуснейшая, — прогудел Дрон мне на ухо. Его бедро стало тереться о мое, его близость наэлектролизовала слои воздуха между нами, просачиваясь под поверхность моей кожи.

Он вжал в меня свой вялый член, акцентируя каждое сказанное им слово судорожным пыхтением:

— Я хочу тебя хотеть.

«Гребаный имбецил».

— Я хочу выпотрошить тебя, — ответила я.

Дрон инстинктивно стиснул свой бок, его лицо исказилось, дыхание стало вырываться с брызгами слюны.

— В чем твоя проблема? Член не работает? — с издевкой спросила я.

Он сгреб в кулак мой платок вместе с волосами и дернул мою голову вниз в поклоне покорности.

— Как бы ты себя чувствовала, если бы люди считали нас любовниками? Ты этого хочешь?

— Людей больше нет. И между нами никогда не будет ничего, связанного со словом «любовь».

Дрон отпустил мою голову, резко отбросив ее назад. Боль от удара о стену пронеслась от макушки до глаз.

Когда перед глазами прояснилось, я увидела, как он подкрадывался к Рорку своей скользящей походкой.

— Жаль осквернять столь прекрасное создание, — сказал Дрон и разорвал брюки Рорка спереди, обнажая его пах.

Рорк зарычал. Мое сердцебиение засвистело в ушах, и напряжение, исходившее от сдерживаемых мутантов, выросло до предельной точки. Как Дрон все еще удерживал их, когда его внимание было сосредоточено на нас? Могла ли я отобрать у него контроль?

Имаго обошел Рорка вокруг с клинком в руках, срезая остатки его одежды, пока тот не остался абсолютно голым, его бицепсы дрожали от напряжения под весом собственного тела.

Большие нефритовые глаза Рорка сосредоточились на Дроне, который нависал над ним достаточно близко, чтобы разделять с ним дыхание. Слишком, блядь, близко. Даже если бы я смогла заставить тлю атаковать по команде, Рорк ни за что не избежал бы укуса. Я не стала бы так рисковать. Мой живот скрутило.

Губы Дрона раздвинулись в оскале, а спина выпрямилась. Из-под его плаща появился ротанговый прут.

По взмаху его руки розга выстрелила. Я задержала дыхание, когда она просвистела в воздухе.

Торс Рорка дернулся от удара. Его щеки побледнели и напряглись, несомненно, пытаясь удержать крик. Красный рубец вздулся над его соском. «Ох, Рорк».

Мои глаза не отрывались от розги, когда та поднялась вновь.

— Не его. Больше не надо, — я стала бить руками по стене. — Это мое наказание. Не его.

Следующий удар опустился ниже предыдущего. С поджатых губ Рорка сорвался рев.

Я натягивала свои путы в бессмысленных попытках освободиться.

— Прекрати, больной ты мудак, — мой голос сорвался на крик. — Просто прекрати. Я выучила урок.

Его свободная рука замерла над грудью Рорка, пальцы коснулись двойных рубцов, задержавшись на них. Затем пальцы Дрона прошлись вдоль грудных мышц к нетронутому соску Рорка, поймав тот между указательным и большим пальцами, сжимая и дергая явно сильнее безболезненного натяжения.

Глаза Рорка оставались прикованными к глазам Дрона, в остальном его тело не реагировало.

Особый сорт тьмы наводнил глаза Дрона, когда его внимание переключилось южнее, на выступы и впадины точеного пресса, когда его пальцы стали поглаживать золотистые волосы ниже пупка, лаская идеальный изгиб, где выдавались его бедра.

Моя слюна загустела от приступа тошноты.

— Прекрати, — это было криком, но вышло лишь карканье.

Дрон изогнул запястье и схватил окровавленный сосок Рорка.

— Еще десять ударов розгой. Каждое произнесенное тобой слово добавляет еще один удар. Мы друг друга поняли?

