Мертвые Ив

Глава 29 Филе души

— Мое шестое чувство? Интуиция говорит мне, что ты лжец и убийца.

На щеке доктора дернулся мускул.

— Это ты так говоришь. И все же, ты не видела, чтобы я делал что-либо из этого, лгал или убивал. Не могу сказать того же о тебе.

Мои мысли метнулись к первой ночи, проведенной на Мальте. Ладно, у меня действительно был смертоносный навык метания ножниц. Мои кулаки сжались и разжались вдоль боков, гудя желанием повторить подобное.

— Эта попытка уколоть, сделанная мужчиной, ответственным за миллиарды смертей, за убийство Рорка, не достигла цели.

Его рука вдруг протянулась сквозь колонну лунного света и сжала мое горло.

— Он жив, — произнес доктор.

Я сглотнула, по-прежнему удерживаемая его рукой за шею, и не стала притворяться, будто не поняла, кто именно.

— Я наблюдала, как его пожирают, — сказала я.

Он уставился на меня и ответил:

— Нет, не наблюдала. Ты голосом отдавала команды тле. Совсем как это делает Айман, — его рука опустилась, и доктор склонил голову, вертикальные морщинки образовались между его бровей. — Они отвечали тебе. Но от усилий тебе стало плохо.

Я покачала головой и попятилась.

— Они не отвечали мне. Он был покрыт…

— Когда я положил руку на твое лицо, я почувствовал… ты как будто стабилизировалась. Ты остановила их прежде, чем первая ротовая трубка проткнула его кожу. А когда ты потеряла сознание, Айман удержал тлю.

Я накрыла рот ладонью и сползла вниз по стене.

— У меня нет причин тебе верить.

Доктор присел на корточки рядом со мной и подбородком указал на ночное небо.

— Как и луна, правда не скрывается надолго.

— Убирайся, блядь, от меня подальше.

Он опустил голову и посмотрел на меня из-под опущенных век.

— Назови мне вопрос, на который сможет ответить только священник.

Мои мышцы напряглись вопреки тоске в груди. Я не могла поддаваться надежде. «Зачем Дрону оставлять его в живых? И какова мотивация доктора Нили?» — спрашивала я себя. Он заботился обо мне, охранял меня, поддерживал во мне жизнь. Таковы были отношения ученого с его крысами. Пока не начинались различные тесты. Я не могла доверять ему, но могла разоблачить его блеф.

— Священник получил знак. Что это было? — решилась, наконец, я. Воспоминание о той ночи было заперто в моем сердце. Я никогда не забуду изумление Рорка, когда он опустился рядом со мной на колени, и его глаза, следящие за божьими коровками на моем теле.

Доктор положил на пол яблоко у моего бедра.

— Я делаю это на свой страх и риск. Айман и Сирадж не согласятся с моими методами.

После моего дрожащего кивка он ушел.

«Убьют ли Дрон и Имаго доктора до того, как мне представится шанс самой сделать это?» Эта мысль причинила мне боль, которая должна была вызвать угрызения совести. Но потеря моральных принципов — ничто, в сравнении с тем, что забрал у меня минувший год.

Я заползла на кровать и прокрутила свои новые воспоминания о Джоэле. Его последние слова грызли меня. Почему он просто не мог сказать, что любит меня. Даже во время трансформации он раздавал советы.

«Доверяй разуму, телу и душе… Твои стражи».

А ведь я, в конце концов, доверилась своей душе. Но она меня не защитила. Наоборот, она ослабила меня и забрала с собой мой разум. Мое тело ушло бы следом, если бы не вмешался доктор. Может, в его словах имелся другой смысл? Не в духе Джоэла говорить загадками. Но в предсмертных муках, возможно, он увидел или понял вещи, которые мне были недоступны.

Уязвимость поселилась в моем сердце. Чтобы ее прогнать, я стала делать упражнения Рорка из бокса, нацеливая каждый удар на лучи лунного света, пронзающего комнату. Когда дверь со стоном отворилась, я уже размялась, подзарядилась энергией и готова была разбить лживый рот доктора.

Но это был Имаго, вальяжной походкой вошедший через ворота. Его взгляд прошелся по моему телу.

Я расправила плечи, подавляя импульсивное желание забиться в угол. Ткань натянулась на моей груди, приглашая его похотливый взгляд, пока я выискивала и систематизировала его оружие.

Дротиковое ружье висело за спиной. Золотой «Пустынный Орел» 50 калибра[97] находился в бедренной кобуре. На поясном ремне красовался кинжал Джамбия[98] в закругленных ножнах.

— Ищешь доктора Нили? — спросила я. До этого момента Имаго никогда не приходил один.

Он достал кинжал из ножен и набрал комбинацию цифр на замке, заперев себя и свое оружие со мной. «Тупой кретин». Даже Дрон был не настолько высокомерен, чтобы держать оружие в зоне моей досягаемости.

— Я прошел мимо него на лестнице и решил нанести тебе визит, — его глаза продолжали свое жадное изучение.

Мой пульс хаотично барабанил в ушах.

— Ты его уже нанес. Теперь можешь идти.

Имаго почесал подбородок кинжалом.

— Я — человек, использующий возможности. Нечасто Мичио оставляет тебя одну. Раздевайся! Или мне сделать это за тебя? — он поддразнил кончиком кинжала мою грудь. Его другая рука в это время накрыла ладонью рукоятку пистолета.

Я подавила выдавшее бы меня красноречивое сглатывание.

— А что об этом говорит Коран? Старший брат любит, когда я покрыта.

— Быстро, — рявкнул Имаго и топнул ногой.

Я стиснула нижний край своего топа, готовая стерпеть любое действие, которое приблизит меня к какому-либо его оружию.

Жар полыхнул в его глазах, когда я стянула топ через голову, стянув вместе с ним и платок. Его ресницы опустились вниз вместе с упавшей на пол тканью. Затем он вдруг оказался на мне, и его рот атаковал мой, пронзая мои губы языком, столь же жестким и вонючим, как и его сигара. Я позволила ему прижать меня к стене и подождала момента, когда Имаго опьянеет от похоти.

Это заняло немного времени. Он убрал кинжал в ножны, и его дрожащая рука на ощупь нашла мои обнаженные груди. Другая рука стала возиться с пряжкой на его брюках.

Я попыталась вынести следующие несколько секунд, но мой желудок сделал кульбит, готовый вытолкнуть свое содержимое на скользкого вторженца в моем рту. Я отстранилась и отдернула голову назад.

— Тебе нравится твой язык? — спросила я.

Имаго широко улыбнулся и, высунув язык, стал помахивать противным органом, пузырящимся от слюны.

— Еще раз засунешь его в мой рот и назад уже не получишь.

— Я рискну, — сказал он и рискнул.

Я переключила свое внимание с его языка на ремень под моими исследующими пальцами. Я жаждала кастрировать Имаго. Он находился в считанных секундах от того, чтобы удовлетворить это мое желание — мой большой палец ударился о рукоятку кинжала.

Наконец, последняя пуговица сдалась, и его брюки упали на пол. Я схватила кинжал и сжала зубы на мерзкой плоти между ними. Я сделала это жестко и сильно.

Глаза Имаго распахнулись и почти вылезли из орбит.

— Иуууаааааа, — взвыл он и отшатнулся.

Я сплюнула. Из его рта, как и из моего, хлынула кровь.

Имаго запрокинул голову и закричал. Его язык висел на тонком, как ниточка, пучке мышц.

Я занесла кинжал над его опадающим членом.

Внезапно на моем запястье сомкнулась рука. Я резко вскинула взгляд и встретилась глазами с доктором. «Откуда он, черт подери, взялся?»

Я сжала пальцы на рукоятке. Но давление его большого пальца заставило мою руку разжаться. Кинжал звякнул о пол.

— …О…ы…делал? — крикнул Имаго.

Скрестив руки на груди, доктор прислонился к стене и ответил:

— Спас тебе жизнь.

Я посмотрела в глаза Имаго, полные слез.

— Спас твой член, вообще-то. Боюсь, слишком поздно спасать твой более крупный орган.

Он резко захлопнул свой рот, тем самым полностью оторвав болтающуюся плоть.