Я сглотнула и кивнула, затем закрыла глаза. Настало время сосредоточиться на тле. Точность была важнее всего.

Вой розги просвистел в воздухе. Затем еще раз, и еще. Сила каждого взмаха и жестокость каждого удара заставляли меня дергаться сильнее, чем Рорка, нарушая мою концентрацию, разрывая мое сердце.

Я открыла глаза. Мутировавшие тела покачивались. Крошечные зрачки были сосредоточены на Дроне. Я не могла связаться с ними, они не двигались по моей команде, но все становилось еще хуже, так как мои кости как будто размягчались. Какие-либо ощущения покинули мои пальцы на руках и ногах. Подкрадывалось ощущение головокружения.

Я сосредоточила внимание на забаррикадированных дверях. Я надеялась, что если буду смотреть на них достаточно упорно, вложу горы надежды в этот взгляд, возможно, Джесси вломится в эти двери с летящими стрелами. Если бы я не покинула Штаты… Если бы я просто осталась с Лакота…

Розга хлестнула снова, вырывая стон из горла Рорка.

Хлоп… Хлоп…

Дыхание Рорка сделалось неровным. Хрипы превратились во вздохи. Дрожь прокатывалась по его напряженным мышцам, посылая ее отголоски по цепям. И его веснушчатая кожа приобрела серый оттенок, который напомнил о моих «А» в их последние часы.

Я дернулась в оковах, беспомощная и умирающая внутри, отчаянно устремляясь мыслями к цепи мутантов. Но связь вновь разъединилась, украв мои последние силы.

Зал пел вместе с жужжанием розги. Лестница горизонтальных порезов изрезала грудь Рорка, которые вздувались и брызгали кровью.

Наконец, розга исчезла под плащом Дрона, и он отошел, чтобы прошептать что-то Имаго.

Я пристально посмотрела на повисшую голову Рорка, безмолвно умоляя его посмотреть на меня. Все дерьмо между нами рассеялось на утесе над рекой Туид. Я хотела… я нуждалась в нем всем, с его каноническими клятвами и прочим. Я подумала, что не выживу без него.

Жжение прокатилось по моему горлу и осело влажностью в моих глазах. «Ох, Рорк…»

— Пожалуйста, не сдавайся. Ты мне нужен, — прошептала я.

После нескольких попыток Рорка поднять голову, его шея, наконец, выпрямилась. Но его глаза постоянно закатывались вверх. Он взглянул на меня, но его взгляд был расфокусированным, как будто Рорк меня не видел. Затем его глаза все-таки сосредоточились на моих, губы раскрылись:

— Я…

Его зубы клацнули друг о друга. Цепи натянулись. Он с шипением вдохнул и шире открыл глаза, которые, казалось, проникали в мою душу.

— … люблю… — его голос надломился.

Активность взволновала зал, но для меня происходящее вокруг сузилось лишь до нас двоих и до того, что мы чувствовали. Я скучала по нашему чувству, по тому, каким большим и живым оно было, и я отразила свои эмоции на лице и в глазах, чтобы Рорк сумел прочесть их и понять.

Его губы дрогнули, уголок рта приподнялся, а затем опустился. Одними губами он произнес:

— Прости.

Я покачала головой, нахмурив брови, рыдание застряло в моем горле.

— Клятва… — его губы продолжали шевелиться, но до моих ушей донесся голос Дрона:

— Теперь мы накормим нашу армию, — его руки распростерлись, когда он приблизился к нам.

«Накормим? О, нет, нет, нет!»

Слеза появилась на нижнем веке Рорка, перекатилась через красный краешек и стекла по щеке.

Дрон прижался ко мне и накрыл ладонью мой живот. Отчаянный трепет зажегся под его рукой, вибрацией отразился в моих костях. И вдруг, как будто пала невидимая стена, и жуки ринулись вперед. Доктор акробатическим кувырком убрался с пути щелкающих челюстей.

Рука на моем животе сжалась. Голос Дрона прорезался сквозь мои судороги:

— Твое тело предает тебя, — пальцы сильнее прижались к моему дергающемуся животу. — Я чувствую, как в тебе нарастает пение. Оно взывает и ко мне тоже.

Вот почему тля пришла в движение?

— Ты их направляешь? — спросила я.

Я не позволила его маниакальному смеху меня обезоружить. «Думай о мести. Разум превыше тела». Я проецировала свою волю на невидимую нить, которая вела меня к тле.

Мутанты замедлились, но их строй стал перекатываться волной. Их жужжание обжигало мой живот как кислота. Я сглотнула желчь, опалившую горло.

Доктор, перекатившись, вновь ушел из-под наклонившейся к нему тли и встал на одно колено. Его взгляд остановился на мне. Там не было злобы, не было эмоций. Из трех мужчин он казался наименее безумным. Возможно, это делало его самым опасным противником.

Имаго присел на корточки у дальней стены. Его дротиковое ружье лежало на согнутых коленях, пока он продолжал посасывать свою сигару. Этот высокомерный ублюдок должен умереть первым.

Я наполнила свою голову образами тли, собравшейся над растерзанной грудью Имаго, пирующей на кровавом месиве.

Мутанты тут же развернулись и направились к Имаго. Тональность их жужжания покалывала мои уши изнутри и зарывалась глубоко в мою голову. Их нужда достигла пика. Вскоре все барьеры сломаются. Контроль над ними был всего лишь иллюзией.

Дрон дернулся, его плечи вздрогнули. Мутанты развернулись обратно, их глаза вновь смотрели на Рорка.

Я держалась за свою волю, выпуская ее наружу и распространяя вокруг, пытаясь сделать ее реальностью. Тепло хлынуло из моего носа и пощекотало губы. Вкус меди и железа заполнил мой рот. Пот охлаждал мою кожу. Я собрала всю свою концентрацию в одну точку и продолжила выдавать образы: Дрон, изрешеченный отверстиями от пуль, сочащимися кровью; Имаго, висящий на крюке для мяса, пальцы, похожие на красное месиво. Но поток тли, направившийся в сторону Рорка, не дрогнул.

Внезапно раздался смех Дрона. Вскинув руки к потолку, он распахнул плащ, закрывая мне обзор.

Ореолы света окружали настенные факелы и покачивались из стороны в сторону. Мое дыхание стало тяжелым, вдохи — короткими. Мышцы моего лица напряглись от давления бессловесных команд.

Рорк изогнул спину и стал бороться со своими оковами. Тли стали наступать друг на друга, пытаясь быстрее добраться до него.

Моя трансляция мыслей обрела голос:

— Остановитесь! Остановитесь! Остановитесь! — звон в ушах заглушал мои крики.

Теплая ладонь накрыла мой лоб. Вокруг пронзительных глаз доктора появились морщинки. Его прикосновение разрядом прошлось по мне. Я продолжала бросать тле приказ всем своим нутром, озвучивая его своим голосом:

— Остановитесь!

Над Рорком нависло множество клешней. Было слишком поздно. Слишком, блядь, поздно. Я сглотнула с ощущением, будто лезвия бритвы прошлись по моему горлу, и закричала:

— Рорк! Нет, Господи! Пожалуйста! Рорк!

Мутанты обрушились на него, накрыли его. Его имя продолжало разрывать мое горло. Факелы замерцали разноцветными точками, закружились вокруг меня и исчезли в пустоте.

Мои глаза резко распахнулись. Солнце высоко висело над моей клеткой и согревало щеку. Мои свинцовые руки лежали вдоль туловища, а обнаженная грудь прижималась к матрасу. Я попыталась пошевелиться. Ремни, закрепленные вокруг моей спины и ног, удержали меня.

Надо мной согнулся доктор, размазывая что-то по моему плечу.

— Рорк? — мой шепот царапнул горло.