— Аааааа…ы —…ука! — заверещал Имаго.

Доктор остался неподвижным.

— Убирайся, Сирадж, пока тебе не пришлось объяснять своему брату, что ты здесь делал.

По его искаженному от боли лицу пронеслась тень. Он подобрал свои штаны, оружие и плечом протолкнулся мимо доктора. Когда дверь камеры с грохотом за ним захлопнулась, я оказалась запертой за решеткой с другим монстром. К сожалению, доктор был недостаточно глуп, чтобы принести сюда оружие.

Я прополоскала рот водой из кувшина, оделась и села на кровать.

— Давай с этим покончим, — сказала я.

Он остался стоять в той же позе у стены.

— Гордишься собой? — спросил доктор.

Я пожала плечами.

— Я наносила и более точные раны клинком. Неудачно выбрала момент.

Он всмотрелся в мои глаза и увидел там правду.

— Это было твое право, — доктор провел рукой по волосам. — Я не считаю тебя ответственной за произошедшее.

— Ну, надо же, спасибо.

— Я поговорил с твоим священником.

Похоже, он решил продолжать лгать.

— Его сотрудничество не было ожидаемым. Он думает, что если ты будешь считать его мертвым, мы утратим над тобой свою власть.

Моя рука, готовая к удару, сжалась на коленях.

— Но я позаботился, чтобы он понял, что его смерть сломила тебя.

Я потерла вену на локте, вокруг которой образовался кровоподтек, не единственный на моем теле и возникший не в результате драки. Его смерть действительно сломила меня.

Доктор оттолкнулся от стены и опустился передо мной на колени.

— Когда-то на Мальте дети пели: «Nannakola, mur l-iskola, aqbadsiggu u ibdaoghla», — его выражение лица смягчилось. — Божья коровка, отправляйся в школу, возьми стул и начинай прыгать.

Я ахнула и прикрыла рот рукой.

— Что ты сказал?

Он убрал мою руку ото рта.

— Его знак. Божьи коровки. Nannakola, — одной рукой доктор сжал мою руку, а другой — приподнял мой подбородок. — Ты священна.

Я перестала дышать.

— Это он так о тебе сказал.

«Ох, мой сентиментальный ирландец».

— У него есть признаки инфекции?

— Он — человек. Никаких укусов на его теле нет.

Моя грудная клетка расширилась из-за задержавшегося выдоха. Затем она отяжелела от моего участившегося дыхания. Ведь, Рорк выжил. «О Боже, он выжил!»

Линии морщин вокруг глаз доктора сгладились. В его чертах лица появилось выражение нежности. Он смотрел на меня со слишком уж большой нежностью. Такова была его игра? Доктор хотел сначала сломать меня, а потом воссоздать заново? Я выдернула руку из его ладоней и соскочила с кровати.

— Где он? — тут же спросила я.

— Двумя этажами ниже.

— Рорк сидит в клетке, похожей на эту?

— В такой же. Но у него нет никаких посетителей, — он мотнул головой, показав на стропила. — И вид не такой хороший.

«Никаких посетителей?»

— Вы морите его голодом? — я не сумела скрыть свой оборвавшийся голос.

— Человеческий персонал доставляет ему еду.

— Почему все это время ты позволял мне думать, что он мертв?

Доктор поднялся с колен, его глаза не отрывались от моих.

— Он жив, но если его смерть тебя не сломала, то, боюсь, сломают его пытки.

Мои зубы стиснулись с силой, почти причиняющей боль.

— Освободи его, и мое сотрудничество не будет знать границ.

— Я не могу.

Мои плечи обмякли.

— Дай мне хотя бы увидеться с ним. Переведи его сюда. Он может остаться в моей камере.

— Айман и Сирадж не должны знать, что их план был нарушен.

«Или они перейдут к плану Б. Пытки Рорка».

— Ну, притворюсь я сломанной. И что? Почему это так важно?

Его глаза прищурились, и он сказал:

— Ты исчерпала свои вопросы. Теперь моя очередь задавать их. Что за черные пятна на твоей спине?

«Понятия не имею».

— Никогда раньше их не видела.