— Что это за пятна на твоей спине? — спросил доктор.

Я стиснула зубы и спросила:

— Где Рорк?

Холодные мазки увлажнили другое мое плечо.

— Я никогда ничего подобного не видел. Это укусы? Родинки?

— Скажи мне, где Рорк.

— Пигмент необычный. Черный. И пятна гладкие, — он с силой прижал палец к моей коже. — Так больно?

— Отвали от меня. Ты… ты создал вирус, совершил массовое убийство мировых масштабов. Ты смотрел, как этот больной мудак хлещет Рорка. И ты спрашиваешь о пигменте на моей коже? Где он?

Я думала, было ли прекрасное тело Рорка растерзано мутантами? Или его человеческое лицо теперь было полностью поглощено белыми глазами? Я не могла смириться с этим. Не могла вынести такого. Я должна была найти его и найти лекарство.

Кожаные ремни врезались в мою спину.

— Дай мне встать, — я дернулась, когда стены стали сужаться вокруг меня, душа, заглушая. — Отпусти меня! Проклятье… — мой крик превратился в болезненный хрип.

Вдруг я услышала приближающиеся шаги, и изучение пальцами моей спины доктором прекратилось. Я повернула голову, чтобы посмотреть на ворота.

По ту сторону клетки стоял Дрон. Его адская аура проскользнула сквозь решетки и спиралью врезалась в мое нутро.

— Я не мог позволить ему мутировать и запятнать мою армию своим присутствием, Эвелина.

Не существовало мутантов-полукровок. Если мужчину кусали, он становился тлей. Если Рорк не мутировал, значит…

— Ты его убил?

Дрон закрыл глаза.

— Ш-ш. Ну, ну. Все будет хорошо, — он сделал глубокий вдох, и его глаза распахнулись. — Труп посреди начавшегося превращения не принесет пользы моей лаборатории.

Мое существование разлетелось на куски после его слов. Я не могла позволить им увидеть этого. Не могла дать им знать, что они убили и меня тоже. Я собрала себя воедино и вытолкнула слова вместе с воздухом из легких:

— Убирайся. Блядь. Отсюда.

— Мне очень жаль, Эвелина. Я дам тебе время… принять, — всколыхнувшийся от его плаща воздух проследовал за ним до двери.

Мои ограничительные ремни ослабли и упали. Доктор деревянной походкой вышел из клетки и сел в дальнем конце комнаты.

Я скатилась с кровати и забилась в угол. Прижав колени к груди, я сделала непроницаемое лицо и стала ждать, когда доктор уйдет.

Но он не шевелился. Солнце описало по небу круг, и ко мне стали подкрадываться тени. Ночь даровала мне милосердие, избавив от его наблюдательных глаз. Тогда я сдалась беззвучным рыданиям без слез. Бездна вдохнула и приняла меня обратно с распростертыми объятиями.

Луна выглядывала из-за щипца[96] на потолке и бросала квадраты серого цвета на пол. Утром и ночью прилив бился о стены крепости. Я затыкала уши пальцами.

Угол по-прежнему подпирал мою спину, как делал это целый день, может, два, а, может, и больше.

Коричнево-желтый паук прощупывал своими полосатыми лапками мое колено, ища место, куда можно было погрузить свои клыки. Его похожее на сосновую шишку тело тащилось следом. Я надеялась, что он был ядовитый.

Ворота моей камеры со скрипом открылись. Этот гребаный звук заставил меня содрогнуться. Ворота захлопнулись, и рука смахнула паука. Рельефное тельце хрустнуло под сандалией доктора.

— Ты не ела четыре дня, — сказал он, ожидая от меня ответа. Шел бы он нахер.

Доктор присел передо мной на корточки.

— Если ты не ешь, я не могу взять твою кровь. Если я не беру твою кровь, Айман… Дрон достанет ее самостоятельно. А ты уже знаешь, как он это сделает, — его темные глаза опустились к моей шее.

Зачем ему нужна была моя кровь? Я отвернулась от него, крепче вжимаясь в угол.

Доктор схватил меня за талию и перебросил через плечо. Нотка сандалового дерева исходила от его влажной от пота рубашки. Тени на полу преследовали нас до выхода из клетки и по дороге в ванную комнату.

Он поднял мою юбку, после чего стул врезался в мою голую задницу. Взвизгнули трубы, и поток воды стал литься в ванну.

— Иди, — доктор выразительно посмотрел на унитаз.

Я отказалась от своих требований в уединении после первого дня без Рорка. Честно говоря, мне просто стало все безразлично. Небезразлично бывает людям с надеждами и мечтами. Так что, я позволяла ему таскать меня в ванную и обратно, купать меня, смотреть, как я пользуюсь туалетом. Все это происходило под предлогом медицинского наблюдения. Я чувствовала себя лабораторной мартышкой, уверенная, что сравнение было недалеким.

Возможно, мне стоило беспокоиться о неподобающих прикосновениях или о чем похуже, учитывая, что доктор регулярно видел меня голой. Но я никогда не заметила ничего такого в его глазах или манерах, способного посеять сомнения о его намерениях. Возможно, если бы он пересек эту черту, мое тело обрело бы смысл для борьбы, которая его оставила.

Опустошив свой мочевой пузырь, я позволила ему поднять меня и усадить в ванну. Теплая вода поднялась до моего подбородка. Каждая медленно падающая из крана капля эхом вторила погребальной песне моего сердцебиения.

Доктор сорвал одеяние, которое собралось на моей талии. Его руки работали эффективно, намыливая мое тело и волосы. Он замедлил свои движения на моей спине и сказал:

— Я хочу поговорить об этих пятнах.

«Только не снова эта хрень».

— Хочешь пятен на своей спине? Достань мне сигарету.

Доктор стиснул зубы и молча закончил меня мыть.

Оказавшись в своей клетке, я вернулась в угол. Он сел снаружи на пол, расположившись в квадрате лунного света, и стал копаться в карманах штанов. Вдруг пачка сигарет упала на пол перед ним.

Я была не в настроении для манипулятивных игр.

Через некоторое время доктор снова полез в карман. Моя пуля на батарейках появилась рядом с сигаретами.

Я скрыла свое удивление и сказала:

— Засунь это себе в задницу.

Он положил мой MP3-плейер рядом с пулей.

— Я забрал твои вещи из грузовика на реке Туид. У меня есть все твои личные вещи.

В его руках зашуршала бумага. Я выпрямилась. Доктор положил заляпанное письмо рядом с остальными предметами. Нацарапанные на нем слова гипнотизировали меня. Слова, исходившие из сердца Джоэла в тот момент.

Моя рука метнулась к предплечью, пальцы согнулись на его наготе в отсутствие кинжалов.

— Ты не имеешь права, — я подобралась к решеткам и потянулась к письму. Он отодвинул его от меня.

— Это будет твое, когда ты поешь, — доктор кивнул на тарелку с едой на кровати.

Так начался мой тюремный срок на Мальте. Трижды в день доктор с помощью взяток заставлял меня есть, забирая письмо, когда я отказывалась от еды. Каждый день после молитвы, в середине утра, Дрон приносил пустой сосуд. И каждый день он голодными глазами наблюдал, как доктор протыкал мою вену. Как только сосуд наполнялся, Дрон хватал его и поспешно уходил без единого слова.

Между часами посещений я фантазировала о мире Анны и Аарона. Я знала, что его не существует. И все же, я закрывала глаза и пыталась увидеть их улыбающиеся лица. Я искала также Джоэла и Рорка. Но вокруг всегда было так темно. Я протягивала руки в темноту и ничего не чувствовала. Тогда я звала их, погружаясь глубже. Я думала, что иногда подбиралась достаточно близко, потому что сила прилива для меня меркла, ветер стихал, а напряжение в моей груди ослабевало. И когда я уже думала, что нашла их, доктор вытаскивал меня обратно, силой вливая жидкости в мое горло или укладывая меня в ванну.