Морщины показались на его лбу. Затем доктор кивком указал на мою грудь, где блуза распахнулась, обнажив шрам.

— Как ты его получила?

Из всех возможных вопросов, его интересовала моя грудь. Я собрала пальцами материал у воротника, прикрывая уродство.

— Один щеголь счел меня дьяволом и попытался сделать мне мастэктомию.

Его лицо стало пустым и невыразительным.

— Он жив?

Доктор задал мне тот же вопрос, что и Рорк. Я отрицательно покачала головой.

— Лезвие вошло глубоко. Прошло даже через мышцы. Кость задело?

Он знал масштабы урона, тщательно изучив его во время скольжения его рук с мылом по моему телу. Я приподняла плечо, ничего не ответив.

— Швы были жалкой попыткой. Кто их наложил?

Я снова пожала плечами.

— Какая разница? — сказала я, но его нахмуренные брови вынудили меня признаться. — Это сделала я.

Доктор прочистил горло.

— Понятно.

Мы смотрели друг на друга в течение затянувшегося момента. Каким бы ни был его план, он вернул мне желание бороться. Я сбегу с этого проклятого острова вместе с Рорком. Ключ ко всему был в моей физиологии, в крови, которую Дрон собирал каждый день. А что доктор знал о моей крови?

Пора, наконец, было вытащить голову из задницы и все узнать. Я улыбнулась.

Он нахмурился и отвернулся.

Возможно, я не так уж и не привлекаю доктора, как изначально предполагала. Я не знала его намерений, но могла использовать его взаимные уступки, чтобы выяснить. Я позволила улыбке осветить мое лицо, пока наслаждалась, как он впервые уходит, повернувшись ко мне спиной.

Всю ночь ревел ветер, швыряя прилив на камни башни и набивая небо облаками. Я лежала на спине, неспособная отделаться от ироничных мыслей, что нахожусь так близко к Рорку, но не имею возможности дотянуться до него.

Что-то прокатилось по каменной балке сверху, затем последовало хлопанье крыльев.

— Ты не спишь? — спросила я, зная, что доктор не спал. Его ночи на диване были столь же беспокойными, как мои.

— Что такое?

— Ты слышал этот шум на стропилах? — я повернулась лицом в его сторону и положила голову на руку, как на подушку.

— Наверное, летучая мышь.

Я напряглась, чтобы услышать ее, если она вернется. Но, в конце концов, сдалась и перестала прислушиваться.

— Почему ты рассказал мне о Рорке? — спросила я.

Воздух тут же отяжелел от молчания. Затем его силуэт прошел через комнату, и доктор устроился снаружи ворот.

Неглубокая тарелка появилась между решеток и приземлилась на пол. «Ну, конечно. Всегда обмен».

К бортикам тарелки прилип рис. Я подцепила его пальцами, сунула в рот и пожевала.

— Я же говорил тебе, — сказал он. — Моя работа — сохранять твое здоровье. Ментальное здоровье в том числе.

Это не имело смысла. Они ведь хотели меня сломить. В Команде Зла произошел внутренний разлад?

— Почему ты это сделал? Вирус, я имею в виду.

Доктор покачал опущенной головой.

Ладно. Этот секрет он мог оставить себе.

— Зачем Дрону нужна моя кровь? — спросила тогда я.

Доктор кивком указал на чашку. Я отщипнула очередной липкий комочек и размазала его по языку.

— Он хочет твой иммунитет.

«Ого. Что?» Я проглотила эту дрянь.

— Так, вы, тупые задницы, создали вирус без вакцины. Вирус, который вас самих может укусить, — я прижала язык к щеке. — И вы думаете, что употребление моей крови послужит прививкой?

— Он надеется, что это будет лекарством.

— Ему бы не понадобилось лекарство, если бы он находился в лучшей компании, — я махнула рукой на дверь комнаты, где по ту сторону от нее гудели его охранники. — Кроме того, вы намеренно распространили вирус. Зачем ему искать лекарство?

Его выражение лица оставалось пустым. Я потерла шею в том месте, где меня укусил Дрон. У него не было клыков и крыльев, хотя все, что мне снилось, казалось, было реальным. И как он мог общаться с тлей? Что-то не складывалось.