Каждую ночь я сворачивалась в углу и затыкала уши, чтобы не слышать звуки моря. Я позволяла юбке сбиваться на бедрах и наблюдала, как пауки ужинали моими ногами. Но часто приходил доктор и прогонял их прочь. Он всегда показывался на рассвете, чтобы обработать мои укусы и искупать меня.

Я не боролась с ним. Моя борьба умерла с Рорком. Я настойчиво продолжала смотреть в бездну. Пока однажды ночью я не забылась беспокойным сном, и бездна посмотрела в меня.

Вокруг меня стрекотали кузнечики. Лед таял в моем мятном мохито. Конденсат как слезы собрался на краю стакана, и я поймала его капли языком. Что-то плюхнулось в бассейн, промочив нагретое солнцем полотенце подо мной.

Я перегнулась через край бассейна. Ровными взмахами Анна плыла параллельно дну, хорошо просматриваемому сквозь кристально прозрачную воду. Ее размытая фигурка приближалась ко мне. Моя улыбка сделалась шире, когда она вынырнула вдохнуть воздуха.

С ее лица на меня уставились полностью белые глаза. Черная кровь вытекала из ее рта, зубы были обломаны. Ее клешня стиснула мое горло, обрывая крик. Вода стала жечь нос, когда Анна потащила меня вниз.

Вода в бассейне потемнела. Мы опускались на дно по спирали, все ниже и ниже. Казалось, вокруг было море чернил, и дна никогда не достать. Вода начала кружиться и реветь вокруг меня, как в центрифуге.

Я стояла в центре водного смерча, пока ее уносило гравитацией. Гравий стал впиваться в подошвы моих ног. Анна исчезла.

Бряк. Бряк.

Темнота внезапно рассеялась до пурпурного оттенка сумерек. Я увидела столб в винограднике моего отца. Цепи удерживали около него тело Джоэла. Металлические звенья свешивались с его талии, звякая о столб как звонок к обеду. Светящаяся фигура цеплялась за его тело.

Расстояние между нами стало размытым, и мои руки сомкнулись на челюстях тли. Я дернула за них и вытащила ее ротовой аппарат из груди Джоэла. Из дыры тут же хлынула кровь вперемешку с кусочками плоти. Насекомоподобный рот извивался в моих руках. Я крепче сжала вокруг него пальцы и наклонила его под нужным углом.

Конец трубки щелкнул. Я изогнула запястье и воткнула его в разинутый рот мутанта. Фонтан крови заглушил его визги.

Потом я двинулась к столбу, таща за собой тлю, и сбросила с металлического крюка инструмент своего отца. Мышцы в моих руках дрогнули от напряжения, когда я подняла тлю за голову и толкнула ее на крюк.

Ржавая верхушка пронзила лоб. Я сняла мутанта с крюка и повторила все сначала. Крюк множество раз втыкался в голову и выходил из нее. Черные реки текли из размозженных глаз. Мои руки отказали, и безжизненное тело тли соскользнуло на землю.

Джоэл застонал у другого столба. Мое сердце грохотало, когда я опустилась перед ним на колени. Его суженные зрачки смотрели на меня, но он ничего не видел. Мои зубы кусали губы. Мои онемевшие пальцы стали бороться с цепями.

Его тело упало мне на колени. Вибрации ударили в мою грудь. Я подняла руку над обширной раной в его груди.

— Доверяй… — пробулькал Джоэл.

Я покачала головой, голос перехватило. Он изгибался и дергался в моих руках. Мой живот делал то же самое.

— Доверяй разуму, телу и душе, — продолжил Джоэл, и его рука ударила меня по груди, как будто ее дергали за веревочку. Лихорадка импульсивных желаний примагнитила меня к его пальцам.