— У тебя все еще есть те сигареты? — спросила я.

Между решеток появилась чашка и ложка. Я подобралась ближе и приняла обмен. От комковатой коричневой жижи пахло моллюсками и чесноком. Я шумно втянула с ложки рыбный кусок и состроила гримасу.

— Тушеный морской язык, — сказал доктор, грациозно поднявшись вверх, словно завиток дыма, и проплыл по комнате. Мгновение спустя он вернулся с сигаретами и… огнетушителем?

— Тебе он не понадобится, — поджечь мою одежду было бы выходом, но доктор дал мне причину жить.

Он прикурил сигарету и передал ее мне. Я сделала затяжку и закашлялась.

— Так, кто он — Дрон?

— В данный момент его генетический код представляет собой гибрид тли и паука. И он продолжает меняться, а Дрон отчаянно желает оставаться человеком.

Так он мутировал.

— Ты сказал «паук»?

— Он делал себе инъекции сыворотки, полученной из геномных макромолекул различных видов пауков, — доктор опустил взгляд на укусы на моих ногах. — Она была непроверенной, так что проявились некоторые побочные эффекты. Но это замедлило его превращение в тлю.

Его честность взбудоражила меня. Во тьме его глаза возбуждено сверкали. Я нашла его любимую тему.

— А макромолекулы — это…

— ДНК, РНК и белки.

Я положила подбородок на колено и потерла переносицу.

— Значит, тля и паук. Никаких крыльев.

— У тли присутствует диморфизм[99] крыльев.

Мое сердце быстро заколотилось от сказанного доктором.

— Некоторые особи тли — как и другие виды насекомых — могут производить крылатое потомство, чтобы перемещаться с перенаселенных мест обитания и покидать опустошенные источники пищи. Это восхитительный пример эволюции. Но мы не видели крыльев у гуманоидных видов тли. А Дрон не позволяет мне его осмотреть полностью.

Наступил идеальный момент для моего вопроса.

— Ты исследовал физиологические параметры моего тела, крови и всего остального. Каков твой вердикт?

Свесив руку с колена, он, не ответив, стал ковырять щербатую напольную плитку между ногами. Ожидание для меня было мучительным.

Но все же доктор, облизнув губы, посмотрел мне в глаза и ответил:

— В твоей ДНК не хранится ни генома тли, ни генома нимфы.

Я не ожидала этого.

— Тогда, что там?

— Я все еще анализирую твою кровь, — его глаза метнулись в сторону. — Отсутствие генома тли в составе твоей ДНК ставит под вопрос твою способность связываться с ними. Айман описывал это как вибрацию, начинающуюся в его животе и выталкивающуюся через грудь, — он снова посмотрел на меня. — Это верно?

Я кивнула.

— Насекомые общаются, используя органы зрения, химические сигналы, тактильные ощущения и акустические средства. А у тли есть еще механорецепторы — это крошечные тактильные волоски на конечностях — чтобы чувствовать вибрации, которые ты производишь.

Я подняла руку к животу.

— Я не произвожу вибрации, я просто их чувствую.

— Это акустика. В животе насекомого есть тимпаническая мембрана, наподобие барабанной перепонки, которая реагирует на звуки. Это объясняет, как ты чувствуешь вибрации там, — доктор кивнул на мой живот.

— Ты думаешь, у меня есть эта мембрана? Думаешь, я мутирую как Дрон? — тушеный морской язык стал угрожать вернуться.

— Твоя эволюция — результат адаптации. Но это сложнее. Физическая трансформация проявляется через поколения. Твоя же —…чудо.

Мой живот успокоился, и к губам подкралась улыбка. Рорк тоже бы так подумал.

— Если мы исследуем жизненный цикл паразитов и вирусов, крайне успешно мутирующих и адаптирующихся в иные формы, то сможем найти ответ. Ты не мутируешь как Айман. Твои способности — ответ на окружающие процессы, — искра знания осветила его глаза. — Аймана же укусили.

Ого, он находился в редком настроении и продолжал делиться со мной.

— Дай угадаю. Его собственные охранники?