«Твои стражи». Он сказал это, но его губы не шевелились. Его зрачки расширились. На короткий момент он показался мне человеком. Затем его рука упала.

«Покончи с этим». Как будто его команда пронеслась через меня и оседлала ветер, прошелестев в кроне дерева.

Жилы на его шее напряглись. Губы, раздвинувшись, обнажили десны. Белые как фарфор глазные яблоки выпучились. Его ногти стали скрести грязь, пальцы были расправлены в ожесточенных спазмах.

Я стиснула его подбородок и закричала:

— Джоэл!

Его голод рябью прокатился по моей коже. Его голова билась о мои колени в моих руках. В стороны летела кровь и слюна. Я крепче сжала его челюсть. Однажды он сказал мне, что после мутации, в результате получался не человек, оставалась не та личность, что была раньше. Верил ли он все еще в это?

— Джоэл! — заорала я.

Его белые глаза остекленели, в них читалась одна-единственная цель. «Питаться».

Кончик моего кинжала коснулся его лба. Моя ладонь держала рукоятку, но я ее не чувствовала. Я ничего больше не могла чувствовать. Я надавила жестко и быстро.

Я проснулась, резко сев на кровати. Сладкий, землистый запах наполнял воздух — родственник сандалового дерева. Он мало смягчил раскалывающую боль в моей груди, когда нахлынули воспоминания. Я стиснула кулак. Кинжал был таким тяжелым, когда я потянула его назад из черепа Джоэла. Я оставила его тело там, в винограднике моего отца, разведя огонь. Иссохшие виноградные лозы вспыхнули искрами и трещали, пока пламя пожирало тело Джоэла. У меня было всего несколько минут, чтобы забрать из дома одежду, до того, как пожар поглотил и его.

Мои глаза покалывало. Теплая плоть напряглась у моего лица. Руки обвили меня.

Я моргнула тяжелыми веками, поднимая голову. Тени не скрывали безупречную кожу и миндалевидные глаза мужчины, которые меня держал.

«О, блядь, нет». Я отпихнула от себя доктора и с глухим ударом свалилась с кровати.

Поднявшись на ноги, я провела рукой по лицу. Ладонь оказалась мокрой. В мое отсутствие его обнаженная грудь блестела.

— Никогда больше меня не касайся, — выдавила я, пятясь назад.

Он встал так, что нас разделяла кровать, руки расслабленно опустились вдоль боков.

— Я твой доктор, хочешь ты того или нет, — он провел рукой по волосам. — Я делаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить твое физическое здоровье, но это бессмысленно, если твое душевное состояние подводит.

Я отвернулась. Мои ноги двинулись к углу, к его отупляющим глубинам.

— Твои кошмары, — сказал доктор, — и недели молчания и отсутствия зрительного контакта. Ты ценишь потрепанное письмо дороже своего музыкального плеера, и все же, закрываешь уши ночью. И твоя изменяющаяся психология…

Я не слушала его голос, говорящий о моем диагнозе. Он говорил так, будто не сыграл никакой роли в моем заточении и разделке моего сердца как куска мяса.

Внезапно доктор оказался за моей спиной, его дыхание пошевелило мои волосы.

— Возвращайся из этого безумия.

Я, наконец, вспомнила, как умер Джоэл. Встретилась лицом к лицу с тем, что сделала. Но этого было недостаточно, чтобы затянуть дыру, которую оставил после себя Рорк. Стадии отрицания, злости и сомнений приходили и уходили в течение предыдущих недель. И все же, когда я обернулась, казалось, будто я опять вернулась на первую стадию скорби.

— Я вернусь, когда ты вернешь Рорка.

На его лбу появились морщинки, а его глаза метнулись во тьму, как будто ища ответ. Побродив взглядом по открытым стропилам, его глаза встретились с моими.

— Тогда отключи все свои чувства, кроме шестого.