— Его любовница.

Я издала горький смешок. Создание стало опасным для своего создателя.

— Как он избежал немедленного превращения?

— На тот момент Дрон уже делал себе инъекции.

«Своей неиспытанной паучьей сыворотки».

— Что насчет тебя?

— Я не стану участвовать в его экспериментах.

— Я имею в виду, у тебя была любовница? Жена? Дети? — какого черта меня это волновало?

— Нет.

— Нет. Полагаю, ты и не стал бы заводить семью, учитывая, что создал вирус, предназначенный их убить, — поразившись реальности происходящего разговора, я затушила сигарету. — Почему ты всегда здесь? Даже спишь рядом с моей клеткой? С твоими боевыми псами у двери я никак не сбегу, — если, конечно, не сумею использовать свою связь с ними.

Вокруг его глаз появились морщинки, и в них не осталось ни следа былой живости.

Я убила его настрой искренности, но у меня оставался еще один вопрос:

— Как ты спутался с братьями Джабара?

— Мы вместе выросли на Окинаве[100]. Наших отцов направили туда. Они служили в военно-воздушном флоте США.

Японское наследие проявлялось в его шелковистой золотистой коже, миндалевидных глазах и густых черных волосах.

— Твоя мать была японкой, — догадалась я.

Доктор кивнул и выразительно посмотрел на мою чашку. Похоже, мы вернулись обратно к тюремщику и пленной.

Я заглотила суп.

— Мы с Айманом воссоединились в медицинской школе и вместе стали работать над проектом. Мы исследовали гипотезу об отношениях между энтомологической[101] и вирусной мутацией. Полагаю, этот проект и положил начало созданию вируса нимфы. Но у нас возникли фундаментальные разногласия, которые помешали нашей совместной работе.

Он с таким же успехом мог говорить о своей работе на другом языке. Но я поняла причину разногласия.

— Религия, — сказала я.

— Да. Так что я отделился от проекта, и дружба рассеялась.

— Звучит так, будто ты не содействовал массовому убийству осознанно. И все же, ты здесь.

Доктор поднял голову и встретился взглядом со мной.

— Я несу полную ответственность за случившееся.

Что-то зажглось в моем нутре, нечто разъедающее и непривычное. Я хотела простить его и не знала, почему.

После этого мы замолчали. Через некоторое время он встал и вышел из комнаты. Я продолжала лежать на боку, накрывшись пледом. Я притворилась, что это шерстяной плед Рорка и его кровать. Я могла чувствовать спиной его легкий улыбающийся шепот, его защищающие руки, стискивающие мою талию. Каждый вдох был для него и заряжал меня заново. Воображаемые пальцы прошлись по моему телу. Моя кожа покрылась мурашками. Я представила, как его щедрые губы раскрываются на моих. Его локоны были такими мягкими в моих руках.

Нити матраса стали покалывать кончики моих пальцев. Теплота заворочалась во мне и запульсировала между бедер — ощущение, которое я подавляла неделями. Я обмякла на кровати и позволила происходящему захватить меня.

Вдруг ручка на двери комнаты сместилась. Тяжелый вес навалился на нее снаружи. Пульсация внутри меня сменилась другим голодом. Царапанье прошлось по двери.

Это происходило из-за химического фактора, про который упоминал доктор? Я читала, что насекомые используют феромоны, чтобы привлекать внимание особей противоположного пола. Неужели тли-охранники почувствовали мое возбуждение? Может, я смогу использовать эту связь, чтобы их контролировать? Это бы был билет к Рорку, билет на свободу.

Я сосредоточилась на потоке вибраций. Если бы я просто смогла надежно ухватиться…

Боль пронзила мою голову за ушами. Звезды померкли перед начинающимся рассветом. Я стиснула зубы и напрягла мышцы, чтобы вцепиться в их голод.

«Эвелина!» Арабское рокотание сотрясло мое нутро. Связь между нами сформировалась. Злость и удивление Дрона стали моими собственными, они ощущались как насилие над моей душой. Его сущность просочилась сквозь камни башни и заполнила мои вздохи. Он приближался. «Что, черт подери, я натворила?»